Дельфис

I. Антропный принцип современной космологии (вселенная — для человека)

В давно прошедшие века люди верили в то, что Земля является центром мироздания, а человек — венцом его. Этот геоцентризм и антропоцентризм диктовался наглядной очевидностью и отразился в сочинениях знаменитых философов, например, авторитетнейшего из древних — Аристотеля. После того, как вместе с христианством получил широкое распространение Ветхий Завет, представление о сотворении Богом небес, Земли и человека по образу и подобию божьему как царя природы, было освящено религией. Открытие Николая Коперника устранило геоцентризм и привело развивающееся научное мировоззрение к преодолению антропоцентризма — убеждённости в том, что Вселенная создана Богом ради существования человека. Все дальнейшие научные исследования вплоть до наших дней подтверждали, что Земля является рядовым спутником рядовой звезды, каких в нашей Галактике десятки миллиардов, а галактик во Вселенной настолько много, что в современных космологических моделях допускается рассмотрение «газа», в котором роль «молекул» отведена галактикам. До середины XX века сохранялась надежда на то, что некоторые планеты Солнечной системы несут на себе разумную жизнь. С отказом от этой надежды в эпоху межпланетных рейсов и космической радиосвязи поиски «братьев по разуму» переключились на планетные системы других звёзд. Безрезультатность и этих поисков побудила даже большого их энтузиаста И.С.Шкловского прийти в 1975 г. к убеждению в практической уникальности нашей цивилизации во Вселенной.

Коль скоро, по мнению науки, в масштабах Вселенной разумная жизнь явление редкое, а значит и маловероятное, то вполне оправдан взгляд на неё как на случайный и, следовательно, побочный продукт эволюции материальных систем. То, что жизнь иногда возникает из неживой материи и даже развивается до жизни разумной, наука считала возможным объяснить случайным стечением обстоятельств. Такое объяснение делает ненужной гипотезу о Творце Вселенной и человека, как об этом не без гордости сказал Лаплас Наполеону. Выдвигая на роль Творца случайность и закономерные процессы эволюции, наука находила для этого существенную опору в представлениях о бесконечности Вселенной в пространстве и времени. Так как на протяжении бесконечно долгого существования бесконечного множества первичных частиц материи в бесконечном пространстве могут реализоваться сколь угодно маловероятные события и стечения обстоятельств, то это представлялось достаточным для самопроизвольного возникновения жизни и развития её до уровня разумности.

Классическое научное мировоззрение, формировавшееся на протяжении трёх с половиной веков (считая от Коперника и Галилея), обладало цельностью и добротной логической согласованностью всех своих частей, которые можно распределить по трём крупным разделам: 1) основополагающие утверждения; 2) широкая сеть детальных выводов из них, подтверждаемых экспериментально; 3) система представлений о возможном и невозможном, недоступная ещё экспериментальной проверке. Поэтому когда развитие науки, столкнувшейся с необъяснимыми явлениями, заставило пересмотреть основополагающие позиции и переосмыслить детальные выводы из них, то это не могло не затронуть и представлений о возможном и невозможном, относящихся к области экстраполяции научных знаний. К экстраполяциям же как в классическом, так и в современном мировоззрениях относятся в первую очередь представления о материальной основе мироздания. Классическая физика многосторонне подтверждала взгляд на мироздание как систему материальных точек (тел), движущихся в трёхмерном пространстве с собственно евклидовыми метрическими свойствами.

Однако в 1908 г. Герман Минковский увидел объяснение теории относительности в том, что мироздание реализуется в пространстве не с тремя, а с четырьмя измерениями, и при том не с собственно евклидовыми, а с псевдоевклидовыми метрическими свойствами. Материальные объекты в этом пространстве являются линиями — мировыми линиями, которые по просто объяснимой причине воспринимаются нами в виде материальных точек (тел). Квантовая механика по-своему стала выяснять, что материальные точки являются лишь внешней видимостью, воспринимаемым нами обликом каких-то иных, более тонких материальных форм, которые скрываются за понятием «пси-функции», выступающим в роли основного объекта математического аппарата квантовой теории [1].

