Дельфис

Впервые я увидел дельфинов в 1966 году, когда, учась на четвертом курсе биологического факультета МГУ, попал в экспедицию в Севастополь, в только что открытый Научно-исследовательский Океанариум Военно-Морского Флота СССР. МГУ был одной из первых организаций, которая стала активно сотрудничать с Океанариумом. Зоологическое и физиологическое направления работ, связанные с изучением анатомического строения дельфинов, структуры их кожного покрова, мускулатуры, структурно-функциональных особенностей зрения, хеморецепции¹ и т.п. возглавил директор Института эволюционной морфологии и экологии животных АН СССР, один из первых исследователей биологии морских млекопитающих академик В.Е.Соколов. Изучение особенностей высшей нервной деятельности, поведения дельфинов осуществлялось под руководством члена-корреспондента АН СССР Л.Г.Воронина. Принять участие именно в этом последнем направлении исследований предложил мне начальник экспедиции биофака МГУ в Севастополь Л.Б.Козаровицкий. Ехал в экспедицию на месяц—полтора, а оказалось — на всю жизнь.

Океанариум располагался в Казачьей бухте — тогда это было далеко за городом. Сентябрь 1966 года был по-летнему жарким. Солнце, пыль, радостное ожидание. Нас встретил командир Океанариума, легендарный разведчик Великой Отечественной войны В.А.Калганов — энергичный, приветливый, огромного роста, в шортах и в белом чехле от фуражки на голове. Разрешил всем по случаю жары ходить в такой же рабочей форме.

С первого дня стало ясно, что главное здесь — дело. Люди живут в палатках, телефон, приборы, оборудование — в палатках. Офицеров больше, чем матросов. Все вместе, все делают одно общее дело. И главное — есть желание и есть возможность его делать, есть основа для экспериментальных работ — большая плавучая вольера с тремя черноморскими афалинами.

Незабываемо первое восхищение от встречи с дельфинами. После не блиставших изяществом обезьян, с которыми я начал работать до этого, дельфины поразили отточенностью движений, особой пластикой и легкостью перемещений в воде, виртуозностью поворотов и прыжков. Они были такие грациозные, добродушные и улыбчивые! Возникло радостное, спокойное, дружелюбное отношение к этим удивительным животным, желание получше их узнать.

Животные содержались в открытых вольерах — больших клетях, обтянутых сетью. Поверх вольер настилались деревянные ходки, по которым экспериментаторы могли перемещаться и на которых устанавливалась необходимая для работы аппаратура. Ходки располагались примерно в метре от поверхности воды, чтобы поднявшаяся волна не захлестнула находившееся на них оборудование. Внутри вольеры у самой поверхности воды устанавливались так называемые мостки — небольшие деревянные площадки, на которых располагался тренер во время работы с животными.

Научные эксперименты представляли собой постановку перед дельфинами разнообразных задач. Решение их позволяло судить о тех или иных способностях животных. Для стимулирования активности животных исследователи обычно используют так называемое положительное подкрепление: что-то необходимое или приятное для подопытных. Когда в качестве положительного подкрепления используется пища, то животное перед опытом обычно не кормят. Но и после опыта мы обычно докармливали афалин до положенной нормы не просто так. Обязательно пытались выработать какое-нибудь действие, реакцию, которая пригодилась бы в дальнейшем или для проведения эксперимента, или для непосредственного общения с дельфинами. Например, все дельфины, с которыми мы работали, были обучены такому навыку, как апортировка: брошенное в воду плавающее кольцо дельфин по жесту экспериментатора поддевал удлиненным концом морды — рострумом и приносил человеку. За это ему давалось вознаграждение — рыба. Мы часто играли с животными, бросая в воду разные предметы, и дельфины охотно возвращали их по жестовой команде.

