Дельфис

Имя Павла Антоновича Аренского, талантливого поэта, писателя, переводчика, востоковеда, драматурга и либреттиста, современному широкому читателю совершенно незнакомо. В лучшем случае, обратив внимание на фамилию и инициалы, он может догадаться, что это сын известного композитора и пианиста А.С.Аренского (1861-1906), но вряд ли вспомнит, что именно по его сценарию был снят до сих пор пользующийся любовью зрителей фильм «Процесс о трех миллионах». Еще менее известно, что перу П.А.Аренского принадлежат прекрасные, достойные скорейшего переиздания книги о жизни двух замечательных русских путешественников — Н.М.Пржевальского и Н.Н.Миклухо-Маклая, положившие в 30-х годах начало серии «Жизнь замечательных людей» и тогда же выдержавшие по два издания.

^{П.А.Аренский}

 

Впрочем, это неудивительно. После того как в 1937 г. Аренский был арестован органами НКВД по обвинению в «контрреволюционной деятельности и антисоветской пропаганде», имя этого блестящего представителя русской культуры и интеллигенции было вычеркнуто из жизни и истории страны, а все его рукописи, дневники, фотографии и переписка были уничтожены в печах Лубянки. Потеря воистину невосполнимая. Ближайшие друзья П.А.Аренского или погибли в лагерях, или давно умерли, а то немногое, что оказалось в составе архива его вдовы, актрисы МХАТа второго В.Г.Орловой (РГАЛИ, ф.2952), не может ответить на многочисленные вопросы исследователя и восполнить белые пятна в биографии писателя и поэта.

Между тем, его жизнь, как можно предполагать, была достаточно интересной и яркой. Первые тридцать лет сейчас представляются только в самых общих чертах. С уверенностью можно сказать, что он провел их в Москве, где жила семья, и в Орловской губернии, где жили его тетки по отцу: К.С.Кондратьева — замужем за главным астрономом Пулковской обсерватории А.А.Кондратьевым, и М.С.Аренская, известная пианистка. Проведенные в обстановке деревенской природы детство и отрочество привили Аренскому страсть к путешествиям и охоте, которыми он занимался до последних дней своей жизни на свободе, так что даже арестован он был не в Москве, а в Крыму, куда, как обычно, уехал весной с ружьем и любимой собакой. В то же время положение его отца и ближайших родственников в мире русского искусства и русской науки позволило ему не только получить блестящее образование, но и занять подобающее место в обеих столицах.

Перед первой мировой войной Аренский женился на пианистке О.Ф.Пушечниковой, которую (кажется) встретил в доме своей тетки, однако брак оказался неудачным. Возможно, в этом был виноват сам Аренский, который надолго оставлял свою молоденькую, исключительно красивую жену, отправляясь в длительные путешествия по Кавказу, Сибири и даже Дальнему Востоку. Поэтому к весне 1918 года О.Ф.Аренская стала женой их общего друга, актера и режиссера Первой студии МХТ В.С.Смышляева.

Как ни покажется странным, именно это событие позволяет нам кое-что узнать о жизни П.А.Аренского. Так, к этому моменту он оказывается в Москве, на Знаменке, тесно связан с Первой студией МХТ через студии молодых скульпторов А.С.Бессмертного, ближайшего друга М.А.Чехова, и А.А.Ленского, сына известного актера и режиссера Малого театра, помещавшихся в доме Э.Э.Лисснера в Крестовоздвиженском переулке, т.е. в двух шагах от его собственной квартиры. Естественно, что все эти люди, в том числе и Смышляев, были частыми гостями на Знаменке у Аренских. Весной 1918 года Аренский принимал деятельное участие в журнале «Сороконожка», единственный номер которого был выпущен в июне того же года одноименной концертно-театральной группой, объединявшей артистов, музыкантов, поэтов и художников.

Кроме Аренского, выступившего там с очерком о музыке А.Н.Скрябина и «этюдом», который в окончательном виде был им назван «Когурро» (его машинопись дошла до нас), остальные дебютанты оказались не менее примечательны: журнал знакомил читателей с первыми прозаическими опытами М.А.Чехова, стихами П.Г.Антокольского, рисунками Ю.А.Завадского и Л.А.Никитина. (Подробнее обо всем этом см.: Никитина В.Р. Дом окнами на закат. М., 1996.).

Последующие годы гражданской войны Аренский, будучи мобилизован, работал инструктором отдела изобразительной агитации штаба Западного фронта, располагавшегося в Смоленске. Именно там в июле 1920 года встретили его мои родители (Л.А. и В.Р.Никитины — Прим. ред.), вместе со штабом перебрались в Минск и уже оттуда, прихватив с собой С.М.Эйзенштейна, работавшего у Аренского в отделе, в конце сентября окончательно вернулись в Москву. Первая половина 20-х годов для Аренского была наполнена научной и творческой работой. Начав осенью 1920 года занятия японским языком на Восточном отделении Академии Генштаба РККА, к весне 1921 года он перевелся уже научным сотрудником на отделение хиндустани в Институт востоковедения, где проработал в качестве преподавателя несколько лет, одновременно сотрудничая в московских театрах. Последнее, как можно думать, способствовало сближению Аренского с семьей Ю.А.Завадского, в результате чего он женился на его сестре, В.А.Завадской, и переехал к ним в Мансуровский переулок.