^{Рождение звезды длится миллионы лет и скрыто в недрах гигантских тёмных облаков, состоящих из пыли и газа, в основном водорода. «Небесные термитники» — так можно назвать вытянутые уплотнённые газово-пылевые области звездообразования в созвездии Щита, удалённые от нас на 7 тысяч световых лет, имеющие возраст в два миллиона лет и просуществующие ещё 10-20 тысяч лет. Фото получено на Хаббловском космическом телескопе}

Революционизирующее значение всех этих научных открытий огромно. Для учёных классической эпохи, как и для древних атомистов, бессмысленным был вопрос, из чего и как возникают первичные неделимые частицы материи, которые и есть сама материя в её исходном виде, несотворённая и неуничтожимая, та, кроме которой ничего нет в мире. Учёные XX века начали ставить и решать вопросы не только о строении атомов химических элементов, но и о происхождении элементарных частиц, из которых состоят атомы.

Особенно замечательным достижением науки XX века стало обнаружение связи между свойствами микромира и параметрами, характеризующим структуру и эволюцию Вселенной как мегамира галактик. Согласно современной космологии, Вселенная расширяется, вырастая из своего зародышевого состояния, названного сингулярностью, удалённость которого в прошлое оценивается в 10-20 миллиардов лет. В состоянии сингулярности материя была представлена в основном фотонами, а элементарные частицы с отличной от нуля массой покоя если и были, то в пренебрежимо малом относительном количестве. Стабильные элементарные частицы с отличной от нуля массой покоя (электроны и протоны) должны были возникнуть в преобладающих над фотонами количествах на последующих этапах эволюции Вселенной, и только после этого стали возможными процессы формирования ядер и атомов химических элементов, причём синтез в звёздах тяжёлых элементов (отличных от водорода и гелия), которых сейчас во Вселенной менее 2%, продолжается.

Классическое научное мировоззрение не давало оснований ставить проблему существования жизни в зависимость от общих свойств материи и Вселенной. Термин Вселенная обозначал объемлющее понятие для всех известных и неизвестных звёзд и галактик, всех тел и всех форм материи. Спектральный анализ доступных наблюдению излучений небесных объектов показывает, что всюду во Вселенной есть только те атомы, какие известны на Земле и включены в таблицу Менделеева, а значит, и одни и те же элементарные частицы, служащие деталями конструкций атомов. Вселенная и материя в таком обобщающем смысле воспринимались как основа бытия, как данность, которая существует в единственно возможной реализации и которую остаётся принять такой, какая она есть, не мудрствуя бесплодно, какой бы она ещё могла или не могла быть. Поскольку в наличной Вселенной на основе наличной материи существует органическая жизнь по меньшей мере на нашей планете и, возможно, на планетах возле других звёзд, подобных нашему Солнцу, то можно утверждать, что общие свойства материи и Вселенной не препятствуют возникновению и развитию знакомой нам формы жизни, а уж появится она или нет на конкретной планете, никак не зависит от этих общих свойств, но зависит лишь от сочетания местных физических и химических условий на поверхности планеты.

Современная космология в своих представлениях о Вселенной существенным образом опирается на теорию элементарных частиц, позволяющую говорить о фундаментальных параметрах материи. К числу их относятся массы основных элементарных частиц (электрона, протона, нейтрона) и безразмерные константы четырёх известных физике типов взаимодействий (сильного, электромагнитного, слабого, гравитационного). Константа гравитационного взаимодействия имеет значение α_g=G·m_p²/ђc = 5,9·10^-39, а константа электромагнитного взаимодействия (исторически получившая название постоянной тонкой структуры) α_c = e/ђ·c = 7,29735·10^-3 = 1/137. Здесь G — универсальная гравитационная постоянная (из ньютонова закона всемирного тяготения), с — универсальная электродинамическая постоянная (скорость света в вакууме), h — постоянная Дирака (ђ = 1,05·10^-34Дж·с = h/2π, где h — постоянная Планка), m_р — масса протона, е — заряд электрона. Константы сильного (strong) и слабого (weak) взаимодействий α_s и α_ω зависят от энергии взаимодействия. (При средней энергии процесса взаимодействия в миллиард электрон-вольт константу сильного взаимодействия можно приближённо считать равной нескольким единицам, а константу слабого взаимодействия ~10^-5).

