Дельфис

Ю.Н. Рерих. Нью-Йорк, США. 1929

Семья Рерихов являет собой некий духовный феномен в истории России и всего человечества. Каждый из четырёх шёл по жизни со своей задачей, осуществляя предначертанное судьбою, продолжая достигнутое опытом прошлого. Однако они не были вдохновенными одиночками, а являли миру нечто целое, дополняя и расширяя пространство их совместного творчества. И в этом симбиозе Юрий Николаевич занимает особое место, являясь, в некотором роде, загадочной фигурой.

По своим интеллектуальным, душевным и духовным качествам он был гораздо выше своего окружения, но оставался абсолютно простым и заботливым человеком в общении, готовым помогать и очень незаметно, с какой-то ювелирной тактичностью воспитывать своих учеников. Он был духовным ваятелем людей какой-то высшей категории. Все его ученики составили цвет не только российского, но и мирового востоковедения. А ведь он прожил в нашей стране всего неполных три года.

Широкие круги россиян мало были знакомы с его научными трудами, так как подавляющее их большинство было написано на других языках. В то время как сообщество учёных Запада и Востока, наоборот, хорошо знало работы учёного-востоковеда, путешественника и переводчика Джорджа Рериха.

Путешествуя с Владимиром Надёжиным по разным странам, нам не раз приходилось в этом убеждаться. Помню встречу в Калимпонге у ступы Е.И. Рерих у буддийского монастыря Дурпин с группой европейцев, которая, как и мы, была в этом, далеко в горах расположенном, месте явно впервые, а их гид рассказывал им о нём. Разговор шёл на понятном мне французском. Мы познакомились. То были волонтёры из Швеции, а их гид – местный житель французского происхождения. И жил он здесь уже несколько десятков лет. Из Рерихов он знал только Джорджа, да и то понаслышке. Но говорил о нём очень почтительно как об известном учёном.

Приведу несколько отзывов о Юрии Николаевиче его учеников. Встреча с Ю.Н. Рерихом в своё время определила судьбу молодого монгольского учёного Шагдарын Биры, ставшего впоследствии академиком АН МНР. В феврале 2022 года он умер. «Рерих считал, – рассказывал Ш. Бира, – что изучать средневековую культуру Востока без знания санскрита и тибетского языка немыслимо. Он считал его ²латынью² Востока, а санскрит – как священный язык буддизма». Юрий Николаевич как человек, по мнению академика Биры, «принадлежал к той, всё ещё, к сожалению, не слишком многочисленной группе людей, которые действительно понимают Азию, её характер, упования её народов, тонкости их души. Он прекрасно владел восточными языками, ибо, по его мнению, без их знания не уловить нюансов той или иной человеческой индивидуальности… Он не был книжным учителем, он знал жизнь Востока очень широко и глубоко… Другая черта, отличавшая этого прекрасного человека, – чувство неразрывной связи прошлого с настоящим. Он уже тогда ставил на первое место общечеловеческие ценности, он уже тогда об этом мечтал, а мы, к сожалению, к этому слишком мало прислушивались» [1].

Индийский учёный Нирманг Сингх, ставший директором Намчьяльского института в Чангтоке (Сикким) так оценивал значимость Юрия Николаевича: «Как учёный он является одним из величайших энциклопедистов Запада и Востока. Лингвист, исследователь, археолог, критик-искусствовед, историк, мыслитель и знаток культуры, он не знал границ в области познания, для него не существовало границ между древним и современным, между Востоком и Западом или между различными отраслями наук. Прежде всего, его интересовал человек – он был истинным гуманистом. Юрий Николаевич Рерих как человек даже ещё более велик, чем как учёный. Он выковал золотое звено связи не только между Востоком и Западом, но и между всеми народами стран и времён» [2].

