Дельфис

После того как в 1940 году Литва была оккупирована советскими войсками и аннексирована, новые власти развернули активную пропаганду официальной идеологии и спешно занялись унификацией общественной жизни в республике. С одной стороны все газеты и радиостанции должны были повторять одно и то же — то, что укажет Москва, с другой стороны, велась беспощадная борьба с идеями и воззрениями, противоречащими официальным установкам. Созданное с помощью эмиссара из Москвы В.Деканозова Народное правительство в целях государственной безопасности стало ликвидировать действующие в Литве партии и общественные организации. Осенью 1940 года председатель Общества им. Рериха Ю.Дварионайте-Монтвидене получила письмо, которое было подписано заведующим отдела по делам печати и общественных организаций Министерства внутренних дел П.Кежинайтиса: «Каунас, 1940 г., 20 сентября. Рассмотрев дело об Обществе им. проф.Н.К. Рери ха, считаю, что в нынешних условиях дальнейшая деятельность этой организации не согласуется с устремлениями Литовской Советской Социалистической Республики, поэтому согласно ст. 48 Закона об обществах приказываю: Общество им. проф.Н.К.Рериха закрыть».

Этот документ прервал работу Общества. Было очень досадно, обидно, но ничего не оставалось делать, как ждать, что в будущем что-то изменится. Тем не менее, рериховцы с интересом и надеждой смотрели на перемены в окружающей действительности. Они, как и многие представители литовской интеллигенции, пытались разобраться в происходящем, задавали себе вопрос: что если социализм и есть путь к более светлой и справедливой жизни? Пятрас Тарабилда, например, ещё в буржуазные времена написал портрет В.И.Ленина, его даже преследовали за левые убеждения. Однако это не помешало литовским властям в 1937 году разрешить талантливому художнику Тарабилде поехать на два года учиться в Париж. И вот они живут при Советской власти, провозгласившей себя народной. Что сулит эта перемена в будущем? Не успели разобраться, как грянула война. В 1941 году, оккупировав Литву, немцы туг же стали наводить свои порядки. Внезапно П.Тарабилда был арестован и брошен в камеру смертников в страшном IX форте. Только чудом ему удалось избежать расстрела и выйти на свободу.

Другой представитель Общества им. Рериха Йонас Глямжа пользовался авторитетом среди рабочих своей типографии, неплохо знал русский язык, поэтому, когда на предприятиях республики стали повсюду создаваться партийные и профсоюзные организации, именно он был избран председателем профкома. За что очень скоро сурово поплатился. В 1941 году, при немцах, Глямжа, как «большевистский карьерист», был посажен в тюрьму, а вышел оттуда уже поседевшим и больным человеком.

Архитектор Стяпонас Стульгинскис в 1940 году был приглашён в Каунасский университет, где получил предложение создать архитектурный факультет и одноимённую кафедру. Именно в это время С.Стульгинскис познакомился с рериховцами и влился в их ряды. Архитектор с энтузиазмом включился в работу по созданию нового факультета и вплоть до ареста в 1949 году был его бессменным деканом.

Безусловно, не все в Литве восприняли приход «русских» однозначно, особенно в послевоенный период. В принципе, не «русских» боялось местное население. Переводить обсуждение подобных проблем лишь в плоскость национальных отношений неверно, это значит путать причины и следствия.

На Прибалтийских землях литовцы, поляки, русские и белорусы жили бок о бок в мире и согласии в течение ряда столетий. Об этом свидетельствуют не только летописные источники, но и прямые заимствования в языках, обычаях. В приграничной полосе литовские хутора издавна соседствовали с исконно русскими поселениями. В городах католические костелы до сих пор стоят рядом с православными церквами. Идеи равноправия и сотрудничества разных народов как раз находили и находят в Литве понимание и поддержку, так как подобная практика мирного сосуществования среди местного населения продолжалась веками. Но вот потеря самоопределения, гражданских прав и свобод, невозможность выбора пути развития республики, а также деспотизм сталинского правления, безусловно, не устраивали ни интеллигенцию, ни народ в целом.

В этих условиях рериховцы заняли простую и мудрую позицию: жить и работать так, чтобы приносить как можно больше пользы людям, продолжать совершенствоваться духовно, расширять свои познания. В 1941 году в рериховском движении в Литве возникла новая форма — школа Живой Этики, которую организовал в Каунасе Бронюс Вайтекунас. Несмотря на то, что к теософским идеям одинаково враждебно относились и фашисты, и сталинисты, школа сумела выжить во времена немецкой оккупации, поддерживая дух членов бывшего Общества, и в каком-то виде она продолжилась и позже, в советское время.

