Дельфис

– Александр Михайлович, наверное, когда вы в числе первого набора студентов попали на работу в нижегородский Институт прикладной физики, не думали, что станете его директором, а потом и президентом РАН?

– Таких мыслей, конечно, не было. Цель была другая – попасть сюда на работу. А это оказалось не так-то просто. Тогда институт только открывался, и это был первый академический институт в Нижнем. Конкурс зашкаливал. Надо было очень хорошо учиться, чтобы сюда распределиться.

^{Президент Российской академии наук А.М. Сергеев}

Моя жизнь и работа в этих стенах были очень счастливым и плодотворным временем. И сейчас я по институту скучаю. Так вышло, что я стал третьим директором после нашего выдающегося учителя Андрея Викторовича Гапонова-Грехова и Александра Григорьевича Литвака.

В институте очень много интересного, и гордиться можно многими его разработками. Институт прикладной физики знаменит тем, что мы, прежде всего, разрабатываем различные источники излучения – это СВЧ, лазерное, акустическое, используем их для диагностики окружающей среды, для разных вопросов, связанных с исследованием протонных и акустических условий. Это визитная карточка института, один из ключей к нашему успеху.

Если говорить про источники СВЧ-излучения, то институт занимает лидирующие мировые позиции в создании самых мощных источников миллиметрового диапазона, называемых гиротронами. Они используются в том числе для нагрева плазмы в экспериментах по магнитному термоядерному синтезу. Источники излучения имеют мощность более мегаватта. Раньше целые электростанции строились такого уровня, а у нас всё в одном луче, в условиях одной лаборатории.

^{Один из самых мощных лазеров ИЭФ РАН}

Мощные источники миллиметрового СВЧ-излучения используют в различных современных приложениях, связанных с радиолокацией и другими технологиями. Например, чтобы растить алмазы. Это, конечно, не те алмазы, которые любят девушки. Они необходимы в промышленности, в оптике, в медицине. С помощью источника излучения мы создаём специальные плазмохимические условия, которые определяют этот процесс.

– Знаю, что предмет вашей гордости – лазерная лаборатория, где мы сейчас с вами и находимся…

^{В лаборатории института}

– Да, здесь расположен один из самых мощных в мире лазерных комплексов, но уникальность его в том, что он даёт не непрерывное излучение, а сконцентрированное в очень короткие интервалы времени, где-то на уровне 10^-13, 10^-14 секунды. Если в этот интервал времени дать энергию хотя бы на уровне 1 джоуля… А что такое 1 джоуль энергии? Вот, к примеру, поднять стул на 30 сантиметров. Вроде бы совсем немного. Но если вы эту энергию сконцентрируете в очень маленькие промежутки времени, вы получите гигантскую мощность. Мощность излучения, которая здесь развивается в одном таком коротеньком лазерном импульсе, превосходит в 50 раз мощность всех источников электроэнергии, работающих на Земле.

^{Академик А.М. Сергеев даёт пресс-конференцию}

– Такое трудно себе даже представить.

– Очевидно, что в эти маленькие промежутки времени должно происходить что-то совершенно удивительное. Это и происходит, потому что свойства вещества в присутствии полей такой интенсивности нам неизвестны. И это одна из причин, почему наша лаборатория получила мировую известность. И более того, наш лазер является прототипом гораздо более мощного, так называемого экзаваттного лазера с мощностью на уровне 10¹⁸ ватт. Если такое излучение будет получено и сконцентрировано в одной точке, то там вакуум будет вести себя непостижимым образом. Такая возможность исследовать совершенно неизвестные явления мотивирует наших сотрудников работать здесь.

Мы также являемся обладателями самых мощных источников низкочастотного акустического излучения, которые используются при исследовании океана. В подводном акустическом канале излучение может распространяться на сотни тысяч километров, и поэтому, если у вас есть достаточно мощный источник, вы можете получать информацию об океане с большой достоверностью.

Например, оказывается, что зарождение ураганов и процессы, связанные с формированием погоды и климата, существенно зависят от особенностей взаимодействия атмосферы и океана. Этот процесс идёт через волны, через поверхность воды. Дует ветер, раздувает волны, они растут в амплитуде, обрушаются, появляются брызги, и вот, оказывается, именно в условиях формирования брызг происходит наиболее эффективный энергообмен между океаном и атмосферой.

Почему это важно? Потому что в ураганах огромная энергия. Откуда она берётся? Исходно нет ничего, энергия вся «сидит» в океане. И у нас в институте есть отдел, где находится специальный бассейн, в котором мы моделируем эти процессы, пытаясь их понять.

