Дельфис

Я видел зрелище, которое назвал бы совершенно невозможным из-за противоречия его всем известным физическим теориям. Я видел, как без участия тепла, электричества или какой-либо иной формы энергии, которыми овладел человек, массивное металлическое колесо весом более 32 кг быстро, устойчиво и совершенно без торможения вращалось в течение часа. Оно запускалось небольшим, отключаемым сразу после раскручивания механизмом, нужным только для первоначального возбуждения таинственной энергии, питающей установку. Самое удивительное заключается в том, что это устройство, принцип действия которого в настоящее время, возможно, никто, кроме изобретателя, не способен понять даже в общих чертах, ибо оно совершенно не укладывается в современные научные представления, — было придумано, построено и приведено в действие за столь короткий срок.

Что значит время? Разве тридцать лет терпеливого, одинокого, тяжкого труда в лабиринте неведомого имеют значение, если исследователь, в конце концов, смог достичь цели? Вспомним, как много потребовалось времени — с первых шагов Франклина — для освоения электричества, какое неимоверное множество великих экспериментов нужно было проделать, прежде чем динамо-машина зажгла, наконец, наши лампы и завертела колеса машин?

Но этот одинокий пионер, распутывая клубок тайн, упорно и ощупью двигался в тусклых лабиринтах, будучи иногда сброшен с ног, разбит и почти умерщвлён в схватке с неистовой силой, которую он искал и стремился укротить, и при этом встречал насмешки: «Почему бы Вам не заняться чем-нибудь другим?». И он сделал много, несмотря на игнорирование, равнодушие и жестокие нападки. Он заслужил бессмертие, ибо работал самозабвенно и был влеком благородной целью с честью выполнить своё предназначение. Он чрезвычайно расширил область человеческих знаний, поскольку ввёл людей в целый мир новых фактов, раскрывшихся в его экспериментах, столь глубоких, необычных и вдохновляющих, что — будут ли все его открытия когда-либо внедрены в практику или нет — имя его уже никогда не сможет умереть и, если ему предначертано стать пророком, провидцем, различившим обетованное царство светлого труда, куда со временем войдёт человечество, то оно должно с благодарностью воздвигнуть ему памятник, даже если он и не успеет при жизни ввести его туда.

Но люди спросят — так ли это? Кто свидетели, так смело подтверждающие существование столь удивительных вещей? Достаточно ли они компетентны и достойны доверия?

Эти свидетели, конечно, не предприниматели и вообще не те, кто во всём ищут прежде всего материальную выгоду. Можно с уверенностью сказать, что если Кили суждено завтра умереть, то пройдёт ещё, может быть, столетие, прежде чем найдётся иной ум, способный завершить его работу, если, конечно, её вообще можно завершить, о чём трудно судить при современном уровне знаний.

Питая врождённый интерес к таинственным явлениям природы и имея честь быть лично знакомым с Кили и его немногочисленными соратниками, я на протяжении ряда лет следил за его достижениями с неослабевающим интересом и искренним восхищением. Я провёл значительную часть своего последнего отпуска в Филадельфийской лаборатории и видел там гораздо больше удивительных вещей, чем на ярмарке в Чикаго.

Чьё суждение более значимо? Может ли профессиональный физик компетентно судить о подобных материях? Очевидно, — нет, и по ряду причин. Большинство людей, изучивших физику, говорят на малопонятном, абстрактном языке. Глубочайшие идеи заключены в математических формулах, которыми пестрят их работы, и хотя они, безусловно, интересны, но их физический смысл настолько зашифрован, что неявен, возможно, даже для самих авторов. Много шансов за то, что они будут не способны понять ни сути утверждения Кили о реальности миллионов осцилляций, ежесекундно происходящих в любом куске вещества, ни его беглых рассуждений об объединённых тройственных и начальных девятиричных группировках, о центральных передатчиках, нейтральных центрах и о волновых потоках поляризованных и деполяризованных влияний. По поводу этих высказываний эксперты-профессионалы не смогут ничего ни возразить, ни добавить, так как у них нет соответствующих представлений.