Послевоенные годы были особенными: восстанавливались разрушенные во время бомбёжек города, воссоединялись разорванные войной семьи, налаживался мирный быт. Так хотелось верить, что жизнь с каждым днём будет улучшаться... Члены бывшего Общества им. Рериха надеялись, что пройдёт какое-то время и их деятельность вновь будет разрешена. Некоторые из них, уверовав в завтрашний день, так активизировались, что начали приобретать копии картин Н.К.Рериха, философскую литературу. В дни школьных и студенческих каникул Б.Валушите, С.Стульгинскис, В.Яловецкис и другие побывали в Москве и Ленинграде, где приобрели несколько копий работ Н.К.Рериха и другие экспонаты для будущего музея.

Однако сталинским сотрудникам НКВД всюду мерещились вредители и пособники иностранных разведок. Вспомнили и о закрытом ещё в 1940 году Обществе им. Н.К. Рериха. Преследуя инакомыслящих в годы «холодной войны», органы НКВД сфабриковали дело о 18-ти рериховцах, получившее условное название «Букет». Один за другим были арестованы и оказались за тюремной решёткой: ответственный редактор Государственного издательства словарей и энциклопедий Бронюс Вайтекунас, редактор того же издательства Бируте Валушите, декан архитектурного факультета Каунасского университета Стяпонас Стульгинскис, лаборант того же университета Вальдемар Кемпинскас и его мать Эльза, студентка Стасе Дзенюшкайте, директор Каунасского театра Владас Яловецкис, Йонас Глямжа и другие.

Впоследствии литовским журналистам из архивов бывшего КГБ было предоставлено дело «Букет» с записями нескончаемых допросов обвиняемых и свидетелей. Вильнюсский публицист Римантас Ванагас, опираясь на материалы дела, воспоминания очевидцев и свидетельские показания, написал документальную книгу «ЕХ ORIENTE LUX»² , в которой он рассказал о драматических, а подчас и трагических судьбах первых рериховцев Литвы. Лицезреть 9 томов одного дела — зрелище не для слабонервных, признавался впоследствии Р.Ванагас. «Когда видишь перед собой эту гору дел, — писал он в своей книге, — когда перелистаешь (только перелистаешь!) тысячи исписанных чернилами или карандашом, или отпечатанных на машинке страниц — тебя охватывает ужас, что столько времени, усилий и средств потрачено ради единственной цели — осудить и уничтожить горстку инакомыслящих»³.

В книге приведена составленная тогда же в недрах НКВД «Схема связей арестованных по агентурному делу "Букет"» с грифом «Совершенно секретно». В центре схемы-плаката помещена фотография Б.Вайтекунаса, как «главаря» всей обширной агентурной сети; к Вайтекунасу тянутся линии, символизирующие его преступные связи с Индией и США, а также с Ригой и Москвой. Ниже соответственно расположены подчинённые ему «агенты» — фотографии и фамилии членов группы Н.Серафинене (Общество им. Н.К.Рериха) и слушателей школы Живой Этики, а от них — веточки, ведущие в Англию, Польшу, Германию. Эта схема должна была служить наглядным подтверждением враждебной антигосударственной деятельности рериховцев Литвы.

Всё дело было зарегистрировано на имя Б.Вайтекунаса, который упоминался в каждом томе «Букета». Вот как говорилось о нём в одном из первых документов: «Вайтекунас Бронюс. Родился в 1902 году в деревне Папелишяй... Руководитель группы, стремившейся к свержению советской власти... Руководствуясь псевдофилософским учением "Живой Этики", призывал активно бороться с марксистско-ленинской идеологией и советским строем. В 1944—1949 гг. по его инициативе систематически проводились сходки, на которых обсуждались рефераты, конспекты "Живой Этики", распространялась соответствующая литература и рукописи. Пользуясь служебным положением, Вайтекунас хранил в издательстве литературу общества, присваивал большие суммы государственных денег и пускал их на нужды рериховцев. У него дома находились знамя общества, печать и другие атрибуты. Поддерживал связи с рериховцами Нью-Йорка, Индии, Риги... Арестовать»⁴. Подобные обвинения, примерно в тех же казённых выражениях, были предъявлены и другим рериховцам — будущим политзаключённым.