С великим удивлением физики обнаружили, что небольшие изменения фундаментальных параметров элементарных частиц способны резко повлиять на возможность появления тех или иных объектов во Вселенной и на характер их эволюции. Оказывается, что тот набор значений фундаментальных параметров, какой мы находим во Вселенной, обеспечивает возможность формирования звёзд, способных породить планетные системы, способствует построению сложных атомов и молекул, необходимых для возникновения жизни земного типа. «Например, хорошо известно, что константа сильного взаимодействия велика лишь настолько, что на пределе обеспечивает связь нуклонов в ядрах: если бы она была несколько меньше, то водород был бы единственным элементом, и это, по всей вероятности, тоже было бы несовместимым с существованием жизни. <...> Если бы константа, характеризующая гравитационное взаимодействие, была существенно ниже критического значения (или если бы постоянная тонкой структуры была увеличена лишь не намного, а все другие параметры при этом оставались бы фиксированными), то главная последовательность (на диаграмме Герцшпрунга-Рессела, показывающей распределение звёзд в зависимости от температуры и светимости — А.С.) состояла бы только из красных (холодных — ред.), звёзд, полностью охваченных конвекцией. Напротив, если бы постоянная, характеризующая гравитационное взаимодействие, была больше, чем она есть (или если бы постоянная тонкой структуры была слегка уменьшена), то главная последовательность состояла бы целиком из излучающих голубых (горячих — ред.) звёзд. <...> Вполне возможно, что образование планет зависит от существования сильно конвективной фазы (внутри эволюционирующей звезды — А.С), когда звезда приближается к главной последовательности. <...> Если это правильно, то более сильное гравитационное взаимодействие было бы несовместимо с образованием планет и, значит, с существованием наблюдателей» [2]. Таков один из выводов, сделанных профессором Кембриджского университета Б.Картером в докладе на симпозиуме, посвященном 500-летию со дня рождения Николая Коперника.

Другой участник того же симпозиума Дж.Уилер сказал в общей дискуссии: «Дикке думает, что Вселенная меньшего размера, чем наша, существовала бы меньшее время, чем наша, и не давала бы возможности протекать термоядерному синтезу, необходимому для создания тяжёлых элементов, жизни и познаваемости Вселенной. Фактически Дикке предлагает нашему вниманию следующее высказывание: "Вселенная так велика по той причине, что мы в ней живём". Картер выдвигает аналогичный тезис, согласно которому физические постоянные имеют те значения, которые они имеют, поскольку другие их значения исключили бы жизнь. Ведь изменение постоянной тонкой структуры всего лишь на несколько процентов в одну сторону (в сторону увеличения — А.С.) потребует, чтобы все звёзды были бы красными, и существование хотя бы одной звезды типа нашего Солнца тогда было бы невозможно. Изменение этой постоянной на несколько процентов в другую сторону заставило бы все звёзды быть голубыми, и снова существование хотя бы одной звезды типа нашего Солнца было бы невозможно. Соображения Хокинга, Дикке и Картера приводят к вопросу: а не замешан ли человек в проектировании Вселенной более радикальным образом, чем мы думали до сих пор?» ([2],с.368).