^{Опыт по преодолению гравитации}

В науке об электричестве учёные довольствуются терминологией и упрощённой философией, с помощью которых они стараются достичь практических результатов без понимания той, именно неуловимой тайны, с которой имеют дело. Тайна ускользает, несмотря на все их специальные термины и вычурные теории, и тщетными остаются их попытки добиться ясного понимания того, что же всё-таки происходит.

Эксперты не могут выйти за пределы своей ограниченной учёности, но, как заметил Гладстон² по поводу высоконаучной критики космологии Священного Писания, «их авторитетные суждения касаются только специальной узкоочерченной области, где, возможно, они и справедливы, но если мы позволим им распространять их и далее, преклоняясь перед их авторитетом, они выйдут, как говорят в школе, "за рамки дозволенного", и мы сами будем виноваты в этом и можем пострадать от собственной беспечности». «Мне кажется, — сказал он, — что существует область, в которую специалист не может вторгаться именно потому, что он — специалист, это область, куда он не вправе вступать, не освободившись от узости специальных представлений и не обретя способности различать значительно более обширные планы бытия».

Однако в эти планы, как полагает данный автор, дозволительно вступить тем, чей исследовательский порыв искренен и бескорыстен и кто, вместе с тем, достаточно сведущ в механике, химии, электричестве и других разделах науки.

Среди тех, кто открыто защищал Кили и оказывал ему искреннюю и сердечную поддержку, был не только видный адвокат Карл Б. Коллер, человек образованный, культурный и проницательный, но и многие другие люди благородного склада характера и честных позиций, часто занимающих высокое положение в научных кругах. Они откровенно признали, что Кили — оригинальный и талантливый исследователь, проникший в область чрезвычайно интересную и многообещающую, хотя и совершенно новую, — «чудо-мастер», чьи работы переворачивают общепринятые теории, сбивая с толку и заводя в тупик их учёных защитников.

Однако, возможно, из-за того, что Кили не принадлежал к содружеству выпускников колледжа, но постигал науки самостоятельно (хотя его статьи свидетельствуют о том, что он хорошо знаком с академическими работами), также вследствие того, что его утверждения столь странны, методы — столь не понятны, а работы имеют непосредственно прикладной характер, и, наконец, из- за ряда неудач в сфере предпринимательства и бизнеса, — только сравнительно небольшая часть образованной публики знает о его исследованиях и верит в их важность и даже в их достоверность. Во всяком случае, нелепые и нелестные насмешки продолжают преследовать его самого и его верных друзей. Совсем недавно, например, один ведущий журнал намекнул, что было бы желательно ограничить личную свободу Кили, дабы предотвратить грандиозную мистификацию общественности. Эти несправедливые упрёки людей, совершенно не разбирающихся в подобных материях, побудили меня выступить в защиту правды.

На ряде собраний, где присутствовало множество видных учёных, квалифицированных инженеров и людей, успешных в ведении практических дел, докладывалось об опытах Кили за последние двенадцать лет. Несмотря на то, что ясное изложение и позитивная оценка результатов чрезвычайно интересных и ценных исследований периодически появлялись в текущей печати, тем не менее, массовая аудитория, как оказывается, либо проглядела, либо забыла все эти свидетельства и лишь с раздражением реагирует на каждое мероприятие, не приводящее к немедленному коммерческому успеху. Редко случалось, чтобы какой-либо журнал упоминал о Кили с уважением и должной высокой оценкой.

Между тем, работа в его лаборатории продолжается, и к настоящему времени достигнуты новые удивительные результаты, известные лишь небольшому кругу очевидцев. Дальнейшее описание предлагается как информация, имеющая, прежде всего, научное значение, хотя, конечно, она затрагивает и практическую сферу.

Какую же оценку даёт его работам сегодняшний наблюдатель? После десяти лет знакомства с Кили и личного участия во многих его опытах, я могу засвидетельствовать, что на наших глазах происходит одна из самых грандиозных и благодетельных революций в истории человеческого прогресса; что человек, начавший и поддерживающий её стремительное движение, обладает поразительной проницательностью и поистине удивительным изобретательским гением, позволяющим ему с помощью разнообразных оригинальных приспособлений преодолевать любые препятствия на пути к намеченной цели; что его необычные механические конструкции приводятся в движение силой абсолютно новой, отличной от всех, используемых до сих пор человеком, хотя существование этой силы в природе не отрицается (и предполагается) научными теориями, и она часто проявлялась в различных феноменальных явлениях. Эта сила есть таинственная, внушающая благоговение, беспредельная и даровая, как воздух, энергия.

