Дельфис

Божественный глагол

Необыкновенные люди — гении искусства, науки, философии, религии — являются в одиночку. То, что они не могут быть субъектами массового производства, не нуждается в объяснении. Великое редко потому, что малое часто. Холмов и пригорков не счесть; вершин Гималайских, восьмитысячников, считанное количество. Мудрецы ашрамов высочайших гор мира общаются с Небесами не только потому, что оттуда до небес ближе, хотя атмосфера горняя способствует этому больше дольних условий. Контакты с Небом — результат длительного и упорного духовного восхождения.

Неофитам — начинающим альпинистам духа — в порыве нетерпеливого энтузиазма представляется достижимым преодолеть все препятствия стремительным подъемом и вознестись на божественный Олимп. Такое достаточно распространенное заблуждение на горных тропах опасно: оно грозит либо гибельным срывом в пропасть, либо не менее плачевным по итогу приближением к иллюзорному псевдоолимпу с мнимобожественными сущностями, персонификаторами из сомнительных сфер астрала...

Ученику кажется, что уже состоялось его внутреннее преображение, что он готов на равных сотрудничать с Учителем, что он главное постиг, когда на самом деле он только допущен в кандидаты, и вся учеба со всеми неминуемыми испытаниями впереди. Истинное преображение неофита в служителя невозможно без предварительного нравственного очищения, расширения сознания и неукоснительной дисциплины духа.

Таковы правила эзотерической педагогики, но, как известно, нет правила без исключения, чему имеется подтверждение и в эзотерике. Посвященные высших степеней — Архаты — собеседники Богов. Архат располагает прямым проводом общения с Великими Духами Огненного Мира, проводом, обычно недоступным непосвященному. Однако в порядке исключения, если непосвященный гениален, в миг творческого вдохновения он способен на очень краткий срок, исчисляемый секундами, подключаться к проводу...

Нет, не стать собеседником, а услышать, как откровение, какую-то реплику Высшей Сущности, может быть даже одно слово — подсказку огромного значения для творчества внемлющего:

«Но лишь Божественный глагол

До слуха чуткого коснется,

Душа поэта встрепенется,

Как пробудившийся орел».

Так писал А.С.Пушкин, нисколько не идеализируя вдохновенного поэта, который в обыденной жизни, без божественного глагола, метафорическими крыльями не. располагает.

Стала расхожей прописью формула из «Моцарта и Сальери»: «гений и злодейство —две вещи несовместные». Но мимо исследователей прошла другая правда стихотворения «Поэт» Пушкина:

«Пока не требует поэта

К священной жертве Аполлон...

...Меж детей ничтожных мира

Быть может всех ничтожней он».

Иначе говоря, гений и ничтожество (в бытовом, а не творческом смысле) совместимы. Нет нужды приводить имена в подтверждение этого беспощадного приговора. Богемность, т.е. произвольная беспорядочность жизни среди людей искусства (в большинстве случаев более эмоциональных и менее внутренне дисциплинированных, чем, например, люди науки) общеизвестна.

Знакомого с биографиями знаменитостей, в первую очередь — лириков, прозаиков, музыкантов, художников, артистов, не могут не поражать контрасты между высокими творческими достижениями их и досадными срывами, а то и позорными падениями на запутанном и противоречивом житейском пути...

Мгновенное общение с Божеством не делает их ни праведниками, ни святыми. Оно содействует созиданию шедевра, что само по себе достаточное оправдание для человека искусства, ибо шедевр (не включая в это понятие произведение формально блестящее, но содержательно пустое) таит целебную и воспитательную энергию, подобно заложенному магниту. Нравственная скудость, вплоть до ничтожности, автора великого произведения не бросает никакой тени на шедевр.

Великое произведение от Бога, а несостоятельность натуры от человека. Что это? Некий дефект, органически присущий созидательным и необыкновенным индивидуальностям или вынужденная компенсация — кара Икара — за небесный подъем, безжалостная расплата — свержение с высот в низины?

Воздержимся от осудительного приговора в оценке природы человека вообще. Согласимся: подавляющий все остальное, главный деформирующий людские души отрицательный фактор — темная эра — Кали Юга.

