Дельфис

Дом духовный слагается «живыми камнями». И рукотворный храм жив лишь пока духовно живы «слагающие» его люди. Истинный храм — в самом человеке, хотя строить его ему помогают подчас и святыни рукотворные, и святыни природные. Есть места на Земле, в которых люди особо чувствуют свою сопричастность к Единому, к Высшему. О них обычно говорят: это не географическое место, a cостояние души. Так величают Фивы, некоторые районы Гималаев, Гоби, Алтая¹. То же можно сказать и о небольшом местечке — Халсион² в графстве Сен-Луис Обиспо в Калифорнии, где уже сто лет существует уникальное сообщество людей. Есть и другие...

^{Вид Мемориального Храма}

В начале нашего столетия Д.С.Мережковский написал свое известное провидческое произведение «Грядущий хам», взывающее к Грядущему Христу, исполненное нечеловеческой, богочеловеческой боли, страстного упования о совершенной свободе, которая рождается лишь из совершенной любви. Писатель вслед за своими предшественниками — А.И.Герценым, М.А.Бакуниным, Ф.М.Достоевским пытается в нём осмыслить и сформулировать происходящие в Европе и России духовные и социальные процессы, рассмотреть их в ракурсе всечеловеческой жизни, всеединства. Чего же эти блистательные мыслители опасались? От чего старались предостеречь?

От набирающей силу «самодержавной толпы сплочённой посредственности», как Герцен определял духовное мещанство грядущего. От постоянного исключения из жизни общечеловеческих интересов в пользу мещанского благополучия. От несвободы и, прежде всего, несвободы внутренней.

Тогда, на пороге нашего века, в его преддверии, казалось, спасти должна общая идея. Носителями, проводниками ее в мире виделись русские интеллигенты, вынужденные жить в вечном неблагополучии и этим «застрахованные» от духовного мещанства. А общая идея пунктирно намечала контуры объединяющего многие религии грядущего христианства (по определению Мережковского), способного победить грядущие мещанство и хамство. Ибо завет Христа: да будет един пастырь и едино стадо.

Что касается России, то Мережковский видел её путь, как и путь русской интеллигенции, — уникального в мире явления, — в религиозном возрождении, происходящем одновременно с возрождением общественным. «Это кажется невероятным, — рассуждал писатель. — Но недаром освободительное движение России началось в религии. Недаром такие люди, как Новиков, Карамзин, Чаадаев, как масоны, мартинисты и другие мистики конца XVIII — начала XIX веков, находятся в самой тесной внутренней связи с декабристами. Это было и это будет. Религиозным огнём крестилась русская общественность в младенчестве своём, и тот же огонь сойдёт на неё в пору её возмужалости, вспыхнет на челе ее, как бы «разделяющийся язык огненный» в новом сошествии Духа Св. на живой дух России, на русскую интеллигенцию. Потому-то, может быть, и оказалась она в полной темноте религиозного сознания, в своём «безбожии», что совершила полный круговой оборот от света к свету, от солнца закатного к солнцу восходному, от Первого Пришествия ко Второму. Это ведь и есть путь не только русской интеллигенции, но и всей России от Христа Пришедшего ко Христу Грядущему».

Мережковский видел будущее духовное возрождение человечества во «вселенской Церкви Грядущего Господа, <...> Церкви Троицы нераздельной и неслиянной, — царства не только Отца и Сына, но Отца, Сына и Духа Св.».

^{Элеонора}

Что или кого понимал Мережковский под Христом Грядущим? Он утверждал, что имя ему — Освободитель. Но ведь суть не меняется, если назвать его Великой Индивидуальностью, Вл. Майтрейей (Е.И.Рерих), Центральным Духовным Солнцем, Аватаром Грядущим (Учение Храма)?