Электричество — также утончённая, мощная и неисчерпаемая энергия, требующая, однако, постоянных и дорогостоящих усилий, чтобы её получить и вовлечь в работу.

Новая же сила, кроме курьёзно-хитроумных приспособлений, подобных изысканной упряжи, которую создал и надел на неё этот удивительный волшебник, а также — нескольких тихих, мелодичных звуков, не требует для своего пробуждения, кажется, ничего более. А затем, когда сила эта уже привела механизм в движение, он работает бесшумно, без сопротивления и непрерывно — до тех пор, пока не износятся его металлические детали.

«Как?! — воскликнут все и каждый, — разве не ясно, что "вечный двигатель" невозможен?». Однако физики говорят нам, что интенсивное, непрерывное и вечное движение наблюдается всюду вокруг нас в природе, что оно существует от начала времён, с тех пор, «когда запели дружно утренние звёзды и все Сыны Божии возопили от радости». В природе всюду чувствуется рука Создателя, который «всё в этом мире сотворил своей силой». Непогрешимый сказал: «Извечно работает Отец Мой, и Я вместе с Ним». Работает непрестанно, всегда и сейчас, поддерживая бесчисленные молекулярные вибрации, происходящие в любом виде материи: в воздухе, которым мы дышим, в дереве стола, за которым сидим, и в гранитных блоках здания, где мы расположились. Вездесущее, непрерывное, неуловимо быстрое движение всего и во всём происходит столь плавно и легко, что мы не слышим его грандиозной поступи, подобно тому, как не замечаем, что движемся в космическом пространстве вместе с нашей планетой со скоростью в тысячи километров в минуту.

^{Фотография, сделанная непосредственно во время замечательного эксперимента, когда Дж.Кили передвигал тяжёлые металлические грузы в стакане, используя определённые аккорды, издаваемые цитрой}

Это вечное движение всех вещей относительно друг друга и движение внутри каждой вещи столь мягко и деликатно, столь гармонично и музыкально, что ускользает от нашего слуха, и только Единый может слышать музыку сфер безмерно больших и бесконечно малых, «всегда поющих о том, как прекрасны Божественные руки, создавшие и оберегающие нас».

И лишь сейчас, когда прошли эоны лет этой неслышимой песни, появился великий волшебник и извлёк аккорд созвучия, на который откликнулась скрытая сила вибраций. И, — наконец! — она, подобно могущественному джину арабских сказок, появившемуся из медного сосуда, выплеснулась вовне из потаённых областей и, послушная движению его музыкальных пальцев, покорно и с готовностью ждёт приказаний.

Нужны ли какие-либо особые доказательства, чтобы убедиться, что это — не просто поэтическая аллегория, но — в высшей степени реальный и уже свершившийся факт? Смотрите — и вы увидите.

Вот — деревянный стол, покрытый тяжёлой, стеклянной плитой. На ней расположен металлический штатив, поддерживающий полый медный шар-сферу диаметром около 30 см. Штатив обеспечивает свободное перемещение шара по высоте. Вокруг основания штатива в горизонтальной плоскости располагаются многочисленные металлические стержни различной длины и толщины, вибрирующие, подобно камертонам, при касании их пальцами. В полости сферы находятся пластинки Хладни³ (Chladni plate) и различные резонансные трубки, взаиморасположение которых можно изменять, поворачивая их вправо и влево вокруг петель с помощью круглых ручек, укреплённых на внешней стороне сферы. Вся эта конструкция носит название «симпатического передатчика».

На расстоянии нескольких десятков сантиметров на столе находится полый металлический цилиндр высотой около 20 см, заполненный резонансными трубками и другими деталями. Вы можете всё это внимательно осмотреть и убедиться, что здесь нет никаких магнитов. Вы кладёте на верхнюю поверхность этого цилиндра маленький карманный компас. С периферии шара симпатического передатчика вытянут отрезок толстой проволоки, похожий на обычную вязальную спицу, но сделанной из золота, серебра и платины. Свободный конец этой проволоки присоединён к цилиндру.

