Дельфис

Выступая перед разными аудиториями, мне нередко приходится слышать вопросы, касающиеся веры Пушкина. Судя по заголовкам многочисленных семинаров, конференций, печатных сборников, таких как «Пушкин и Православие», «Пушкин как гений христианской культуры», «Пушкин в свете Православия» и т.д., эта тема выходит далеко за рамки частного разговора. По всей видимости, здесь мы сталкиваемся с проблемой, корни которой не столько в личности и творчестве поэта, сколько в личности тех, кто к ней обращается. Мне же крайне созвучно высказывание известного пушкиниста Валентина Непомнящего, что вера для поэта — дело глубоко личное, интимное. И «путь веры, и путь к вере яснее и непостижимей открывается не в словесных формулах, а в недрах художественного мышления». Поэтому мне изначально была неинтересна проблема веры поэта. Но случилось нечто совершенно непредвиденное и невероятное — сам Александр Сергеевич подвёл меня к необходимости более внимательного прочтения текста Библии. Хотя она давно стояла на моей книжной полке, и время от времени я её раскрывала. Вот только она не раскрывалась мне. И лишь войдя в мир пушкинской сказки, я оказалась перед необходимостью обратиться к Священному Писанию.

^{Аллея А.П.Керн}

Случилось это в тот момент, когда я обнаружила, что Пушкин и создатели Библии имеют, как будто, совершенно разные точки зрения на проблему приобщения человечества к знаниям. Конечно, я сначала заблуждалась, но запрет на плоды древа познания, который звучит в Первой Книге Моисеевой «Бытие», я восприняла именно как предостережение от стремления к знаниям. Кто не помнит, что сказано в притче о первородном грехе? Посадив на востоке в Эдеме сад и поместив туда Адама и Еву, Господь Бог строго-настрого наказал им от каждого дерева есть, а от древа познания добра и зла плоды не есть, в противном случае, он пригрозил Адаму двойной смертию. «...Ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрёшь» (Быт 2:17).

Тем не менее запрет был нарушен, а герои притчи наказаны. Так что же всё-таки сделали первые люди? Обратимся к Библии. Там сказано: Ева взглянула на дерево и увидела, «что оно хорошо для пищи, приятно для глаз и вожделенно, потому что даёт знание». И за то, что плоды этого дерева несут знание, а вкусили их не все люди, Господь Бог наказал и Адама, и Еву, и нас с вами. По всей вероятности, служители культа руководствуются именно этим запретом, когда нередко выражают своё отрицательное отношение к стремлению человека познавать, мыслить. Конечно, меня можно обвинить в субъективности, на которую наложился отпечаток атеистического воспитания. Но реакция церкви и на попытку Л.Толстого самостоятельно мыслить, и на деятельность семьи Рерихов и их последователей, такая реакция говорит о более чем сдержанном отношении церкви к человеческой жажде знания. Что же теперь делать? Прекратить постигать окружающий мир? Жить по принципу: «Да здравствует невежество»? Но, помните Пушкина: «Да здравствует разум! Да скроется тьма!». И хотя эти его строки здесь как нельзя более кстати, не они привели меня к решению проблемы «запретного плода». Всё началось с разбора символов Пушкина в «Сказке о царе Салтане...». В ней поэт неоднократно упоминает одно диво — белочку, грызущую орешки. По определению автора, чудо это «право не безделка».

А орешки не простые.

Все скорлупки золотые.

Ядра — чистый изумруд...

Изумруд, как гласит эзотерическое знание, — камень Гермеса. Упоминание же его в сказке вызывает ассоциации с «Изумрудной Скрижалью» Гермеса. Введение Пушкиным в текст этого символа даёт основание полагать, что автор тем самым указывает на источник идей и убеждений, которые он сам исповедует. А раз так, то возникает потребность побольше узнать и о самом Гермесе, и о его трудах. В книге М.Холла «Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии» есть краткое переложение разговора Гермеса с Разумом Вселенной, где и высказана его точка зрения на данную проблему. Коротко Гермес формулирует её так: «О, люди земли! Очнитесь от сна невежества! Поймите, что вашим домом является не земля, но Свет! Раскайтесь и измените свой ум!».

