Дельфис

Душа на крыльях радости парила между облаками, похожими на шаловливых барашков. Внизу искрились реки, зеленели леса. У горизонта сияющим полукольцом возвышались белобородые горные стражи.

Снижение... Стремительно летят навстречу разлапистые ели, ярко-красные, синие, жёлтые цветы. Горный поток, сверкающий перекатами, поёт о жизни Земли.

Ещё один поворот, и ущелье внезапно растворилось в необъятной шири голубой долины. Мелькают холмы, дороги, небольшие посёлки, сады, опять холмы, каменистые россыпи, и вдруг горизонт исчезает... Слева и справа проносятся гигантские замки.

Но вот полёт замедляется. Впереди — отвесная скала с темнеющим входом, затягивающим внутрь с неодолимой силой. Пещера?! Мелькают один за другим многочисленные залы, мягко освещаемые откуда-то сверху. Яркая вспышка... Исчезает ощущение движения и времени. Есть только покой и пульсирующая всеми цветами радуги полусфера громадного мерцающего зала, как бы сотканная из электрических разрядов. Может быть, это мысли Матери-Земли? Вокруг гигантские кристаллы, испещрённые геометрическими рисунками-символами, аккуратно уложенные свитки, причудливые творения, заканчивающиеся пирамидами, конусами, шарами, спиралями.

«Что это?» — невольно возник вопрос. «Это — Хранилище Знаний», — раздался отчётливый бесстрастный голос под сводами. Всё тело замерло от неожиданности. «Здесь говорит само Пространство», — подумалось в тот же миг. «Эти Знания Природа готова доверить человечеству», — продолжал тот же голос. С внутренним трепетом поднимаю ближайший свиток и... просыпаюсь.

* * *

Но если в сердце правды свет горит,

Тебя в молчанье мудрость озарит.

И если здесь верна твоя дорога,

Нет тайны для тебя в деяньях Бога.

Фирдоуси

Прошло время, сон забылся, а жизнь продолжалась. Июнь 1999 года. Мы идём тропами Заилийского Алатау. Почему же здесь всё так знакомо? Извивы ущелий, ручьи, цветы... Какие-то новые струны зазвучали в душе, напоённой токами созидания. Потрясённые увиденным, возвращаемся в Алматы, чтобы собраться в новое путешествие.

Перед дорогой заходим в мечеть. Нас встречает сердечной улыбкой молодой мулла. Звучат молитвы покаяния, благодарности предкам, за мир и согласие. В торжественно-просветлённом волнении принимаем благословение на новое путешествие — в каньон Чарын (см. 2-ю с. обложки).

Раннее утро. Первые лучи солнца щедро золотят величавые пики Заилийского Алатау. Из мелькающих за окном УАЗа рисунков холмов, каменистых осыпей складывается замысловатый орнамент впечатлений. Но вот съезд налево: змейкой убегает вдаль полевая дорога. Мгновение — и, словно выброшенное взрывом, возникает позади громадное облако, а сбоку клубы пыли, как злые собаки, набрасываются на передние колёса, пытаются обогнать машину, проникнуть внутрь. Впереди до горизонта — слегка волнистое плато. Несколько поворотов между холмами — и мы начинаем почти незаметный спуск. Внезапно пространство резко сужается... Слева и справа появляются стражи — каменистые изваяния, которые становятся тем выше и удивительнее, чем глубже мы проникаем в тело Матери-Земли. Иной мир смотрит на нас глазами многовековой истории. Сколько раз жизнь рождалась и погибала, чтобы возобновиться на более высоком уровне! Натянутой струной звенит восторженная душа. Мы соприкасаемся с гениальной программой созидания, записанной особыми знаками. Здесь всё как бы вопрошает: «Что движет тобой, путник? Какие дары ты принёс сюда и какие мечтаешь получить? Оставь свою суетность, взгляни на всё глазами вечности, глазами сердца, стань зрячим! Обними с любовью придорожный камень, нежно коснись небесных лепестков ириса, поднимись в воздушных рассветных потоках к гордо парящему соколу, промелькни вместе со змеёй в расселины скал, доверь всё самое сокровенное стремительным водам Чарына, омой свои глаза его живительными струями. Поздоровайся ранним утром с первым трепетно- нежным лучом восходящего солнца, поведай ему о своих мечтах, а вечером благодарно проводи лучезарное светило, и расплавится в его недрах всё неблаговидное, что тобой сделано по ошибке или по незнанию. А когда сумерки сгустятся и мысли устремятся к звёздам, восторгаясь вселенскими просторами, попроси появившуюся луну избавить твой сон от суетных впечатлений дня».