Вы следите за стрелкой компаса, которая вначале указывает строго на северный полюс. Но вот камертоны начинают звучать, круглые ручки поворачиваются, труба издаёт короткие звуки, и вдруг — магнитная стрелка становится невидимой — так быстро она вращается на своей оси! Пока оператор рассказывает нам о непрерывных потоках и о различных длинах волн, стрелка компаса ещё долго сохраняет своё быстрое вращение. И когда она останавливается, то показывает уже не на север, а на некоторую особую точку внутри механизма. Вы оставляете всё это, захваченные созерцанием других чудесных механизмов в лаборатории, но когда возвращаетесь, стрелка по-прежнему указывает новое направление. Вы поднимаете компас — и стрелка тотчас же занимает нормальное положение. Вы медленно опускаете его назад к цилиндру, и вблизи крышки — в нескольких сантиметрах от неё — стрелка опять получает новый импульс и поворачивается, устанавливаясь, как прежде. Она также отклоняется от севера, если её поднести к ручкам медной сферы.

Как сказал Гладстон: «Наши руки ухватили истину, но не могут ещё заключить её в объятья». И, хотя, безусловно, нужен физик, чтобы объяснить это чудо, а также необходимо тщательное исследование для постижения этой тайны, но всё же, видя многократное повторение происходящего и будучи достаточно образованными, не вправе ли мы с уверенностью заключить, что здесь проявляется нечто совершенно новое и что невидимая, но могучая сила вызывается к действию несколькими короткими музыкальными аккордами?

Обратимся снова к наблюдению. Рупор трубы этого волшебника обращён через маленькое окошечко в соседнюю комнату в сторону обыкновенной цитры, которая находится на расстоянии трёх метров и установлена на столе (под углом 45° к его плоскости) с помощью небольшого штатива с укреплёнными на нём металлическими трубками. Оба этих музыкальных инструмента тщательно настраиваются друг на друга. К деке цитры сзади привязана обычная шёлковая нить, которая прикреплена и к подвижному каркасу, поддерживающему медную сферу. Эта сфера может вращаться в любую сторону относительно оси, а внутри неё укреплены различные резонансные трубки и пластинки.

Труба издаёт звуки, и через минуту или две сфера начинает поворачиваться. Труба смолкает — и сфера останавливается. Снова звучит труба — и сфера снова начинает вращение, причём чем громче и продолжительнее звучание духового инструмента, тем быстрее вращение шара. Вы перерезаете нить ножницами, и сфера теряет свою чувствительность: никакой звук теперь не способен побудить её к движению.

Нужно ли человеку быть профессиональным физиком, если он видит это многократно повторяющееся диво и может тщательно исследовать все детали конструкции и убедиться в отсутствии всякого обмана, например, в том, что быстрое вращение металлической сферы не вызывается потоком сжатого воздуха, подаваемым через какие-либо спрятанные трубки из скрытого резервуара, а также в том, что шёлковая нить действительно такова и не является замаскированным электрическим проводом?

Какова же мощь этой разбуженной силы природы и можно ли её использовать для облегчения тяжёлого, физического труда человека?

Передо мной лежит описание массивного диска, сделанного, как сказано, из сплава трёх металлов. Он выглядит как стальной, имеет размеры 6,2x1,8 см, весит около 450 гр и не обладает никакими магнитными свойствами. Этот диск заключён в медное кольцо и помещён в стеклянный сосуд, заполненный тремя литрами водорода. К сосуду подсоединена проволока, рядом с которой располагается компас. Далее говорится, что вся эта система приводилась в действие паровой машиной и вращалась в течение нескольких часов — до тех пор, пока не возникал некий незримый поток, на влияние которого откликалась стрелка компаса.

Как бы то ни было, но безусловным фактом является процесс некоторой молекулярной перегруппировки и возбуждение в металле диска некоего структурного резонанса, приводящего к появлению магнитных сил, способных, как утверждается, удержать дополнительный вес более 104 кг! Если отсоединить диск от вибрационного аппарата, то он падает, как обыкновенное тяжёлое тело. <...>

Рассмотрим другой опыт, перекликающийся с вышеописанным. Я вижу перед собой на столе цилиндрический стеклянный сосуд 25 см в диаметре и 120 см высотой, заполненный водой. На дне лежат три металлических шара, каждый весом около 1 кг. Банка закрыта металлической крышкой, к которой присоединена платиново-золотая проволока, тянущаяся от медной сферы.

