Дельфис

Н.Н.ЯНОВСКОМУ

25 июля 1962 г.

Уважаемый Николай Николаевич!

Ваше письмо от 19 июня с.г. получила довольно быстро. На днях получила «Сибирские Огни». Большое спасибо. Отвечаю с некоторым опозданием. Было ухудшение со здоровьем Георгия Дмитриевича. Пришлось всё внимание и время уделять ему. Сейчас ему значительно лучше. Я начала писать Вам тотчас же по получении от Вас письма, по отложила. Теперь пишу заново.

Всё, что касается творчества Георгия Дмитриевича, я о нём охотно буду сообщать. Сейчас напишу о нём то, что попалось под руки. Вы из этого используйте то, что найдёте нужным. Конечно, мне известно о Георгии Дмитриевиче многое, больше, чем кому-либо. Прожив с ним более сорока лет, я много работала с ним: переписывала все его литературные произведения на русском и иностранных языках. Собирала всё, что можно было собрать написанное о нём. У меня хранится обширный архив, который я стараюсь привести в порядок и где-то устроить. Через А.В.Храбровицкого³ я переслала ряд писем Куприна, Бунина. Недавно послала пять писем М.Горького к Георгию Дмитриевичу. Сейчас разбираюсь в письмах Вяч.Шишкова к Георгию Дмитриевичу, переписываю их, чтобы оставить у себя копии. Сейчас нашла 14 писем Шишкова. Письма эти нигде не были напечатаны. Если Вас интересуют какие-либо (например, М. Горького), я могу прислать копии для напечатания в «Сибирских Огнях».

^{Т.Д. и Г.Д. Гребенщиковы, США, 1960-е гг.}

Большое спасибо за присланную выдержку из «Литературной Энциклопедии»⁴. Там сказано: «В 1919 г. бежал за границу». Не в 1919 г., а в 1920 г. Слово «бежал» немного резкое и не совсем верное. Георгий Дмитриевич уехал во Францию по доброй воле, так как в Париже намечалось печатание его романа «Чураевы» в толстом журнале «Современные записки», где он и был напечатан в 1921 г. в ряде номеров журнала. В 1922 г. «Чураевы» вышли отдельным изданием па русском языке. На французском «Чураевы» вышли тогда же в 1922 г. Георгий Дмитриевич был приглашён прочитать серию лекции в Институте Восточных Языков о Сибири. В 1924 г. была напечатана «Любава» на французском языке в популярном журнале «La Nouvelle Revue Fransaise». В журнале «La Vie des Peuples» в 1924 г. появилась повесть Георгия Дмитриевича «Ханство Батыр-бека». Французская печать очень тепло отозвалась о произведениях Георгия Дмитриевича и, особенно, о «Чураевых».

Относительно правильной даты рождения Георгия Дмитриевича я оказалась в тупике. По русским справочникам, он родился в 1882 г., по иностранным — в 1883 г. В некоторых — дата «1883-1885». Есть даже и такая дата — 18715/. Это уже совсем неверно. Я склоняюсь к тому, что русская дата будет более верной. Я как-то не обращала внимание на дату рождения Георгия Дмитриевича.

Георгий Дмитриевич фактически не закончил даже сельской школы. Позднее он был студентом Томского университета. <...>

Буду Вам благодарна, если Вы будете присылать мне всякие данные, которые будут Вам попадаться о Георгии Дмитриевиче. Недавно А.В.Храбровицкий прислал мне книгу «Горький и Сибирь». Там много раз упоминается имя Георгия Дмитриевича.

Как только получу ещё оттиски «Егоркиной жизни», охотно пришлю их Вам. Сейчас у меня имеется только один экземпляр. Относительно рукописи «Моя Сибирь» — сложнее. У меня имеется только один экземпляр. Переписывать же — для меня сейчас трудно и возьмёт долгое время. Ни я, ни Георгий Дмитриевич никогда не были корыстны. В своей жизни Георгий Дмитриевич не ставил на первое место материальную основу. Упомянула же я о плате только потому, что создавшееся положение принуждает меня. Живём мы на очень скромную пенсию, которой не хватает оплачивать не только содержание, не говоря уже о госпиталях, докторах и операциях. В Америке болеть — это большая роскошь. Если бы Вы нашли что-либо подходящее для «Сибирских Огней» — о плате говорить не будем.

С 1940 но 1955 г. Георгий Дмитриевич занимал кафедру профессора во Флоридском Южном Колледже. Преподавал русскую историю, литературу и изящную словесность. Английским он владел в совершенстве. Даже писал стихи. В этом же колледже и я занимала должность директора печатного отдела и вела курс по типографскому искусству.