Семья Рерихов

Фотография молодого Святослава Николаевича Рериха. Статный, стройный, утонченно-красивый. В представлении возникает образ патриция, аристократа, денди, то есть безупречно сформированного и изысканного элегантно-образцового джентльмена... Это заведомо не полное, ибо чисто внешнее, но все же показательное впечатление. В 1930-е годы блистательной внешностью отличался наследный принц Уэльский, знаменитый экстравагантными выходками и отказом от английского престола ради любви к американке.

Но Святослав по виду (впоследствии доказал, что и по сути), был еще больше принц, чем именитый англичанин. И неудивительно: мать Святослава Николаевича — Елена Ивановна Рерих — была больше, чем королева. Эта необычайная женщина, наделенная всеми преимуществами благородной красоты, чуткого и открытого к Свету сердца, проницательного и всеобъемлющего разума, сочетаемого с тонкостью и глубиной души, одарила своего младшего сына физическими и духовными достоинствами высшего порядка, присущими Ей.

От отца, Николая Константиновича Рериха, под стать матери Человека с большой буквы и многообразного творческого диапазона, но прежде всего — великого художника, Святослав унаследовал дар живописца, своеобразного видения материальной формы и ее сокровенной (позволяющей себя обнаружить только за кодом символа) трансцендентальной тайны...

Отец передал сыну волшебную магию несравненной рериховской палитры, но величаво-суровая тональность ее (при яркости спектра!) приобрела у Святослава Николаевича мягкость и лирическую сердечность; предметная весомость и четкость выявила неожиданную текучесть, прихотливую красочную переливчатость...¹

Те же Гималаи, навечно запечатленные Николаем Константиновичем в их монументальной земной и надземной мощи, предстали на полотнах сына, не утратив достоверности очертаний, как бы в мерцающей дымке мечты...

Есть сходство. И есть различие. Но спора нет. Одна идейно-нравственная и эстетическая платформа объединяет творчество отца и сына, а если говорить шире, не ограничиваясь областью изобразительного искусства, объединяет творческую, просветительную и общественную деятельность всех Четырех Рерихов.

^{С.Н.Рерих у Большого Каньона (США), 30-е годы}

Имеется в виду Учение «Живой Этики» — Агни Йоги — синтеза знания Запада и мудрости Востока, Учение, Провозвестницей которого в 20-е годы выступила Елена Ивановна Рерих. Учение это, отвечающее на самые важные вопросы человеческого бытия вообще и отдельного человека в частности, может быть названо Третьим Заветом (после Завета Ветхого и Евангелического).

Миссия Четырех Рерихов — родителей и двух сыновей — заключалась в творческой разработке Учения Огня, как переводится Агни Йога. Каждый трудился на своем созидательном поприще. Если младший сын Рерихов воплощал в себе преимущественно художническое начало, то сын старший — начало научное. Крупнейший лингвист, востоковед, ученый с мировым именем, Юрий Николаевич Рерих рано ушел из жизни, но остался в памяти общавшихся с ним как человек величайшей нравственности, чести и долга, современный Байярд, «рыцарь без страха и упрека»...

Все четверо в непрестанных трудах и геройском преодолении всевозможных препятствий озарили отведенный им земной отрезок Пути, как великие служители Света — пламеносцы Прометеи. Разбросанные ими огни Истины не погасли.

К Рериховскому движению под Знаменем Мира и Культуры примкнули многочисленные последователи, подлинные и (как водится испокон) мнимые... Елена Ивановна в Письмах с сожалением и горечью упоминает об убогих «светляках» и фальшивых «гуру».

Как часто мы склонны забывать уроки повседневного опыта: никакой корреляции между декларируемой позицией и скрытыми от глаз мотивами решений и поступков у лиц с. тщательно замаскированной самостью нет. Действительность подбрасывает нам такие коварные сюрпризы, такие чудовищные несоответствия личности и личины, что разум теряется в догадках — что это: случайно нарушенное равновесие чаш добра и зла в руке невозмутимой Фемиды или гримасы Князя мира сего, наслаждающегося привносимым им разладом в запрограммированную Господом Богом гармонию? Так или не так, несомненный заказчик невыносимо усиливающихся диссонансов партитуры оркестра земной эволюции — Кали Юга!