^{Дельфин Диана — целитель и большой друг севастопольских детей}

Однажды мне довелось воспользоваться принципом натурального обмена в несколько иной ситуации. Проходя рано утром по ходкам вольеры, я увидел, что один из молодых дельфинов играет в воде пойманной им рыбкой — плоским, похожим на камбалу, морским языком. Как правило, находясь в вольерах, дельфины не ловят рыбу — скорее всего из-за того, что относительно небольшие размеры отсеков вольеры просто не позволяют им делать это достаточно эффективно. Увидев рыбку в зубах дельфина, я решил попробовать выманить его добычу. Но как? Существует определенный жест, который служит сигналом «Дай!» при апортировке. Нужно лишь вытянуть руку над водой параллельно ее поверхности, после чего обученное животное совершает по этой команде подачу предмета. Спустившись на мосток, я подал команду «Дай!», но дельфин лишь отплыл подальше от меня и требования моего не выполнил. Пришлось принести к мостку ведро с рыбой и снова повторить сигнал. Дельфин совершил круг по отсеку, поглядывая на меня, но рыбку опять не отдал. Я взял в правую руку свежеразмороженную рыбу и снова повторил команду. Большая атлантическая ставрида, которую я держал в руке, в несколько раз превышала по размеру морского языка. Увидев мою рыбу, дельфин подплыл к мостку, выпрыгнул на метр в воздух и подал мне в протянутую руку свою рыбку — тут же он получил подкрепление от меня. Проглотив ставриду, дельфин высунулся из воды и издал характерный трещащий звук, выпрашивая следующее вознаграждение. И тут я вернул ему морского языка. Дельфин схватил его, подбросил и снова высунулся из воды — я протянул руку, подавая команду «Дай!». Дельфин моментально отдал мне рыбку и опять получил за нее ставриду. Совершив еще несколько раз подобный обмен, каждый из нас получил, что хотел: я — ответы на свои вопросы, а мой дельфин — несколько честно заработанных рыбин.

Один из главных вопросов, волнующих детей в связи с животными, это вопрос «Кто сильнее?» Кто сильнее — лев или тигр, слон или бегемот? Этот вопрос остается и в глубине души каждого взрослого человека.

Черноморские афалины обладают удивительными физическими данными: вырастая до 2,5-3 метров в длину, они достигают веса 250-300 килограммов. При этом могут выпрыгивать из воды на высоту около 4,5-5 метров. Расскажу о случае, когда мне пришлось непосредственно помериться силой с дельфином. После одного из опытов, накормив животное до положенной ему нормы, я стал собирать экспериментальный инвентарь, а чтобы дельфин не скучал, бросил ему свое полотенце. Надо сказать, что дельфины очень любят играть всевозможными предметами, носят их на роструме, подбрасывают, оставляя в воде, подхватывают то грудными, то спинным, то хвостовым плавниками, перекладывают предмет со спинного плавника на хвостовой, в общем, придумывают разные игры, демонстрируя свою изобретательность.

Собравшись уходить, я спустился на мосток и протянул руку над водой, подавая команду «Дай!», потребовал свое полотенце. Обычно дельфины почти беспрекословно выполняют эту команду, получая за послушание рыбу. Но в этот раз дельфин был хорошо накормлен, и ему хотелось поиграть. Он подплывал к мостку, высовывался из воды на высоту примерно около метра, держа полотенце на роструме и слегка помахивая им. Он подходил настолько близко, что я почти доставал до полотенца, но это «почти» составляло два-три сантиметра, которые дельфин очень тонко чувствовал. Тогда я решил спуститься в воду. Разделся, надел ласты и поплыл к дельфину. Он стал не очень быстро отплывать, совершая зигзагообразные движения, как бы поддразнивая меня и предлагая ухватиться за полотенце. Я поплавал так за дельфином несколько минут и убедился, что добром он полотенце не отдаст. Решил отнять его, попросту догнав дельфина, которому вроде бы некуда было деться в небольшом отсеке вольеры. Размеры отсека не превышали 10 метров в длину и 4,5 метра в ширину при глубине 3,5 метра. Ну как здесь разогнаться такому крупному животному, собственные размеры которого около 3 метров? При этом я надеялся, что с ластами смогу двигаться достаточно быстро. Как же я был наивен! Меня оправдывает только то, что все это происходило в самом начале моего знакомства с этими удивительными животными.