Торжественные лики обращены в глубь Каньона — туда, где гигантские камни перегородили путь и есть только небольшой туннель, едва вмещающий легковой автомобиль. Как бы специально создано это препятствие, чтобы человек остановился и подумал. Здесь, на камне, можно было бы написать: «Путник, ты входишь в особый храм — Храм Красоты. Остерегайся нарушить его Гармонию. Здесь всё священно. Если ты пришёл с любовью, я, Большой Каньон, щедро награжу тебя. Если же ты хищник и разрушитель, то нигде не спрячешься от справедливого возмездия. Подумай об этом у врат моих, прежде чем вступить в эти владения Духа». Почему-то именно в это мгновение припомнился тот давний сон...

Внимательно вглядываемся в замершие вокруг гордые камни. Их задумчивые профили устремлены к небу. О чём их думы? Они мечтают о полёте! Их манит к себе необъятное небо! А мы? Часто ли мы смотрим в небо? И чего мы лишаемся, не купаясь мечтательным взглядом в волнах небесной выси, не любуясь мерцанием загадочных звёзд? А видим ли мы то, что у нас под ногами, что совсем рядом? Так что же такое жизнь? Может быть, это то, от чего мы сегодня так быстро и легко отдаляемся? Тогда это великая трагедия, трагедия души, трагедия той искры, которую зажёг в нашем сердце Всемогущий Творец. Но её ещё можно спасти, омываясь родниками Красоты, радости познания, творчества. И тогда свет благодарного сердца, набрав силу, вспыхнет ярко и мудро, освещая и преобразуя всё несовершенство нашей земной юдоли.

Звенит Вселенская струна в радостно-напряжённом ритме вечной молитвы преображения: «Господи, помоги вспыхнуть нашим сердцам, иссохшим от высокомерия и самолюбия, зависти и злости, лжи и лицемерия. Сохрани себя в нас, не принявших должным образом бесценный дар. Не уходи, не оставляй! Кровь и слёзы потоком льются по материнскому телу Земли. Неисчислимы страдания не ведающих истины. Вразуми нас, Творец Творцов! Дай силы всем прозревшим, соедини горящие сердца. Пусть на этом костре любви и сострадания сгорят ханжество и похоть, ненависть и самодовольство, жадность и ревность — все эти кровососущие уродцы, порождённые тяжело больным человечеством».

Зазвенело и запело всё вокруг. Небесную молитву понесли дальше скалы; цветы, роняющие слёзы-росинки; птицы, подхваченные восходящим потоком; Чарын, отражающий небесную мудрость; белоснежное облако, родившееся в этот миг, и небо, ставшее вдруг хрустальным.

* * *

Мы живём, пронизанные таинственной сетью природных законов, к которым надо прислушиваться, чтобы верно внимать их сокровенной разумности.

И.Ильин

Каждый лист дерева становится страницей священного писания, если душа однажды научится читать.