Гении и таланты

Феномен семьи из четырех Титанов-светоносцев уникален в истории. Гении обычно несовместимы. Браки между замечательными творческими индивидуальностями, как правило, нестабильны. Вспомним недолгое супружество Шопена и Жорж Санд, Николая Гумилева и Анны Ахматовой, Сергея Есенина и Айседоры Дункан...

Другой эмпирический факт: великие люди не дают гениального потомства, хотя талантливые дети, впоследствии приобретающие громкие имена, у них возможны. Таковы Дюма-отец и Дюма-сын, также гениальная Анна Ахматова и ее талантливый сын, историк Лев Гумилев и другие.

Наблюдаются обратные примеры, когда талантливые фамилии кульминируют гения. В череде нескольких поколений музыкально одаренных Бахов возник великий Иоганн Себастьян Бах. Видный русский историк Сергей Соловьев дал миру великого мыслителя и поэта Владимира Соловьева. Гениальная Елена Петровна Блаватская произошла из семьи, причастной литературе: мать ее (Ган) и сестра (Желиховская) были известными писательницами.

Производительная природа никогда в прошлом как будто не проявляла особых усилий, чтобы создать несколько равновеликих людей у одного семейного очага... Скорее всего — не было в том необходимости. Какая же причина заставила изменить давно принятый распорядок, чтобы сконцентрировать творческую и духовную энергию в Тетраде избранников, объединенных родством и грандиозной задачей — обратить человеческое сознание к Надземному, к Дальним Мирам, и раздвинуть горизонты до принятия Беспредельности? Одностороннее и уродливое развитие интеллекта в нашей пятой расе, тиранический примат рассудка над сердцем, неуклонно нарастающая угроза глобальной катастрофы, провоцируемой Кали Югой!

Будущая раса человечества

Елена Ивановна Рерих писала более полувека тому назад: «Цикл Кали Юга для нашей планеты близится к концу. Именно сейчас мы переживаем переходное состояние. Сатья Юга должна начаться с утверждения шестой расы, отдельные группы которой уже появляются на Земле, но истинное наступление Сатья Юги <...> может совершиться лишь с очищением планеты от негодного материала и с появлением Новых материков» (Письмо от 21.5.1935 г.).

Думается, что Матерь Агни Йоги, как называли Елену Ивановну Махатмы, высказываясь об «отдельных группах» новой расы, подразумевала не конкретно свершившееся, а перспективу. В то время стопроцентно реализовалась, мы можем утверждать с уверенностью, лишь одна группа представителей шестой расы — семья Рерихов!

В чем кардинальное отличие посланцев Эры Света от людей пятой расы — незаурядных предшественников и современников Рерихов, так же, как они, устремленных к Свету? В совершенстве — полной психофизической гармонии. Люди пятой расы (даже лучшие) в той или иной мере деформированы прессингом Кали Юги.

Превосходство числа «4»

Поставим вопрос: почему Высшей Воле понадобились на Земле именно Четыре вестника? Не три, например, или не пять?

Ответ содержится в герметическом Учении Пифагора. Каждый из Рерихов явил собой человека, которого Пифагор определил, как «безупречно пирамидального умом, душой и телом». Что значит «пирамидального»?

«Пир» — по-гречески «огонь». Следует ли отсюда, что пирамида — геометрическая конструкция, символизирующая пламя?

На первый взгляд никакого сходства нет, кроме одного общего признака огня и пирамиды: язык пламени, как вершина пирамиды, заостряется в верхней точке.

Обратимся к авторитетному источнику — Агни Йоге. Цитирую «Мир Огненный»: «Среди толкований о пирамиде усмотрите одно, которое предуказывает Три Мира. Вершина — Мир Огненный, где все едино; середина помещения — Мир Тонкий, где естества уже разделены; и низ — Мир Плотный» (ч.III, 519).

Здесь пирамида, как трехчленная модель мироздания, согласуется с трехчленным эталоном пирамидального, т.е. совершенного, человека по Пифагору. Но так и должно быть по закону аналогии макро- и микромиров! Как вверху, так и внизу. Огонь венчает пирамиду, как и дух венчает человека. Вспомним вдохновенную картину Чюрлениса 1908 года «Соната пирамид», часть III, скерцо: на остриях пирамид нижнего и верхнего ряда горят шаровые огни, а к вершинам пирамид в середине картины притягиваются зигзаги молний...