Я поплыл к дельфину — он от меня. Несколько увеличил скорость движения — он тоже. Уносимая им на роструме яркая ткань затрепетала в воде как флаг на мачте корабля в ветреную погоду. Я еще прибавил скорость, и дельфин тоже поплыл быстрее, стал непрестанно поворачивать и нырять в отсеке. Он позволил мне прикоснуться к спинному плавнику, к бокам, затем потрогать хвостовой стебель, но до полотенца от моих напряженно вытянутых к нему пальцев постоянно оставалось не менее двух-трех сантиметров. Иногда дельфин слегка поворачивал голову в сторону моей вытянутой руки, и мне даже на миг удавалось коснуться полотенца, но он тут же отдергивал голову. Последние минуты этой безнадежной для меня игры в «салочки» мы носились по отсеку как очумелые, вздымая со дна тучи песка и водорослей. Иногда дельфин взлетал в воздух и опускался в метре от меня, снова уходя под воду. Я достиг уже той степени азарта погони, когда готов был преследовать его даже в воздухе. Нельзя не отдать должное моему партнеру, который очень долго поддерживал во мне иллюзию скорой победы.

Но вдруг, после совершения одного из вертикальных круговых проплывов, дельфин резко нырнул и прижал рострумом полотенце ко дну, сам оставаясь в вертикальном положении и лишь слегка шевеля хвостом. Не веря своим глазам, я осторожно, боясь спугнуть его, медленно нырнул вслед, подкрался к желанному полотенцу и наконец-то ухватился за него обеими руками. Дельфин и «не подумал» повернуть голову или попытаться выдернуть полотенце из моих рук. Он только сильнее заработал хвостом и плотнее прижал свою игрушку ко дну.

И вот тут мне пришлось помериться с ним силой. Упершись двумя ногами в дно и ухватившись руками за полотенце, я попробовал выдернуть его из-под рострума дельфина. Забыв о пределах прочности ткани, я тянул ее на себя и вверх изо всех сил; наверное, с тем же успехом я бы мог попытаться сдвинуть затонувшую баржу или забитую в дно сваю. Расхохотавшись под водой, я погладил дельфина, шлепнул его на прощание и вылез на ходки. Дважды посрамленный, но очень довольный, я оделся и уже хотел уйти, когда увидел, что дельфин вместе с ненавистным полотенцем приблизился к мостку. На всякий случай я спустился на мосток, протянул руку, и — о, чудо! — дельфин сам отдал мне долгожданную вещь. В этот раз я не поскупился на вознаграждение. Услуга за услугу!

Наряду с веселыми и занятными историями, которые постоянно случались при работе с дельфинами, иногда эти животные начинали игры, несколько озадачивавшие меня. Как-то в прекрасный солнечный день после очередного эксперимента с дельфином я решил в виде одного из поощрений за хорошую работу немножко поплавать с ним, погладить его, поиграть. Надо сказать, дельфины очень любят быстрые, подвижные игры с человеком. В этот раз вдоволь наплававшись друг за другом, мы приблизились к мостку, возле которого я обхватил животное руками и положил его голову себе на плечо, поглаживая бока, брюхо, спину, лобный бугор и грудные плавники животного. Дельфин замер, совершенно перестал шевелить хвостом, грудными плавниками, удерживаемый на поверхности воды исключительно моими усилиями. Напомню, что дельфины — это млекопитающие животные. В отличие от многих рыб, они не имеют воздушного пузыря и, находясь в неподвижности, тонут.

В воде дельфин весит не так уж и много, но через некоторое время мне стало тяжело удерживать его на плаву. Я разжал руки и увидел, что животное медленно опустилось на дно с закрытыми глазами. Прошло секунд пятнадцать-двадцать, а он продолжал лежать на дне, не подавая признаков жизни. Обеспокоенный, я нырнул, обхватил его и вынес вновь на поверхность. Как только голова дельфина высунулась из воды, находящийся в теменной части головы дыхательный клапан открылся, дельфин вдохнул воздух, продолжая оставаться неподвижным. Я погладил его, еще немножко подержал на руках и снова отпустил. Дельфин так же плавно, как в первый раз, медленно опустился на дно с закрытыми глазами и снова остался лежать без движения. Мое сердце дрогнуло. Вид неподвижного беспомощного друга заставил меня снова нырнуть и поднять его на поверхность. Ладонью я прощупал сердце дельфина, оно билось нормально, но животное продолжало оставаться неподвижным. Подержав дельфина некоторое время на плаву, я снова был вынужден отпустить его.

