Дельфис

Многие газеты, журналы, телевидение совсем недавно пытались подвести своеобразный итог тысячелетию, последним столетиям и XX веку. Наиболее конкретно это сделала «Независимая газета», выявившая десять людей, изменивших ход истории и сознания человечества на протяжении последнего тысячелетия. Среди них Чингисхан и Жанна д'Арк, император Пётр I и князь Владимир Святой, положивший начало православию на Руси, Наполеон Бонапарт и Владимир Ленин, Мартин Лютер и Аятолла Хомени и другие. В десятку книг, которые определили ход истории в тот же период, газета включила «Божественную комедию» Данте, «Утопию» Томаса Мора, «Так говорил Заратустра» Ницше, «Каббалу денудату» фон Розенрота, «Толкование сновидений» Фрейда, «Критику чистого разума» Канта, «Сумму теологии» Фомы Аквинского, «Молот ведьм» (опираясь на который действовала инквизиция), «Братьев Карамазовых» Достоевского и... «Тайную Доктрину» Блаватской.

Так было напечатано в «НГ-религии» (религиозно-политическом обозрении «НГ»). Однако в позже вышедшем номере самой газеты в том же перечне вместо «Тайной Доктрины» появилась иная книга — «Капитал» Маркса. И всё же факт признания «Тайной Доктрины», хоть и с поправкой, «книгой тысячелетия» — весьма знаменателен. Даже с учётом того, что об авторе этого действительно великого труда, как и о самой Доктрине, в газете отозвались не лестно. Но пройти мимо популярности в мире теософских идей и их влияния на мировоззрение людей составители списка не смогли.

Здесь хотелось бы сделать некое отступление. Часто можно слышать вопрос: «Вы читали "Тайную Доктрину"?» И обычно следует ответ: либо твёрдое — «нет», либо — какое-то расплывчатое «да». А всё дело в том, что неправомерен сам вопрос. Просто читать «Тайную Доктрину» невозможно. Её можно осваивать: со срывами, провалами в пропасти и плутаниями на одном месте. Большая часть дерзнувших одолеть её высоты так и не доходит до конца. Тогда надо со временем делать следующую попытку. Но очень многие, отчаявшись, начинают жаловаться на, мол, «крайнюю затемнённость письма». В этом-то и вся суть. Прочитать этот уникальный труд можно, лишь найдя «ключи» к его пониманию. А они-то у всех разные. До тех самых, что раскроют истинный смысл написанного, надо дорасти.

Но вернёмся к «книгам книг». А если сузить отрезок времени до двух столетий и подумать, кого ещё следует выделить из тех, кто так сильно повлиял на духовную жизнь человечества? Это, конечно, Л.Толстого. О нём, как о духовном поводыре, надо говорить, как мне кажется, сопоставляя его взгляды на Христа и христианство с тем, что говорили в своих произведениях его современники — Достоевский и Ницше. И это сделал в своём объёмном четырёхтомном труде замечательный просветитель — Дмитрий Мережковский. Он увидел у Л.Толстого «отвлечённое международное христианство без Христа», а у Достоевского «реальное, исключительно русское, народное христианство без Бога — уже православие — но всё ещё без Бога». Мережковский считал, что в истории ни у кого не было большей муки и жажды веры, прямо-таки алкания Бога, чем у Достоевского. Но до конца в этом своём искании он так и не дошёл.

По мнению того же Мережковского, и Л.Толстой, и Ницше довели до крайности не христианское, а буддийское понимание христианства. Этим двум великим писателям, как никому из всех людей на земле, следовало бы «лицом к лицу» встретиться и поговорить о Христе. Но они — эти «противоположные близнецы нашего времени» разошлись и старались не замечать друг друга, «для беседы не хватило у них дерзновения: каждый из них боялся другого, как двойника своего».

Ницше написал свой первый очерк «Заратустры» через полгода после окончания Достоевским «Братьев Карамазовых». Так что величайшие произведения обоих — вошедшие в список «книг тысячелетия» — почти совпали по времени. Писатели никогда не переписывались, и Ницше знал Достоевского мало, в плохих (тогда) переводах, однако, в их произведениях есть совпадения, почти дословные. «Это не только одни и те же мысли, — пишет Мережковский, — самые внутренние, тайные, такие, в которых думающий едва смеет признаться себе самому, но почти одни и те же слова, почти звук одного и того же голоса». Здесь уместно говорить о прозрениях истины, о подъёме на одни и те же высоты духовного знания.

Именно в этот период происходит постепенное сближение западной и восточной мысли. И потому, продолжая список, назовём и тех, кто этому способствовал: Рамакришну и Вивекананду, великую семью Рерихов и Шри Ауробиндо, русских философов-космистов, поэтов Серебряного века, композиторов Вагнера, Скрябина, Рахманинова, художников-импрессионистов и первых космистов, гигантов науки Эйнштейна и Бора, провозвестников новой научной парадигмы — Тайяра де Шардена, Циолковского, Вернадского, Чижевского, Козырева, Теслу, Кили... Это, естественно, далеко не полный перечень.