Мне объясняют, что каждый из этих шаров, так же как и любое другое материальное тело, обладает своей собственной внутренней мелодией. <...>

Снова вибрируют камертоны, поворачиваются рукоятки, коротко звучит труба, и вдруг я вижу, как шар на дне сосуда начинает покачиваться влево и вправо, а затем медленно отрывается от дна и всё быстрее движется вверх сквозь толщу воды, пока не соударяется с металлической крышкой и затем, отскочив от неё на несколько сантиметров, поднимается снова и, наконец, успокаивается, плотно прижавшись к ней.

Труба продолжает звучать, и второй шар откликается на её зов и всплывает подобным же образом, а затем — третий. Музыка стихает, и мы уходим, чтобы заняться другими опытами, но за весь день, что я провёл в лаборатории, ничего уже не происходит с плавающими шарами. Мой коллега, однако, утверждает, что шары иногда всё же медленно опускаются и занимают некоторое среднее положение, по-видимому, под влиянием посторонних аккордов. На крышке сосуда лежат несколько кусков металла. Кили сказал: «Не убирайте их. Однажды я сделал это, и шары с таким грохотом упали на дно, что раскололи сосуд».

Здесь явно возбуждается подъёмная сила, действующая с расстояния 120 см. Эта сила, не способна поднять вес через воздух, но на глазах у всех поднимает его сквозь воду. Может ли эта сила, могучая и таинственная, делать что-либо ещё, например, заставить вращаться колесо?

Перед нами находится большое колесо из прочного металла более 32 кг весом, установленное так, что может свободно вращаться в ту или иную сторону вокруг своей оси. Ступица колеса выполнена в виде полого цилиндра, внутри которого параллельно оси расположены резонансные трубки. Колесо имеет 8 спиц. На свободном конце каждой из них укреплён «оживотворяющий диск» так, что его плоскость перпендикулярна спице. Обода у колеса — нет, но имеется внешний, не связанный с колесом обод 1,5 см шириной и 80 см в диаметре, внутри которого, не касаясь его, колесо вращается. Этот обод имеет на своей внутренней стороне 9 аналогичных дисков, а на наружной — столько же резонирующих цилиндров, соединённых с дисками. Требуемое заполнение внутреннего объёма в каждом цилиндре обеспечивается с помощью встроенных в него трубок, содержащих определённое и специально подобранное число батистовых игл (cambric needles). Весьма любопытно, что некоторые их этих игл обретают магнитные свойства.

Ко всей этой конструкции прикреплена проволока из золота и платины около трёх метров длиной, тянущаяся к медной сфере через маленькое окошечко в соседнюю комнату, где сидит человек, который придумал и сделал всё это. Он касается камертонов симпатического передатчика, звучат музыкальные инструменты, и его лицо, видимое в окошке, озаряется улыбкой триумфа. Он откидывается назад в кресле и являет само умиротворение. И вдруг на ваших глазах большое колесо начинает быстро вращаться, и вы оборачиваетесь, изумлённо взирая на Орфея, снова вернувшегося на Землю и превзошедшего прославивший его сказочный подвиг. Вы видите, как зачарованные лёгкой музыкой, слишком тонкой для человеческого уха, прирученные силы природы послушно подчиняются его велению; вы видите, как самая постоянная вещь в мире — магнитная стрелка, теряет своё постоянство под действием его волшебных чар; вы видите плавающие железные шары; вы видите, как инертная материя (как, во всяком случае, вы о ней всегда думали) — обретает чувствительность и, порывисто откликаясь на зов волшебника, начинает плавное и непрерывное кружение.