Читаем в «Агни Йоге»: «Стихия или субстанция Огня — не только видимое пламя или шире — плазма, но важнейшая сущность Материи, Жизни и Духа, объединяющая их и подвигающая по эволюции» (342).

Таким образом, мы вправе сформулировать: пирамидальный человек Пифагора — это огненный человек, в идеале — Ахни Йог.

Когда пифагорейцы клялись тетрадой, это была присяга не только числу Четыре, но также присяга Огню, ибо герметическое значение стихии Огня именно число Четыре.

В «Разоблаченной Изиде» Е.П.Блаватская пишет: «От тройного Единого эманировал целый Космос. Сперва из Единицы эманировало число Два, или воздух; затем — Три, вода; эфир или огонь завершили мистическое Четыре»... Воистину, четыре — мистическое число, как три — число священное.

Если внимательно присмотреться к разным аспектам значений числа четыре, нельзя не обратить внимание, что все они сводятся к одному знаменателю — Огню в высоком смысле, о чем необходимо сказать, ибо есть огонь в смысле низком: первый — пространственный огонь, олицетворенный громовержцем Зевсом-Юпитером, последний — подземный огонь, хозяин которого Гефест-Вулкан. Оба рода огня находятся в космическом противоборстве.

Подземный огонь, вырываясь при противозаконной деятельности людей, приводит к массовым бедствиям. Пространственный огонь усмиряет взрывы огня подземного и гарантирует жизнь на планете.

В эзотерике каждый день недели посвящен какому-то античному богу. Случайно ли покровитель четверга, то есть четвертого дня недели — Юпитер? Мы знаем, что огонь — сущность Материи, Жизни и Духа. А дух не ограничен рамками трех измерений пространства. В книге «Агни Йога» содержится поразительное откровение, опять же связанное с числом четыре: «Так называемое четвертое измерение есть свойство психической энергии». (542)

В тибетско-русско-английском словаре с санскритскими параллелями Юрия Николаевича Рериха слово «Веда» истолковывается как знание, научная книга, эпитет Брахмы и число четыре. Кроме того, «рожденный ведами» — эпитет бога огня, а «Владыка вед» — планета Юпитер.

Мы позволили себе столь подробно остановиться на значении четырех, чтобы обосновать исключительную мистическую и провиденциальную мощь союза, составившего Тетраду Рерихов. Четыре — оптимальная энергетическая батарея, огненная аура которой способна разрядить черные тучи ядовитого газа над Землей и возмущение клокочущего в недрах мрачного и буйного огня...

Мы недостаточно понимаем превосходство качества над количеством. Нет чисел больших, чем один и четыре! Но духовные мертвецы предпочитают коллекционировать нули. Так угодно Кали Юге!

Армагеддон

Между Кали Югой и Сатья Югой — Армагеддон — решающее и, возможно, завершающее земную историю человечества сражение сил тьмы во главе с Князем мира сего против сил Света, возглавляемых Архангелом Михаилом. Елена Ивановна Рерих датирует начало Армагеддона 1931 годом. Вместе с тем в Учении имеется указание, что разрушительный период человеческой цивилизации ознаменовался Первой Мировой войной 1914-1918 гг., значит, 1914 год можно рассматривать как пролог Армагеддона.

Рерихи пророчески предчувствовали приближение эсхатологической эпохи. В 1912 году Николай Константинович создает картину «Ангел Последний», воспроизведя на этом полотне вещий сон Елены Ивановны. Она рассказывает, что видела, как «небо стало черно-бархатным, внезапно на нем поднялся гигантский красно-огненный Ангел, грозный-прегрозный, и занял весь западный небосклон. Ноги Его опирались на два столба червонного света... У пояса его висел ключ. В одной руке держал Он весь исписанный свиток, в другой — меч...»

Имеются две одноименные картины Рериха: вполне соответствующая рассказанному сну и более вольная трактовка сюжета, где среди клубящихся багровых облаков над охваченной пожарами землей внешне невозмутимая фигура с копьем и щитом...

