Дельфис

З.Г.Фосдик, Калимпонг — Нью-Йорк

Дорогой Друг, Спасибо Вам за доброе письмо Ваше от 6 окт[ября] и за Ваше участие в нашем великом горе. Простите, что задержался с ответом, но и сейчас мне трудно писать эти строки. Поблагодарите Катрин (Кемпбелл-Стиббе — ред.) и Дедлея (Фосдик — ред.) за их славные письма. Всем напишу, но сейчас ещё трудно. Святослав будет писать Катрин.

Он уехал обратно в Бангалор. И ему нелегко, но он много меня поддержал. С начала года здоровье Елены Ивановны внушало опасения. Отягощенное сердце слабело и этим объясняются периоды молчания. До последних дней она оставалась верной себе и всё хотела делать сама. Елена Ивановна яро крепилась, стремясь завершить указанное, но силы слабели, и безмерно тяжело было наблюдать постепенный уход самого дорогого. 3 сент[ября] она упала и зашибла правый бок. По мнению докторов явления гастрические были вторичными, вызванные печенью. 30 сент[ября] температура упала, и мы надеялись, что наступит выздоровление. Но вот в ночь на 2 окт[ября] произошёл первый сердечный припадок, а в 12 час. 30 мин. 5 окт[ября] — второй, и в 12 час. 45 мин. дня Елены Ивановны не стало. Ушла во сне. За последний год Елена Ивановна неоднократно в беседах намекала на возможность своего ухода и высказывала свои пожелания как в беседах со мной, так и в длинных беседах с братом, когда он у нас гостил в апреле-мае настоящего года. Роковые предчувствия были и у меня, и о них я напишу особо. Тело Елены Ивановны было, согласно её желанию, предано сожжению на вершине горы на виду у Гималайских снегов. Нас очень тронуло отношение индийских властей и общественности в эти тяжёлые для нас дни. Проводить Елену Ивановну в последний путь пришла почти вся Азия. За носилками с телом шли индусы, китайцы, афганцы, тибетцы, монголы, непальцы, бутанцы и даже японцы. На месте сожжения будет поставлен памятник. Согласно желанию Елены Ивановны, будет учреждён в Индии особый трест, в который войдут ближайшие сотрудники для охраны, изучения и издания литературного наследия Елены Ивановны.

^{З.Г.Фосдик, Нью-Йорк, Музей Рериха, начало 70-хгодов. Фото Д.Энтина}

Поместье в Гималаях, в котором Елена Ивановна и Николай Константинович провели 20 лет своей творческой жизни, будет превращено в музей — памятник. Меры к этому будут приняты в ближайшем будущем и, конечно, мы будем держать Вас в известности.

Елена Ивановна ушла в иной мир в любимых ею Гималаях, и её Имя навеки связано с чудесной страной Великих Снегов, Обители Света, как её называл Николай Константинович.

Вы правы, будем неустанно трудиться на указанном пути. Думаю, что работа пойдёт по линии внешней и внутренней. Внешняя — культурная работа, школа, выставки, лекции, а главное — Знамя Мира. Всё это Вы знаете лучше меня. По линии внутренней — издание Книг Учения, беседы, издание второго тома Писем Елены Ивановны. Этому она придавала большое значение, предчувствуя близкий уход. Надеюсь, г-жа Дутко продолжит свою работу над переводом. Хочется верить, что в эти тяжёлые дни все Ваши сотрудники останутся на своих постах и помогут пережить бурю, особенно те, которые в состоянии облегчить бремя финансовых забот.

Людмила и Рая (Богдановы — ред.) просят передать сердечный привет и глубокую их благодарность за Ваши слова к ним. Они обе самоотверженно и трогательно служили Елене Ивановне до последних минут Её земной жизни.

Всего Вам Светлого.

Духом с Вами всеми, Юрий Рерих

Калимпонг, 24 октября 1955 г.