Как прямые вещественные доказательства у Б.Вайтекунаса были изъяты картины Н.К.Рериха «В половецком стане» (оригинал), «Старый Псков», «Идолы» и др., портреты Рериха и его жены Елены Ивановны, несколько этюдов М.К.Чюрлёниса и, разумеется, книги — более тысячи книг, преимущественно зарубежных авторов, в том числе произведения Е.П.Блаватской и Рерихов. Судить о том, насколько «опасно» содержание этих книг и как «преступно» их изучение, позволяет список литературы, изъятой при обыске у С.Стульгинскиса. Вот несколько наименований из этого списка: «Франк. Введение в философию; Зайцев. Основы этики; Скруодис. История религии; Апология Сократа... На немецком: Сочинения Лао-Цзы; сборник Спинозы... На польском: Упанишады; Маевский. Материя духа...»⁵.

«Можно себе представить, — пишет в своей книге Р.Ванагас по этому поводу, — какие ненависть и подозрение испытывали малограмотные энкаведисты, неспособные даже догадаться, о чём написано в этих книгах, к обвиняемым, бесспорным эрудитам, свободно читавшим на нескольких языках. Если смотреть их глазами, уже одно это было почти преступлением...»⁶.

^{С.Стульгинскис}

Там, где не хватало реальных доказательств виновности, следователи притягивали к делу косвенные: оказалось, что один из рериховцев писал «антисоветские» стихи, у другого нашли комплект журналов фашистского периода, у третьего родственник сбежал за границу, у четвёртой брат скрывался в лесах, стало быть — «бандит». К концу расследования дела Москва переслала сообщение из Свердловска от генерал-лейтенанта МГБ Дроздецкого, в котором говорилось: «МГБ СССР. Начальнику отдела "А" генерал-майору тов. Герцовскому. Опираясь на материалы МГБ СССР, сообщаем, что Рерих оценивается как американский разведчик и известный белоэмигрантский деятель. По имеющимся у нас данным, МГБ Литовской ССР в 1949 году реализовало агентурное дело "Букет". Антисоветская мистическая организация, деятельность которой координировал Вайтекунас, поддерживала связи с теософами Америки — представителями общества имени Рериха»⁷. После такой «информационной поддержки» от сибирских коллег литовским энкаведистам можно было не сомневаться: на крючок попалась крупная рыбка! Некоторые следователи стали в открытую говорить рериховцам, что от того, признают они или не признают свою вину, ничего не изменится — дело ясное, судьба обвиняемых предопределена.

И вот последовало решение: опираясь на ст. 58 Уголовного Кодекса РСФСР, Б.Вайтекунас, Б.Валущите, С.Стульгинскис, В.Яловецкис, В.Кемпинскас, И.Глямжа, В.Сипайтис, Г.Знамеровскис и С.Вайткус были приговорены к 10 годам тюремного заключения: Д.Стукайте, А.Дабкус, П.Масюлис, Е.Батисайте, И.Витлипайтис, В.Григалис, А.Поценкайте — к 8 годам; С.Дзенюшкайте и Э.Кемпинскене — к 5. Не легче было и тем членам Общества им.Рериха, кто избежал ареста и остался на свободе. Их ещё долгое время преследовали, шантажировали, как это было, например, с семьёй художника П.Тарабилды и другими рериховцами.

В 1950 году Пятрас Тарабилда, по приказу Управления делами искусств Совета Министров ЛССР, был уволен с работы из художественного института в Каунасе без права преподавания в советской школе. По сути дела семья Тарабилды, где было четверо детей, осталась без средств к существованию.

...Осуждённых рериховцев увезли далеко от Литвы — они попали в самые разные лагеря: В.Кемпинскас очутился под Карагандой, С.Стульгинскиса отвезли в сторону Павлодара, Д.Стукайте отбывала свой срок в Мордовии. Уже будучи в зоне, Стяпонас Стульгинскис в одном из писем родным высказал свою точку зрения на преступления, в которых советские карательные органы обвинили членов Общества им.Рериха. «Как можно было осудить меня и моих товарищей за то, — писал он из Павлодарского лагеря, — что мы изучали литературу духовного содержания, изданную ещё до 1940-го? Эта наша деятельность теперь квалифицируется как антисоветская. А мы попросту искали ответы на интересующие нас вопросы бытия и морали, на которые наука и сегодня неспособна вразумительно ответить. И потом, мы изучали это в свободное время, никому не мешая и никого не агитируя. Нас осудили без суда!»⁸.