Вопрос в последней фразе этой цитаты представляет по сути одну из формулировок так называемого «антропного принципа» (АП) современной космологии, притом формулировку наиболее чёткую и смелую. Для других формулировок антропного принципа, получивших уже общее признание, характерна осторожность, подчёркивающая старание их авторов оградить себя от обвинения в философском грехе антропоцентризма, который настойчиво преодолевался в науке на протяжении всего классического этапа её развития. Одна из первых формулировок АП принадлежит А.Л.Зельманову: «Мы являемся свидетелями процессов определённого типа потому, что процессы другого типа протекают без свидетелей» [3]. Как отмечает Л.М.Гиндилис, исходная формулировка АП «является тривиальной, ибо утверждает, что условия во Вселенной, где есть наблюдатель, должны допускать его существование. <...> Неожиданный и нетривиальный результат применения антропного принципа к исследованию Вселенной состоит в том, что важнейшие фундаментальные свойства Вселенной оказались необходимыми для жизни. Это означает, что они связаны с жизненно важными параметрами» ([3],с.78,79). Мне же хотелось бы взглянуть на эту проблему с точки зрения известного закона диалектики: отрицания отрицания в триаде тезис>антитезис>синтез. Классическая наука подвергла отрицанию религиозный тезис антропоцентризма, суть которого может быть нарочито резко и кратко выражена формулой: «Вселенная — для человека». Отрицанием этого отрицания будет осмысление на более высоком (или глубоком) уровне обнаруживаемой современной наукой связи между фундаментальными параметрами Вселенной и материи, с одной стороны, и существованием людей, с другой.

Когда выясняется, что основные характеристики Вселенной и основные параметры материи, из которой состоит Вселенная, взаимосвязаны и тонко соответствуют возможности существования солнцеподобных звёзд, земноподобных планет и, в конечном счёте, — людей, то списать такую «подгонку» на случайность становится очень трудно. Ведь в отличие от звёзд и планет Вселенную мы знаем достоверно лишь одну. Сама мысль о возможности других значений и комбинаций фундаментальных параметров материи логически влечёт за собой представление о других вселенных, и прямая обязанность науки — разобраться, какими чертами должны были бы обладать вселенные, построенные из материи с иными, чем у нашей, параметрами. С этой точки зрения оправдано понятие ансамбля вселенных, применяемое Картером: «...я имею в виду ансамбль вселенных, характеризуемых всеми мыслимыми комбинациями начальных условий и фундаментальных констант. <...> Существование какого-либо организма, который можно назвать наблюдателем, будет возможно лишь для определённых ограниченных комбинаций параметров, которые выделяют в ансамбле миров познаваемое подмножество» ([2],с.375,376).

^{Увеличенный фрагмент — вершина одного из «коконов». Внутри «мелких», опять же удлинённых выступающих структур, расположены молодые горячие звёзды с их будущими планетными системами}

Если бы у нас были основания считать ансамбль вселенных реализованным, как мы уверены в реализованности нашей Вселенной, то антропный принцип мог бы быть устранён из космологии таким же образом, как после Коперника был устранён из астрономии геоцентризм с сопутствующим ему антропоцентризмом. Подобно тому, как не у всех звёзд есть планеты, на которых могут существовать люди, так не всякая вселенная в ансамбле вселенных способна породить в процессе эволюции человеческую жизнь. Тогда наше существование в нашей Вселенной объясняется просто: люди появились в той вселенной, где случайная комбинация фундаментальных постоянных и начальных условий оказалась благоприятной для существования людей. Однако столь простое объяснение становится уже слишком искусственным, специально подогнанным под традиционное мировоззрение, требующее во что бы то ни стало сохранить случайность на роли первопричины сотворения миров. При этом молчаливо игнорируются теоретические проблемы, весьма серьёзные для научного мировоззрения на новом уровне.