До поступления в колледж Георгий Дмитриевич читал лекции по всей Америке. Исколесил её вдоль и поперёк. Прочитал более 600 лекций, не считая лекций во Флоридском колледже. Главная тема — Сибирь как страна великого будущего.

Произведения Георгия Дмитриевича переведены на многие иностранные языки: английский, французский, немецкий, румынский, датский, итальянский, эсперанто и другие. Европейское имя Георгию Дмитриевичу сделал его роман «Чураевы». За некоторые литературные произведения на иностранных языках Георгий Дмитриевич получил награды и почётные степени от академий наук и искусства и от университетов различных стран: Индии, Франции, Аргентины, Мексики, Бразилии, Испании, Колумбии, Америки и других. Имя Георгия Дмитриевича включено в большие справочники и большие книги: «Кто есть кто в Америке», «Современные рыцари» (Париж), «Авторы и писатели» (Лондон), «Международные личности» (Лондон), «Мировые знаменитости» (Лондон).

Много путешествуя по Америке, Георгий Дмитриевич писал свои впечатления. Можно составить тома два. Георгий Дмитриевич думал выпустить эти книги под заглавием «В просторах Америки».

Георгием Дмитриевичем написано так много, что мне не так легко установить их названия и количество. О Георгии Дмитриевиче написано тоже немало на разных языках. Всё это лежит в ящиках и требует немало времени, чтобы привести в какую-то систему и порядок.

При сём посылаю список книг Георгия Дмитриевича, напечатанных на русском языке, три фотографии и несколько коротеньких заметок о нём. В будущем, если будет нужно, могу прислать ещё. Будет время, когда Сибирь будет изучать жизнь и деятельность Георгия Гребенщикова, который воспел и прославил Сибирь вне родины. В большинстве за границей о Сибири имеют представление как о стране каторги. Георгий Дмитриевич всю свою жизнь старался словом и делом показать Сибирь как страну великого будущего с неограниченными красотами и богатствами.

В заключение я хочу привести несколько строчек, сказанных Георгием Дмитриевичем Гребенщиковым о себе:

«Не скрою, что всякая разумная похвала всякому автору приятна, так как она поощряет и обязывает, но у меня от похвалы никогда голова не закружилась, как и от суровой критики я не страдаю, так как не перестаю учиться, ибо никогда не воображал себя законченным писателем: всё писалось на походе и в суете недосуга. Но о правильном, беспристрастном толковании моих работ всегда мечтаю. Мечтаю о том, чтобы все те мои сладостные и слёзные волнения, которыми должно быть скреплено каждое литературное произведение, не осталось неразделённым с читателем. Ведь все мои скорби и радости собирались, обрабатывались и строились в форму книг только для него, кто бы и где бы он пи был. Но я твёрдо верю и надеюсь, что Свободная Грядущая Россия вот-вот встанет во весь свой гигантский рост и сумеет отделить зерно от плевел и узнает, что мы, русские эмигранты, никогда не были врагами парода, но были верпы его тысячелетней творческой культуре и служили ему верой и правдой, несмотря на все наши лишения на чужбине».

На этом я закончу это письмо.

Привет и наилучшие пожелания.

С уважением

Татьяна Гребенщикова

Н.Н.ЯНОВСКОМУ

19 августа 1962 г.

Многоуважаемый Николай Николаевич!

Ваше письмо от 9.VIII получила. Удивительно, как быстро доходят письма.

Вы спрашиваете, в каком году учился Георгий Дмитриевич в Томском университете. Я точно не знаю. Это было до моей встречи с ним. Впервые я встретила Георгия Дмитриевича в 1917 году. Я постараюсь порыться в архиве и тогда сообщу Вам. Мне кажется, что это было в 1908-1909 гг. В это время он был, как мне кажется, в Томске или в Омске и редактировал студенческий журнал «Молодая Сибирь»⁶. Георгий Дмитриевич не был регулярным студентом, а только вольнослушателем.

Я всё ещё не могу получить оттисков «Егоркиной жизни», чтобы послать Вам. «Егоркина жизнь» не даст Вам полных сведений жизни Георгия Дмитриевича. Эта книга заканчивается его юностью. Вся книга посвящена детству Георгия Дмитриевича.

В ближайшем будущем вышлю Вам кое-какие книги Георгия Дмитриевича. Пока подбираю материал о нём для Вас. Нужно переписать.

С этим письмом посылаю копии писем: пять писем М.Горького, одно письмо И.А.Бунина и два письма А.Куприна. Предисловие к «Чураевым», первое издание. Пока ограничусь этим.

