Дельфис

«Душа зреет слезами», — гласит древняя мудрость, и потому давно уже сказано: «благословенны препятствия, ими мы растем». Так и в древнейших индусских писаниях говорится, что «Кали Юга особенно хороша для духовного усовершенствования, и то, что в Сатья Юге достигается через сотни тысяч воплощений, то в Кали Юге может быть достигнуто несколькими жизнями...» [1].

Фундаментальный принцип возрастания сопротивления, препятствующего крепнущей силе, зримо и неявно пронизывает все уровни мироздания и наше существование в нем.

В деяниях людских «...именно враги или служители тьмы помогают вознести начинание Света. Законы во всем одинаковы. Тьма оттеняет Свет. Зло возносит понятие Добра...» ([2],§165).

На видимом плане различные объекты и окружающие их среды содержат многочисленные препоны-неоднородности, кои необходимо преодолевать природе для возможности эволюционного проявления. Препятствия по-своему притягательны. Отклоняя мимо несущиеся потоки вещества, энергии, они устремляют их к себе, нередко возбуждая вокруг бурлящую массу вихревых образований. Силы притяжения многолики: капиллярные и разного рода сцепления-прилипания, гравитационные, электрические и магнитные, ядерные. Эзотерически — это память об изначальном утерянном Единстве; временная дифференциация на грубо материальном уровне; после фазы «суверенизации» всегда усиливается стремление вновь обрести Единство. Попутно напомним, что, согласно древним доктринам, актуальны лишь две основополагающие, дополняющие друг друга силы — притяжение и отталкивание.

К эффектам своеобразного притяжения относятся ситуации, моделируемые законами оптики — собирание прозрачной линзой или вогнутой зеркальной поверхностью падающих энергетических пучков, стягивание их в фокальную область¹. В ней далекий объем пространства находит свое уменьшенное и четкое изображение. Виртуозным инструментом исследования становится сама природа. В масштабах космических возникает эффект «линзирования», когда Солнце или другая звезда, гигантское межзвездное облако пыли и газа, скопление звезд, галактика, даже скопление многих звездных систем, выполняя функцию преград, своим гравитационным притяжением настолько искривляют световые траектории еще более удаленного от нас источника излучения (вообще говоря, не обязательно электромагнитного), что его изображение на земном небе сосредотачивается в стороне от ожидаемого при строго линейной траектории. Невидимый источник, расположенный за более близким, но чрезвычайно массивным объектом, может стать даже ясно видимым, если наблюдать его точно в фокусе космической линзы (с помощью телескопа). Астрономы ныне пристально изучают подобные явления, начиная извлекать из них бесценную информацию.

К эффекту «линзирования», надо думать, примыкает и то, что обнаружено при исследовании земной поверхности, океанов, морей с искусственных спутников: выявились глубинные структуры, заметные лишь при определенном освещении, угле и высоте обзора, — подпочвенные, часто расположенные под песками обширных пустынь, на дне водных пространств, даже под придонными грунтами (хребты и рифтовые трещины². Массы воздушные, водные, даже твердотельные при подходящих условиях эквивалентны своеобразным передающим собирающим линзам.

Не востребованы еще в полной мере возможности такого (фокального) проецирования недоступных зон, трансляция их на вполне наблюдаемый уровень. Технический прорыв человечества колоссален, но мало познаны пока естественные приспособления. Дали Вселенной и глубь вещества непрерывно шлют нам энергоинформационные фокальные «сгустки». А ведь «каждая энергия должна быть фокусирована, чтобы проявиться», — свидетельствует Сокровенное Учение [3, с. 120]. Не отблеск ли то «предвечного света» — Фохата? Фохат — форма — фигура — фата — факт — фокус — факел — флаг — ... пылают стремлением и мощью слова эти, начало берущие от буквы «ф», словно воссоздающей зримо волшебную линзу-преграду. Фохат синтезирует проявленные силы, «...собирает все формы, давая им первый импульс, который со временем станет законом...». Он «есть олицетворенная электрическая и жизненная сила, трансцендентальное, объединяющее единство всех космических энергий, как на невидимом, так и на проявленных планах» [4].