Так продолжалось много раз, после пятнадцати — двадцати таких подъемов я окончательно выдохся и стал соображать, что же делать дальше. Уверяю вас, что насколько «нелегкая это работа — из болота тащить бегемота», настолько же непроста была и работа по многократному подъему к поверхности воды моего трехсоткилограммового морского приятеля. После нескольких первых всплытий вместе с дельфином я убедился в том, что он исправно дышит, когда дыхательный клапан оказывается на воздухе, а сердце бьется так же четко, как и всегда. Появились сомнения в его плохом самочувствии. Решил в конце концов отпустить дельфина и посмотреть, что же будет дальше. Я расположился у мостка, опустив голову в водолазной маске в воду, и стал наблюдать за дельфином. Более минуты он лежал неподвижно с закрытыми глазами. Потом обращенный ко мне глаз приоткрылся, дельфин стал подглядывать и, не дождавшись очередного удовольствия от бесплатного путешествия наверх, шевельнул хвостом и, как ни в чем не бывало, сам поплыл по отсеку. Не скрою, что хотя я уже был уверен именно в таком исходе этой игры, тем не менее, вздохнул с облегчением.

Расскажу еще об одной шутке, которую «выкидывала» одна из афалин. Ближе к осени у берегов Черного моря начинают появляться скопления не очень больших плоских медуз аурелий и достигающих значительных размеров корнеротов со свисающими изпод купола «щупальцами». Дельфины любят играть медузами, подбрасывая их в воздух или толкая в воде, точно мячики. Но одна из афалин использовала медуз как метательный снаряд. Взяв медузу в рот, она поджидала, затаившись у поверхности воды, появления человека. Представьте себе погруженного в размышления исследователя, который идет к своему рабочему месту по расположенным вдоль вольеры ходкам. И вот неожиданно из-под воды вырастает что-то стремительное и огромное, чтобы в следующее мгновение шмякнуть его по лицу чем-то мокрым и скользким. Ну почти как тортом в фильме Чарли Чаплина! Рассеянные много раз попадались на эту шутку. Но в конце концов и у человека можно выработать условный рефлекс на место — постепенно почти все научились преодолевать опасный участок пути без моральных потерь...

Я улыбаюсь, вспоминая эти и многие другие подобные случаи. Не сомневаясь в правоте высказывания Антуана де Сент-Экзюпери о «самой большой роскоши на Земле» — человеческом общении, рискну поставить в этот же ряд и роскошь общения человека с «братьями нашими меньшими», с живой природой вообще. Потому что это общение — всегда двустороннее, всегда обладает взаимным влиянием, всегда обогащает человека, умеющего бережно и с уважением относится ко всему живому.

От редакции

Вы не задумывались, уважаемый читатель, почему лица людей, наблюдающих за дельфинами, расплываются в улыбке, взрослые становятся похожими на шаловливых детей, куда-то деваются их солидность и серьезность?

Чем больше интересуешься дельфинами, тем большим уважением проникаешься к ним. Например, такая загадка природы: способный погружаться на глубину до 300 метров дельфин не подвержен кессонной болезни, он «слышит» при помощи эхолокации на расстоянии до 800 метров, выдерживает температурные перепады от +1°С в воде до +52°С на воздухе, может сквозь толщу воды безошибочно распознавать предметы в нескольких метрах над ее поверхностью, обладает способностью развивать огромную скорость за короткий отрезок времени, при этом энергозатраты животного в несколько раз ниже, чем должны быть по существующим законам физики. Ученым лишь остается развести руками и объявить это явление парадоксом. Дельфин продолжает ставить перед исследователями все новые и новые вопросы, и ответы на них могут быть не только интересными, но и полезными.