– Последняя Нобелевская премия по физике была получена за исследования гравитационных волн. Знаю, вы в этой работе также активно участвовали.

– Да, это так. Гравитационные волны – удивительный объект. Больше 100 лет назад они были получены на кончике пера Альбертом Эйнштейном. В течение целого века учёные пытались их зафиксировать, и только два года назад это удалось. В последнее время в ряде стран мира создаются специальные обсерватории для поиска и фиксирования гравитационных волн, и мы являемся участниками одного из таких проектов. Это обсерватория LIGO в Соединённых Штатах, которую мы оснащаем нашим оборудованием. И когда в 2015 году впервые такие волны были зафиксированы, мы, естественно, восприняли это и как наш успех, потому что мы являемся пусть не главными, но важными участниками этой коллаборации.

– Почему это открытие важно?

– Гравитационные волны – это новый канал получения информации из Вселенной, если хотите, это новый орган чувств. Мы теперь имеем возможность получать информацию в виде волн, приходящих к нам из крупных процессов во Вселенной. Первое, что было зафиксировано, – это взаимодействие двух чёрных дыр. Они схлопнулись, и получился мощнейший всплеск гравитационного излучения, который здесь, на Земле, был спровоцирован.

– Александр Михайлович, но ведь всё это – чистая физика. Почему же и каким образом у вас вдруг возник интерес к медицине и, в частности, к онкологии?

– Здесь нет ничего странного и удивительного. Это тенденция, происходящая во всём мире. Новые результаты, которые получает фундаментальная наука и в физике, и в химии, и в биологии, прежде всего применяются в медицине, в онкологии. Дело в том, что именно онкология по мере увеличения продолжительности жизни людей становится причиной их смерти номер один.

– А как же сердечно-сосудистые заболевания?

– В этом смысле в последние годы был достигнут значительный прогресс, и это позволило существенно снизить смертность от сердечно-сосудистых заболеваний. То, что касается онкологии, то здесь похвастаться столь же заметными достижениями человечество не может. Ведь онкология в значительной степени – это предрасположенность нашего генетического аппарата к тем или иным мутациям, приводящим к неконтролируемому росту клеток, которые со временем происходят в организме. И чем человечество старше, тем риск возникновения таких мутаций выше.

Я считаю, поскольку мы физики, нам сам Бог велел использовать различные излучения для развития ядерной и лучевой медицины. Это и диагностика, и воздействие на опухоль. Скажем, протонная терапия – это относительно новый метод воздействия на опухоль, когда вместо облучения рентгеновского, где «работают» фотоны, используются протоны. В протонной терапии важна возможность устраивать очень локализованное выделение энергии. Если опухоль находится на какой-то глубине в биоткани, то можно сделать так, что протоны, распространяясь в биоткани, не производят повреждения окружающих участков, а выделение энергии идёт точно в области локализации опухоли. Это свойство именно тяжёлых частиц – протонов. Оно было замечено медициной уже довольно давно; более того, в 70-е–80-е годы прошлого века Советский Союз был той страной, где операций по протонной терапии было проведено больше, чем где-либо в мире. Правда, они проводились не специализированным образом, а на тех ускорителях, которые были у физиков. Именно там развивалась протонная терапия, где мы были лидерами.

Но прошли десятки лет, а у нас до сих пор нет отечественной специализированной установки для протонной терапии. Сейчас появилась первая разработка, которая тестируется в Обнинске. Но пока это звено, которое не заполнено. Особенно если говорить про детскую онкологию.

– Почему?

– Воздействие на опухоль, которое не поражает окружающий участок, очень важно именно для детей, потому что, если поражаются окружающие участки, велик риск вторичной онкологии, а в случае детей, когда ткани растут, риск становится ещё больше. Поэтому протонная терапия в детской онкологии сейчас считается очень важным направлением в мире. Если эти установки сделать компактными, такими, что их можно использовать в каждой онкологической клинике. Это означает, что парадигма меняется, и теперь мы можем обеспечить гораздо бо́льшее число людей этим видом лечения. Компактизация протонной терапии может быть проведена на основе нашего лазерного комплекса. Здесь можно ускорять протоны в крупномасштабных циклотронах, синхротронах, а можно с помощью лазерного излучения. Лазерный луч имеет очень большую интенсивность, очень большие поля, и поэтому возможно ускорить те же самые протоны на трассе, которая на несколько порядков меньше, чем трасса ускорения в больших установках. Таким образом, компактизируется система, и это очень интересное направление современных исследований. Оно, конечно, ещё далеко до внедрения, но надо двигаться.