Я не буду здесь анализировать и сопоставлять провидения мыслителя с тем, что вышло. Увы, он во многом оказался прав, лишь вот русская интеллигенция так и не выполнила пока своей мировой миссии. Грядущий хам её, как явление, попросту уничтожил. Или вытеснил? И она волнами расплылась по миру. И там, став одиночками, великими отшельниками духа, нет-нет да и пробивает плоскую равнину мещанства своими живительными артезианскими водами. Это и учёные, и философы-космисты, и Рерихи, и Коненков, и Рахманинов, и Ремизов, и Солженицын, и сотни других деятелей искусств, писателей, публицистов. Может в этом-то и было назначение русской интеллигенции? Чтоб, разбросавшись по миру, тяжами культуры связать его в один всечеловеческий узел?

А вот ещё, что обращает на себя внимание. Так же в начале века на другом конце Земли — в Халсионе была выпущена небольшая книжечка «Аватар Грядущий». По сути, она о том же. Она тоже о Спасителе, пришествия которого ждёт наша Земля, всё человечество. И там, в том далёком уголке Америки, горстка людей взялась строить Храм Человечества, способный стать «охранительной стеной» для Спасителя, собранной из «живых камней» — людей, обретших ту самую внутреннюю личную свободу, за которую ратовал Мережковский (а без неё невозможна и внешняя свобода), и заработавших в муках преодоления собственных и объективных трудностей дар любви к людям, дар совершенной любви. И эти люди оказались чем-то «застрахованными» и от хамства, и от мещанства грядущего.

Всё это легко написать. Но как трудно представить, что и сегодня есть место на Земле, где живут именно такие люди. Впрочем, совсем обычные — разные и по своему социальному статусу, и по темпераменту, и по образованию, да и по национальности. И выглядят они не как «божьи одуванчики», что-то вещающие с блаженными лицами. А как и все — по-разному. Но всё же что-то их отличает от других. Как же углядеть то, что делает их такими необычными, вернее, обычными людьми, живущими необычной жизнью?

В «Аватаре Грядущем» Учитель спрашивает: а как узнаете Его? Ведь о пришествии Его не будет трубного гласа и широкого оповещения в прессе или Интернете! Да и видим ли Он будет? Возможно, лишь духовным зрением. Ответ один: узрит тот, кто сможет. Это значит — тот, кто духовно для этого созрел. В Халсионе увидеть необычную жизнь храмовников можно, лишь прожив вместе с ними, бок о бок. И эта возможность была нам — трём членам редакции «Дельфиса» предоставлена. Предоставлена не случайно, а как заслуженный итог пятилетнего пути журнала, с первого номера нёсшего людям жемчужины истинного знания — уроки Учения Храма. Кстати, у Мережковского: «...что значит и это слово Христа: Я научу вас истине, и истина сделает вас свободными».

Светлана Чеславовна Белинская, Владимир Васильевич Надёжин и автор этих строк были приглашены в Халсион в связи со 100-летием Храма Человечества. Нам выпало не только прожить месяц в чудесном, климатически благословенном месте, но и ощутить уникальный климат духовного сообщества Халсиона, а также принять участие в торжествах по случаю 100-летнего юбилея.

В Храме нас ждал наш соотечественник — Николай Бугаенко, уже восемь месяцев живущий там и давно помогающий журналу переводами текстов. Как старожил он опекал нас в первых, поначалу неуверенных шагах по халсионской земле. А его прекрасное знание английского языка способствовало всё более тесному знакомству с храмовниками.

^{После службы в день 100-летия Храма}

На второй день по прибытии в середине октября нас пригласила к себе Главный Хранитель — Элеонора Шамвей. Её первыми словами были: «Добро пожаловать в Храм». И это «добро» мы ощущали в течение всего пребывания там. Оно было многолико, подчас предусмотрительно и предупредительно, но никогда не нарочито и не навязчиво. Таков «почерк» халсионцев. Дружелюбие и радушие окружали нас как благодатная роса, и постепенно мы вошли в их ритм жизни. А он оттачивался и вырабатывался десятилетиями. И то, как этот ритм соблюдается, — ещё одна из примет сообщества.