^{Коллажи Н.Н.Якимовой}

Невольно вспоминаем об уникальной для Солнечной системы, удивительной близости и возможной фатальной связи области 2-го фокуса орбиты Сатурна с определенным участком орбиты Земли (орбиты, как известно, слегка эллиптичны, потому имеют два фокуса) [5]. С интервалом в год наша планета проносится в окрестности пространственного резервуара F процентов от расстояния до Солнца, но в противоположную сторону), куда зоны лет устремляются непрерывно отражаемые Сатурном и трансформируемые им солнечные потоки энергии и информации, включая, надо думать, и потоки иноматериальные. Нетрудно прикинуть, какой частоты вибрации, или какого периода колебания, преимущественно накапливаются там: чтобы орбита выполняла роль сплошного зеркального обруча, циклы волновых фронтов должны быть достаточно велики — не менее периода обращения планеты вокруг Солнца, а именно, равны и кратны ему. Так, для сатурнианской орбиты то ритмы, равные (в годах) 29.5, 58.9, 88.4, 117.8, 147.3, 176.8, 206.2, 235.7, 265.1, 294.6, 324.1 и т.д. Значит, во 2-м фокусе орбиты сосредотачиваются наиболее низкие вибрации по сравнению с цикловым обращенном планеты вокруг светила. Эти частоты ею выбираются из всего колебательного спектра Солнца. Лишь тяжелые, медленные импульсы способны встретить орбиту как едшгую отражающую преграду и, отринув, пройти через 2-й фокус. Не есть ли это та самая таинственная «восьмая сфера» (по отношению к семи «глобусам» как этапам проявления Высших Принципов; наш физический мир, напомним, — четвертый), о которой Махатмы упоминают столь скупо [6], указывая, что на вопрос «какова природа жизни, протекающей на «Планете Смерти» (Сатурне — Н.Я.), — не имеют права отвечать». Нам становится единственно известным, что это «темная планета³, которая <...> всегда скрыта за Солнцем и находится на таком же расстоянии от него, как и Земля», что туда «попадают, чтоб быть полностью переработанными, лишь полнейшие ничтожества, «неудачи природы», чья божественная Монада отделилась от пяти принципов в течение земной жизни <...> и которые жили как бездушные человеческие существа» ([6],с.230). С другой стороны, из того же круга источников знаем, что сама планета Сатурн — символ темных сил, что он «не был населен из-за недостатка на нем космического магнетизма, который необходим для жизни (для правильного развития Солнечной системы), и Сатурн уже рассыпается, как огромная песочная глыба...» [7], что «родиной» и «могилой» Князя тьмы является именно Сатурн. В полном согласии со столь негативными качествами этой планеты находятся и некоторые наши выводы по общей структуре Солнечной системы с точки зрения принципа золотого отношения: обнаружилось, что именно Сатурн замыкает первый планетарный этаж системы, открывая следующий — самых внешних планет, и соответствующий характерный возраст (ухода человека с физического плана жизни) составляет 88 лет, т.е. восемь 11-летних циклов, что независимо совпадает с одним из вышеприведенных для орбиты Сатурна периодов [5].

Однако вернемся к разговору о линзах. Аналогию с линзой можно провести, вероятно, и для непрозрачного овального препятствия, обтекаемого сплошным ламинарным (спокойным) потоком, для древесного сучка на гладком спиле доски, охваченного плавными линиями годовых наслоений и тоже являющегося безусловной преградой. Графически схоже набегает межпланетное поле на Землю и другие планеты, а межзвездное — на всю Солнечную систему. Лобовая и хвостовая области, где течение меняет ориентацию, наверное, можно соотнести со своеобразными фокальными зонами по оси тела. Из аэро- и гидродинамики хорошо известно, что если относительные скорости между потоком и преградой достаточно велики, а вязкость, сопротивление незначительны, то при обтекании шлейфом тянется турбуленция завихрений.