Как ни замысловато высказывание, всё же можно понять главную мысль: человечеству необходимо идти дорогой знаний. Эту точку зрения разделяет и Александр Сергеевич. В сказке она выражена всего в двух строчках, но очень отчётливо:

Из скорлупок льют монету

Да пускают в ход по свету.

Как уже говорилось, в сказке всё символично — место действия, герои, обстоятельства, сцены, и за незатейливым сюжетом можно усмотреть совершенно иную информацию. Так, золотая скорлупка упомянутого в сказке орешка — символ чистоты и духовности исповедуемого учения. В данных же строчках золотые монетки играют роль распространяемого по всему свету учения. Вот и получается, что Пушкин как будто придерживается совершенно противоположной Библии точки зрения относительно знания. Конфликт же усугубляется ещё и тем, что и в Библии, и в «Сказке о царе Салтане...» речь идёт как бы об одном и том же городе. Если в Священном Писании — это Эдем, сад райский, то в сказке — это город, в котором «все богаты, изоб нет, везде палаты». Для нас это, наверное, и означает рай. В Библии среди райского сада выделены особо два дерева — древо жизни и древо познания добра и зла. А в сказке тоже упомянуто два дерева. Как помните, там — «дуб зелёный над холмом» и «ель растёт перед дворцом». Согласно распространённой эзотерической символике, дуб может служить аналогом древа жизни, а ель — древа познания. Роль же плода этого дерева играет в сказке «золотой орех». Кому данная аналогия кажется мало убедительной, может вспомнить, что оба города имеют одно определение — «новый». В Библии — это «Новый Иерусалим», а в сказке — «новый город со дворцом». Как следует из Книги Откровения — это город, в который можно попасть только с помощью мысли. Иоанн пишет: «И вознёс меня в  д у х е (разр. — моя) на великую гору и показал великий святой Иерусалим, который нисходил с небес от Бога».

О том, что Эдемский сад — это место, где можно пребывать только на духовном уровне, говорит и тот факт, что при изгнании Адама и Евы из рая Бог даёт им кожаные одежды, то есть облекает их в плоть. Рождение же на физическом плане для философов и означает смерть на плане духовном. Таким образом, перейдя из духовной сферы в физическую, человек умирает для высшего мира. Это и есть первая смерть. Вот почему Господь Бог предупредил Адама о смерти.

У Пушкина в «Сказке о царе Салтане...» город «с теремами и садами», «город новый златоглавый», у которого «стены с частыми зубцами»:

И за белыми стенами

Блещут маковки церквей

И святых монастырей.

Из перечисленных достоинств этого города можно сделать заключение, что живут в нём люди благочестивые, что в городе много мудрецов и богословов. Наличие же садов у философов обозначает «сад мысли». Таким образом, сказочный город — это город мыслителей, город, в которой можно войти только с помощью мысли.

Итак, место действия одно и то же, а концепция — прямо противоположная. Может ли быть такое? И что заставило Пушкина выбрать именно этот город? Что он этим хотел сказать? И кого слушать нам — Пушкина или Библию? Где истина? Прислушаться к совету Гермеса Трижды величайшего и быстрее форсировать сознание? А как же быть тогда с запретом? Значит рано или поздно, но человек придёт к необходимости распутать этот узел. Поэтому попробуем ещё раз вернуться к «древу познания». Почему оно оказалось одновременно источником и добра, и зла? И может ли само знание быть злом или добром? К сожалению, мы знаем, что с помощью знания можно творить не только добро, но и зло. «...Ибо, что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Лк 16:15). А это значит: нет у нас никакой уверенности, что человек распорядится знаниями не в ущерб миру. И, как ни горько, вся история человечества это подтверждает. Потому, зная это, Господь Бог, выгнав Адама из рая, для гарантии поставил на востоке у сада эдемского херувима и «пламенный меч обращающийся», чтобы охранять путь к древу жизни. Чтобы «не простёр он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (Быт 3:22).