Каждый день мы спешили по улицам Елены (Блаватской) или Ла Дью (Франчиа) к Храму, чтобы принять участие в Службе Исцеления, сосредоточиться, послушать мудрые слова и подышать парами эвкалиптовой эссенции, заботливо наливаемой в алтарную чашу. Как благотворно это недолгое время наедине с собой и голосом служителя: «К Тебе, о Дух жизни, смиренно мы взываем очистить наши сердца от того, что препятствует осознанию нашего единства с нашими братьями и сестрами во всем мире. Пусть мы будем сознательными инструментами, через который пройдёт Твоя великая любовь и исцеляющая мощь во благо всех тех, кто нуждается в помощи...». ...

Там. сумерки падают как снег. Погода меняется по многу раз на день. Ветер с океана налетает порывами и часто меняет своё направление. На закате, на уже потухшем небосводе вдруг вспыхивают красные сполохи, а потом в тех местах небо раздвигает свои тёмные занавеси и открываются розовые дали — словно след красного луча, уходящего в беспредельность.

Два раза в неделю в Университетском центре проводятся занятия для храмовников. Одно — изучение уроков Храма. Приходят те, кто хотят. Ведущий (он каждый раз разный) приготавливает вопросы. На занятиях — он главный, он спрашивает. Отвечают те, кто хотят. И говорят просто — так, как думают. С ними никто не спорит, не поправляет и не одёргивает. Здесь уважают мнение. И умеют быть терпимыми и терпеливыми. В конце небольшая игра: одним словом предлагают охарактеризовать разобранную тему. Главный Хранитель участвует в этих занятиях на равных правах со всеми и никого не поправляет, тем более не перебивает.

...Там пальмы соседствуют с берёзами и эвкалиптами, аризонскими соснами и кактусами. Деревья — все великаны и словно соревнуются, кто быстрее дотянется до неба. Осень выглядит как раздольное лето, лишь кое-где вдруг порыв ветра возьмет да и сорвёт с деревьев засохшие листья. Апельсины и лимоны падают к ногам, и этого никто не замечает. Грецкие орехи обильной россыпью лежат под деревьями. А любимые в этих краях авокадо растут все больше на верхушках. Здесь всё плодоносит — до четырёх раз в год.

Другое занятие в Храме — чтение «Интервью». Это сокровенные «Интервью» — их 166, тексты, записанные ещё когда была жива Франчиа Ла Дью, в начале века. В них Учителя давали советы по созданию Храма, Храма — как материальной точки контакта с Белым Братством, Храма — как сообщества людей. А то, что мы сейчас называем Храмом — мемориальное здание в память Голубой Звезды (Франчиа Ла Дью), — возводилось позже, в конце 20-х годов нашего века.

...Маленькие пёстрые птички с длинным, острым как игла клювом — колибри. Они так быстро работают крылышками, что замирают в полёте возле какого-либо растения. Только необычное жужжание говорит об их движении. А как там цветут эвкалипты! Красные и белые пушистые цветы выглядят очень нарядно в обрамлении словно обхватывающих их изящных длинных листьев.

^Вилли

В воскресенье снова служба, но уже другая — её ведёт Главный Хранитель и кто-либо из храмовников, а один раз в месяц к алтарю выходят шесть храмовников, и двое из них разносят причастие — хлеб и воду. Алтарь — это стол с двумя свечами в бронзовых подсвечниках. Таких алтарей два. На стенах — портреты Учителей, четырёх Главных Хранителей, У.Джаджа и Е.П.Блаватской. Стулья, обитые голубым бархатом, стоят вокруг центрального алтаря. Рояль и что-то типа клавесина дополняют убранство. Во время служб здесь часто поют песни, сочиненные Франчиа Ла Дью и Уильямом Дауэром.

Однажды у нас с Николаем Бугаенко произошёл интересный разговор.

— Расскажи, Николай, пожалуйста, о своих впечатлениях, полученных в Храме, — попросила я.