Когда же среда активна, в состоянии сама непрерывно генерировать незатухающие колебания или поддерживать их, тогда вокруг препятствия образуются спиральные вращающиеся волны — ревербераторы. Эти вихревые пульсации способны существовать подолгу (теоретически — бесконечное время) и подвержены эффекту «размножения». Примеры находим в химически активных средах (при горении), в процессах морфогенеза у «социальных» амеб, когда из одноклеточного организма образуется новый — многоклеточный, в сердце при подавлении нормального ритма с переходом к ритму ревербератора (при тахикардии), в самом мозге, в сетчатке глаза, которую, как известно, можно сравнивать с «кусочком мозга, вынесенном на периферию» [8]. Предположительно исключительно велика роль автоволновых вихрей в функционировании больших распределенных экологических систем, к которым относятся в первую очередь города-мегаполисы с огромнейшим количеством потенциальных преград различного свойства. В чем-то подобной активной средой является сердечная ткань, где препятствие — инфарктный очаг или впадающие в сердце вены (при появлении вихря возникают высокочастотные аритмии).

В качестве преград выступают не только уплотнения сред, но и разряжения, вкрапления иного субстрата, разрывы проходящих волновых фронтов⁴. Все эти неоднородности пространственной плотности, иначе говоря — дефекты, могут приводить и к кинематической неизотропности, т.е. разнообразию скоростей по величине и направлению, способствуя вращению вокруг локально неподвижных преград, будь то концентрат господствующих масс в виде Солнца в нашей планетной системе, либо колоссальное по втягивающей силе жерло гипотетической «черной дыры» в галактическом ядре. Водоворот вихря при сильном касании, мощном обтекании неизбежен. Сулит он со временем упорядочить, усложнить свои пространственные владения под зоркой опекой главенствующего центра. Система из-за ротации уплощается, обретает очертания диска. Затем он расслаивается, и в его кольцевых новообразованиях на вполне закономерных относительных расстояниях, по-видимому, даже и не зависящих от вида действующих сил, собираются и зреют носители определенных функций в системе. В планетной — это разного размера тела уплотнений, большие и малые — планеты; они очерчивают свой путь в виде замкнутых орбиталей, и каждое тело на особых расстояниях от Солнца выполняет свою индивидуальную миссию, включая и некую сокровенную [9]. Такую орбиту можно принять за специфическую преграду, защищающую от внешних воздействий. Она неодолима, если сторонние влияния незначительны. Но проницаема, если обруч ее недостаточно крепок — то ли из-за слишком медленной ротации, то ли из-за высокой частоты внешних вибраций; и то и другое как раз и свойственно периферии, встающей на защиту от соседних воздействий.

Вспомним ситуацию инверсии, когда любое явление может оцениваться и снаружи, и изнутри. Взирая со стороны, издалека, видим нечто плотное в своем единстве, интеграции, как если бы то была плывущая в синеве сплошная облачная гряда; приближаемся и... погружаемся — кажущаяся твердотельность рассеивается, уступая место дифференциации этого связанного целого, обнажая дискретную субстанцию во чреве единого облачного покрова.

Двуединство твердого и диспергированного свойств физической материи сродни той относительной неопределенности, что стоит за такими категориями, как притяжение и отталкивание, макро-микросимметрия Вселенной, целое и части целого, единичное и множественное, волна и частица, действительное и мнимое (тогда, и в самом деле, для нас проявленный мир есть майя), необходимость и случайность, закон и свобода выбора, общество и личность. Обе ипостаси, как и категории ЯН и ИНЬ, согласно заветам древнего Китая, всегда сосуществуют неразрывно и неслиянно, и изъятие одной из них чревато разрушением всего. Тончайший переход от одной «стороны медали» к другой — тесный канал возникновения нового, он всегда сингулярен, опасен. Это всегда испытание — страданием, одиночеством, схимой, творчеством, любовью. Насильственное балансирование чревато ослеплением и падением, естественный выход дарует озарение и восхождение...

