Дельфис

1

В «Фаусте» Гёте в «Прологе на небесах» Мефистофель говорит о человеке так:

Ему немножко лучше бы жилось,

Когда б ему владеть не довелось

Тем отблеском божественного света,

Что разумом зовёт он: свойство это

Он на одно лишь смог употребить –

Чтоб из скотов скотиной быть!

И ответ - Господа:

Пока ещё умом во мраке он блуждает,

Но истины лучом он будет озарён:

Сажая деревцо, садовник уже знает,

Какой цветок и плод с него получит он...

Два извечных взгляда на человека - борьба их определяет выбор, которому и предназначено сегодня решить судьбу мира.

«Скотство», на которое так уверенно уповает Мефистофель, в конечном итоге не что иное, как страх физической смерти. Разум то подчиняется этому страху, то (очень редко) берёт над ним верх. Подчиняясь, он вооружает человека могучими энергиями, которые в сотни и миллионы раз увеличивают его силы в борьбе за существование, то есть создаёт материальную цивилизацию.

Беря верх, он освобождает человека от страха смерти (от рабства борьбы за существование) и открывает мир как тайну, которую стремится постичь. Проникая за пределы чувственного восприятия, он воплощает себя в тончайшей материи мысли и создаёт культуру - таинственное зеркало, в котором отражается изначальная духовная сущность мира (не о ней ли сказано в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога и Слово было Бог»). То есть обнаруживает в человеке духовный космос - тот самый «нравственный закон во мне», о единственной объективной реальности которого наряду со «звёздным небом» писал Кант.

Наука находит сейчас зависимость здоровья человека от степени нарушения им нравственного закона. Известен рецепт долгожительства: держи чувства и мысли в чистоте! Древние индусы лечили не болезнь, а соответствующий ей порок в характере больного (завистливость, трусость, скупость, лживость и т.д.).

Точнее всего, просто и исчерпывающе сказал об этом Пушкин: «Да, жалок тот, в ком совесть не чиста». Пушкинский Борис поставил судьбу человека и целого народа в прямую зависимость от совести - как это 2000 лет назад сделал Софокл в своём «Эдипе»: нарушение нравственного закона - причина народных бедствий, и только искупление Эдипа спасает народ.

Эта же идея самопожертвования во имя искупления - в основе религии, которая предложила наиболее полную формулу нравственного закона - любовь, или, говоря словами Льва Толстого, «преодоление памяти о себе» (забота о другом больше, чем о себе).

2

Осознание объективной реальности нравственного закона открывает явления жизни как результат действия этого закона и тем самым предоставляет свободу выбора: между тем, что соответствует нравственному закону, и тем, что его нарушает. Иначе говоря, жизнь человека зависит от степени его осознания всеопределяющей реальности нравственного закона.

В мире животных и растений целостность и неистребимость их общей жизни обеспечивается автоматом инстинктов, движимых страхом смерти. Животные и растения не могут быть безнравственными - у них нет свободы выбора. (Тоталитаризм есть перенесение этого основного принципа мира животных и растений в мир человека: замена свободы выбора инстинктами страха).

Предоставив человеку свободу выбора, природа передоверила ему судьбу мира - во всяком случае физическое существование мира поставила в прямую зависимость от способности человека выбрать между нравственным и безнравственным, или, что то же, между жизнью и смертью.

История политики - цепь нарушений нравственного закона. Последствия этих нарушений - катастрофы и гибель целых государств и народов - дали опыт, приведший человечество к понятию «демократии», необходимости доброжелательства и терпимости друг к другу как единственному условию совместного существования.

Иначе говоря, демократия - первая попытка превратить нравственную программу, общую почти во всех религиях мира, в норму общественной жизни. (До сих пор религия предлагала каждому как бы «шкалу нравственности», определяющую степень готовности к этой норме и, в осознании своего несовершенства, позволяющую выстрадать возможность приближения к ней.) Всемирное братство людей - не только единственное условие соотнесения человечества с нравственным законом, но и следствие заложенных тем же законом всеобщих понятий добра и зла: у всех народов достоинством считается то, что способствует объединению людей (щедрость, бескорыстие, готовность к самопожертвованию), пороком - то, что способствует разъединению (жадность, корыстолюбие, трусость). Человечество словно изначально приобщено к идеалу, к которому идёт и верность которому единственно сохраняет ему жизнь.

В этом смысле совесть (кантовский «нравственный закон во мне») - высший «инстинкт» самосохранения человека. Ничего нет выгоднее для человека, чем следовать голосу совести.

3

Это тем более ясно сегодня, когда разум, вовлечённый в борьбу каждого только за свои «жизненные интересы», привёл мир на грань всеобщей катастрофы, которую предсказывали все мудрецы и пророки, видевшие, с каким торжествующим невежеством нарушается людьми и целыми народами нравственный закон.