Во-первых, предполагая реализованность теоретических моделей вселенных, «характеризуемых всеми мыслимыми комбинациями начальных условий и фундаментальных констант» (по выражению Б. Картера), мы тем самым допускаем существование многих типов материи. В этом надо дать себе отчёт и констатировать принципиальный отход от традиционного взгляда науки на материю как на единую всеобщую сущность, предстающую перед нами в различных формах проявления. Если же мы захотим сохранить это представление о единой всеобщей материальной сущности, то надо будет признать, что материя в известных науке формах элементарных частиц и полей есть лишь некое вторичное образование, которое наряду с предполагаемым множеством подобных образований, характеризуемых другими фундаментальными параметрами, конструируется из какой-то более общей и фундаментальной материи, наподобие того, как из известного нам набора элементарных частиц собираются различные атомы химических элементов, а из последних — ещё большее разнообразие молекул. К этому следует добавить, что мы сужаем проблему, полагая, что типы материи и вселенных должны различаться между собой только значениями тех констант, которые характеризуют материю известной нам Вселенной. А разве не могут кроме чисто количественных различий быть ещё и принципиальные качественные различия, не вписывающиеся в нашу схему элементарных частиц и типов взаимодействий между ними?!

Во-вторых, допустив существование обобщенной фундаментальной материи, из которой формируется материя нашей Вселенной и гипотетические формы материи других вселенных, нельзя не внести поправки в привычные представления о взаимоотношении материи и мышления. Утвердившееся в классический период науки убеждение в том, что мыслящие (познающие, наблюдающие) субъекты могут формироваться только на основе материи, не отброшено наукой XX века. Но для классической науки материя нашей физической Вселенной была единственным возможным видом материи; а если наука XX века подошла к признанию более глубокой и общей основы материи, то и возможности мышления надо соотносить с этой более глубокой основой, не отвергая наличия развивающихся из неё мыслящих форм. Отнюдь не бесспорно, что мыслящие (и разумно творящие) сущности с необходимостью должны быть облечены в те же материальные формы, что и люди. И не является ли человек переходной ступенью среди мыслящих существ, ступенью, через которую пролегает нелёгкий подъём в развитии умственных способностей на космической шкале? Человеческий опыт свидетельствует, что с возрастанием понимания закономерностей материального мира можно со всё большей эффективностью (хотя и не всегда разумно направленной) организовывать взаимодействие с окружающей средой, вовлекая в сферу своего творчества неизвестные прежде формы материи. Экстраполируя этот процесс, можно провидеть такую степень познания и могущества, когда людям доступно будет создание элементарных частиц (к чему уже начали подходить в лабораторных экспериментах с ядерными реакциями), синтезирование атомов и молекул, органических веществ и живых организмов. Такое могущество может представляться нам с нынешней точки зрения близким к божественному, но надо разглядеть здесь и ограниченность взгляда изнутри нашего мира, привязанность к привычным материальным формам, за которые наш взор ещё не проникает. Однако совершенное овладение материальными формами, в которых наука до сих пор видит основу жизни и мышления, по всей вероятности, неотделимо от познания более общей фундаментальной материи¹ и умения на основе присущих ей закономерностей организовывать процессы, соответствующие заранее поставленным целям.

Какие же цели может ставить перед собой могущественный Разум? История великих научных открытий учит нас смирению в попытках предвидеть будущее развитие, делать широкие обобщения и заглядывать в глубины истины. До сих пор в подобных попытках люди грешили прямолинейностью экстраполяции, то есть представляли себе неведомое в основном похожим на то, что уже известно, но только в превосходной степени и в увеличенных масштабах. Однако и такие гипотезы приносили пользу, поскольку расхождения теоретических предсказаний с действительностью служили мощным стимулом к рождению новых теорий, «достаточно безумных, чтобы быть истинными», и притом вмещающих в себя старые в качестве частного случая. По-видимому, прямолинейные экстраполяции являются неизбежным звеном в диалектическом движении познания от тезиса через антитезис к синтезу. Поэтому позволительно дерзнуть приложить даже к непостижимым ещё для нас ступеням разума тезис, неизменно подтверждаемый человеческим опытом: творчество на основе познания есть высшая потребность разума. Эту неутолимую тягу испытывают поэты, композиторы, художники, артисты, философы, учёные, инженеры, педагоги, общественные и хозяйственные деятели, а также прочие труженики. Вдохновляясь своей мечтой, целью, идеей, творец не может удовлетвориться единственно её созерцанием и стремится выразить её в словах, звуках, линиях, красках, формулах, воплотить в поступках или предметах. Пред его мысленным взором возникают образы, эмоции, понятия более или менее чёткие, и жажда прояснить их для себя, неотделимая от желания проявить их для других людей, заставляет искать соответствующие формы воплощения.