– Есть ли ещё какие-то идеи в этом направлении?

– Есть. Скажем, СВЧ-излучение может быть использовано для того, чтобы в очень маленьких магнитных ловушках получать высокотемпературную плазму, и из этих ловушек будут вылетать те же самые протоны. Дальше посредством использования некой мишени можно получать из протонов нейтроны, и эти нейтроны использовать в так называемой бор-нейтрон-захватной терапии. Очень интересное современное направление исследований. Более того, на нескольких реакторах в мире, в которых получаются нейтроны, эта технология доведена до пациентов, и она показала свою эффективность. Нейтроны, которые получаются из реактора, используются для того, чтобы воздействовать на опухоль, а в эту опухоль посредством биохимии вводится бор, отсюда и название.

Можно использовать и оптическое излучение. Это направление, которое сейчас называется «биофотоника», тоже является нашим приоритетом. Биофотоника – наиболее быстрый сегмент роста в мире по продаже во всей фотонике. Это использование новых типов излучения, новых методов диагностики, новых компактных детекторов и так далее для того, чтобы получать абсолютно новую информацию. Это может быть в том числе направлением в медицине.

У нас, здесь в институте, разработаны оптические томографы, которые уже частично внедрены. Сейчас организуется производство этих томографов на Красногорском заводе имени С.А. Зверева, где мы смогли с помощью инфракрасного излучения и современных методов мониторинга получать детальную информацию о первых двух миллиметрах поверхности биоткани, причём делаем это неинвазивно, не повреждая ткань. Например, когда проводится процедура гастроскопии, доктор смотрит, в каком состоянии поверхность, обращает внимание на какие-то подозрительные области. С помощью томографа можно получать информацию не о поверхности, а о слое. То есть можно заглянуть вовнутрь и сказать, опасна ли эта область с точки зрения онкологии, нужно ли делать биопсию или нет. Здесь мы уже находимся в третьей фазе испытаний, фактически говорим о скором внедрении в производство.

Кристина Сбигнева пережила рак крови. Болезнь нагрянула внезапно: резко поднялась температура, началась лихорадка, в кабинете врача девочка потеряла сознание. Диагноз прозвучал для неё как приговор, жить совершенно не хотелось, да и сил бороться не было. «Боли были страшные, невыносимые, однако постепенно я к ним привыкла, – вспоминает девушка. – Утром мама всегда привозила меня на утреннюю службу в Дивеево, там становилось легче. Молитва плыла и таяла в воздухе, и мне казалось, что я уже не здесь. И тогда становилось не так страшно».

Из этого состояния однажды выдернул мамин крик: «Кристинка, тебе нашли донора!»

Девушка из Германии спасла Кристине жизнь. В 2014 году с помощью фонда «НОНЦ», который и помог найти донора, ей сделали трансплантацию костного мозга. Это вернуло Кристине подорванное здоровье, и сейчас у неё всё хорошо.

Однако первое время после трансплантации тоже было крайне трудным. Девушка заново училась ходить, и каждый шаг отзывался страшной болью. Организм активно отторгал чужеродные клетки.

^{Второй ряд слева направо: Академик А.М. Сергеев, директор фонда НОНЦ Елена Крупнова и волонтёр фонда (бывшая подопечная); первый ряд: дети – подопечные фонда}

Она прошла и через это и стала примером для многих детей и подростков, столкнувшихся с тяжёлой болезнью, которая поначалу может показаться неизлечимой. «Я очень изменилась, хотя внешне это, может быть, незаметно. Моё сердце переполнено любовью к людям, которые помогли мне одержать победу, – рассказывает Кристина. – Не зря говорят, что вместе мы непобедимы».

Сейчас Кристина учится в социальном университете и работает волонтёром в фонде «НОНЦ», старается помогать детям, попавшим в трудную ситуацию.

– Александр Михайлович, вы являетесь одним из учредителей фонда, который занимается помощью детям, страдающим онкологическими заболеваниями. Откуда возникла идея такого фонда?