Сегодня бессмертие человечества перестало казаться само собой разумеющимся, и до детской наглядности расшифровался спасительный смысл древнейших заповедей: нарушение нравственного закона в своих апокалипсических последствиях являет торжество этого закона, уже не требующее ни веры, ни философского осмысления, а материальная цивилизация, достигшая предела своих возможностей (расщепления самой материи!), отныне исключила какую-нибудь альтернативу жизни по разуму. И, может быть, сегодня наступает, наконец, время, когда, впервые за тысячи лет, человечеству предстоит окончательно осознать всеохватное могущество нравственного закона.

Но прозрение - это прежде всего трагическое преодоление того, что мешало видеть раньше. Во всём мире, казалось бы, наперекор не только высшему разуму, но и элементарному здравому смыслу, продиктованному условиями современного существования народов - той степени их взаимопроникновения, без которой невозможна сегодня их жизнь и которая выявляет уже первые признаки планетарного сознания, - наперекор всему этому в разных частях планеты возникают войны, исступлённые национальные и социальные схватки, столкновения религий (призванных напоминать о терпимости и любви как основы жизни!)

Человечество расстаётся с тысячелетней эрой духовной слепоты и рабства в муках и страданиях, хотя божественная перспектива озарения «истины лучом» всё ещё может оказаться банальной утопией. Многотысячелетнее «скотство» яростно отстаивает свои права на человека, а реальные последствия его действий в прошлом усиливают его удручающую достоверность и создают иллюзию его неистребимости.

Но эволюцию движет приспособление вида перед угрозой гибели, и разумная жизнь человечества реальна настолько же, насколько реален «высший инстинкт самосохранения» - Совесть, подкреплённая катастрофическими результатами пренебрежения к ней в течение веков.

Пренебрежение к совести, воплощённое в государственную систему, являет сегодня свои оглушающие последствия во всех сферах жизни - от мелочей быта до отношений между народами. Последствия эти неизбежны для общества, в котором объективно действующий нравственный закон провозглашён порождением социальных обстоятельств, то есть определён не как закон, а как некое изменяющееся во времени и от условий правило поведения, вытекающее из того, что у человека есть общего с животными, - приспособляемость к среде. «Бытие определяет сознание»! Человек становится «творцом» своей нравственности, то есть становится тем «Человекобогом», в котором более ста лет назад Достоевский так ясно прозрел бесовского разрушителя.

«Человекобог» появляется и в разных странах, и на разных уровнях - от мастерового до главы государства, и на всех уровнях со снисходительным презрением к вечным истинам всегда приводит мир вокруг себя (и самого себя!) к разрушению - тем самым, кстати, утверждая незыблемость этих истин.

4

Лет тридцать назад в Москве экспонировалась американская выставка «Род человеческий». На ней документально, в фотографиях воспроизводилась жизнь людей в разных странах и на разных континентах от рождения и до смерти. Выставка ставила целью напомнить людям об их единстве в страданиях, радостях, заблуждениях, в вечных устремлениях к идеалу. Это был безмолвный призыв к взаимопониманию и братству, и в нём было не запоздалое признание прозревшего вдруг человечества, а результат тысячелетних накоплений его истории. Всё, что происходило в истории людей, независимо от их целей и стимулов, вело их к осознанию своего единства. Изобретение колеса, великие завоевания, открытия континентов, поиски гениев, пророчества мудрецов - от этого великолепного единоборства человека с Пространством и Временем, из века в век и из тысячелетий в тысячелетия народы открывали друг друга, взаимопроникали, каждый всё больше узнавал в другом себя и всё яснее становилась невозможность жизни, отдельной друг от друга. Человек шёл к этой невозможности, он сам создал для этого условия, и теперь сам же должен принять их как единственные - для дальнейшего своего пребывания на Земле.

Ни одно дело не может быть самоцелью, а только средством, также и жизнь человека - не самоцель, а только средство для достижения высших целей. У человечества одна высшая цель - объединиться, она отражена во всех учениях и религиях, появлявшихся за последние две тысячи лет, и Бог на то и создал разные народы, чтобы люди сами пришли к объединению, потому что иначе они не узнают, что на пути к этому стоят все их пороки, или вернее, один исток всех пороков, источник корысти, жадности, лжи и трусости, порождающий войны и убийства, - эгоизм. Ведь то, что называют расизмом и национализмом - тоже эгоизм, и вообще всё, что заботится только о себе и своём, будь то один человек или один народ.