Ваш привет Георгию Дмитриевичу передала. Он всё понял и радовался как дитя. Многое «говорил», понять было очень трудно, но думаю, что он также просил передать его привет Вам. Я многое понимаю, что он хочет сказать, вернее, догадываюсь. Недавно его осматривал и проверял доктор и нашёл, что он в довольно хорошем состоянии. Сердце в порядке. Давление крови нормальное. Кушает с аппетитом. Прибавился в весе на четыре фунта. Доктор говорит, что возможно Георгий Дмитриевич начнёт говорить, но постепенно. Он хорошо произносит слова: «хо-ро-шо», «Та-ня», «ко-о-тя». Это его любимец — огромный рыжий кот.

С моей ногой дело обстоит хуже. Очень боюсь четвёртой операции.

Сердечный привет от меня и Георгия Дмитриевича.

С уважением

Татьяна Гребенщикова

А.Ф.МАГЕРОВСКОМУ

20 января 1963 г.

Глубокоуважаемый Лев Флорианович!

Ваше письмо от 6 декабря и брошюра об архиве были получены своевременно, но с ответом я непростительно запоздала. Причин много. Всего не пересказать. Главное — это моя инвалидность и беспомощность. Вот уже больше трёх лет, как я «разъезжаю» в кресле на колёсах после перелома бедра и трёх серьёзных операций. Георгий Дмитриевич тоже полный инвалид. Мне приходится всё делать самой и притом ухаживать за Георгием Дмитриевичем. Кроме того, за последнее время у меня какие-то осложнения с ногой. Всё это я говорю в своё оправдание перед Вами.

Ваше предложение о передаче архива Георгия Дмитриевича в Архив при Колумбийском Университете я принимаю с благодарностью и буду рада передать всё то, что может быть полезным для литературоведов и историков. К сожалению, здесь у меня не так много материала. Весь главный архив оставлен в Чураевке, в Коннектикуте, где мы раньше жили. Мне пишут, что там всё грызут белки и мыши. Поехать же туда мне довольно трудно без посторонней помощи, хотя я сама правлю машиной. Лелею мечту, что этим ранним летом поеду туда и постараюсь отобрать кое-что и переслать Вашему Архиву. К сожалению, я раньше не знала об Архиве. Я уже кое-что переслала в Москву в библиотеку архива⁷. Переслала я письма М. Горького к Г. Гребенщикову, А.Куприна к Г.Гребенщикову, И.Бунина, В.Г.Короленко. Если для Вас интересно, могу прислать копии этих писем. У меня сейчас имеются около 20 писем Вяч.Шишкова к Г.Гребенщикову, которые я ещё не послала. Хочу сначала сделать копии. Интересуют ли Вас черновики рукописей Георгия Дмитриевича с его собственноручными поправками? Рукописи — уже напечатанных произведений. Во всяком случае я наберусь храбрости, как- нибудь взберусь на верх гаража и там пороюсь в бумагах Георгия Дмитриевича, и сообщу Вам, что у меня есть здесь под руками. Если будет интересно для Архива, то пришлю. В материальном вознаграждении, конечно, я нуждаюсь, учитывая паше создавшееся инвалидное состояние. Но это по усмотрению Архива.

Есть рукописи Георгия Дмитриевича, которые ещё нигде не были напечатаны. Если мне не удастся их опубликовать — передам Архиву.

Перед болезнью Георгия Дмитриевича начали мы набирать и печатать «Егоркину жизнь» — это детство и отрочество Георгия Дмитриевича — и «Чураевых», 8-й том. Было набрано более половины, и всё приостановлено. Если смогу поехать в Чураевку, то очень хотелось бы закончить эти вещи и выпустить в свет.

Мне было очень приятно узнать, что Вы являетесь почитателем таланта Георгия Дмитриевича.

Примите мой сердечный привет и ещё раз прошу извинить меня за медлительность с ответом.

С уважением

Татьяна Гребенщикова

Н.Н.ЯНОВСКОМУ

26 июня 1963 г.

Глубокоуважаемый Николай Николаевич!

