Дельфис

– СО РАН приводят как пример идеально действующей академической системы. Как вам это удалось в наши нелёгкие времена?

– Мы придерживаемся трёх принципов. Первый – академичность. Сибирское отделение изначально было сформировано не так, как большая академия. Нужно было очень быстро решать конкретные задачи. Поэтому в основу Сибирского отделения было положено три принципа, которые получили название принципов Лаврентьева, или треугольника Лаврентьева (по имени основателя СО РАН академика М.А. Лаврентьева). Первый – это фундаментальные исследования, которые должны проводиться на самом высоком мировом уровне. Этот принцип мы соблюдаем, регулярно отчитываясь о своих результатах, в частности, публикациями в самых авторитетных научных журналах мира – таких как Nature или Physical Review. Эта планка очень высока, чему способствует мультидисциплинарность: у нас в Академгородке на небольшой территории собраны институты, лаборатории, университет, которые объединяют все науки – от математики до истории и археологии. Кстати, в День России 12 июня наш выдающийся археолог академик А.П. Деревянко получил Государственную премию. Должен отметить, что ни одно присуждение Государственных премий не обходится без того, чтобы их получали сотрудники Сибирского отделения.

^{Академик РАН А.Л. Асеев}

Не менее важно образование. Это второй принцип. Наш университет, несмотря на свою принадлежность к Министерству образования и науки, прочно встроен в систему Сибирского отделения, а оно прочно связано с университетской системой. У нас молодые директора, молодые сотрудники, множество студентов, аспирантов, причём все они очень успешны, каждый хорошо знает ситуацию и работает с предприятиями либо с ведущими мировыми университетами.

– И третий принцип?

– Это нацеленность на результат. Понятно, что фундаментальная наука работает на будущее: там много результатов, которые не востребованы немедленно, но они помогают продвигаться дальше. Далеко не все результаты исследований сразу дают практическую отдачу. Но тем не менее у нас есть система, которая позволяет эти результаты использовать. Уже в советское время у нас был «пояс внедрения», а в 70-х годах прошлого века Академгородок прославился тем, что создал фирму «Факел», где молодые, амбициозные люди, желающие сделать что-то большее, организовали временные творческие коллективы и работали по заказам предприятий и министерств. Всё оказалось весьма эффективным. Сейчас эта система даёт прекрасные плоды. Я считаю, что наш Академгородок свою историческую миссию выполнил, потому что в 90-е годы у нас при институтах появились сотни инновационных предприятий.

– Наверное, не от хорошей жизни…

– Да, тогда бюджет науки упал в 20 раз, было очень трудно. Но у нас большинство людей никуда не ушли, они продолжали применять свои знания и опыт, но уже в новых экономических условиях. На этой базе у нас создан прекрасный технопарк в новосибирском Академгородке, работает Томская технико-внедренческая зона, технопарки в Кузбассе, Красноярске, Иркутске, и, самое главное, мы работаем с крупнейшими корпорациями.

– Александр Леонидович, знаю, что вы, «электронщик», в своё время интересовались системой «Радиоастрон», а сейчас интересуетесь проектом «Миллиметрон». Почему? Ведь вы далеки от космических исследований.

   

^{Радиоастрон}

 ^{Миллиметрон}

– «Радиоастрон» – совершенно удивительное достижение российской науки. Это самый большой физический прибор в мире. В его уникальном интерферометре база составляла триста тысяч километров. Одна часть на Земле, второе плечо – уникальная система, запущенная в космос. Получены очень хорошие результаты по наблюдению процессов в квазарах и пульсарах. Наверное, это та область в астрофизике, в которой будут сделаны наиболее сильные и неожиданные открытия – я имею в виду тёмную материю, скрытую энергию и другие таинственные вещи. Сейчас ещё более дерзкие задачи ставятся перед «Миллиметроном». Почему мне это так интересно? Дело в том, что у нас продвигается очень большой проект национального масштаба – национальный гелиогеофизический центр. Мы создаём его в Иркутске, где у нас находится мощный Институт солнечно-земной физики. В Саянах, высоко в горах, на уровне порядка трёх тысяч метров над уровнем моря построена целая система обсерваторий, станций слежения за солнечной активностью, за ближним космосом, используются радиолокация, инфракрасная техника – словом, очень серьёзный комплекс, который нужно развивать, поддерживать. Задач очень много, и для их успешного решения необходимо сотрудничество с Роскосмосом. Надо сказать, этот проект представлялся Президенту РФ и правительству. Мы получили полное одобрение. Но вопрос с финансированием идёт пока очень тяжело. Но нет худа без добра: нам очень помог Челябинский метеорит, который показал, что к вопросам наблюдения за космосом нельзя относиться как к чему-то второстепенному. Думаю, этот наш проект будет осуществлён.