5

Сейчас объединение народов становится реальностью для всей планеты. Почти через двести лет после возникновения в Америке Соединённых Штатов, доказавших возможность объединения разных рас и наций и даже превращения их в один народ, на другой стороне планеты, уже в наше время стало возникать второе содружество рас и народов, и процесс его образования нам, его современникам и участникам, кажется противоестественным и безнадёжным, тем более, что в отличие от Штатов, здесь объединяются народы, живущие каждый на своей исконной территории. В трагической гордыне осознания грандиозности своих страданий, мы не допускаем умаления их даже в сравнении со страданиями других, и мы не помним уже о разбойных вторжениях через океан с ограблением и истреблением целых народов, о чёрных рабах, перевозимых как скот из Африки для плантаций всё тех же грабителей, ставших новоявленными аристократами, не помним и о великой, не оставлявшей надежд на примирение и поэтому безжалостной войне Севера и Юга, войне, искупавшей преступления времён завоеваний Колумба.

И ещё мы перестаём помнить о том, что русская революция - следствие великих мировых процессов, и, может быть, сейчас, после создания материальной цивилизации, человечество вновь, на новом витке спирали, возвращается к духовности, и Россия, первая вставшая на этот путь, и закладывает сейчас её основы - и в своей великой нравственной литературе, и в своих кровавых социальных поисках. И может быть, искупая в этих страданиях и своё многовековое рабство, Россия (Восток) несёт сейчас Западу свою нерастраченную духовность, и каждый из этих путей в конце концов обнаружит, наконец, спасительную необходимость в другом.

6

В эпоху, когда зависимость бессмертия человечества от разума становится очевидной для всех, а последние агонизирующие выплески тысячелетнего «скотства» всё ещё вводят в заблуждение, убивая в слабых последнюю надежду на спасение, привычное противопоставление насилию насилия должно, наконец, уступить место единственному, что по существу противостоит насилию - ненасилию, то есть тому, что может осуществить только одна, самая малочисленная и самая могущественная часть общества - интеллигенция.

Бесстрашие интеллигента - всего лишь выражение его верности нравственному закону. Ненависть для интеллигента преходяща, а неистребимая, пронизывающая все его побуждения и поступки цель - братство всех людей. И именно поэтому на насилие он отвечает не насилием, а тем единственным (допустимым для разума!) оружием, которое предложено сегодня первыми зачатками демократии - общественным осуждением. Только общественное осуждение может ответить сегодня на любое насилие - какого бы происхождения оно ни было (национальное, политическое или социальное) и какая бы прочно защищённая государственная мафия за ним ни стояла. И только общественное осуждение не рискует само обернуться насилием, против которого выступает.

Ни один народ не становится убийцей и преступником без «адептов тёмных сил» (назовём так и непосредственно «ведущих», и тех, кто вольно или невольно создаёт им условия). Тут-то и выявляется всё светлое, что накопил народ в своей истории, - хватит ли его на противостояние злу - именно противостояние, а не «око за око»!

Христианский идеал «полюби врага своего» недосягаем для большинства смертных, но должен определять хотя бы направление их побуждений - и прежде всего побуждений интеллигенции, то есть людей, глубже всех понимающих мудрость этого идеала. Увы, народы достаточно цивилизованные (как, например, ирландцы и англичане) не в силах служить идеалу добра в ущерб так называемым «жизненным интересам» - как будто не главный жизненный интерес каждого народа - служить этому идеалу! - и только пытаются наспех приспособить к идеалу свои интересы. (Так, армии идут друг против друга в бой с одним и тем же призывом: «С нами Бог!»)

7

И всё-таки сегодня впервые становится неопровержимой истина, известная всегда (и всегда опровергавшаяся исторической практикой): забота о своём народе возможна только с позиции, учитывающей единость и Взаимосвязь всех народов. Заповеди, выявляющие связь человека с нравственным законом, как бы возникают сейчас заново: становится ясно, к чему приводит их забвение.

Угроза всеобщей гибели выявлена на уровне общих для всех обстоятельств (атомная конфронтация сверхдержав, экологическая деформация материков и океанов) и ещё не осознана до конца всеми людьми, и под знаком демократии каждый пытается только урвать для себя, то есть продолжить то самое, что и ведёт мир к гибели.

Ясно одно: отныне жизнь может продолжаться только, если разум возобладает над «скотством», то есть при условии осознания объективной реальности нравственного закона.

Впервые в истории великие чудаки мира - все эти сжигаемые на кострах человеческого невежества или вознесённые на алтари фанатического поклонения (что одно и то же) пророки и мудрецы - оказались великими реалистами, а великие честолюбцы, тысячи лет владевшие миром и устрашавшие его неистребимостью всеобщего эгоизма (и прежде всего, своего собственного!), всё больше обнаруживают свою извечную слепоту души и становятся смешными.

Древние говорили, что человек приходит в мир со сжатыми кулаками, как будто хочет сказать: я завоюю весь мир. Человек уходит с раскрытыми ладонями, как будто хочет сказать: смотрите, я ничего с собой не беру.

Наступает время, когда период сжатых кулаков должен ограничиваться разве только ранним младенчеством, и человек будет проходить его до начала сознательной жизни, как зародыш проходит в утробе стадию рыбы.