Те годы, вплоть до отъезда В.А.Завадской в Париж, что случилось в 1924 году, прошли для Аренского под знаком изучения западной и восточной мистики, древнеиндийской философии и оккультизма, толчком к чему, кроме давнего интереса, послужило близкое знакомство сначала с Б.М.Зубакиным в августе-сентябре 1920 году в Минске, а затем, уже в Москве, с А.А.Карелиным. Это увлечение завершилось для него, как и для Завадских, вступлением в Орден тамплиеров и активной работой в «рыцарских» кружках, возникавших тогда в среде артистов, музыкантов, литераторов, деятелей науки и искусства. Одновременно Аренский занимался переводами, писал сценарии, либретто, преподавал в театральных студиях историю искусства и литературы, подготовил и позднее издал несколько книжек детских стихов.

Очередная, на этот раз окончательная, перемена в его семейной жизни произошла в 1924 году. Сейчас невозможно установить, чем она была вызвана — отъездом ли В.А.Завадской в Париж к матери и больному брату или же, наоборот, ее разрывом с Аренским. Последнее представляется маловероятным потому, что даже по возвращении в 1929 году в Москву и в очередном замужестве В.А.Завадская продолжала любить «своего рыцаря». Как бы там ни было, но в том же 1924 году Аренский встретился с В.Г.Орловой, актрисой МХАТа второго, которая и стала его последней и «единственной» женой на всю оставшуюся жизнь. Насколько можно судить по сохранившимся его письмам к ней и по воспоминаниям людей, знавших их, на протяжении тринадцати лет, отпущенных судьбой, им была дарована «совершенная любовь», которую В.Г.Орлова переживала еще в последние месяцы перед своей смертью в 1977 г., когда я имел возможность с ней встретиться.

Со второй половины 20-х годов идет становление П.А.Аренского как профессионального литератора. Зимой он работает в московских библиотеках, читает лекции, но с началом весны, как правило, собирается с ружьем и собакой в отъезд на юг — в горный Крым или на Кавказ, — чтобы там, на природе, писать, а во второй половине лета, когда кончаются гастрольные поездки, встретиться с женой и с друзьями в Судаке, Коктебеле, Алупке или в Старом Крыму, откуда потом вместе возвращаться в Москву.

В этих поездках им были написаны уже упоминавшиеся книги о Н.М.Пржевальском и Н.Н.Миклухо-Маклае — первые книги об этих замечательных сынах России. Аренскому они принесли не только успех и известность, но и «легализовали» его положение как литератора, позволив вступить сначала в литературное объединение при издательстве «Молодая гвардия», а затем, в 1934 году, он был принят в организованный А.М.Горьким Союз писателей СССР. К этому времени Аренский планировал работу над новыми книгами о русских путешественниках, в первую очередь о П.К.Козлове, с которым его познакомил еще в 20-х годах двоюродный брат — путешественник и композитор, исследователь Монголии С.А.Кондратьев. Однако работа над этой книгой была прервана его арестом, и все рукописи погибли. И все же на протяжении первой половины 30-х годов Аренский успел завершить создание новых либретто таких значительных опер, как «Кармен», «Риголетто», «Дон Паскуале», которые и после гибели автора в течение последующих десятилетий не сходили с репертуара Большого театра в Москве, правда, без упоминания его имени на афишах.

Трудно сказать, что послужило конкретной причиной ареста П.А.Аренского в мае 1937 года, тем более что на его жизни никак не отразился 1930 год, когда была арестована большая часть московских тамплиеров, некоторые из которых вполне определенно называли в числе «рыцарей» и его имя... Скорее всего сыграло именно это обстоятельство, а также встречи с возвратившимися из заключения бывшими тамплиерами, находившимися под наблюдением НКВД и среди которых, как теперь можно с уверенностью говорить, оказались и новые «секретные сотрудники». Во всяком случае тот круг «анархо-мистиков», называвшихся следователями НКВД в 1937 году просто как «анархисты и фашисты», к которым был приобщен и Аренский, согласно показывал свое незнакомство с ним и его непричастность к их обществу. И хотя последнее совпадало с показаниями самого Аренского, он был приговорен ОСО НКВД к пяти годам исправительно-трудовых лагерей, которые провел на Колыме, скончавшись 25 декабря 1941 года незадолго до истечения срока.

Реабилитация П.А.Аренского, последовавшая 28 декабря 1955 года, благодаря хлопотам В.Г.Орловой, восстановила его посмертно в правах члена СП СССР и автора созданных им произведений, но, к сожалению, так и не помогла их переизданию, возможно, потому, что, как указывала его вдова в одном из обращений в СП СССР, все это время произведения Аренского беззастенчиво использовались процветающими плагиаторами... Машинопись «Таумелеха», с которой воспроизводится настоящий текст, сохранилась в семейном архиве Н.Н.Сафоновой в Пулково. Приношу ей искреннюю благодарность за предоставление текста для публикации. Кроме того, его стихотворение — «Рыцари» — было опубликовано в одном из предыдущих номеров журнала «Дельфис» (1995, № 2(5), с. 64).

А.Л.Никитин