– Какие ещё интересные научные направления сейчас развиваются в Сибири?

– У нас в Сибири находится предприятие, которое выпускает 70 процентов всех российских спутников и 100 процентов всех спутников системы «ГЛОНАСС». Это предприятие – ОАО «Информационные спутниковые системы им. академика М.Ф. Решетнева». С этим предприятием, которое выполняет многомиллиардную программу по созданию спутников «ГЛОНАСС» и спутников связи, мы тесно сотрудничаем. В выполнении задач этих программ участвуют многие наши институты, и это даёт хороший импульс к их развитию. Мы осуществили много серьёзных заказов, и руководство Роскосмоса это прекрасно понимает. Мы договорились, что имеющееся соглашение между СО РАН и Роскосмосом будет обновлено и наполнено новым содержанием. Тем более опыт такой работы у нас есть. Отмечу, что в составе СО РАН работают два генеральных конструктора, члена академии, и один из них – это директор предприятия «Информационные спутниковые системы» Николай Алексеевич Тестоедов. У нас прочные контакты и очень хорошие перспективы.

Таких предприятий у нас несколько. Это Федеральный научно-исследовательский центр (ФНПЦ) «Алтай», который разрабатывает высокоэнергетические материалы – ракетное топливо и разные варианты материалов большой разрушительной силы. Появляются современные предприятия по электронике, в частности Открытое акционерное общество (ОАО) «Микрон» в Томске, которое разрабатывает лучшие системы связи для специальных применений. Они производят релейные станции для систем сотовой связи и выигрывают конкурсы у таких фирм, как «Сименс», «Нокиа», «Самсунг» и так далее. Такие предприятия заинтересованы в научных разработках высокого уровня, и в этом плане многие наши институты крайне востребованы.

– Как вы думаете, что нужно, чтобы распространить сибирский опыт на всю российскую науку?

– Надо продолжать развиваться и сотрудничать с высокотехнологическими предприятиями и крупными корпорациями, других вариантов просто нет. Многое упущено в последние годы, но не упущено главное – способность реагировать, развиваться и учиться, поэтому я думаю, что у Академии наук очень хорошая перспектива.

– Многие знают о широте ваших взглядов – увлечении живописью, литературой, в частности духовным наследием семьи Рерихов. Откуда такой интерес?