Саади

^{Одна из скал каньона в Заилийском Алатау. Фото В.Н.Изразцова}

Машина остановилась у высокой скалы в десяти метрах от берега. Друзья, не теряя времени, начали обустраивать бивуак, разводить костёр для приготовления ужина. Я же, обуреваемый предчувствием необычного, захватив видеокамеру, пошёл по берегу вверх по течению. Душа волновалась. Её влекло к некой точке — фокусу слияния видимого и невидимого. Один поворот... второй... третий. Напряжённо замерли познавшие тайну земного времени скалы. В тугие косы сплетались струи неукротимого Чарына. В сине-звонком небе радостно сияли облака. В какой-то момент возникло ощущение, что нужно остановиться. Едва уловимая мелодия пробивалась через шум реки, трепетала листьями на ветру, эхом отражалась от скал, изредка рассыпаясь серебристым перезвоном. Внезапно всё стихло, и возникло состояние ожидания, словно в громадном театре открылся волшебный занавес. Ожидали скалы, таинственно мерцая металлической синевой в тенях и жарко-красным — на противоположных склонах. Ожидал Чарын, нежно ласкающий бесконечно набегающими волнами оголённые корни деревьев. Всё вокруг ожидало.

«Чего вы хотите?», — недоумённо спросил я. И тут же понял, что всё здесь смотрит на меня и чего-то ждёт. «Вы хотите узнать, кто мы и зачем сюда приехали? Мы путешествуем. Но не из любопытства или бахвальства организуются многочисленные экспедиции. Мы ищем красоту, которая есть основа жизни, её сила и мудрость. Сюда мы приехали, чтобы соприкоснуться с душой каньона и рассказать об этом многим людям, живущим в разных городах, которые, ощутив тончайшие энергии — энергии жизни, станут щедрее душой и красивее сердцем.

Однако после такого объяснения чувство ожидания не утихло, но стало более доброжелательным.

— Может быть, мне нужно что-нибудь сделать? — я напряжённо пытался понять ситуацию...

— Нужно, — прочёл вдруг ответ в своей душе.

— А что?

— Спеть.

— ?! Да я же не умею.

— Не имеет значения.

И тогда чуть слышно я пропел первые всплывшие из глубин памяти слова:

Мы едины в Господе,

И Господь един –

Вот молитва Вечности,

Нашей жизни гимн.

Удивительно, но я ощущал, что всё вокруг внимало этим словам. Тогда, осмелев, я спел громче. Мелодия убегала к скалам и прижималась к их оживающим профилям, поднималась к небу, купалась в струях Чарына, заглядывала за каждый камешек, за каждый кустик. Одновременно всё вокруг стало заполняться какой-то особой силой, заставляющей радостно трепетать сердце. И я спел ещё раз, а потом ещё и ещё. Ощущение всепроникающей благодати, казалось, пронизало все атомы тела, и оно стало невесомым. То существо, которое воспринималось как «я», исчезло, но возникло нечто гораздо большее, более сильное и целостное. Словно во время прилива маленькая лужа поглотилась морем и, теряя свои узкие границы, стала бескрайним простором водной стихии. Это было обретение себя, вечного путника.

Вокруг всё пело и ликовало. И в этот миг я, к своему изумлению, ощутил, что это, ранее незнакомое, чужое место стало дорогим и близким, словно я здесь родился и прожил всю жизнь. «Благодарю вас всех за гостеприимство, за доброе ко мне отношение», — сказал я сдавленным от волнения голосом, поклонившись реке, цветам, камням, деревьям и скалам. Маленькая змейка выглянула вдруг из-за ближайшего камня, затем поднялась на хвосте ещё выше и внимательно стала разглядывать меня, а может быть, вслушиваться в незнакомые звуки. В её глазах, сверкнувших словно бусинки из мориона, читалось не только любопытство, но и доброжелательность. Однако через 30-40 секунд она словно выстрелила своё тело в сторону скал и мгновенно исчезла в кустах. «Это хороший знак, — подумалось мне. — Видимо, Каньон желает поделиться своей мудростью, нужно только суметь её воспринять».