Долго стояли мы около этого пробудившегося к жизни колеса. Мой друг направил на него свою фотокамеру, но тщетно — спицы колеса поворачивались столь стремительно, что не желали попадать в кадр. Это было похоже на таинство смерти — столь же величественное и непостижимое. <...>

Всё это было настолько за пределами понимания, что совершенно не ясно было, почему всё это сделано именно так, а не как-либо ещё, и как вообще можно быть заранее уверенным, что вся эта столь хитроумная конструкция однажды оживёт и придёт в движение. Время от времени мы оборачивались, в растерянности взирая на по-прежнему быстро и бесшумно вращающееся колесо и приходя к неутешительному выводу, что всё то же самое можно сказать и в отношении него. И поэтому мы склонны были просто поверить словам изобретателя, когда он сказал, что малое вращение порождает вращение большее; что движение колеса не может быть остановлено никакой силой (если, конечно, она не разорвёт его на части), пока вы не пережмёте пальцами золотую проволоку, вдоль которой распространяется, как он выразился, «поток симпатической вибрации»; и что нет никаких причин, мешающих колесу вращаться вечно или, по крайней мере, до тех пор, пока не изотрутся его детали.

Я не говорю здесь о других чудесах, о которых не раз уже рассказывали очевидцы и которые появлялись в результате неуклонного прогресса идей этого непостижимого человека: о давлении в 3600 кг/см², полученном при дезинтеграции воды с помощью симпатических вибраций; о медленно вращающемся барабане, который не затормаживался при натяжении привязанного к балке и намотанного на него каната толщиной 3,7 см и не ускорялся, когда этот канат разрывался от усилия; о дезинтеграции (вибрационном раздроблении) скальной породы вплоть до неосязаемой пудры; о поднятии значительного веса с помощью «вибрационного лифта», названного «отрицательной гравитацией», и о многом другом.

Ещё одно любопытное устройство, которое можно видеть в лаборатории Кили, включает в себя в качестве одного из своих загадочных компонентов несколько массивных пустотелых медных колец. Искуснейшие мастера, несмотря на всё старание и применение новейших технологий, не сумели сделать их так, как надо. Тогда изобретатель сам сконструировал машину для сгибания медных труб диаметром в 3,7 см и толщиной в 1,8 см в полукруглые секции путём прокатывания сквозь них стального шара, чтобы избежать изменения внутренней формы. Для того, чтобы сделать кольцо, он соединял торцы этих секций особым способом (без нагрева), который он называл «симпатическим сцеплением». Шов на кольце заметен, но обе части невозможно разъединить, и целое кольцо обладает необходимыми резонансными свойствами. Одно из таких колец около 37 см в диаметре подвешено к потолочной балке, и к нему привязан большой железный шар весом в 226 кг. Эта система раскачивается, а затем продолжает качаться безостановочно неделями!

Может ли быть, чтобы человек, сделавший все эти чудеса (причём — мимоходом, всего лишь в качестве вспомогательного устройства для исполнения основных своих замыслов), не занимал бы почётного места в ряду великих изобретателей? Возможно ли, чтобы после всего этого достопочтенные дельцы продолжали объявлять его мистификатором и шарлатаном? Но точка ещё не поставлена, и справедливость восторжествует! Конечно, каждый видит лишь то, что способен уразуметь, но, тем не менее, одно совершенно очевидно — Джон Уоррелл Кили достоин уважения и восхищения своих современников. Можно ли сомневаться, что он имеет прочные основания для неугасимой веры, которая служила ему путеводной звездой долгие годы? Что милосердное Провидение открывает перед людьми небывалые возможности для преобразования всей их деятельности? Что пришло, наконец, время, когда человек стал достаточно мудрым, сильным и искусным, чтобы принять благодетельный дар — вечный двигатель для облегчения бремени своих трудовых забот?

Да, — скажете вы, — достаточно умным и достаточно сильным, но стал ли человек достаточно ответственным? И можно ли эту колоссальную энергию, проявившую себя в опытах Кили, дать в руки людям, которые, как известно, умеют так же хорошо разрушать, как и строить? Способен ли человек правильно распорядиться этим открытием?

«Я всецело полагаюсь на Господа Бога, — сказал Джеймс Рассел Лоуэлл⁴ в одном из своих писем — я думаю... Он не позволил бы нам столь беззаботно играть со спичками, если бы не знал наверняка, что несгораемо основание созданной Им Вселенной».

Перевод с английского Н.Е.Невесского