Нетрудно представить, что субстанциональное лоно⁵ нашей физической Вселенной — вполне активная, восстанавливающая свои резервы среда, поддерживающая явления жизни в самом широком смысле этого понятия; что проявление видимого мира обязано причинам-преградам на более тонких планах (например, возникновение Вселенной из «вакуумной пены»); что действуют там свои вибрирующие струи-потоки, способные к фокусировкам, завихрениям вокруг неуловимых преград, кристаллизуя субстанцию в более плотное состояние, проявляя и закрепляя ее в нашем мире. Но не забудем при этом и об опасностях вихрей и воронок в низших слоях астрального плана ([10],с.116,127).

На некотором этапе развития системы преград-дефектов в ней становится столь много, что она, буквально испещренная «отметинами», словно кричит о спасении, о предстоящей возможной гибели, о необходимости возрождения, и зов об исцеляющем переустройстве разносится по всем ее «нервам». Да, сейсмологи знают о явлении перколяции⁶ — универсальном процессе наподобие просачивания жидкости и газа в пористой среде, прохождения электротока через разветвленную цепь. Термин этот применяется теперь в математике, эпидемиологии, теории разрушения. Наглядна решетка с пропускающими (дефектными) и блокирующими (целыми) узлами. Если дефектных узлов достаточно много, то возможен пробой, образование «пролива» из этих узлов, по которому и устремится через всю решетку воздействие-поток. Любопытно, что критическое состояние своеобразного объединения дефектов в энергонесущий канал отмечается при их вероятностной плотности, большей значения 0,59, что, с нашей точки зрения, весьма близко величине, обратной числу золотого отношения ~ 0,62 [5]. Совокупность дефектов, приводящая к транспорту различных потоков вдоль них, соединяет тем самым части системы в единое целое, идет во благо, хотя и толкает к внешне катастрофическим последствиям — разрушению и фрагментации.

Обнаружено, что в процессе фрагментации действует универсальный эффект самоподобия: возникает иерархия твердотельностей от пылинок до планет, средние размеры которых подчиняются геометрической прогрессии с основанием, равным ~3,4 (работы группы акад. А.М.Садовского). Можно показать (у нас есть тому доказательства), что это частный, но исключительно важный случай среди различных структур подобия, меняющих свой ведущий коэффициент пропорциональности в крайних пределах — от единицы, т.е. тождественности всех членов, до бесконечности, т.е. ситуации избранности всего лишь одного члена. Эта структура, названная нами структурой «фрагментарности», тесно связана с «золотой» (для последней основание прогрессии есть число золотого отношения 1,618...) и характеризует свойства не столько твердотельных, сколько диспергированных, т.е. несплошных, систем. В природе лидируют обе структуры, подчеркивая существование пары взаимодополняющих состояний твердой фракции нашего плотного мира.

Явление фрагментации чревато появлением следующего поколения преград, если измельчение не беспрерывно, и небольшие фрагменты станут укрупняться; тогда вновь может появиться реверберация, в которой каждый вихрь сродни дефекту, новой преграде; опять возникнет перколяционный пробой, затем еще одно разрушение и т.д. и т.п. Так видится некая часть целостной качественной картины эволюции и инволюции на физическом плане существования, движимого самоорганизующим стимулом. Причем общий механизм фазовых переходов, или внутренней реорганизации системы при смене этапов ее развития, реализуется через практически 60-процентную хаотизацию, в которой система отыскивает наилучшие варианты для будущего становления⁷.

Этап хаоса, как сейчас понимают синергетики, совершенно необходим системе, ибо выводит ее на новый уровень гомеостаза (равновесия). Таков хаос «вакуумной пены», предшествующий, по мнению ученых, возникновению нашей физической Вселенной, возможно, и множества других вселенных. Триада Хаос—Теос—Космос оказывается внутренне связанной, обеспечивая проявление нашего мира, его упорядочивание из потенций инобытия благодаря направляющей роли Высших планов. «Борьба против хаоса есть сама основа жизни Космоса. И борьба эта, по мере восхождения, все усиливается в напряжении, изменяясь лишь в качестве и побуждениях» ([3],с.152).