— Впечатлений, конечно, много. Но главные касаются людей, живущих в Халсионе. Они не ангелы, а нормальные люди, со своими недостатками, жизненными проблемами. И может быть отличаются от других тем, что Учение Храма стараются воплощать в делах каждого дня.

— Насколько я знаю, у многих до прихода в Храм, была достаточно трудная жизнь, далёкая от духовной.

— В Храме живут не случайные люди. Они сюда приехали теми или иными путями... поскольку в прошлых жизнях, как я думаю, тем или иным образом были связаны с деятельностью на общее благо. Сама атмосфера Храма, очевидно, создает такие условия, такую энергию, которая способствует гармонизации. Люди, у которых индивидуальное начало преобладает над личным, остаются здесь и живут всю жизнь.

— Индивидуальное и личное начало — это разное в твоём понимании? — попросила пояснить я.

— Да, индивидуальное начало — это сердце, а личное — от интеллекта, от головы. Я не могу сказать, что всё у членов Храма происходит всегда гладко. Но, тем не менее, желание стать лучше, помогать близким, следовать пути Учения, хотя каждый это делает по-своему, создают такую силу, которая позволяет им жить вместе и преодолевать возникающие препятствия.

— Какова структура взаимоотношений в Храме? Как выстраиваются отношения Главного Хранителя и всех остальных?

— Храм был создан по указаниям трёх Учителей Великого Белого Братства, и структура его построена на принципе централизации. Главный Хранитель является представителем Учителя Илариона. Централизация здесь не имеет ничего общего с общепринятым понятием.

— Чем же она отличается?

— Она основана на принципах духовного развития человека. Члены Храма неукоснительно соблюдают указания Главного Хранителя в том, что касается духовного роста или организационных действий. Такое подчинение осуществляется добровольно и сознательно, без всякого насилия. Лично я не замечал никакого недовольства этим со стороны членов Храма. А Главный Хранитель несёт своё бремя, всю тяжесть ответственности и старается сделать всё для того, чтобы члены Храма жили в гармонии.

— У некоторых людей в нашей стране создается впечатление, что Храм был создан в конце прошлого века и в начале своей деятельности осуществлял очень важную задачу, имел связь с Учителями, а потом жизнь в Храме замерла, стала как бы символическим продолжением прошлого. Так ли это?

^Джордж

— Нет. Храм живёт напряжённой жизнью. Он создавался, чтобы получить нуклеус — прообраз будущего человечества, сообщества людей, которые бы жили по принципу братства, взаимопомощи, гармонии. Кроме того, через Храм, через его членов поступают благотворные энергии, которые помогают другим людям, всему человечеству. Я считаю, что Храм ведёт глубокую, всестороннюю жизнь. Хотя она и отличается наверное от той, что была в самом начале его деятельности.

— Вероятно и задачи, которые ставились Учителями перед Храмом вначале и сейчас, — тоже разные. Не мог бы ты подробнее рассказать о сегодняшней работе Храма?

— Прежде всего, это дела каждого дня. Люди здесь стараются жить в духе и по букве Учения. Это касается и их взаимоотношений между собой, отношений с внешним миром. Как организация Храм проводит мероприятия — ежегодные конвенции, праздники, встречи, ведёт интенсивную переписку со своими членами в других городах Америки и за рубежом. Существуют, и уже давно, отделения Храма в Германии и Англии. Есть его члены в Японии, Гане, Мексике. Им высылают литературу, отвечают на их вопросы. Принимают в Халсионе и многих гостей. Деньги, которые получают от продажи книг, используют для помощи женщинам, живущим в недалеко расположенном приюте. В рабочие дни люди из окружающих городков привозят больных и немощных стариков в Ложу Гайаваты. Их здесь кормят, с ними гуляют. В конце рабочего дня родные их забирают.

^Ирма

— Как ты считаешь, чему нам особенно нужно поучиться у храмовников?

— Думаю, что не всё можно выразить словами, некоторые вещи нужно просто почувствовать. А из того, что можно выразить словами, это принцип: не судите и не судимы будете. Здесь, как я сказал, люди никогда не критикуют друг друга, не говорят плохо, даже если у них и случаются шероховатости в отношениях. Они всегда друг о друге отзываются с любовью. Это очень важно. Кроме того, они не говорят слишком много об Учении, а действуют.