В последние годы западные ученые стали очень серьезно изучать возможности китообразных с точки зрения нетрадиционных подходов в лечении различных заболеваний человека, в лечебно-профилактических мероприятиях, связанных с воздействием на его функциональное состояние. Эти исследования начались в 80-е годы на базе крупных океанариумов США, Канады, Англии, Норвегии, Голландии и других стран. Впечатляли первые успехи в лечении таких страшных, трудно поддающихся лечению заболеваний, как тяжелые психозы, аутизм, синдром Дауна, детский церебральный паралич. На международных конференциях звучали доклады в защиту нового метода лечения. Отрадно, что несколько лет назад этим направлением нетрадиционной медицины стали заниматься и наши ученые. В Севастопольском научно-исследовательском Океанариуме ВМФ Украины в этом направлении работает группа ученых-энтузиастов под руководством кандидата медицинских наук Л.Н.Лукиной. Ими разработан комплекс занятий по дельфинотерапии с разными категориями людей, в том числе и с больными детьми.

За три года в сеансах дельфинотерапии в Севастополе приняли участие около полутора тысяч человек. Не все эти люди были больны, многим плаванье с дельфином просто доставляло огромное удовольствие, помогало снять стрессовую нагрузку, испытать новые необычные ощущения. Но для большого числа людей и особенно детей эти сеансы явились по-настоящему лечебными. В первую очередь это касается детей с функциональными нервными расстройствами, такими, как энурез, детские неврозы, заикание. Наиболее сложную для работы группу представляли дети с такими диагнозами, как олигофрения, церебральный паралич, аутизм. Как и в любом другом виде лечения, в дельфинотерапии существуют противопоказания. Это кожные и острые инфекционные заболевания, а также гидрофобия.

Первый этап дельфинотерапии проходит, как ни странно, на суше, он направлен на снятие чувства страха, неуверенности перед незнакомой процедурой, происходит знакомство пациента с тренером, с дельфином. Ребенок учится доверять большому и доброжелательному другу, который через некоторое время берет рыбку из его ручек, а потом играет с ним в воде, позволяет не только трогать себя за плавники и гладкую спинку, но и очень бережно катает ребенка по вольере.

Скептики усматривают в положительных результатах этого необычного метода лечения различные вспомогательные факторы: общеукрепляющий эффект морской воды и воздуха, близость большого необычного животного, психотерапевтический настрой, но факт остается фактом — дети получают облегчение при тяжелейших недугах. Л.Н.Лукина показала нашему корреспонденту уникальный журнал с отзывами пациентов и их родителей. Все результаты лечения имеют медицинское подтверждение, так как обследование больных детей проводилось до и после лечения в условиях детских лечебных учреждений — поликлиник, больниц. Вот только две выписки из историй болезней детей, прошедших курс дельфинотерапии:

Ваня Д., 8 лет, находился под наблюдением 2 года. Поступил с жалобами на чрезмерную двигательную активность, возбудимость, частые мочеиспускания (до 30 раз в сутки). Диагноз: невроз, энурез. Обычные методы лечения ощутимых результатов не давали. Был назначен курс из 10 процедур по программе «Дельфин». Мальчик кормил животное с мостка. Общение с другом доставляло огромную радость и удовольствие в равной степени мальчику и дельфину. Процесс мочеиспускания у ребенка стал приближаться к обычному, причем в ночное время неконтролируемый энурез почти полностью прекратился. В настоящее время ребенок ходит в школу.

Денис Р., 7 лет, ребенок с отягощенным анамнезом и отставанием в развитии, аутизмом. Звуки произносил в виде мычания. После лечения по программе «Дельфин» стал произносить отдельные слова, связанные с действиями, направленными на общение с дельфином. Спустя 2 года вполне адекватно реагирует на вопросы, обращенные к нему, пытается говорить и с удовольствием плавает с дельфинами.

Безусловно, этот метод нетрадиционного лечения еще скрывает в себе много загадок. Но, наверное, не все ответы вписываются в рамки академической науки. Иначе как же объяснить, что, глядя в улыбающиеся глаза своего морского (или, может быть, четвероногого) друга, человек вдруг замирает, пронзенный внезапным открытием: «Я понимаю, что ты хочешь мне сказать... Я тоже люблю тебя!».

Л.А.Пушкарева