В состоянии хаотической непредсказуемости система движется по совершенно особой преграде — «лезвию бритвы», когда малейшее внешнее влияние из-за колоссальной нелинейности сбивает ее с маршрута и выводит на неожиданную траекторию эволюции, но в определенных, хотя и широких, пределах. С этих позиций, по мнению московского физика и философа В.Г.Буданова, даже незначительное влияние расположения планет на человека именно в момент его рождения становится поистине роковым, ибо появление на свет — акт, безусловно, переходный, кризисный, а потому — уязвимый: «в хаосе система открыта всему миру». И не потому ли во времена мощных исторических коллизий у людей повышается интерес к иррациональному, к проблемам веры и метафизики, словно посылает нам небо неслышные звуки тончайших направляющих аккордов? Когда-то А.Эйнштейн высказал мысль, что только в моменты кризисов можно заглянуть в будущее...

Дробясь (хаотизируясь) с последующим укрупнением фрагментов, система в чем-то воспроизводит клеточное деление и рост организма, а итоговая перколяция (выход из хаоса) сродни не иначе как ветвлению либо в макроструктуре турбулирующей струи, либо в процессе развития растения, которое, по нашему мнению, правомерно моделировать турбулентным потоком. И опять вспоминаем о «золотой» гармонизации, контролирующей становление древа, о том, что функционально растрескивание и ветвление мало отличны друг от друга [5]. Всегда это устремление сигналов вдоль целесообразно ориентированных фил-траекторий, как-то: распространение нервных импульсов по аксонам у нейронов, движение крови по различным сосудам организма, подъем влаги и растворенных в ней веществ вдоль корней и побегов растений. Это особые маршруты — линии наибольшего напряжения, или — каустики [11] [12], следы «выжженной» трассы, как образно пояснят физики-оптики. Для математика это не что иное, как эволюта — геометрическое место центров кривизны некой гладкой кривой инволюты (эвольвенты), т.е. волнового фронта воздействия — уточнит физик. И там, где закономерно пролегает каустика, огибая нормали к фронту, создаются значительные оптические, механические, энергетические, информационные нагрузки и потому — подходящие условия даже для разрыва среды. Это не линия фокусов. Та вдвое ближе к фронту и неотступно шествует рядом с эволютой (рис. 1).

Кажется уместной аналогия для триады взаимосвязанных, последовательно расположенных криволинейных преград — фронта воздействия, фокальной линии, каустики: соответственно, это — причина, носитель следствия, само следствие. Носитель следствия есть и носитель света — фокальная линия, все тот же Фохат как «вестник воли», «огненный вихрь», «конь», чьим «всадником» является мысль [4], ассоциирующаяся с формирующим воздействием, первейшим планом.

Возвращаясь к понятию ревербератора, уместно сказать, что возникающий на препятствии вихрь — одна из инволют преграды⁸, так как это отдельный (спиральный) волновой фронт. Само же препятствие есть эволюта, или каустика, собранная из центров кривизны ревербирующей спирали, а потому-то — зона повышенного напряжения. Каустика всегда локализует в пространстве специфическую ограду, которой касаются, по которой скользят лучи-нормали, идущие от волнового фронта. Заметно это на дне открытого сосуда, освещенного издали. Контур яблока, летящей птицы, клюва ее, характерный луковичный окоем — вот что часто узнаем в светлом росчерке отражающих стенок; тут же располагается почти вторящая ей фокальная линия.