— Храмовники нам говорили, что попадающие сюда люди прежде всего проходят через испытания.

^Зельма

— Конечно. Прежде всего, здесь человек остаётся как бы наедине с собой, то есть внешне ничто и никто ему не мешает развиваться внутренне. Казалось бы, живи и радуйся. Но вот тут-то и начинается. У человека проявляются все его качества: и положительные, и отрицательные. Если он находит в себе силы, то преодолевает эти последние и остаётся жить здесь. Если нет, то степень гармонии, которая в Храме достигнута, выводит его из круга, он не выдерживает и уезжает.

— Мне кажется, что Храм даёт очень мощное ощущение Пути. И если человек, приехавший сюда, мог раньше позволять себе личностные моменты, то когда ты ощущаешь Путь, побороть свои недостатки легче. Важность того, что нужно сделать для Общего дела, для людей становится очень ощутимой, и доверие, которое оказывается живущими здесь, даёт силы быть выше личных эмоций, обид, мнений, раздражений.

^Крис

— Действительно, условия в Халсионе благоприятствуют внутреннему росту, но зачастую трудно сказать, где легче преодолеть свои недостатки — в условиях гармонии или дисгармонии, — возразил Николай.

— Я бы не сказал, что здесь их легко преодолевать. Но ощущение Пути действительно мощное. Есть ещё и желание помощи людям, делать добро в конкретных ситуациях, и это желание постоянно растёт.

— Действительно, добро нужно делать, а говорение о нём — вздохи, ахи, умиление самим собой, мол, какой я хороший, всех люблю и всем хочу добра, — это лишь слезливая сентиментальность или себеслужение. Настоящее добро преломляется в тех или иных делах. Мне очень понравился рассказ об одном из Главных Хранителей — Гарольде Форгостайне. Когда к нему приходили со своими бедами, житейскими неурядицами, он выслушивал, вставал и своими руками шёл улаживать дело. Даже если это была просто переноска какой-то мебели, что-то совершенно незначительное. И вот впечатление о нём двух членов Храма: один сказал, что он был очень добрый, а другой — очень строгий. Добрая строгость или строгая доброта — это тот эталон, к которому мы должны стремиться.

^Линда

— Да, я мог бы то же самое сказать о нынешнем Главном Хранителе — Элеоноре Шамвей. Она человек действия, практически вникает во все мелочи жизни Халсиона как сообщества, в котором живут и не только члены Храма. Она помогает всем. Много не говорит, а действует. Здесь все меньше говорят, а больше делают.

— Храмовники имеют свои обязанности, которые выполняют неукоснительно. Но это не вид заработка для них. Деньги на жизнь они добывают работой вне «стен» Храма. Поэтому здесь не происходит подмены служения способом получения материальных и духовных благ. Никто не имеет и никаких привилегий, будь он ясновидящим, яснослышащим или обладающим ещё чем-то.

— Да тут вообще не говорят ни о каких видениях, особенностях духовного пути, манифестациях. Здесь живут другие люди. Службы в Храме, это их ритм, они попадают в него. И это ощущение ритма ведёт их по жизни, помогает им. Особого желания выделиться, показать себя я у них не замечал. Это сердечные люди, с которыми приятно общаться.