Ю.Н.Рериху, Нью-Йорк — Калимпонг

Дорогой Друг, Сегодня пришло Ваше письмо от 24 окт[ября] — глубоко благодарны Ю.Н.Рериху за него — каждое слово об уходе нашей Родной, о Её последних днях на Земле, каждое оставленное Её пожелание и указание являются для нас священными сокровищами.

С тоской читали о Её болезни с начала года — сердце плачет и трудно, трудно осознать, что больше не прибудут Её письма, несущие нам Свет и Любовь, указующие нам дальнейшие возможности...

Перечитываем теперь последние письма с начала года — увы! И нам Она намекала часто о возможности нового передвижения, но мы это понимали  (вернее, хотелось понимать) в чисто земном смысле, полагая, что это является намёком на Новую Страну. Видимо, Она хотела подготовить наш дух к Её уходу.

Как поразительно красива и торжественна была вся Её жизнь, такими же, по Вашему описанию, были и Её проводы. Надеюсь, Вы мне разрешите поделиться этими сокровенными строками с нашими ближайшими сотрудниками.

И передать не могу, сколько запросов от наших соотечественников, сотрудников прилетели к нам после получения ими нашей телегр[аммы] о тяжкой утрате. Все они жаждут узнать о последних минутах и словах Великого Сердца, которое посылало им ответ и надежду все эти годы.

Я им всем писала, а теперь, благодаря Вашему письму, смогу вновь послать весть, которую они все ждут. Бедные, осиротелые души!

^{Е.И.Рерих, 1954 г.}

Очень будем ждать письма от Вас о тех роковых предчувствиях, которые Вы имели. Когда сможете, поделитесь с нами (видимо, впечатлениями — ред.) об этих тяжких днях — мы втроём близко чувствуем Вас и жаждем сделать всё, что сможем, для проведения Её желаний и указов на будущее.

Очень, очень близки все высказанные Вами в письме планы, и мы, конечно, горим желанием принять в них ближайшее участие, материально и духовно. То, что Вы пишете об учреждении особого «траст-фонда» имени Елены Ивановны для охраны, изучения или издания литературного наследия нашей Родной, указывает нам на священный долг по отношению к Ней. Истинно, изумительно прекрасно такое задание. Вы, вероятно, и Святослав знаете многие детали для осуществления этого замечательного и необходимого проекта. Узнав от Вас больше, как Вы полагаете ввести его в жизнь, мы со своей стороны примем здесь меры и употребим усилия для привлечения тех ближайших сотрудников, которые горячо любили и были преданы Ей и Учению. Мы же, со своей стороны, будем работать, всячески поддерживая Вас и изыскивая всё возможное для увековечения дорогого нам Имени, а также для ознакомления многих ищущих сердец с Её Великими достижениями и Космическою Работою, поскольку Она выразила на это желание. Опять скажу, будем ждать от Вас тех деталей, с которыми Вы пожелаете поделиться с нами, для общих трудов и преуспеяния в этом направлении.

Вы уже знаете из моего письма от 13 окт[ября] о тех неожиданных трудностях, которые навалились на нас как раз в то время, когда мы были в глубоком горе. Но случилось то чудо, о котором в письмах Родная наша говорила несколько лет, всячески подчёркивая это: «Будет лучше, нежели Вы этого ожидаете. Не страшитесь ничего». Истинно так и произошло. Собрание директоров вынесло отрицательные решения, но мы с Дедлеем и Катрин, конечно, не устрашились, а просто решили действовать и добиваться результатов. Благо, что Боллинг остался на несколько дней — это дало нам возможность иметь с ним несколько бесед и ясно доказать ему, что у нас общие дела, поверенные нам Вел.Вл. Они должны расти, а не уменьшаться, а ограничение в средствах, самых необходимых, подорвёт всю указанную нам работу. Как же это мыслимо так резко подорвать доверие к нам нашей Любимой?!