Так что же привнесли они в культуру мира? Расширение сознания, внесение в него космичности, понимание единства в многообразии, осознание красоты как великой гармонии природы, красоты, которая есть воля и план Божественного Творца. Человек, как единственное могущественнейшее существо, сошёл с пьедестала. И одновременно пришло понимание, что каждый по природе своей божественен. Задача человека — от осознания образа Творца переходить к подобию его. А это значит — растить и развивать в себе внутреннего человека, и тогда просияет внутреннее царство. О духовности сегодня говорят все и по-разному, отталкиваясь от различных традиций и понимания Бытия, говорят разными языками — искусства, религии, науки.

Духовность — надконфессиональна, и потому мир идёт, хотя и очень медленно, к диалогу религий при сохранении самобытности каждой из них, а также свободы выбора человека. Ибо существует некая таинственная глубинная связь всех мест и времён, некая единая нить вечного света. Насущный вопрос произведений Достоевского: «Есть Бог или нет?», вопрос, на который сам писатель себе так и не ответил, а потому постоянно раздваивался, ставя себя то на место Христа, то на место Великого инквизитора, — уже не имеет смысла. Время дало положительный ответ, и это не опровергает даже наука. В этом стремительном преображении большая роль различных движений — розенкрейцеров, масонов, тамплиеров, мистических анархистов, теософов, антропософов, последователей Агни Йоги, интегральной йоги и других. Эти движения стали теми светскими институтами, которые повернули сознание людей от материального к духовному. И хотя конфессиональная духовность противопоставила себя эзотерической, светской, процесс шёл с двух сторон. К сожалению, пока ещё очень мало исследователей, которые серьёзно изучают этот пласт духовной культуры. И потому нельзя не приветствовать выход небольшой книги Е.В.Зориной «Русская метафизика и эзотерическая традиция. XX век» (Йошкар-Ола, 2000), в которой автор прослеживает связь религиозной и эзотерической метафизики. Она, как и писатель А.Л.Никитин в книге «Мистики, розенкрейцеры и тамплиеры в Советской России. Исследования и материалы» (М., 1998), пришла к выводу, что «за всеми этими мистическими движениями придётся признать достаточно серьёзное общественное значение» и что различия между ними были скорее формальными, чем по существу идей.

^{Б.А.Смирнов-Русецкий. Ночные силуэты. 1971}

Всё больше и больше людей в мире обращают свой взор к беспредельным духовным высотам той невидимой Церкви, что над всеми видимыми соборами, мечетями, дацанами. Там истина — в этой невидимости, и там — единение. А здесь, ниже — разъединение, раздробленность, вражда. Войти в эту невидимую духовность можно только поодиночке. Поэтому путь туда у каждого свой. Одним необходимы учения, верования, религии, которые наполняют их жизнь смыслом. Другие идут иной дорогой — через жизненные испытания, страдания, через своеобразную смерть, как через нечто, что освобождает от самости и приводит к ликованию духа, открытости высшему и осознанию своей божественности.

Писатель В.В.Розанов назвал подобных людей титанами — это великие мыслители, философы, религиозные подвижники. Герман Гессе об этом написал роман «Сиддхартха». Его герой — Сиддхартха не пошёл за Гаутамой Буддой, хотя и признавал его Великим Учителем. Он выбрал путь через тернии жизни и страдания. На исходе его он встретился со своим другом юности, ставшим монахом и последователем Будды. И тот был потрясён состоянием Сиддхартхи. Говинда, так звали этого монаха, поцеловал старого друга в лоб и вдруг почувствовал нечто совершенно немыслимое: перед его взором прошла вереница самых разных образов, лиц и ликов, и все они были Сиддхартхой, а его улыбка «была точь-в-точь такая же, как та тихая, тонкая, непроницаемая, мудрая, имеющая тысячи оттенков улыбка Гаутамы Будды, которую он, Говинда, сотни раз созерцал с благоговением. Так могут улыбаться только Совершенные». Но такой путь лишь для Одиночек. Отличных от всех, иных.

В этом номере журнала «Дельфис» мы не раз обращаемся к этой теме. О пути к высшему вся рубрика «Высокие собеседования», стихи З.А.Миркиной, размышления А.Леонова «Пространство времени», эссе А.А.Зурабова о Чехове, рассказ А.Хейдока «Мотылёк» и другие материалы. Они о разных путях, прекрасных своей несхожестью. Нам же остаётся, читая о них, подумать о своей духовной дороге, о работе своей души. Никто за нас здесь ничего не сделает. И в этом смысле мы всегда одиноки. «Не убегающая от одиночества душа перерастает его, и всё оно — весь "бессонный простор" оказывается внутри, — пишет в "Невидимом соборе" (СПб., 1999) З.А.Миркина. — Пройден медленный уединённый путь собирания мира по крупицам, по частям. Не стало больше ничего внешнего. Всё — внутри. Построен, наконец, храм, — тот невидимый собор, в котором вместилось всё. И всё в нём преобразовалось. Земная любовь доросла до божественной. Сердце стало любящим, и теперь оно не может ничего потерять, — ибо оно нашло само себя».