Любой объем, та или иная поверхность, ограничивающая тело, будучи всегда преградой, служит особой областью напряжения. Она внедряется в лоно пространства, к слову сказать — будто нокаутирует его, а на самом деле — «каустирует», деформирует, создав определенный ответный потенциал воздействия (например — гравитационный). Отображение же тела на произвольную плоскость обрисовывает контур («видимый», если плоскость картинная), создавая его «тень». Абрис ее можно отождествить с некой изолинией, для которой конкретно и неизменно значение «потенциала напряжения». Но это и линия обтекания — согласно динамике сплошных сред; она эквивалентна каустике, ибо вдоль нее действуют касательные импульсы, ортогональные фронту воздействия. Поэтому как в объеме, так и на плоских срезах разнообразные природные образования во многом графически подобны друг другу, представляя единое грандиозное семейство — фрактальное, повторяющее свою геометрию на различных масштабных уровнях. Его инвариантными структурными элементами служат спирали, ветвление [5], а также — параболы, различные эллипсы и их каустики. Отсюда определенное единообразие «холмистых с оврагами» поверхностей, будь то лицо человека, планетный ландшафт, тело животного. Отсюда типичные рисунки на срезах камней, древесины, мышечной ткани. Различные «видимые» контуры собираются из частей волновых фронтов (инволют), точнее — их проекций (эволют), чья геометрия достаточно устойчива [XI]. Это и видим мы на дне сосуда, а обратив взор к куполу храма, к склоненной под ветром или отходящей от ствола ветви, к крыльям бабочек, к судьбоносным линиям ладони, убеждаемся в прекрасном стилевом графическом единстве проявленного мира, не умаляющем его калейдоскопического многообразия.

Всеохватное ветвление, контролируемое золотой пропорцией, пронизывающее живое и косное физического плана, действующее в рамках трехмерного пространства, свидетельствует о существовании универсальной, по сути — «золотой», сети напряжений, которая, возможно, проецируется с многомерия высших, более тонких воздействий. Будто спущена оттуда и накинута безразмерная «ловчая сеть» — на всю Вселенную (создавая ее ячеистую макроструктуру), на ветвящиеся спирали галактик, на межзвездные туманности газа и пыли, на весь земной шар, его горные вершины и водную рябь, на ветки растений, их листву, на крылья бабочек, на наши ладони, лица и... судьбы. Эти пикирующие треки молниями прочерчивают, перколируют все наше пространство. Они словно вживлены в него, становясь опорой, силовым каркасом, связью на масштабах любых расстояний. И, быть может, что след, проекция пространств иноматериальных, неведомых «драпировок», ждущих до срока (момента Большого Взрыва?) своего проявления — распрямления физического плана в трехмерьи. Так бутон превращается в цветок, постепенно показывая лепестки, так бабочка выпархивает из тесной куколки, раскрывая крылья; и остаются отметины на тех лепестках и крыльях — тонкие линии от прежних сгибов. Не прообразы ли это рождающейся из «вакуумной пены» Вселенной, ее расширения и дальнего полета... Не является ли эволюция мира выявлением напряженных, каустических свойств невидимых волновых фронтов? Читаем в «Письмах Махатм» столь созвучные строки: «Доктрина эволюции есть вечный протест. Эволюция означает раскрытие эволюта от инволюта, процесс постепенного роста» [13].

Впечатляющи результаты исследований видимых очертаний суши и водоемов на теле Земли. Уже к концу прошлого и началу нынешнего столетия были сформулированы четыре «географические гомологии», одной из которых является «треугольность» форм всех материков, сужающихся к югу, и противоположная треугольность формы океанов, заостряющаяся к северу. А.П.Карпинский (1846—1936), развивший это эмпирическое обобщение, дополнил его «гомологиями геологическими» [14]. Огромный вклад в виде еще не опубликованных работ внес А.А.Шульга (1901—1987), установивший повторяемость различных форм рельефа и их сочетаний, т.е. иерархию и подобие различных структурных образований. Понятно теперь, что выявлена по сути фрактальность видимого контура геопластики, вполне ожидаемая и закономерная, причем фрактальность, обусловленная геопроцессами из-за трещиноватости оболочки земного шара, разломы которой при всех масштабах следуют фактически вдоль линий наибольшего напряжения, значит — по каустикам, образуя ветвящуюся крону. Именно поэтому броская для глаза «треугольность» южных оконечностей материков и их крупнейших полуостровов, по нашему мнению, есть не что иное, как результат древовидной расчлененности с характерным острым углом примерно в 45 градусов, зависящим от «золотой» гармонизации по направлениям [5] «Затупление» острого «ножа» материков, в первую очередь огромными массами воды, приводит, в конце концов, к следующему этапу — появлению гладкого (примерно параболической формы) окоема наиболее крупных выступов суши наподобие южной части Африки. Возникает плавная оконечность (апикальность), как у растущего корня, но об этом уже в беседах следующих...