Здесь необходимо отметить, что творчество Николая Константиновича всегда было сотворчеством с Еленой Ивановной. Она подсказала ему сюжеты многих полотенпринципиально-важного вестнического значения. Такими были картины начала 1914 года «Крик Змия», «Град обреченный»... Впечатление от них потрясло общественность. Символика искусства претворила ужасную действительность.

Впоследствии Святослав Николаевич осуществил свой вариант «Ангела Последнего»: Вершитель Судного Дня, опираясь на огромный меч, возвышается над бушующим океаном пламени...

Преемственность — от отца к сыну — продиктована не увлекательными художественными задачами эффектного сюжета, а насущной тревогой перед возможностью окончательного предела человеческого бытия на Земле, продиктована благим намерением подготовить человеческое сознание к заключительному всеобщему испытанию души, сердца и духа — это ли не доказательство единого чувствознания и духоразумения двух необыкновенных индивидуальностей? Точнее — не только двух!

Елена Ивановна в одном из писем рассказывает, что свыше ей было дано узреть будущность планеты при наихудшем исходе: непроницаемый, удушающий, всеобъемлющий мрак...

Это не игра воображения, не какие-то вольные фантазии, не причуды прихотливого сочинительства, а провиденциальная неопровержимая фактография, основанная на полном объединении сознаний, т.е. на палории, как говорится в книге «Сердце» (150). Палорией объясняется монолитность творческой и общественной деятельности Четырех Рерихов.

Реализация Сатья Юги наступит при лучшем исходе Армагеддона. Каким будет человек Сатья Юги? Таким, как Рерихи: способным к палории, к синтезу, к ориентации не на гипертрофированный интеллект — монолит пятой расы, а на исполненное благожелательства и любви сердце. Читаем в «Агни Йоге»: «Многие тысячи лет назад было сказано: "Будет время, когда люди откроют сердца свои и вознесут Чашу Высшему". Пришло время, когда  человечество близится к шестому совершенствованию, и начнет пылать огонь над Чашей» (557).

Природа — книга мудрости

Сокровенное знание неотделимо от сокровенной тайны. Однако, вопреки распространенному представлению, сокровенное не есть сокрытое, а есть недосказанное. Если картину или стихотворение можно исчерпывающе передать словами, то это не живопись, а фотография; не поэзия, а проза. Символ принципиально не определен, ибо став определенным, перестает быть символом.

Живопись Рерихов исходно реалистична, как реалистична в наглядности своей сама Природа, по-видимости земная, но приглашающая в реалии Беспредельности...

Святослав Николаевич писал: «Ничто не доставляет мне столько удовольствия и радости, как погружаться в природу и читать ее книгу мудрости. И эта радость, которую ощущаю в контакте с природой, и есть ключ к моему творчеству, к моим картинам».

Радость от общения с Красотой природы в самом деле расцвечивает всеми цветами радуги индийские пейзажи художника. Как будто исключительно бытовые сюжеты серии картин Святослава Николаевича о простых индийских людях, такие как «Осенний праздник», «Мои соседи», «Дом гончара», содержат ненавязчивую сверхзадачу передать великолепие красок этого мира в той счастливой части его, которая живет в исконной гармонии с Законами Космоса.

Совершенно особенное, напряженное, как натянутая струна, настроение контакта с Миром Высшим в картинах «Весть», «Вечная жизнь», «Молчание», «Священная флейта», «Канченджанга. Тайный час». Формально никакой мистики в этих картинах нет, но есть недосказанность тайны, столь же чарующая и вдохновляющая нас, как в картинах Рериха-отца.

Совсем другого, трагедийно-эсхатологического, смысла продолжающие тему «Ангела Последнего» полотна «Распятое человечество» и «Ты не должен видеть этого пламени!». Нельзя закрыть глаза на конвульсивные судороги Кали Юга...

Воспоминание о Святославе

Впервые я увидел Святослава Николаевича Рериха в 1984 году в Политехническом музее в Москве, за день до трагической гибели Индиры Ганди. Он выступал перед большой аудиторией, напряженно внимавшей каждому его слову. Восхищавший в молодости внешностью светского льва, Святослав Николаевич за минувшие десятилетия превратился в убеленного сединою величавого мудреца со спокойными, размеренными движениями и тщательно взвешенными, продуманными — по сознанию слушателей — словами.                               