Катрин и Др. Фогель, я и Дедлей были истинно осенены высшими чувствами, и Помощь была нам послана в эти тяжкие минуты. Он (Боллинг) совершенно изменил ход мыслей (точно другим стал!) и сам составил новую смету на полное обеспечение всех дел и бюджета. Мы обеспечены оплатой секретарши, всех необходимых расходов по Обществу Агни Йоги и, что самое главное, восстановим наш фонд на печатанье книг Учения посылаемыми им — Боллингом — отдельными суммами, что нам даст спокойствие и возможность немедленно начать (публиковать) уже готовую «Беспредельность» т. I, затем новое издание «Аум» — чего желала наша Родная, а затем дальнейшие книги Учения. Конечно, мы очень жаждем печатания 2-го тома Писем, и я немедленно напишу В. Дутко, прося её не переставать трудиться над переводом. Как только она его закончит, мы приготовим его к печатанию. Я с нею очень дружна, в постоянной переписке, и знаю, что она с удвоенными усилиями примется за перевод. Ведь это прекраснейшее и величайшее наследие для нас всех!

Думаю, что также материально примет участие в предполагаемом «трасте» Боллинг, он искренно почитал и тянулся всем сердцем к нашей Родной и Учению. Он ближе подошёл к нам и на многое смотрит другими глазами.

Идея превращения «Урусвати» в музей-памятник чудесна! Мы с полной радостью не только будем счастливы сотрудничать с Вами и Святославом в её осуществлении, но приложим все усилия, чтобы помочь Вам обоим — материально, работою и конкретно во всех направлениях.

Именно, не словами и обещаниями, а приложением всех сил, способностей и находчивости выявим в жизни наше незыблемое обязательство перед нашими Великими Учителями. Нам было дано всё — Путь Учения, познание Иерархии Света, был указан Великий Облик. Неужто окажемся недостойными всей Благодати, которая проливалась на нас? Мы с Дедлеем много думаем и говорим о Вас — всем сердцем хотелось бы быть вместе с Вами и как-то облегчить минуты в огромном горе.

Вполне согласны с Вами: нужна работа по двум линиям — внешней, как то: Академия, которая теперь расширяет Галерею, давая выставки молодых америк[анских] и европейских художников, а позже возобновление деятельности школы, лекций и т.д. Много думаем о Пакте и Знамени Мира.

А внутренняя работа — расширение деятельности Общ[ества] А[гни] Й[оги], печатание книг Учения, специальных брошюр-компиляций из книг Учения (одобренных нашей Родной) и достойное распространение Учения — многое уже становится реальным и ещё больше должно закрепить. Сотрудники новые подходят, а наш союз с Катрин незыблем и выявлен в жизни всех учреждений. Об этом знала из моих писем наша Родная и неоднократно писала мне, что наша дружба есть великая радость для Неё.

Но мы втроём также сильно чувствуем наше единение с Вами, дорогой Друг, и желаем выказать его в наших действиях. Если можем чем-либо помочь Вам теперь, полагайтесь на нас. Вы нам наиболее близки по духу, и то же чувствуем по отношению к родному Святославу.

Очень прошу Вас делиться с нами Вашими мыслями, как только сможете писать — знаю, как Вам трудно.

Сегодня, по получении Вашего письма, отправили Вам телеграмму с оплаченным ответом, прося кратко ответить, можете ли Вы нам дослать те добавления к «Беспредельности», которые желала наша Любимая. В нескольких письмах Она об этом нам писала — их должно было быть немного и возможно, что Она их отложила для присылки сюда, но уже не смогла этого выполнить. Если таковые имеются, мы, конечно, подождём с печатанием «Беспредельности», пока вы не будете в состоянии их обнаружить. В случае же невозможности их найти, мы приступим без замедления к печатанию «Беспредельности». Она очень желала выхода этой Книги, одобрила присланный нами весь перевод, а также просила готовить без задержки и 2-й том к выходу.