Любой объем, та или иная простая, сложная поверхность, ограничивающая тело, по сути есть не только преграда, но и некий дефект, а значит, как считают физики, своеобразный солитон — уединенная волна, точнее — устойчивый пакет многих волн, строго подогнанных друг к другу по скоростям, амплитудам, периодам и фазам. Изъяны-тела вкраплены в среду более тонкоматериальную (например, полевую); и ей может грозить специфический перколяционный пробой, если все солитоны объединятся в один разветвленный волновод. Так разрастается грубоматериальное древо процессов, дойдя до своего насыщения, самодостаточности — плодоношения, гибели. Так, вероятно, инволюционируют потоки монад, достигнув стадии нижайшего четвертого «глобуса» (физического этапа развития), чтобы затем начать восхождение...

Каждое тело и форма нашего мира, различные тонкие оболочки иных невидимых планов, помимо того, что до поры до времени служат охраной, оградой для вызревания сути, являются и своего рода дефектами, ибо приходят сроки, и это уже — тюрьма, преграда: просветляющемуся ядру необходимо покинуть тленную свою оболочку и устремиться дальше, ввысь — таковы всеобщие законы космической эволюции. Из яйца вылупляется птенец, не похожий на скорлупу-замок, из куколки вылетает бабочка, отличная от своей прежней обители, покидает ненужное или состарившееся тело душа человеческая, символ которой древние греки видели именно в бабочке. Расставание, мучительное или легкое, с уже отработанной оболочкой, или «выход из тела», — универсальный процесс. Его мы замечаем в грандиозном явлении сброса газовых оболочек у звезд — красных гигантов, перед тем как им трансформироваться в белых карликов, в еще более масштабном процессе — взрыве сверхновой звезды, когда разлетается оболочка проэволюционировавшей массивной звезды, а ядро ее сжимается в нейтронную пульсирующую звезду. Всегда имеется нетленное зерно, способное к возрождению, новому наполнению, повторяя извечную судьбу монад.

Появление у опасной черты, у «порога», переход границ всегда рискован, ибо, как повторят физики, это смена фазовых состояний, когда система оказывается в так называемой триггерной зоне [12]. Синергетик уточнит, что здесь поведение ее бифуркационно, чревато неожиданным сценарием развития на достаточно долгий промежуток времени, даже возвратом в прежнее состояние (реанимацией). Тут, знаем, возрастает доля хаотической компоненты, столь необходимой для выхода из тупика. Происходит частичная или почти полная деструктуризация, мгновенная потеря устойчивости формы, сказывается ее несовершенство — дефектность, и возникает пробой, удар. Но он, как правило, вполне конструктивен, обеспечивает системе выход на следующий этап развития. Так, ударная галактическая волна, распространяющаяся от центра звездной системы (возможно, галактический ветер намагниченной плазмы, имеющий траекторию архимедовой спирали), набегает на газопылевое уплотнение в виде спиральной логарифмически закрученной волны гравитационной плотности — ив результате этого удара на внутренней кромке спирального рукава начинается интенсивный процесс фрагментации с образованием молодых горячих звезд [15]. По аналогии вспомним, что «всякое вообще напряжение организма есть усилие активности огненной энергии» ([10],с.147)...