Когда солнце зашло за горизонт, а нежно-пурпурные облака ещё трепетали его любовью, появился громадный диск луны, задумчивый, холодный, равнодушный. Отражая солнечный свет, луна, видимо, почти не использует его жизненную силу, и сама не способна дарить сердечное тепло. Она лишь поддерживает необходимые космические ритмы. Возможно, эта планета просто спит, и её галактический сон может прервать лишь поцелуй космического богатыря-молодца, который давно ищет во вселенском тридевятом царстве свою наречённую, мечтая освободить от злых чар.

Громадная полная луна освещала дно глубокого Каньона. В чёрных тенях чудились притаившиеся хищные звери, сказочные, мистические персонажи, оживающие именно в такие часы. Но полностью царствовать этим силам не давали всевидящие звёзды. Они как бы говорили: «Ничего не бойтесь. Мы вас защитим». И действительно, как можно здесь чего-то бояться, если самая большая опасность исходит от человека — существа, получившего большую власть над природой, но злобного, жадного, завистливого. Предупреждения о недопустимости разрушения нравственных устоев мы читаем у многих просветителей. Это их строжайший наказ нам, их сердечное завещание. Но мы пытаемся и здесь обмануть: называем в их честь города, площади и улицы, ставим памятники, но гордыней тщеславного, дутого величия разрушаем историческую целостность, обрываем духовную преемственность поколений. Или это лицемерное памятование лишь индульгенция — мол, назвали улицы, поставили обелиски и откупились? И можно продолжать лгать, воровать, унижать и растаптывать всё высокое и чистое? Кто же в этом случае мы, не принявшие светлую веру отцов и дедов? Только ли блудные сыны великого мира? Нет, мы — позор земли, уродство ума, нонсенс жизни. Но мы же и те зёрна, из которых произойдёт рождение планет, звёзд и вселенных... Мы часть великого сердца Творца, его безграничной преобразующей силы, его надежда. Трепещет мудрое сердце, заключённое в клетку рёбер. Оно желает вырваться из оков материи и вспыхнуть подобно солнцу, чтобы осветить человечеству высший путь к истинным знаниям, вывести его из ядовитого мрака невежества. Возжигайтесь, живые сердца, огнём подвига!

Но что же делать, когда деньги стали религией и подчинили почти всех и всё? Они владычествуют в мире, им низко кланяются президенты, парламенты, деятели культуры, священнослужители... Как быть, если деньги действительно нужны? Вот и нам нужны спонсоры. «Не нужны», — вдруг отчётливо произносит чей-то голос. Смотрю на друзей — все уже давно спят, да и я разговариваю мысленно. «Не нужны спонсоры, значит не нужны деньги?! — переспрашиваю я. — Это же абсурд, — и тут же иронизирую. — Деньги нужны даже покойнику, иначе его не будут ни отпевать, ни закапывать. Как это не нужны? Но тогда можно ставить крест па наших экспедициях, ведь уже пять лет мы пытаемся встать на ноги, но за это время не удалось раздобыть ни помещения, ни хорошего оборудования».

Заснуть в таком состоянии нечего было и мечтать. Я вышел из палатки и пошёл неспеша по золотистой тропе по дну ущелья. «Где сон, где явь, где жизнь, а где иллюзия жизни? Как различить в этом хитросплетении тонкую, незаметную, но самую нужную нить — нить жизни», — размышлял я, глядя на луну, которая описала дугу и скоро должна была скрыться за вершину, похожую на тибетский монастырь. А действительно — зачем нам спонсоры? Почему за счёт какого-то дяди мы будем вершить добрые дела. Он добывает деньги, а мы их тратим. Здесь действительно есть какая-то алогичность. Если такой человек найдётся, он может купить несколько авторских фильмов, фотографий и подарить детским домам, школам, обществам инвалидов. В этом случае он просто заплатит за труд, и это более чем достаточно. Творческий человек не должен привыкать к подачкам, иначе он потеряет человеческое достоинство и свободу самовыражения. Нужно опираться только на свой труд — качественный и одухотворённый. А период полного безденежья — это проверка на прочность. Если творчество человека согрето сердцем, оно поддержит, поможет переждать и даст новый импульс. Да, спонсорская помощь — это не наш путь, — утвердился я в новом понимании денег в творчестве. — Не нужно молиться спонсору, если ты даришь свой труд Богу, — эти благостные мысли были последними. Я поудобнее устроился в спальнике и заснул как в детстве после красивой доброй сказки и поцелуя мамы.