Зачем же тогда посадил Бог и древо познания, и древо жизни, если плоды с них нельзя есть? Получается, если следовать принципу: «Да здравствует Разум!» по Пушкину, это, значит, идти против Бога! Так ли это?

А что если ключ к разгадке — жизнь Христа? Ведь, посмотрите, все его муки и испытания — это доказательство, прежде всего, того, что ни при каких условиях нельзя человеку (а Христос не зря пришёл на землю как «Сын человеческий») нанести миру хоть какой-то ущерб! Ведь ничто не вызвало в Иисусе чувства мести, агрессии, желания расправиться со своими обидчиками. Наверное, только при гарантии такого рода получает человек право вкушать плоды познания, плоды жизни и может вернуться в рай. Помните, что сказано Христом в Евангелии от Иоанна: «Я есмь дверь: кто войдёт Мною, тот спасётся, и войдёт, и выйдет, и пажить найдёт» (10:9). Может здесь и идёт речь о той самой двери, возле которой Господь Бог, изгнав Адама, поставил херувима и «меч пламенный обращающийся»? Значит право вкушать плоды познания имеет только человек нравственно ответственный, сердцем и разумом следующий за Христом.

Христос же «по благоутробному милосердию Бога нашего, — говорится в Евангелии от Иоанна, — пришёл, чтобы просветить спящих во тьме, в тени смертной, и направить ноги наши на путь мира».

Путь Иисуса Христа, как мы знаем, это путь Любви. Значит, только научившись любить, изгнанный из рая человек сможет снова туда вернуться и вкусить плод древа познания. И вот как это снова подтверждается в священном тексте (Ин 1:17): «Ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа». И ещё в том же Евангелии сказано: «Побеждающему дам вкусить от древа жизни, что растёт посреди рая».

Итак, мы прояснили, что Иисус пришёл, чтобы просветить «спящих во тьме», но не совсем ясно, в чём же заключается само просвещение?

Скорее всего, для меня эта загадка так бы и осталась неразгаданной, если бы не знакомство с текстом «Видения Гермеса», а он утверждает следующее: «Поскольку Отец всех вещей состоит из Жизни и Света, из них сделан и человек. Следовательно, если человек поймёт и изучит природу Жизни и Света, тогда он войдёт в Вечность Жизни и Света». Искупителем же Гермес называет Отца Слова: «Я, Отец Слова — Искупитель Человечества».

Удивительно, но то же самое говорится и в Библии. Иисус неоднократно повторяет, что он — «воскресение и жизнь», что искупление возможно только через него. В то же время, по его утверждению, Он — «Свет истинный», но и Он же — «Сын Бога», и имя ему «Слово Божие». В свою очередь, «Сын и Отец одно», а «Слово — это Бог». Вот и получается, что и в Откровении Гермеса, и в Откровениях Иисуса речь идёт об одном и том же, а именно, что искупителем человечества является — Отец Слова или мысли.

Гермес призывает изучить природу Слова и Света, а Иисус говорит: «Я — Свет миру, кто последует за Мной, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь Свет Жизни». И точно то же самое утверждает Гермес: «Если изучите природу Жизни и Света, то войдёте в Вечность Жизни и Света». Получается, что и в Библии, и в Книге Тота утверждается Единственный Путь спасения человечества — путь постижения тайны Света и Слова. Так что между идеями, которые несёт Священное Писание, и тем, что проповедует Пушкин, знающий Учение Гермеса, нет никакого противоречия.

И кому как ни Пушкину было дано знать! А зная, пытаться приобщить к этим тайнам и тех, кто идёт и путём познания, и путём сердца. Кто пытается заглянуть в творчество Пушкина, не скользя по поверхности, а всё глубже и глубже. И, кто знает, в какие глубины познания он ещё поможет нам заглянуть!

Поднимем стаканы, содвинем их разом!

Да здравствуют Музы, да здравствует разум