Природа часто преодолевает видимые или невидимые преграды, весьма своеобразно обходя их, пользуясь уверенно и четко рассекающим ударным воздействием, и режет субстанцию там, где она хрупка или где в ней напряжения максимальны: тогда возникают даже две каустики — пара встречных эволют, чьи «клювы» обращены наружу. Если они достаточно близки, то образуется ромбовидная фигура наподобие профиля чечевицы или двояковыпуклой линзы. Не такова ли на картинной плоскости форма разреза губ, глаз, будто оставленного в кожном покрове опытной рукой неведомого хирурга? Подобный «эффект надреза» уже трудно назвать дефектом, ибо он — ради функционирования системы, ради доступа к ее «недрам». Не тождественна ли по рельефу кора — древесная и земная, если присмотреться к их расщелинам? И это, бесспорно, все те же фигуры обтекания. Назначение, метод исполнения, способ моделирования у природы — различны, а принципы — инвариантны, едины. Посмотрим на звездную систему — галактику — сбоку, на листья растений, на бутон цветка, на тело птицы и рыбы, на любой двигающийся в окружающей его среде объект или омываемый внешними течениями. Всегда оптимальное, целесообразное внедрение — вдоль изолиний некого силового поля. Отсюда архитектоника раковин двустворчатого моллюска, сходная со способом складывать в молении ладоней. Неизменны очертания линий напряжения и охраны, линий хрупкости и рассечения, линий обтекания и равнозначного изгиба драпировочных свойств пространства, лепящих в нем так называемые «блины Зельдовича» [11] — протогалактические неоднородности вещества в еще молодой Вселенной. Все эти очертания универсальны и задают «тон» в разнообразных проявлениях нашего трехмерного мира.

Так, и в самом деле, «удары-двигатели, их полезность и благо надо понять» [16].

Представим, что если в момент преобразования система держится под чьим-то, пусть незримым, чутким и разумным контролем, идущим с более высокого уровня, или она сама способна его осуществить благодаря развитому, расширенному самосознанию (слышали о возможностях Архатов), то катастрофа не случается, границы минуются спокойно и незаметно, как переход ко сну — другому состоянию сознания. Значит, для такой вполне сформировавшейся системы, потому необычайно сложной, все случившееся вовсе и не фазовый переход а естественное продолжение в будущее, в иную мерность; путь трудный, но не преодолимый в силу приобретенного опыта.

Закономерна необходимость иерархичности. О том ведала древность, в этом убеждается наука, теперь знает синергетика. В проявлении простейшем — то квантованность, пространственная оболочечность, слоистость фактически каждой системы знакомого нам физического мира, сформированная цикличностью его процессов. Не балансирует ли природа в основном на пограничных ситуациях? Не это ли заставляет ее столь успешно флуктуировать, порождая неисчислимое разнообразие форм?

Оставленная в глубинах и в прошлом череда границ, устремленные в беспредельность контуры больших и высших ступеней, этажей, ярусов — все это напоминание и свидетельство бесконечного перехода границ, их преодоления, а потому безусловного совершенствования, быть может, под чьим-то недремлющим Оком, с Любовью и заботой взирающим с невидимого Высокого Града ...Град — город — ограда — град — гроза — грохот — гром — ... великое напряжение от взрывов Фохата. Неотступен светящийся фокус Фохата. Чутко ведет, направляет эволюты горящую нить, отстранив от нее — причину и тайну творящих фронтов...

Взметнулись молнии напряжений. Взмахнули каустиками крылья птиц под зеркалом небесным. Вернуло оно отражение их — окоемом спокойных, в золоте, куполов. Подует ветер — согнет эволютой гибкую ветвь, податливую травинку. Воздействия ветер наметет каустики сугроб. Застынет изморозью та на стекле, соберется в натужную гроздь кристаллов. К небу обратит знакомый разлет ветвей. К нему же взывает чертами своими человека лицо: не жестокий треугольник рот-ноздри-глаза его проявляет [5], а моделирует «клюв» плавный каустики! О том, где фронт волновой, что строит те каустики-эволюты, те напряжения-ограды — для храма, лица человека и морды зверя — при новых встречах.

Вспомним — «Лишь в высочайшем напряжении трансмутируются и утончаются наши энергии в высшие устремления» ([2],§82). И — «как вверху, так и внизу»...