* * *

Солнце, ты по слову мудрых

Нам являешь образ Бога.

Ты над звёздами владыка,

В небесах твоя дорога.

Ш.Руставели

Утро было лёгким и радостным. Солнце поднималось всё выше, и гигантские, фантастические тени стали укорачиваться, теряя при этом своё волшебство и таинственность. Я любовался восходящим светилом. Его лучики, казалось, проникали внутрь, до той сокровенной точки, которая и есть Я — радостно творящая частичка Мироздания.

Мы часто видим Солнце, привыкли, что оно есть, что оно светит. Но часто ли мы задаём себе вопрос, а что если оно погаснет? А почему не задаём? Просто верим, что завтра и послезавтра сможем любоваться этим расплавленным золотым диском в головокружительной синеве неба, щедро расплескивающим в продрогший космос океан фотонов — радостных вестников жизни. Загадочно явление Солнца — великого жизнедателя. Но почему мы так мало знаем о нём? Что это? Некая космическая лампочка, вкрученная вселенским электриком? Сгусток бесчувственной плазмы? Гигантский атомный реактор, могущий взорваться в любой момент? А может быть, это живое сверхразумное существо, вернее, видимая нашим земным несовершенным зрением форма этой сверхиндивидуальности? Ведь о том, что разумное человечество со временем получит от Природы великий дар — особые тела, сотканные из лучистой энергии, писал К.Э.Циолковский. По его мнению, это будут совершенные тела — сильные, красивые, способные обходиться без еды, воды, воздуха, гравитационного поля. Какая же форма должна быть у существа сверхсознательного и могущественного? А почему бы не планетное тело, или тело звезды, или кометы, или закручивающейся туманности, рождающей на окраине вселенной плотную материю?

XXI век обещает быть обильным на научные открытия, которые кардинальным образом изменят наше представление обо всём видимом и невидимом, об истинном месте человека в создавшей его природе. Идея живого, гармонично развивающегося Космоса в его проявленной и непроявленной ипостасях поддерживалась мыслителями далекой древности и в обогащённом виде дошла до наших дней. Однако «кособокий» практицизм, игнорирующий нравственность, лишил человечество высшей поддержки — спасительного сотрудничества с высшими цивилизациями, достоверные сведения о которых имели просветители всех эпох. «Есть множество миров, населённых живыми существами», — писал в конце XVIII в. великий мыслитель Украины Григорий Сковорода, а К.Э.Циолковский даже давал рекомендации по практическому взаимодействию с этими сверхцивилизациями.

Что же произошло с Землёй, с человечеством? Можно предположить, что неким особым временным потоком, подбирающим отсталые формы жизни, человечество на какой-то неведомый срок выведено из «университета великого вселенского творчества» для излечения нравственных язв. Вот почему необходимо срочно включить мощные иммунные силы, данные природой и заключённые в сердце, такие как милосердие, бескорыстие, нравственная чистота. Когда организм болен, поднимается температура, болит обессиленное тело. Когда нездорово всё человечество, ручьями течёт кровь и реками — страдание. Планетное тело и душа Земли, связанные с судьбами всего живого, испытывают не меньшую боль. Какой матери не хочется воспитать красивых душой, трудолюбивых детей? Так и Матери-Земле хочется показать звёздному братству не двуногих существ с ужимками обезьян, а свободных от примитивизма и пошлости, развивающих свои гениальные способности творцов, любящих весь мир.