^Иштван

Вечерами мы ходили в гости к храмовникам или они приходили к нам. И каждый визит помогал понять, чем и как живёт каждый. Первым нам открыл двери своего дома Вилли. Этот голубоглазый великан воспитывает 17-летнего юношу. Вилли — человек основательный, любитель порядка, музыки и Интернета. А вот Зельма и Джордж. Живут в доме, экзотически расписанном хозяйкой, творческая экспрессия которой весьма многогранна. Нашома и Рон свой творческий потенциал также воплощают в убранстве дома и сада, у калитки которого стоит задумчивый сфинкс. Иштван и Ирма недавно переехали в Америку из Европы, и их дом — островок европейской цивилизации в Халсионе. Барбара и Рик — обладатели образцово-показательного жилища. У них всё сверкает, радует глаз. Рик очень любит картины Н.К.Рериха. А Линда, наша самая частая гостья и спутница, возле дома содержит, как она называет, социальный центр — огромное поле, на котором пасутся две лошади. Социальный — ибо возле него вечно люди, чем-то подкармливающие животных или просто общающиеся с ними. Линда их очень любит: у неё три собаки, кошки, куры. Все пришли к ней сами. Поздно вечером она выходит с собаками в эвкалиптовую рощу, а за ними следуют и коты. Получается забавная вереница. В этих прогулках мы часто были с ней, любовались звёздным небом, шутили, а если заходили к нам попить чай, то вся живность покорно дожидалась хозяйку в нашем саду.

^Рон

Линда и Зельма, как оказалось, особенно интересуются живописью. Наш директор — художник Владимир Надёжин буквально потряс их своими этюдами. Они вставали за его спиной и учились писать маслом. Владимир много писал. Гараж в нашем доме был превращен в художественную мастерскую — там сохли холсты, делались рамы для картин. Потом, благодаря помощи Элеоноры Шамвей, Линды и Зельмы, в Ложе Гайаваты была устроена выставка его этюдов и портретов храмовников, написанных красными угольками — «сангиной». На вернисаж приехало много народа из соседних городков. Получился прекрасный праздник с «потлаком» —угощением «кто-что-принесёт». Храмовники расстарались, стол был очень красив и обилен. Приготовили и мы солянку с грибами, а чуть раньше дома у Линды устроили дегустацию украинского борща, на которую пришли многие храмовники. Так день за днём текла наша неторопливая жизнь, которую прерывали поездки в Санта-Барбару, Арройе-Гранде, Сен-Луис Обиспо, к океану в дюны, к каменистым берегам... И везде беседы, знакомство с бытом народа и страны, знакомство с нашими спутниками, историями их жизни и прихода в Храм.

^Нашома

Крис, Линда и Зельма — старожилы Храма. Их стаж — более 30 лет. Но они не самые старшие по возрасту. Кто-то раньше был хиппи, кто-то ковбоем. Элеонора Шамвей преподавала в школах на Филиппинах и в Эфиопии. Она выросла в Храме, её родители были храмовниками. Но на 20 лет она покидала здешнюю землю. А вернувшись, приняла ответственность Главного Хранителя. При нас ушёл из жизни самый старый член Храма Бернард Ленц (1903— 1998). Он вступил в его ряды в 1928 году, в Халсион переехал в 1933-м. А потом в пятидесятых годах исчез с горизонта почти на 30 лет. Нашёлся в 1984-м и вновь вернулся в Храм. Он обладал энциклопедическими знаниями и замечательным чувством юмора, владел несколькими иностранными языками. Много работал с рукописями. «Письма Света» У.Дауэра — плод его труда.

^{Барбара}

В Храме нам открылось ещё одно имя — Джейн Дауэр. Это жена второго Главного Хранителя, которая умерла за несколько лет до его ухода. Она была ему незаменимым другом и сподвижницей, прекрасной музыкантшей, создавала уроки для детей. Перл Дауэр, третий Главный Хранитель, пробывшая на своём посту 30 лет, стала женой У.Дауэра незадолго до его кончины.

В разговорах с Элеонорой Шамвей и другими храмовниками мы узнали трудную историю их отношений с американскими теософами. Сейчас, наконец, через сто лет эти отношения возобновляются.

Так что же такое Храм сегодня? Своим рассказом на этот вопрос я и попыталась ответить. Кто-то почувствует, узнает ответ, а кто-то и нет. Не всё скажешь словами.