На протяжении многих веков философы ведут спор об источниках мыслеобразов. Платон видел источник в предвечных идеях, по отношению к которым вещи являются лишь тенями. Философы материалистических школ настаивали на том, что идеи существуют только в сознании человека как результат абстрагирования отношений между вещами. Нетрудно привести много убедительных примеров в пользу материалистической позиции, указывая на то, что от самого рождения человек получает исходный материал для эмоций и мыслей с помощью своих органов чувств из окружающего мира. Однако по мере развития наук растёт, например, удивление непостижимой эффективностью математики в естественных науках, по словам физика-теоретика Е.Вигнера [4]. Хотя математика, без сомнения, начала развиваться с выделения количественных отношений между вещами, она к настоящему времени достигла очень высокой степени отвлечённости от этих отношений и превратилась в искусство отыскания логических следствий из различных систем аксиом, (взаимно независимых утверждений, принятых за исходные условия, не подлежащие доказательству). Аксиомы формулируются в предельно абстрактной форме, что обеспечивает максимально возможную общность и, следовательно, широчайшую область применимости получаемых из них логических выводов. Математические построения (модели) оказываются приложимыми к явлениям природы, а физические закономерности получают объяснение как логические связи между абстрактными математическими объектами, приобретающими благодаря этому частный физический смысл. Так, все загадочные (для классической научной парадигмы) парадоксы специальной теории относительности просто объясняются в модели мира Минковского (это геометрические эффекты ортогонального проецирования векторов псевдоевклидова пространства). Зачастую оказывается, что математика способна предложить бесконечно больше внутренне непротиворечивых моделей, чем обнаруживает физика в природе, то есть не все логически безупречные абстрактные соотношения, доступные математическому осмыслению, реализованы в природе. Что же тогда является их источником? В этой связи приходится различать физический и математический критерии существования.

Согласно физическому критерию, существует то, что обнаруживается в природе. Например, выяснилось, что предложенная Минковским модель мирового пространства (четырёхмерное псевдоевклидово пространство индекса 1) более точно и общезначимо выражает пространственно-временные отношения в природе, чем классические представления о пространстве и времени. В качестве подпространств пространства Минковского в природе реализуются двумерные и трёхмерные псевдоевклидовы пространства, но не обнаружены псевдоевклидовы пространства с числом измерений больше четырёх или собственно евклидовы пространства с числом измерений больше трёх. Можно высказать предположение, что в будущем наука усмотрит в природе отношения, выражаемые моделями пятимерного или шестимерного псевдоевклидова пространства, однако, и этим всё равно не будут исчерпаны все математически допустимые модели псевдоевклидовых пространств, которые различаются не только размерностью (выражаемой любым натуральным числом), но и индексом (числом базисных векторов, скалярный квадрат которых отрицателен). Такие пространства можно считать нереализуемыми в смысле физического критерия.