Но посмотрите современные фантастические фильмы об экспедициях на другие планеты, в иные солнечные системы, о будущем планеты Земля! Как можно переносить в межзвёздное пространство заразу зависти, ненависти, лжи, убийства?! Такие фильмы — ещё одно подтверждение пашей духовной ограниченности, примитивного и агрессивного мышления. Какой же шаг нужно сделать, чтобы приблизиться к постижению великой истины? Он, как и всё истинное, труден — уподобиться Солнцу, бескорыстно отдающему не только свет и тепло, но Любовь и Надежду — самую нужную помощь живым и открытым сердцам.

Сгущающееся марево предвещало жаркий день. Казалось бы, съёмки нужно прекратить и выждать неистово жгучий жар полдня в тени палатки на берегу Чарына. Но время драгоценно, а надежда на удачу даёт новые силы, и мы поднимаемся и спускаемся, и снова поднимаемся по крутым склонам Каньона. Стоп!.. Быстрее штатив! Включается камера. Впереди словно столбик замер серый зайчишка. Мы тоже замерли. Но съёмка уже идёт. Поняв, что ему ничего не угрожает, заяц попрыгал вверх по осыпи к большому камню. Но что за писк впереди справа? Опять останавливаемся, а затем, прячась за камни, крадёмся на звук. О, да тут целая деревня пишух! Вот около норки сидит мама с тремя детками. К ним подбегает папа с зелёной веточкой во рту, и все мгновенно исчезают. А вот, смешно ковыляя, бежит ещё один грызун, — видимо, торопится на свидание. Он грациозно останавливается около глазастой пищухи с задорно вздёрнутой кверху мордочкой и целует её. Затем они трутся мордочками, возможно рассказывая о чём-то. Потом наш герой, смешно ковыляя, бежит за дальние камни и возвращается через несколько минут с большим пучком зелени для подруги. Сухая ветка на кустарнике мешает наблюдать за другой семейной парой пищух. Пытаюсь её отклонить. Но что это? Ветка начинает драться. Это же богомол!

В труде незаметно летит время, — вот уже около шести часов вечера. Теперь не так жарко, и появляются тени, подчёркивая сложный рельеф Каньона, его каменных композиций. Как всё прекрасно в великой мастерской Матери-Природы. Здесь ощущается вневременное дыхание. Это дыхание бытия, творчества, единства со всем сущим. Где ещё можно ощутить эту Вселенскую полноту, эту сопричастность с Божественной мистерией жизни, как не в непосредственном соприкосновении с душой Природы. Спасибо тебе, Каньон, за гостеприимство, за поддержку, за мудрое молчание. Хочется прислониться к каждому камню и дереву, поклониться каждому цветку, обнять каждое облачко.

Программа съёмки ещё не выполнена, но погода вдруг начала портиться. Подул сильный ветер, и со стороны хребта Заилийского Алатау во весь горизонт вырос грозовой фронт. Канонада грозовых раскатов стала слышаться всё отчётливее. Гроза шла прямо на нас. Что же делать? Могут сорваться важные съёмки в вечернее время. Дождь нам ни к чему. «Не надо беспокоиться, — как молния сверкнула обнадёживающая мысль, — Каньон поможет, ведь мы так с ним подружились». Радостный импульс сердца подтвердил неслучайность мысли. Надо продолжать работу и наблюдать. Грозовые облака быстро приближались, ветер крепчал. А вот и первые капли появились на объективе видеокамеры. Вытирая линзу, смотрю вверх, где ещё оставалось синее небо, и, удивлённый, отмечаю необыкновенно белое и пушистое облачко, появившееся неизвестно откуда.

Странным было то, что ветви деревьев трепетали словно травинки, а это облачко невозмутимо висело на одном месте. И в этот миг возникло удивительное ощущение какого-то растущего напряжения, высвобождения некой громадной силы. Это была сила соприкосновения стихийных объектов: громадного грозового фронта, мчащегося на нас со скоростью танковой колонны, и белого облачка, неподвижно замершего в ласковой синеве вечернего неба. Яростная сила грозы как бы говорила: «Прочь с дороги!», тогда как невозмутимое серебристое облачко увещевало: «Успокойся, не трать силы напрасно». По мере приближения грозового фронта эта сила — сила спокойствия — многократно увеличивалась.