В июне 1950 года Б. Вайтекунас был вывезен в Тайшет по Иркутскому направлению, в лагерь с романтичным названием «Озёрный». О лагерном периоде, о своих личных переживаниях в зоне Б.Вайтекунас распространяться никогда не любил. Точно так же вели себя и другие рериховцы, в письмах из неволи они старались не ныть, не жаловаться на судьбу, а наоборот — поддержать оставшихся на свободе. Такими были и письма Б. Вайтекунаса, которые он писал Станиславе Маркаускене из «Озёрного» летом 1955 года. «Правильно решила, — обращался он к Станиславе, — не поддаваться своим чувствам и мыслям, а управлять ими — это обязательная черта каждого культурного человека. Если поднялись волны новых сил, нашим кораблям следует не нырять в них, а плыть дальше — к берегам надежды и мечты. Правильно поступая и обучаясь ясно мыслить — учись и дальше; похвально, что "сильнее полюбила жизнь и людей", — но никогда не наступит предел, чтобы можно было сказать, что уже достаточно любишь жизнь и людей. Любовь — основная мелодия, творящая гармонию, разум и красоту»⁹.

Эти слова Бронюс Вайтекунас писал в то самое время, когда он уже окончательно надорвал здоровье непосильным лагерным трудом и вот-вот его ожидал инсульт. В апреле 1956, почти через год, он, тяжело больной, вернулся из Сибири. С.Маркаускене встретила едва живого Б.Вайтекунаса на вокзале и отвезла его в свой маленький домик в Каунасе. Одним из тех, кто частенько навещал больного, был давний знакомый Вайтекунаса, преподаватель Каунасской медицинской академии Томас Станикас. Он рассказывал, что «с точки зрения медика, Вайтекунас был нетрудоспособным инвалидом, наполовину парализованным. Но этот человек был борцом! Не мог писать правой рукой, так научился левой, и выходило даже красиво. Его посещало немало докторов, осматривали — но он только посмеивался: ничем, говорил, вы мне не поможете, если я сам не поднимусь. И произошло, можно сказать, чудо: соединив невероятную силу духа и волю, он преодолел себя и начал ходить, а через несколько лет мог уже самостоятельно дойти до магазина, подметал двор и даже сумел забраться на крышу дома... Это был человек большого интеллекта и железной воли. Всю жизнь он верил в Живую Этику, и как в единственное истинное учение, обобщившее мировые знания, и как в образ жизни. И никто не смог бы столкнуть его с избранного пути»¹⁰.

Вайтекунас оставался верен принципам Живой Этики и тогда, когда разменял девятый десяток своей долгой и трудной жизни. Сохранилась его богатейшая библиотека, в личном архиве накопилось немало статей, стихов, записных книжек с его афоризмами. Это наследие ещё ждёт своего исследователя.

Стяпонас Стульгинскис был не менее стойким приверженцем Учения Живой Этики. После возвращения из лагеря он не мог оставаться без дела — без настоящего большого дела, и он стал писать. Рукопись его новой книги называлась «Космические легенды Востока». Издать этот сборник казалось невозможным, ибо это были облачённые в легенды сказания о Великих тайнах космоса, о Создателе Абсолюта, о вечной борьбе Света и Тьмы и приближающейся победе Светлых сил, а в советском обществе по-прежнему сохранялась идеология марксизма и атеизма. После смерти Сталина массовые репрессии прекратились, и многие заключенные уже вернулись из лагерей и ссылок, тем не менее о свободе слова и печати можно было только мечтать. Стульгинскис дал почитать свой неизданный сборник кому-то из рериховцев, те, переписав, передали его своим знакомым, и книга в самиздатовском варианте пошла гулять по Литве, а потом распространилась и по всей стране. Читавшие сборник и не догадывались об его истинном авторе — настоящем составителе этих легенд, пожилом рериховце из Литвы с тяжёлым лагерным прошлым. Наверное, большинство было уверено, что легенды были записаны самим Николаем или Еленой Рерихами.