– Изначально мы собирались создать в Нижнем Новгороде онкологический научный центр, который занимался бы исследованиями онкологических заболеваний, новыми разработками и их внедрением. Это было в 2003 году. Мы хотели собрать людей, компетенции, деньги, для того чтобы построить самый современный медицинский центр, оснащённый всеми возможными на тот период времени технологиями, в том числе ядерными и радиационными, с новыми подходами к диагностике, с образовательным кластером. Эта идея возникла не на пустом месте. Нижегородская область – родина выдающихся онкологов: Н.Н. Блохина, Н.Н. Трапезникова, Б.Е. Петерсона. У нас есть прекрасная медакадемия, университет, замечательные научно-исследовательские институты, наконец, у нас находится жемчужина российской науки и технологий – федеральный ядерный центр в Сарове. И мне казалось совершенно естественным создать здесь онкологический научный центр, который в перспективе решал бы проблему рака не только в Нижнем Новгороде, но и в России в целом. Но мы в тот момент создать такой центр не смогли. Зато создали фонд «НОНЦ», который занимается важным, нужным делом.

Андрей Лейко был одним из сильнейших молодых пловцов России. Собирался связать свою жизнь с большим спортом, вошёл в сборную юниоров страны. На одной из тренировок перед чемпионатом России почувствовал острую боль в спине. Потом стали отниматься ноги и руки.

Он прошёл шесть блоков химиотерапии. Однажды Андрей заметил, что у него зашевелился палец, и это стало первым маленьким шагом к выздоровлению.

Андрей нуждался в специальном лечении, деньги на которое помог собрать фонд. Более миллиона рублей потребовалось мальчику на дорогостоящие препараты и необходимые исследования. Благодаря неравнодушным людям Андрея удалось вылечить. Сейчас он вернулся к тренировкам. «Жизнь после болезни полностью меняет твоё мировоззрение, – признаётся он. – Начинаешь ценить каждое прожитое мгновение и по-другому смотреть на людей, которые тебя окружают».

– Расскажите, чем же фонд занимается.

– Фонд оказался мостиком между тем проектом, который у нас родился десять лет назад, и тем проектом, который мы собираемся реализовывать сейчас. Мы возвращаемся к идее создания такого онкологического научного центра, и просто замечательно. Все эти годы, пока проект был заморожен, мы не сидели сложа руки, а накапливали опыт, приобретали репутацию, заслужив доверие новгородцев. За эти годы мы спасли около 500 детей. Мы собирали деньги на дорогостоящее лечение, которое не оплачивает государство, занимались просветительской работой, оказывали психологическую помощь родителям, проводили различные мероприятия. В последние годы фонд очень активно вошёл в программу по участию в работе банков крови, с тем чтобы в случае необходимости можно было быстро найти доноров, которые передают часть своего материала для лечения детей. Эта работа нам очень помогла.

Фонд выстроил замечательные отношения с детской областной клинической больницей, где есть отделение онкологии и гематологии. Мы тесно сотрудничаем с детскими онкологами, приглашаем онкопсихологов, других специалистов.

Фонд также проводит так называемые «Игры победителей» для детей, победивших рак. Это спортивные игры. Те ребята, которые с помощью фонда оказались вылеченными, летом собираются в спортивном лагере и проводят свои «олимпийские игры», получают награды, общаются. А что касается нашего главного проекта, то сейчас он проходит согласование Минздрава и Минатома и, думаю, будет реализован уже в начале 20-х годов.

– Кто в первую очередь жертвует деньги в фонд – крупные компании, банки, частные лица?

– Сложно выделить что-то одно. Это и крупные частные компании, и индивидуальные предприниматели, и обычные граждане, которые жертвуют посильные для них суммы. Кто-то делает это разово, кто-то в постоянном порядке, каждый месяц. Мы стараемся придумывать какие-то акции, ярмарки, благотворительные мероприятия, чтобы у людей всегда был повод помочь фонду. Хотя многие помогают уже без всякого повода. Ведь с такой бедой может столкнуться абсолютно каждый, и многие из тех, кто нам помогает, не понаслышке знают, что такое детский рак. Мне кажется, что вот такая благотворительность является показателем доброты общества, и для меня очень важно, что наш фонд нашёл тропинку к сердцам людей.

– Александр Михайлович, зачем вам, физику, а теперь ещё и президенту РАН, гуманитарные проекты?

– Гуманитарные проекты, на мой взгляд, едва ли не самое главное для всех. Мало того: возможность наиболее эффективно их осуществлять стала одной из причин, почему я баллотировался в президенты РАН. Наука имеет смысл только в том случае, если мы остаёмся людьми, способными сопереживать и помогать друг другу.

Оля Кузовлёва была весёлым, озорным дошколёнком, когда в их семью пришла беда – острый лимфобластный лейкоз. Благодаря помощи фонда удалось собрать 1 200 000 рублей на дорогостоящие химиотерапевтические препараты, которые поставили ребёнка на ноги.