Путь от человека к богочеловеку длинный. И Халсион, как одно из святых мест, на том пути. Он — те земные врата, пройти которые может не каждый. Побывав там, мы только приблизились к ним. И каждый из нас, надеюсь, смог заглянуть честно в глубь себя, чтобы понять, где у него неладно, где требуется «капитальный ремонт». Ведь и мы прошли или проходим испытания Халсионом, испытание доверием и любовью, а это — очень хрупкая и обоюдоострая вещь. Недалеко и до самоудовлетворения, самомнения и множества других «само». А проходить испытания нужно, только тогда может прийти и освобождение от разных страхов. Ибо время грядущего хама, мы знаем, не прошло. Его нашему миру не удалось миновать. И проявления его многолики. По Мережковскому у него три лица: самодержавной казёнщины, духовного рабства церковного и хулигана, босячества, чёрной сотни. Мы знаем этих ликов теперь ещё больше. И вылезли они из-за склонности к крайностям, в том числе и страха красоты, плоти, внутренней свободы, свободы совести. И как тут не вернуться к напутствию Мережковского : «Милые русские юноши! <...> Не бойтесь глупого старого чёрта политической реакции, который всё ещё мерещится вам то в языческой эстетике (читай язычестве — Я.Т.), то в христианской мистике (читай религии Мудрости — Н.Т.). Не бойтесь никаких соблазнов, никаких искушений, никакой свободы <...> Одного бойтесь — рабства и худшего из всех рабств — мещанства и худшего из всех мещанств — хамства, ибо воцаривший раб и есть хам...».

Всё, что мы увидели и прочувствовали в Храме Человечества, будет ещё кристаллизоваться в наших душах, будет нас менять. И вероятно ещё не раз мы вернёмся к этой теме на страницах «Дельфиса». Ведь впечатлениям нужно «отстояться», чтобы они стали может и менее яркими, но более глубокими. А эта работа только началась.

Наш визит в Храм не остался для храмовников чем-то рядовым. Они нам признавались: что-то новое входит и в их жизнь. И это новое они связывают с Россией, с нашим приездом. Да и то, что на выставку картин В.В.Надёжина собралось столько людей, ранее не посещавших Храм, было для них знаменательно. Мы тоже вдруг почувствовали новую ступень в их и нашей жизни, когда во время торжественной службы в честь 100-летия, которая больше походила на музыкальный концерт, прозвучала песнь на русском языке о любви к Родине. Серёжа и Рита Моисеевы, ныне живущие в Америке, исполнили под гитару песню Ю.Визбора «Многоголосие». И то, что им предложили выступить, хотя в программе их не было, да ещё не в конце её, а в середине, говорит о чувстве такта организаторов, их глубоком понимании значения сближения с людьми из России. На 100-летие нас, русскоговорящих, было двенадцать. Приехали наши друзья из Сан-Франциско — дочь члена редколлегии нашего журнала Е.М.Величко — Ольга Федосова с сыном Алексеем, Татьяна Аксёнова — русская эмигрантка из Харбина и трое русских из Лос-Анджелеса. А ещё сколько наших близких мысленно были с нами, с Храмом! Вот только бы все поняли, что это не место, где что-то можно получить.

^Рик

В Храм идут, чтобы принести. А тяга к созданию сообществ, общин — явление в сегодняшнем мире знаменательное. Человечество, не готовое в целом к жизни Братством, отдельными группами строит Новый мир, объединяясь на тех или иных благородных принципах, делах, интересах. И потому даже в совершенно, казалось бы, чуждой духу коммуны Англии сегодня более 200 общин помимо религиозных, в Новой Зеландии также 200, а в Америке их за две тысячи. Это и есть тот самый процесс кооперации, о котором писала Е.И.Рерих, коэволюции, о которой говорят сейчас учёные-синергетики, изучающие сложные нелинейные системы, коим являются и человек, и наша планета, и мироздание. Произвести эволюционный скачок, неминуемый в ближайшем будущем, человечество сможет, лишь объединив усилия науки, религии, культуры. Главное сейчас — собраться единым духом и устремлённостью...

Халсион — Москва

Рисунки В.В.Надёжина