Согласно же математическому критерию, существует то, что не противоречит принятой системе аксиом. Вопрос «где существует?» остаётся без ответа. Во времена, когда основным и предельно широким реальным числовым множеством в математике считалось множество вещественных чисел, корни квадратные (и любой чётной степени) из отрицательного вещественного числа признавались не существующими, а если всё-таки приходилось принимать их так или иначе во внимание, то их называли мнимыми, значит воображаемыми, нереальными. И это вполне справедливо, потому что таких корней нет в множестве вещественных чисел. Но для современной математики полноправной основой служит множество комплексных чисел, понимаемых как упорядоченные пары (х;у) вещественных чисел х и у, над которыми выполняются действия сложения и умножения:

Z₁+Z₂ = (X₁;Y₁ + (X₂;Y₂) = (X₁+X₂;Y₁+Y₂);

Z₁Z₂ = (X₁;Y₁) (X₂;Y₂) = (X₁X₂-Y₁Y₂;X₁Y₂ + X₂Y₁)

Из правил, играющих роль аксиом в определении комплексных чисел, логически вытекают правила вычитания и деления упорядоченных пар. Согласно доказанной в 1878 г. теореме Фробениуса, комплексные числа представляют единственную возможность расширения множества вещественных чисел с сохранением всех их алгебраических свойств. В множестве комплексных чисел без противоречий с их определением существуют корни чётных степеней из отрицательных вещественных чисел. (В перспективе в журнале «Дельфис» будет опубликована статья автора, посвященная замечательным свойствам комплексных чисел, очень важных для понимания современной научной картины мира — ред.).

Уже давно в науке утвердилась убеждённость в том, что реализованные в природе закономерные соотношения не могут противоречить логике математических отношений. Например, русский инженер и учёный А.В.Гадолин доказал в 1867 г. математическим путём, что в природе могут существовать только такие кристаллы, морфологическая симметрия которых исчерпывается 32 группами. Мо жно не сомневаться, что и формы симметрии геометрических фигур в любых иных типах линейных пространств (с любыми размерностью и метрическими свойствами) не будут противоречить абстрактным закономерностям «теории групп», найденным в чисто математических исследованиях. И вообще среди закономерностей природы, известных физике, не встречено ни одной, которая не охватывалась бы математическими соотношениями². Не раз бывало так, что идеи физиков давали толчок разработке новых математических теорий, но ещё чаще абстрактные математические построения предвосхищали физические открытия.

Во всяком случае, огромное отличие современной научной парадигмы от господствовавшей сто лет назад заключается в допущении хотя бы абстрактной возможности иных вариантов мироустройства. А это уже заставляет думать, почему реализована именно наша Вселенная и что означало бы принятие какой-либо иной модели. А главное, из какого «склада» могут выбираться различные мироздания и откуда исходит решение о выборе? Не нащупывает ли современная научная мысль за нашей Вселенной и нашей материей некую более глубокую основу, то что К.Э.Циолковский называл Причиной Космоса [5]? Религия видит причину космоса в Боге и считает её непостижимой для человеческого разума. Но разум людей не есть нечто неподвижное, раз навсегда данное. Он развивается с ростом научного познания и не может отказаться от стремления к постижению последовательно углубляющихся причин. Ярчайшим из древних достижений пытливого человеческого ума, оплодотворявшим научные искания на протяжении всего классического периода, явилось атомистическое учение, согласно которому «начало Вселенной — атомы и пустота» (Демокрит). Обогатив этот принцип надёжными экспериментальными данными и широко разветвлёнными теоретическими построениями, наука пришла к преодолению ограниченности атомистического мировоззрения через постановку и решение вопроса о происхождении мельчайших объектов, обладающих свойствами телесности, — элементарных частиц. То, из чего формируются элементарные частицы и во что они превращаются, утрачивая свою массу покоя, наука не может не считать материей, но это такая материя, которая воспринималась классической физикой как вакуум — бестелесность. И если на путях углубления познания науке откроется за нынешними физическими полями ещё более фундаментальная основа, то надо быть готовыми к тому, что в современном знании могут отсутствовать самые тонкие из признаков материальности. Поскольку наиболее глубокие соотношения открываются с помощью мыслительных способностей и не являются следствием, а, скорее, выступают в роли причин, или основополагающих принципов известных нам материализованных в природе отношений, они истолковываются приверженцами идеалистических философских систем как доказательство происхождения материи от идеи. Но само противопоставление идеи и материи сложилось в условиях довольно поверхностного понимания действительности. Сейчас же наука подходит к постижению того, что взаимосвязи, предстающие перед нами как логические необходимости, которым не могут не подчиняться закономерности природы, существуют не только в нашем мышлении, но принадлежат всеобъемлющему единству, расчленением, или дифференциацией, которого обусловлено всё то, чему свойственна какая-либо определённость, и значит — ограниченность...