Его ученица и известный востоковед, исследователь священных текстов буддизма Вилена Санджеевна Дылыкова вспоминала: «Он был очень скромным человеком, очень тихим, хотя говорил на всех языках… Во всех посольствах… он вёл себя скромно… как бы присутствовал и в то же время как бы отсутствовал… Он избегал суеты… Он был настолько совершенен в своём личном продвижении… настолько подготовлен всей своей жизнью к этому её этапу, что суету просто не замечал. Суета была, и мы все в ней пребывали, а вот он в ней отсутствовал» [3]. Следующие строки из рассказа другой ученицы Юрия Николаевича, крупнейшего в нашей стране учёного-санскритолога, доктора филологических наук Татьяны Яковлевны Елизаренковой (1929–2007): «Для него главным были не науки…, а что-то другое… Юрий Николаевич говорил о двух путях. Один он определял – это путь науки. Второй…– не науки, а другой. Вот этот другой-то его и интересовал. И эти два пути, говорил он, несовместимы, языком науки не описать второго пути… Никаких иных пояснений не было» [4]. И далее там же: «Все мы стали немножко другими после общения с Юрием Николаевичем. Я уже не говорю о том, что мы стали востоковедами – не узкими специалистами, не лингвистами, не философами, не литературоведами, какими нас готовили в вузах, а – востоковедами. И, кроме того, все мы стали немножко другими людьми. Это, наверное, главное» [5].

Вернувшись в 1957 году в Россию после 30-летнего отсутствия, он все свои силы и знания посвятил подготовке советских востоковедов. В то время прекрасные традиции буддийской академической школы в нашей стране были прерваны. Кто-то из её светил, известных во всём мире, умер, а остальных, почти всех, пересажали. И в этот перерыв в традиции с довоенных времён до пятидесятых годов не появилось ни одного нового буддолога! Юрий Николаевич мечтал возродить отечественную буддологию и вернуть ей былую славу. За неполных три года ему это удалось сделать. Он очень много работал. И начал он с восстановления «Библиотеки Буддика». В первый новый её том вошёл перевод с пали знаменитого трактата «Дхаммапада», входящего в состав буддийского канона. Его сделал востоковед В.Н. Топоров (1928–2005). Юрий Николаевич был редактором этой книги и автором предисловия. И вдруг… он узнаёт, что тираж арестован из-за его вводной статьи. Он был потрясён.

Юрий Николаевич всё же нашёл способ, как выйти из такого трудного положения. Ему удалось заполучить шесть экземпляров этой книги и с помощью индийского посла и других своих почитателей организовать приём в Индийском посольстве по случаю выхода в свет «Дхаммапади». Поздравления из-за границы вскоре пришли директору Института востоковедения АН СССР Б.Г. Гафурову.

Книга-таки вышла. Но вскоре Р.А. Ульяновский (заместитель директора Института востоковедения) вызвал к себе Юрия Николаевича. Елизаренкова рассказывает: «Он задал ему вопрос: "Зачем вы сюда приехали? "» … Через несколько дней Юрий Николаевич скончался. Умер от разрыва сердца. Он не понимал и не был подготовлен к нашей действительности тех лет.

Далее рассказ и признание, принадлежащие ученику Рериха, члену-корреспонденту АН СССР Г.М. Бонгард-Левину, ныне покойному: «Почти все понимали масштабность личности Рериха как учёного и патриота России, тем не менее, отношение к нему было неоднозначным. Его упрекали в религиозности, в непонимании марксистского учения… Слышал я и совершенно нелепые, чудовищные обвинения в его адрес. После выхода перевода "Дхаммапады", одного из основополагающих сочинений раннего буддизма, переводчик текста В.Н. Топоров и Ю.Н. Рерих – ответственный редактор – были обвинены в апологетике буддизма, в распространении “чуждой концепции” историчности Будды. Сначала закрыли “Библиотеку Буддику”, а на собраниях начались, как мы привыкли говорить, проработки… Тяжело об этом вспоминать, но уберечь Юрия Николаевича мы не смогли» [6]. Юрий Николаевич был потрясён, он считал свой приезд миссией, служением русскому народу и Родине. Его смерть потрясла всех, кто его знал.

Нам, сотрудникам фонда и журнала «Дельфис» очень повезло: с самого начала нашего пути, то есть с 90-х годов прошлого века, с нами шли до своей кончины многие люди, близко знавшие Юрия Николаевича. Это, прежде всего, Мария Филипповна Дроздова-Черноволенко и Евгения Михайловна Величко. Их рассказы и воспоминания о нём сопровождали нас все годы нашей совместной работы. Называя наше содружество «маленьким братством», они делились с нами всем, что было им известно о жизни Юрия Николаевича, о том, как они помогали ему в первое время обустраивать его жизнь в Москве. А мы помогали им писать воспоминания, издавать и редактировать их статьи и книги. Совместный труд этих двух женщин о Ю.Н. Рерихе был опубликован в 2001 году в трёх журналах «Дельфиса». Назывался он: «Учёный, мыслитель, переводчик».