Поэтому не утруждайте себя и не огорчайтесь, если не найдёте эти немногие Добавления. Книга готова для печатания как она есть, но мы решили ждать Вашего ответа, чтобы не упрекать себя в будущем. Я знаю, что Вы поймёте наше желание не упустить ничего из данных нам Указаний.

Напишу позднее о происходящем здесь — буду держать Вас в курсе всех дел.

Ещё должна добавить, что из Германии славная г-жа Е.П.Инге, с которой я в частой переписке, по получении вестей от нас, написала о том, что её друзья желали поместить некролог в немецких, а также англ[ийских] газетах об уходе нашей Родной, прося меня выслать материалы и биографические даты и т.п. Я написала им, что моё чувство и дух против газетных оповещений, ибо и Она всегда была против вульгарных газетных статей — о Великом Духе должно сказать иными путями. Таким было моё чувство, мы в здешних газетах ничего не помещали. Если я была неправа, если в Индии Вы поступили иначе, очень прошу сообщить нам открыто об этом. Буду очень Вам благодарна за полную откровенность.

Д-ру Асееву, который также просил меня дать материал для некролога в «Оккультизм и Йога», я посоветовала запросить Вас, ибо у меня такого материала нет, а кроме того я ему прямо написала, что я думаю о публичных оповещеньях. Но вместе с тем я отметила, что его журнал иного порядка, читается искателями духа и поэтому, если Вы дадите своё согласие ему, он сможет достойно оповестить о всеобъемлющих трудах для блага человечества Великой Души. Шлём Вам привет сердца, любим Вас и думаем о Вас.

В Духе с Вами, З.Г.Фосдик, Д.Фосдик и К.Кемпбелл-Стиббе

Нью-Йорк, 31 октября 1955 г.

Ю.Н.Рериху, Нью-Йорк — Калимпонг

Дорогой Друг,

Катрин теперь со мной — я ей только что прочла Ваше письмо. Она очень стремится писать Вам, но ей трудно в данный момент собраться с мыслями. Поэтому я пишу Вам за неё, выражая её и наши общие мысли. Нам очень тяжко, и мы чувствуем Ваше глубокое горе. Катрин очень много думала о Вас всё это время, но не решалась писать Вам. Если бы она могла быть лично с Вами, не было бы надобности выразить словами то, что она чувствует по отношению к Вам.

^{Ю.Н.Рерих}

В эти тяжкие минуты мы понимаем, что Вы ещё не можете писать о ваших личных планах на будущее, думаете ли Вы оставаться временно в Калимпонге и каковы планы Людмилы и Раи?

Мы все знаем о Вашей полной самоотверженности жизни все эти годы с нашей Родной и Любимой и поэтому мы озабочены при мысли о Вашем личном положении.

Конечно, мы также знаем о любви и поддержке Святослава горячо любимой им Матери, но нам неизвестно его настоящее материальное положение.

Поэтому Катрин хочет сказать, что она также чувствует себя Вашей сестрой и всем сердцем стремится помочь Вам. Дедлей и я всецело присоединяемся к ней и просим видеть в нас Ваших брата и сестру, желающих облегчить Вам Ваши тяготы чем только можем.<...>

Очень, очень просим все Вас, как только сможете, напишите нам более детально о Ваших личных планах на будущее. Также очень просим Вас не предпринимать никаких радикальных решений, могущих возникнуть из-за материальных трудностей. Катрин и мы вполне можем поддержать Вас во всём. Только просим Вас писать нам и делиться с нами всем тем, что касается Вас лично. Конечно, всё это строго конфиденциально и остаётся лишь между нами.

Наши сердца слиты с Вами в нашем общем тяжком горе.

В полном единении с Вами, любящие Вас Катрин, Дедлей и Зина.

Нью-Йорк, 1 ноября 1955 г.