Он говорил о непреходяще ценном, о том, что когда-то олицетворяли Тот-Гермес Трисмегист, Серапис, Митра, Бальдер, Орфей и другие, почитаемые как образцы Мудрости, Добра и Света, легендарные Божественные Сущности. Все обладатели Единой Истины не повторяли друг друга. В их провозвестиях звучала неизменная торжественная Музыка Сфер, но у каждого в собственной аранжировке.

В выступлении Святослава Николаевича особенно запомнилась тема качественности личного бытия, необходимости каждодневного самосовершенствования². Речи о высоком всегда находятся в опасной близости к ничему не обязывающим абстрактным призывам и благонамеренным декларациям. Но в обращении Рериха к слушателям не было ни тени краснобайства. Каждое слово убеждало, как протянутая рука Друга — Старшего, помогающего младшему подниматься со ступеньки на ступеньку.

Кто не испытал, хотя бы однажды, желания проснуться на следующий день новым, преображенным, лучшим человеком? Но так, по мановению волшебной палочки, не бывает. «Только неустанной работой над собой и в стремлении сделать сегодня лучше, чем вчера, — учил Святослав Николаевич, — а завтра лучше, чем сегодня, можно достичь постепенного самосовершенствования, необходимого для духовного роста». Восхождение должно быть безостановочно, иначе его нет!

В конце выступления Святослав Николаевич неожиданно предложил присутствовавшим помолиться о здоровье Индиры Ганди...

Уверен, что ни у кого из слушателей не было даже намека на мысль об угрозе, нависшей над жизнью руководительницы индийского народа. И С.Н.Рерих на земном плане тревожной информацией вряд ли располагал.

На следующий день мы узнали об убийстве Индиры, большой и светлой общественной деятельницы, испытанного друга семьи Рерихов... Подобно Молоху, ненасытна в пожирании жертв Кали Юга!

* * *

Начиная с 1947 года, когда Николай Константинович покинул земную жизнь, мы постоянно теряли Держателей Мира, Хранителей Камня Ориона и Священного Огня Чаши Грааля — Елену Ивановну (1955 г.), Юрия Николаевича (1960 г.).

В 1993 году мы лишились Святослава Николаевича Рериха. Света на земле стало меньше.

Мечта о музее Рерихов в Москве, который мог бы стать новым Парфеноном, пока остается мечтой...

Даритель Огня

Трагедия Прометея, обреченного богами на вечные муки за то, что он для земного человечества похитил небесный огонь, не в наказании Титана, не в нескончаемой казни, а в неблагодарном беспамятстве людском...

Мы любуемся древнегреческими статуями Зевса, Аполлона, Афины-Паллады, Афродиты, Арея, Гермеса, Геракла...

Среди них нет Прометея. Мы почитаем великих наставников человечества — Будду, Лао-Цзы, Конфуция, Зороастра, Моисея, Пифагора, Платона, Иисуса Христа, Магомета...

Среди них нет Прометея. Да, история литературы может похвалиться шедевром, восславившим подвиг Титана — трагедией Эсхила «Прометей прикованный». Да, история музыки гордится другим шедевром — симфонической поэмой Скрябина «Прометей». При случае принято с уважением упоминать имя Титана. Но никогда и нигде не имел места культ Прометея, подобно культу знаменитых Вожатых мировой культуры³.

Между тем, Дар Прометея людям не уступал Дароприношению Христа. Распятие Прометея — по мере и длительности страдания — превосходило Голгофу Иисуса!

Отношение к Прометею — вопиющий рекорд несправедливости. И рекорд абсурда, ибо никто значение огня (ни в традиционном, ни в эзотерическом смысле) в прогрессе земной цивилизации не отрицает и не умаляет.

Но есть нечто худшее, чем ложь и клевета темных: равнодушие серых. Пламя Прометея не зажгло их сердец. Бессердечие и бездуховность Кали Юга не позволили построить мемориала, достойного наилучшего из небожителей. Но мемориал воздвигнут будет. Огнесердечные чтут Титанов-Прометеев.