Если бы в органах госбезопасности кто-нибудь догадался, что эти легенды опираются на Учение Живой Этики, то, безусловно, сборник был бы объявлен «идеологически вредным» и С.Стульгинскиса могли бы вновь обвинить в «антисоветской деятельности». Но это было время, когда в советском обществе назревали перемены, наступала «оттепель». Через несколько лет С.Стульгинскис сумел возобновить издание журнала Общества «Науёйи самоне», начал публиковать свои статьи, читать лекции, выступать по радио и телевидению, В 1989 году, благодаря его стараниям, Общество им. Н.К.Рериха возродило свою работу и получило официальный статус, а С.Стульгинскис стал его почётным председателем. Седовласого мудрого старца, похожего на патриарха, окружающие с почтением называли Сеньором. Постепенно к новому имени все так привыкли, что С.Стульгинскис навсегда остался Сеньором в памяти знавших его людей.

1995 год — последний год его жизни. В марте С.Стульгинскиса уже не станет, а в феврале он дает Р. Ванагасу последнее интервью, делится своими воспоминаниями об аресте, годах, проведённых в лагере, обрисовывает своё видение будущего.

«Когда меня арестовали, — вспоминал С.Стульгинскис, — уже были взяты Яловецкас, Дабкус, Валушите, Сипайтис, Кемпинскас. Если кто-то из родных приносил своему еду — приносил всем... Моя жена (жена "врага народа") вскоре была освобождена от работы — она работала на художественном комбинате, красиво рисовала. Когда меня выгоняли во двор на прогулку, я постоянно озирался: вдруг увижу кого-то из своих? А когда вели по коридору, через окошко удавалось переговорить со Стасе Дзенюшкайте — её камера была по соседству... На место заключения везли по этапам: Москва, Куйбышев, Омск. В Омске меня заинтересовало здание тюрьмы времён императрицы Екатерины — прекрасный белый мрамор, мне, архитектору, очень понравилось... В каждой тюрьме — своя власть, особый порядок; очень сурово содержали в Челябинске. Последняя железнодорожная станция — Павлодар, дальше везли на грузовике. Оказались на Экибастузских разработках каменного угля. Копали всякие ямы, тягали мешки...

Литовцы держались в заключении дружно, сплочённо, по сравнению с другими. Русских было мало, что нас удивляло, а они посмеивались: "Мы своё уже отбыли". Новый трудовой участок — овощной склад. Начальник был настроен доброжелательно, увидев меня, выкрикнул: "А ну-ка ты, в пенсне, сюда!" И только много позже, по возвращении домой я узнал, что в моём лагере был и Солженицын»¹¹.

В воспоминаниях Сеньора о прошлом всегда присутствовали две темы: одна воспроизводила происходившие в реальности события и факты, другая воссоздавала путь духовных и нравственных поисков, раскрывала его внутренний мир. На вопрос журналиста о том, помогала ли Живая Этика в конкретных обстоятельствах, С.Стульгинскис поведал историю, связанную с королем Миндаугасом¹². В этом рассказе обе темы совпадали.

Это было в 1949 году, когда С.Стульгинскиса арестовали, привезли в вильнюсскую тюрьму под названием Лукишки и бросили там в одиночную камеру. «Арест не был для меня неожиданностью, — говорил С.Стульгинскис, — но как всё изменилось! Ещё утром прихлёбывал чаёк в уютной квартире, а теперь — одни угрюмые стены... Понял, что не должен думать об этом, надо держаться... Но как? Опираться на Теософию Е.П.Блаватской, Учение Рерихов? Следовало выработать более конкретное задание или план, который бы отрывал мои мысли от действительности: это было бы лучшим лекарством от помешательства, способом, как не уронить достоинство и отстоять себя... И тогда пришла в голову идея: мысленно создавать трактат "Что бы я делал, если бы стал королём Литвы?". И вполне серьёзно начал это осуществлять. Какой поразительный, если сегодня подумать, контраст: человека бьют, мучают, ночами спать не дают, а он — королевствует!.. Невероятно, но на самом деле так и было. Мысли о себе на троне Миндаугаса не были измышлениями безумца — это была логика, научная теория, опиравшаяся на жизненные факты. И всё то время, пока сидел в одиночке (т.е. с осени до весны), старался думать только о Миндаугасе...»