Среди наших авторов, писавших о Ю.Н. Рерихе, были такие известные в рериховском мире люди, как доктор философских наук Ю.В. Линник «Харизма Юрия Рериха» («Дельфис»№ 1 (73) за 2013 г.), кандидат философских наук А.М. Шустова  «Ю.Н Рерих и тохары» («Дельфис» № 1 (109) за 2020г.), кандидат филологических наук А.М. Пятигорский («Дельфис» № 4 (109) за 2022 г.) и многие другие. Было опубликовано нами переведённое (М.Ю. Старостиной) небольшое выступление Юрия Николаевича 3 февраля 1957 года в Калимпонге в день 94-й годовщины со дня рождения Свами Вивекананды.

Особо мне хочется отметить публикации Елены Борисовны Герман. Она – не рериховед, но человек глубоко преданный делу Рерихов. Главное место в её творчестве занимает не описание событий в жизни Юрия Николаевича, а попытка объяснить их суть и ту цель, которую он ставил и обязательно добивался. Это её статьи «О трёх реликвиях Рерихов» (№ 4/2005), «Путь к победе над кармой Тамерлана» (№ 4/2012) и «Рерихи и Москва» (№ 2/2021).

Конечно, перечислить всё, что за 30 лет было в журнале о Ю.Н. Рерихе, невозможно. Ведь были ещё и встречи, беседы, вечера, конференции и семинары, где говорилось и о Юрии Николаевиче. С нами делились своими воспоминаниями Б.А. Смирнов-Русецкий, К.В. Молчанова (Таллин), Илза и Гунта Рудзите (Алтай и Рига), учёные А.Н. Зелинский, Г.М. Бонгард–Левин, Л.В. Митрохин, В.С. Дылы­кина, Т.Я. Елизаренкова и другие.

Всё это складывалось в некое непередаваемое ощущение близости к семье Рерихов, нашей сопричастности к их делам и преемственности. Образы, живописуемые теми, кто их хорошо знал или просто встречался, создавали некое живое пространство, в котором мы чувствовали себя защищёнными. И хотя нападки и хула не обходили нас стороной, мы сумели устоять и даже как-то возмужать. Это нам дало силы выжить, когда сначала на нас обрушилась пандемия, а потом разлад в мире, стране и рериховском движении.

И всё же с каждым днём всё ощутимее и яснее становится, что многое без­возвратно ушло. Уже никогда мы не услышим голосов поддержки Б.А. Смирнова-Русецкого, Р.Б. Рыбакова, Ю.И. Долгина, П.Е. Фёдорова, Г.Д. Авруцкого, О.В. Румянце­вой, А.П. Лосюкова и очень многих других. Словно всех их унесло каким-то ветром, а мы в растерянности стоим и ждём. Чего? Может бури? Но есть ли в нас силы одинокого гордого буревестника, воспетого М. Горьким? Буревестника, обретающего смысл жизни в вихрях ветра и гребнях волн. Таким был Юрий Рерих, гордо взмывший над волнами обыденности и улетевший в инобытие. Но именно на таких и держится мир.

^{Ю.Н. Рерих. Москва. 1957-1960}

Послесловие от редакции:

Этот номер нашего журнала мы посвящаем Ю.Н. Рериху. О нём вам рас­скажет далее известный новосибирский учёный – доктор геолого-минералоги-ческих наук А.Н. Дмитриев в статье, впервые опубликованной в гор­но-алтайской газете «Республика» в 1993 году, а затем вошедшую в книгу «Агни Йога – новый уровень знания» (2021 г.). Это небольшие тиражи изданий, мало кому доступные. Как всегда, скажет своё слово и Е.Б. Герман – на сей раз она по­пыталась расшифровать эзотерическое имя Ю.Н. Рериха – Удрая. Наконец, мы публикуем очень своевременную статью ученика Юрия Николаевича – доктора исторических наук Андрея Николаевича Зелинского, отметившего в этом году свой 86-й год. Он говорит в интервью по случаю этой даты и о Ю.Н. Рерихе, сво­ём учителе и как он говорит о «самом обаятельном и душевном человеке, которо­го он когда-либо встречал».