Ваше письмо от 10 мая получила. Оно было переслано сюда из Флориды. Вот уже месяц, как мы здесь, в Чураевке. Это русская деревня, основанная Георгием Дмитриевичем в 1925 году. Сейчас здесь более тридцати домов. Это детище Георгия Дмитриевича. Приехала сюда, чтобы здесь всё ликвидировать. Думала, что смогу закончить печатанье «Егоркиной жизни», но вижу, что это не по моим силам. Набрано уже около 300 страниц. Осталось набрать страниц сто. Жаль, если пропадёт сделанная работа. Удалось сделать оттиски набора. Вижу, что есть много ошибок. Надо провести корректуру. Тогда, возможно, могу послать Вам, но без последних четырёх глав. Если найду лишний экземпляр рукописи, то пришлю и последние главы. Сейчас усиленно занята разборкой всякого материала. Работаю усиленно, даже не по моим силам.

Недавно послала Ивану Дмитриевичу, брату Георгия Дмитриевича, две статьи, найденные здесь: «В стране Вашингтона» и «В Чураевке». Просила Ивана Дмитриевича после прочтения переслать их Вам, думая, что они могут Вам пригодиться. Если попадётся ещё что-либо, то пришлю.

У меня к Вам просьба: не могли бы Вы как-нибудь узнать, как правильно называется икона, найденная в небольшой обители около Семипалатинска лет 60-65 тому назад. Это упоминается в «Егоркиной жизни», но в разных местах по-иному: Абалацкая — Аболатская — Аболакская⁸. Хотелось бы исправить. Если сможете помочь мне в этом, буду Вам очень благодарна. Написала об этом и Ивану Дмитриевичу.

Вы спрашиваете о подробной исследовательской работе о Георгии Дмитриевиче. Вероятно, есть, но мне не так легко что-либо найти. Есть несколько ящиков с разными отзывами о работах Георгия Дмитриевича, к которым я всё ещё не могу добраться. Возможно, что я не буду в состоянии здесь всё пересмотреть и отправлю многое во Флориду. Боюсь, что разборка займёт много времени и задержит меня здесь до холодов. Всё то, что связано с Георгием Дмитриевичем, охотно вышлю Вам. То, что Вам удалось разыскать в старых журналах «Сибирский Студент», «Сибирские Записки», «Сибирская Новь», «Молодая Сибирь» — у меня этого пет, кроме «Кызыл-час»⁹. Я была бы Вам чрезвычайно благодарна, если бы можно было найти какую-либо возможность снять с них копии или перепечатать на машинке и прислать мне. Может быть, это может сделать Елена Дмитриевна Панкратьева. У неё есть машинка. Я напишу ей и Ивану Дмитриевичу — может быть, как-нибудь общими силами это можно преодолеть. Может быть, у Вас в редакции есть машинка, которая автоматически делает копии. Здесь такие машинки есть почти в каждом офисе.

Я говорила Георгию Дмитриевичу о Кондратии Никифоровиче Урманове¹⁰, но, к сожалению, он его не помнит, как и многих, и многое. Память его очень слабая.

«Алтайский Альманах» у меня есть. Да, я продаю нашу библиотеку. Кое-что уже продано. Особенно редкие книги.

Переписка с Вами доставляет мне большое удовольствие. Это связывает меня с родиной Георгия Дмитриевича и его ранней литературной деятельностью. Привет.

Искренне

Татьяна Гребенщикова

P. S. Вы пишете о возможном издании сочинений Георгия Дмитриевича в СССР, но с отбором более ценного с Вашей точки зрения. Я вполне это понимаю и знаю, что у Гребенщикова есть много неприемлемого. В течение долгой литературной деятельности Георгия Дмитриевича все его написанные вещи принимались и печатались без единой поправки или сокращений.

Я послала Ивану Дмитриевичу несколько главок из ещё нигде не напечатанной поэмы «Письмо из-за морей». Это письмо к родному брату. Может быть, Иван Дмитриевич перешлёт его Вам. Продолжение я пошлю, когда вернусь во Флориду. Здесь у меня нет. Получили ли посланные книги? Если да, то могу послать ещё кое-что отсюда.

Л.Ф.МАГЕРОВСКОМУ

20 ноября 1963 г.

Глубокоуважаемый Лев Флорианович! Наконец-то мы добрались до Флориды. Путь был довольно тяжёлый для меня. Были всякие неприятные приключения в пути. Хорошо, что всё это уже позади. Ехали мы одни. Мне не удалось найти попутчика. Приехала совершенно разбитая. Пришлось некоторое время отдыхать в постели. Сейчас опять начинаю приходить в более нормальное состояние и налаживать здешнюю жизнь. <...>

Перед отъездом из Чураевки отправила Вам 6 ящиков. Главным образом, старые газеты. Получили ли Вы их?

Все привезённые материалы находятся в коробках в гараже. Немного налажу здешнюю жизнь, начну разборку и тогда только смогу послать Вам кое-что.

С искренним уважением

Татьяна Гребенщикова