И вот две силы вошли в прямое соприкосновение. Совершенно потрясённые, мы увидели, как почти мгновенно остановился и замер грозовой фронт, ослепляя всё вокруг молниями и злобно рыча раскатами грома. Последним порывом ветра швырнуло небольшой дождевой заряд. Я прикрыл видеокамеру, но убирать не стал, полностью поглощённый наблюдением за небесной битвой. Энергия спокойствия продолжала увеличивать мощь белого облака, и оно не только без какого- либо усилия сдерживало мощный натиск, но и уменьшало грозную силу. И вот уже лишь слабо огрызаются подошедшие слева и справа фронты. А центральная чёрно-синяя туча, вдруг потерявшая всю силу, уже глядела на белое облачко с явным недоумением громилы, которого ребёнок уложил на лопатки.

С изумлением, благодарностью и любовью смотрим мы на облачко-спасителя. Но что это? Оно вдруг вспыхивает всеми цветами радуги: розоватая полоса с одного края облачка, сине-фиолетовая — с другого, а в середине — жёлтая полоса и малахитовая зелень рядом. Снимаю это потрясающее зрелище видеокамерой и фотоаппаратом. Да, в то, что мы видим, трудно поверить, настолько отдалились мы от настоящей жизни. Человеческий ум, игнорирующий голос сердца, выстроил свой условный мир, извратив высшие ценности, сузив горизонты познания. Вот в чём основная причина всех бедствий. Бесспорно то, что логическое мышление способно изучать окружающий мир, опираясь на опыт. Однако оно не может познать во всем разнообразии жизненных проявлений целостность видимого и невидимого Космоса, потому что бесконечное нельзя постичь конечным.

Сердце же как чудо из чудес — орган, принадлежащий сразу двум мирам: земному материальному и более высокому миру — миру идей, великих откровений и прозрений, высшей красоты и гармонии, миру божественной любви, всезнания и великой целесообразности, оказалось в роли Золушки. Сердце возвышает человека земного, обогащает его внутренний мир и через творчество одухотворяет и утончает не только материю его тела, но и всю земную материю, увлекая её стремительной спиралью к Великому Единству. И как жаль, если только большие страдания смогут смирить гордыню ума, убедить его в мудрости сердца и добровольно признать его направляющую роль.

Каньон наполнен разными голосами, по сильнее всех голосов — голос мудрости, голос Абая. «Сердце — царь человеческой жизни. Если раскроется сердце, отразится в нём луч истины», — убеждал он сограждан. Удивительно, как созвучно вплетается в этот разговор мудрость Пушкина: «Сердце заговорило с умом словами небесного откровения, и послушный спасительному призыву ум вдруг опомнился, успокоился, усмирился, и когда я осмотрелся кругом, когда внимательно, глубже вникнул в видимое, я понял, что казавшееся доныне правдой было ложью, чтимое — заблуждением, а цели, которые я себе ставил, грозили преступлением, падением, позором!».

Что же из всего этого следует? Да только то, что самая главная задача в обозримом будущем — лечить человеческий ум. Но для этого необходимо признать больным всё человечество! Найдётся ли для определения этого диагноза коллективное мужество и спасительное благоразумие?! Где те здоровые иммунные планетарные силы, которые реализуются в пассионариях, ведущих битву с пошлостью и одичанием? Почему так убийственно редко звучит здравомыслие в речах «сильных» мира сего? Нет, не иссякли ещё родники народной мудрости, они лишь завалены хламом невежества. Настала пора расчистить истоки спасительной истины! Такими были мысли, рождённые Каньоном.

г. Новосибирск