Оля была очень активна в лечении. Когда появились силы, даже с капельницей не хотела лежать: вставала и начинала танцевать. Сейчас девочке 8 лет, она по-прежнему в душе артистка – любит петь и танцевать. Улыбка не сходит с её круглого лица, обрамлённого копной рыжих волос. Любимая песня у «солнечной» девочки – «Нас бьют – мы летаем».

«А больницу помнишь?» – спрашивает её мама. Оля отворачивается и качает головой. «Помнит она всё, но говорить об этом не хочет», – констатирует мама.

Елена Крупнова, директор фонда «НОНЦ»:

– Каждый год в России 5000 детей и подростков заболевают раком крови и другими онкологическими заболеваниями. Половина из них выздоравливают благодаря своевременной диагностике и современному лечению. Но такое лечение стоит дорого. Для пациента, не нуждающегося в трансплантации костного мозга, потребуется около 300 000 – 400 000 руб., а если необходима трансплантация, то стоимость лечения может возрасти до 3 000 000 руб. К сожалению, государство не выплачивает необходимых сумм в полном объёме.

Когда мы только начинали нашу работу, я не знала, где возьму деньги, чтобы помочь хотя бы одному ребёнку. Но сейчас такой вопрос уже не возникает. Нам охотно помогают многие компании, бизнесмены, частные лица. Мы постоянно проводим какие-то благотворительные мероприятия. Например, около трёх миллионов рублей было собрано за счёт того, что многие известные в Нижнем Новгороде люди безвозмездно работали официантами, а все чаевые передавали в фонд. Таких акций придумано множество, и все они помогают привлекать немалые средства, спасающие детские жизни. В связи с десятилетием фонда многие нижегородские мастерицы своими руками создали настоящие произведения искусства и предлагали приобрести их на нашей ярмарке. Смели всё – а касса фонда пополнилась ещё почти на миллион рублей.

Не скрою: поначалу было трудно. И не только материально. Трудно эмоционально, психологически всё время сталкиваться с тяжёлой болезнью, с болью, горем. Бывали ситуации, когда я боялась заходить в палату, потому что не знала, как утешить маму умирающего ребёнка. Но однажды, когда безжизненный комочек после операции начал оживать, розоветь, набирать вес, – я поняла, что занимаюсь очень важным, нужным делом.

Постепенно появилась уверенность, что мы должны работать в этом направлении. Тяжёлые процедуры химиотерапии, ежедневные капельницы, мучительные исследования эти дети переносят с удивительным мужеством, на какое способен далеко не каждый взрослый. Многие ведут себя, как настоящие герои. Не раз я слышала из их уст слова о том, что нужно бороться за свою жизнь, потому что мама этого не переживёт. Я часто слышу слова благодарности от родителей детишек, которых удалось спасти. Конечно, низкий поклон врачам, делающим великое дело, благотворителям, помогающим собрать нужные суммы. Но мне всегда хочется сказать спасибо этим детям, которые демонстрируют волю к жизни и удивительную силу характера, свойственную далеко не всем здоровым. Они так любят жизнь, так ценят каждое мгновение, что у меня самой появляются силы бороться вместе с ними.

Детям помогают не только взрослые. Всё чаще дети помогают детям. Нижегородские школьники собирают книги, игрушки, канцтовары, устраивают благотворительные ярмарки. Работая в фонде, я поняла смысл фразы «Мир меняет доброта». Она и правда его меняет.

^{Во время вечера, посвящённого 10-летию фонда «НОНЦ»}

Миша только появился на свет, когда счастливая мама узнала о его диагнозе – объёмная саркома. «Опухоль его буквально высасывала, – рассказывает мама Миши. – Это было семь месяцев непрерывного ада». Было страшно даже на минуту выйти из палаты или уснуть: женщине казалось, что именно в этот момент произойдёт страшное. Сил жить и бороться не было – каждый день казался кошмаром. Она только сидела возле кроватки и молилась: «Господи, спаси его или забери, пусть только не мучается».

Огромную психологическую поддержку женщине оказали врачи, которые всё это время не давали ей опустить руки. Они стали для Мишиной семьи родными людьми.

Помог и фонд «НОНЦ». «Мне повезло встретить людей, которые творят чудо, – говорит мама Миши. – Сейчас это настоящая батарейка энерджайзер, ребёнок с неистощимой жизненной энергией. На месте дольше минуты стоять не может, хочет всё время бегать и прыгать. Люди, которые помогли состояться этому чуду, – настоящие волшебники».

Беседу вела Наталия Лескова

Фото автора