Уже из лагеря С.Стульгинскис написал домашним, чтобы прислали папиросной бумаги. Те всполошились, решив, что он начал курить, а на самом деле на той бумаге Стульгинскис запечатлел все свои «королевские» планы. Эти маленькие тоненькие листочки он сумел сберечь, несмотря на частые обыски. Потом его спрашивали — как это было возможно? А он отвечал: побываешь заключённым — многому научишься. Теперь эти ветхие листочки, исписанные мелкими, едва различимыми буквами, лежат в письменном столе С.Стульгинскиса. В них — много ценных мыслей о необходимости создавать государство не на экономических, а на духовных основах; при духовном совершенствовании людей, как считал автор, сами собой исчезают многие неприглядные человеческие свойства: жадность и насилие, распутство и бессмысленность существования, погоня за материальными благами...

Иногда в тех листочках Литва высвечивалась как легендарная Шамбала, с советами мудрецов, иерархическими ступенями. Руководителем государства, понятно, должен становиться не партийный, а всем народом признанный духовный лидер. И так далее, и так далее... Мысли о сокровенном, философские раздумья о глобальных проблемах бытия и эволюции человечества. И всё это было создано Сеньором сначала в одиночке, а потом записано в жутких условиях лагеря. Становится понятным, почему Р.Ванагас в своей книге называет С.Стульгинскиса — «архитектором духа».

^{Первые рериховцы Литвы (фото 1939 г. из архива Р.Тарабилды)}

Свет Учения был спасительным прибежищем для всех отбывавших сроки членов Общества — это читается в их письмах, воспоминаниях. Подчас испытания были столь тяжкими, что иногда они не выдерживали физически, но при любых обстоятельствах рериховцы не изменяли своим идеалам, ибо сокровища духа, которые внутри нас, не может отнять никто. В 1995 году Доната Стукайте выпустила книгу «Воспоминания», в которой рассказала о «братьях» и «сёстрах» по общей судьбе. Она писала, что Б. Вайтекунас ещё в день ареста говорил, обращаясь к рериховцам: «Помните, кто мы. Не забывайте слова Учителя о служении». Следуя этим наставлениям, Доната в самые тяжёлые минуты мысленно призывала на помощь Святые Силы, и всегда получала ответ и поддержку. Мягкий и интеллигентный Антанас Дабкус оказался в бараке с настоящими головорезами-уголовниками, но не отчаялся и не утратил самообладания, а попросил домашних выслать ему учебники. И вот такая сценка: вокруг шум, постоянные разборки, а на нарах в уголке сидит отрешённый Антанас и изучает латынь или английский. Мужественной и стойкой была и Бируте Валушите: в лагере она опекала всех своих подруг, служила опорой слабым и беззащитным, по утрам занималась медитацией, которая придавала ей силы и энергию.

Все эти истории говорят об одном: Светлые Силы всегда воссияют над насилием и унижением. Бессмысленные страдания вовсе не победили маленькую горстку первых литовских рериховцев.«Только тоталитарное государство могло надеяться насилием и террором сломить свободный дух людей, прикоснувшихся к сокровенным знаниям древних и прозрениям Будущего, связанного с приходом Сатья Юги, Светлейшей Эпохи»¹³, — так оценил впоследствии происходившее с членами литовского Общества им. Рериха публицист В.Пшибильскис.

В своих последних беседах Сеньор предлагал: «Давайте проектировать будущее... Жаль, что этот период, который называется демократией, ведёт только к хаосу: решают не мыслящие люди, а инертные, "масса". Мы являемся гражданами космоса, а живём как черви... Выбираем лучших править страной? Наоборот: разве "масса" способна решить, кто самый истинный, самый честный? Демократия неминуемо заканчивается демагогией. Западная цивилизация неизбежно потерпит крах. Строй будущего — теократический, только это — выход из хаоса. Управление должно идти сверху, ни в коем случае снизу. Руководить должны "тео"»¹⁴.

С.Стульгинскис верил, что «Шамбала так или иначе проявится! Центральный меридиан обязательно пройдёт через Шамбалу, священное место на земле, через самый большой континент — Азию. Новая эпоха должна собрать людей не в отдельные государства, а в Человечество, потому что все люди — братья. Поэтому и править ими должны не короли и шейхи, а Всемирная Власть. Столица мира будет где-нибудь в Гималаях»¹⁵.

Высокая душа, Стяпонас Стульгинскис, как и его друзья-рериховцы, любил мечтать: «Все религии и учения появились из мечты — так почему бы им и не сбыться в конце концов?..»¹⁶, — вопрошал он.

В наше время Литовское рериховское общество продолжает свою работу: по-прежнему издаётся альманах «Науёйи самоне», проходят семинары и конференции, а рериховцы своими делами и устремлениями стараются приблизить мечты к реальности.