– В Новосибирск я приехал после окончания школы. Это был 1963 год. Город меня поразил. Там самый большой в Азии театр оперы и балета, самая большая библиотека, самый большой вокзал на Транссибе, в общем, много всего замечательного. Он вообще поражает размахом и мощью – в городе присутствует то, что мы называем духом первопроходцев. Одно из таких интересных заведений, которые я обнаружил в Новосибирске, – художественный музей. Главную часть этого музея занимает большая коллекция картин Николая и Святослава Рерихов. Когда я впервые их увидел, дух захватило. На дворе стояли 60-е годы, границы закрыты, и мои познания мира ограничивались теми местами, где я вырос. Это непроходимая тайга, просторы Байкала – места совершенно фантастические. Мне и сейчас не нужен длительный отпуск – достаточно нескольких дней на побережье Байкала, чтобы восстановить силы. Но на этих картинах передо мной предстал совершенно другой мир – горные вершины Тибета, буддийские храмы, бескрайние просторы Центральной Азии… Были и картины из нашей истории – заморские купцы приехали, разложили диковинные товары. Это был совершенно новый, желанный, но недоступный для меня в то время мир. Позже я узнал многое о судьбе этого выдающегося человека. Николай Константинович Рерих до революции уехал лечиться в Финляндию, а у нас в это время произошла революция, границы закрыли. Так он стал путешествовать по миру. В частности, оказавшись в Америке, он создал Пакт Мира, который подписал Рузвельт, а потом и руководство других стран. Это было что-то совершенно необычное, ведь то была эпоха разрушительных войн. И вдруг появляется человек, который открыто говорит о том, что существуют культурные ценности, которые нельзя трогать никогда, даже во время войны. И его поддерживает  президент США. Это было откровением. Потом он осел в Индии и занимался исследованием Центральной Азии – а это как раз районы, прилегающие к Сибири: Монголия, Китай, Тибет, Индия. Главное, что двигало Рерихами, – то, что среди этих бескрайних просторов, где смешаны разные климатические зоны, горы, тайга, великие реки, – есть нечто главное. И это главное – люди, которые за многие тысячи лет приспособились жить в этих довольно некомфортных условиях. Регион связан с целым рядом необычных, неординарных событий. Взять хотя бы возникшую там империю Чингисхана, который чуть не стал властелином мира. Парадоксально, что там же, в Центральной Азии, возник буддизм – самая мирная религия в мире. Она проповедует абсолютную терпимость к людям и природе, и то, что мы сейчас называем экологическими проблемами, буддизм решил много тысячелетий назад. Знаете, почему у монголов и бурят туфли с загнутыми носками? Это чтобы, не дай бог, острым носком туфли не поранить земной покров, не раздавить букашку. Религия древних монголов – это небо, то, что нависает над нами с рождения и до конца жизни. И это тоже необычно.

– Видно, что вы всерьёз изучали этот вопрос.

– Да, это так. Я ведь вырос в Бурятии, а там находится центр буддизма в России. У меня и сейчас очень много друзей среди бурят.

– Правда ли, что вы были лично знакомы со Святославом Рерихом?

– Мы познакомились в 1990 году, когда в Индию отправилась делегация Академии наук. Там был советско-индийский семинар по микроэлектронике, который проводила Национальная физическая лаборатория в Дели. Я впервые попал в англоязычную страну – до этого бывал лишь в странах народной демократии. Всё это было ново и необычно. Потом, когда я объездил весь мир, понял, что самая экзотическая страна всё же Индия. Там много чему можно поучиться, там накоплена большая мудрость. Я понимаю Рерихов… После Дели мы отправились в тур по стране, посетили Индийский институт науки в Бангалоре. Жили там в отеле, где среди зимы купались в бассейне под открытым небом – стояла 40-градусная жара.

Именно там мы встретили чету Рерихов – Святослава Николаевича с красавицей-супругой, актрисой Девикой Рани. Мы познакомились, он пригласил нас в свою Школу искусств в Бангалоре, показывал, чем он там занимается. Там было много молодёжи, которая занималась живописью и философией. Это были счастливые дни, мы много беседовали, и эти беседы произвели на меня неизгладимое впечатление. Поразил глубокий ум этого человека и его очень красивый русский язык, лишённый каких-то жаргонизмов, сокращений и «мусора». Слушать его было удовольствием. Кстати, у нас в Новосибирске есть Дом Рерихов, где я очень люблю бывать. Там висит Колокол Мира, и каждый год в годовщину подписания Пакта Мира мы собираемся там с городским начальством и в него звоним. Хорошая традиция.

– Святослав Рерих, как и его знаменитый отец Николай Рерих, много говорили о том, что в наше время наука приобретёт особое значение и, по сути, это будет другая наука. Не кажется ли вам, что сейчас мы переживаем времена, когда она становится качественно иной?

– Действительно, когда я формировался как учёный, существовал известный спор между «физиками» и «лириками». Выигрывали всегда физики, а лирики были в загоне. Даже выражение такое было: «Что-то физики в почёте, что-то лирики в загоне». Сейчас ситуация выправляется, приходит понимание, что главное – это не железки, не механизмы или потребительские технологии. Главное – это человек, то, что происходит в нас. Наша внутренняя, духовная жизнь. Это очень созвучно Рерихам, и, действительно, судьба человечества зависит от осознания этой истины. Ещё классики говорили: «Идея побеждает, когда овладевает массами». Сейчас учёные, даже физики по образованию, всё яснее понимают важнейшую роль гуманитарных наук. Ведь за таким пониманием будущее.

Беседу вела Наталия Лескова