Читать продолжение: Зачем Вселенной нужен человек? (часть 2) >>

 

Узка тропа на вершину. Антропный принцип в синергетике (послесловие редактора)

Предлагаем вниманию читателей небольшие выдержки из статьи Е.Н.Князевой и С.П.Курдюмова «Антропный принцип в синергетике» (см. журнал «Вопросы философии» №3,1997).

Синергетика перестраивает наше мировоззрение. Она открывает необычные стороны мира: его нестабильность и режимы с обострением (режимы гиперболического роста, когда характерные величины многократно, вплоть до бесконечности, возрастают за конечный промежуток времени), нелинейность и открытость (различные варианты будущего), возрастающую сложность формообразований и способов их объединения в эволюционирующие целостности (законы коэволюции).

Синергетика позволяет вновь удивиться миру. Главное чудо в том, что мир устроен так, что он допускает сложное (выделено здесь и далее ред.). Сложность наблюдаемой Вселенной определяется очень узким диапазоном сечений первичных элементарных процессов и значениями фундаментальных констант. Если бы сечения элементарных процессов в эпоху Большого Взрыва были бы, скажем, немного больше, то вся Вселенная «выгорела» бы за короткий промежуток времени. Антропный принцип оказывается принципом существования сложного в этом мире. Чтобы на макроуровне сегодня было возможно существование сложных систем, элементарные процессы на за состоит в том, что сложный спектр структур-аттракторов, отличающихся различными размерами и формами, существует лишь для уникального класса моделей со степенными нелинейными зависимостями.

Структуры-аттракторы эволюции, её направленности или цели относительно просты по сравнению со сложным (запутанным, хаотическим, неустоявшимся) ходом промежуточных процессов в среде. Асимптотика (устремление. — ред.) колоссально упрощается. На основании этого появляется возможность прогнозирования исходя из «целей» процессов (структур-аттракторов), идя от «целого», То есть от общих тенденций развёртывания процессов в целостных системах (средах), и тем самым опираясь на идеал, желаемый человеком и согласованный с собственными тенденциями развития процессов в средах.

А вот как современно, с точки зрения той же синергетики, (и применительно к высочайшим уровням организации материи), звучат слова Учителей человечества, произнесённые более ста лет назад: «Трудность объяснения того, что "неразумные Силы могут произвести высокоразумные существа такие, как мы сами", покрывается вечной последовательной сменой циклов и процессов эволюции, неизменно совершенствующей свою работу по мере своего продвижения» (Чаша Востока — Письма Махатм 1880-1885 гг., Рига-Москва, 1922, с. 177).

Реализация в природе по мере эволюции всё более маловероятных событий, как это демонстрирует синергетика, в значительной степени проливает свет и на проблему «молчания Вселенной» (см. в номере статью Л.М.Гиндилиса): «братьев по разуму», тем паче значительно более совершенных, должно быть не так уж много. А самые массивные звёзды, самые высокие растения, самые крупные животные — всегда в меньшинстве. И потому, что всему «самому-самому» требуются наиболее изысканные, тонкие условия. Так и появлению, развитию земноподобной жизни, оказывается, нужна не просто узкая зона на определённом расстоянии от энергетического центра той или иной системы («круга жизни» — в звёздной ли, планетной ли системе), по-видимому, не просто типичная солнцеподобная звезда внутри родительской планетной системы, а некая особенная, уникальная — почти точно такая, как само наше Солнце.

Я.Н.