Дельфис

Записи В.Х. Кирлиан 1966 года

15 ноября. (О беседе с В.И.Кошелевым — сотрудником Краснодарского Горкома КПСС. — Ред.) [Мы сказали, что] множество научных сотрудников по переписке и при личном свидании переняли наш метод и почти все они считают своим долгом отмежеваться от нас, как только мы теряем для них значение как консультанты. Мы в этом вопросе кровно заинтересованы, так как внедрение в жизнь нашей методики лабораторного исследования даёт нам право на получение персональной пенсии, если не союзного, то республиканского значения. На вопрос В.И. Кошелева о том, сколько мы платим из своего ежемесячного сторублёвого бюджета на оснащение лабораторного оборудования и на материалы, признаёмся, что живём от пенсии до пенсии, и всё, что нам необходимо, приобретаем за счёт своего жизненного бюджета. Висела на кончике языка фраза: «Мы все обносились, у нас нет целой, не латаной пары белья, ходим в обносках десяти-пятнадцатилетней давности», но самолюбие не позволило заниматься крохоборством.

^{В.Х.Кирлиан}

Записи В.Х. Кирлиан 1967 года

22 февраля. В.А. Николаева (аспирантка Сельскохозяйственного института из г. Кишинёва — Ред.) сообщила, что их институт обращался через посольство в г. Тулузу (Франция), для того, чтобы узнать, каким способом они получают изображение «электрического состояния» крахмала в зелёных листьях. И, якобы, французы ответили, что этот способ действительно принадлежит Кирлиан, но в Советском Союзе только изобретают, а не разрабатывают, но они, мол, разработали и получили научные результаты.

25 февраля. Зашёл к нам корреспондент «Советской Кубани» И.И. Марченко. Мы просили его поднять в газете вот какой вопрос. Наша методика уже внедрена в практику. Во многих государственных учреждениях введена в план. Но в чём беда? Нет аппаратуры. Со всех концов страны кричат нам: «Дайте аппаратуру!» И, не получив её у нас, так как мы не завод, они ограничиваются самодельщиной, а от этого — и результат научного исследования — чепуха. Откройте специальную, независимую лабораторию, с высококвалифицированными специалистами и богатым оснащением. Пусть она консультирует интересующихся нашей методикой и снабжает их соответствующей аппаратурой. Не забудьте, что богато оснащённую лабораторию открыла французская Академия, использовав наш метод получения изображения.

10 апреля. (Запись сделана после появления надежды на получение пенсии республиканского значения. — Ред.). Господи, неужели конец нищенству нашему будет... Поживём, увидим, но хочется верить, что наконец-то после 18 лет работы восторжествует справедливость и найдётся «буква закона», с помощью которой мы уже на краю своей могилы сбросим с плеч непосильное бремя материальной тяготы.

5 сентября. (Из разговора с Г.С. Кенчадзе — целителем из Тбилиси, которого к супругам Кирлиан направили из Отделения технической парапсихологии, находящегося в Москве. — Ред.). Кенчадзе без слов передаёт внушение на расстояние целым коллективам... Знаком не больше года с А.Е. Криворотовым. (О целителе А.Е. Криворотове см. «Дельфис», №2 (30)/2002 г. Из дневников супругов Кирлиан. — Ред.). Встречаются и якобы обмениваются литературой (по йоге, гипнозу, внушению), но, видимо, скрывают свои сокровенные профессиональные тайны но лечению. Он [Кенчадзе] очень, очень удивился, [узнав], что мы бескорыстно передали заинтересованным людям наши данные о методике фотографирования Т.В.Ч. (в токах высокой частоты. — Ред.) и сделал своё заключение: «Вы благодаря своему бескорыстию потеряли силу над тайной своих работ, о них знают все, а Вы лично не представляете интереса для людей, так как Ваш метод легко доступен всем». Мы ему объяснили, что боимся умереть и унести с собой методику и схемы аппаратуры и тогда это всё умрёт вместе с нами. Надо отдать это людям, а если нас не оценивают в смысле материальном, поскольку мы так беспомощны употреблять энергию на хлопоты о себе лично, то мы, видимо, так и останемся жить, не получив нужной материальной оценки за свои работы.

Записи В.Х. Кирлиан 1968 года

^{Излучение из кончика пальца. Фото С.Д.Кирлиана}

17 февраля. (После того как Комитет по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР направил ходатайство об установлении В.Х. Кирлиан пенсии республиканского значения, а отдел соцобеспечения Краснодарского крайисполкома просил внести на рассмотрение райисполкома вопрос об увеличении В.Х. Кирлиан размера персональной пенсии местного значения. — Ред.). Итак, удар. 6 февраля 1967 года нами было подано пространное заявление Комитету по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР на основании [распоряжения] зам. начальника Комитета, которое гласило, что персональные пенсии государственного значения нам установят при условии, если наши изобретения будут внедрены в практику учреждений. В своём заявлении мы описывали свои «танталовые» муки, которым пришлось отдать 19 лет труда, сил, здоровье, внедряя лично нашу методик / во все заинтересованные учреждения нашей страны. И когда были получены положительные результаты в учреждениях государственного значения, наше заявление разбиралось, проверялось и т.д. почти год. И когда мы 5 января 1968 года получили сообщение, что Комитет по делам изобретений СССР направил своё ходатайство в Комиссию при Совете Министров СССР об установлении нам персональных пенсий республиканского значения, то у нас было столько счастья, ликования от сознания того, что наше дело ценят, что оно несёт пользу государству, а мы создатели, авторы этого большого творческого дела получаем, наконец, признание государства. О! Как хотелось теперь работать творчески, ведь у нас непочатый край результатов, которые мы должны внедрить в разные отрасли науки и техники. Только надо нам подняться материально на ноги. Ведь мы обносились до нищеты, все деньги идут на опыты и на встречи приезжающих к нам энтузиастов, которые внедряют и разрабатывают в своих отраслях наши изобретения. Нам всегда неловко за свои ветхие костюмы перед людьми. Брюки в пятнах, рукава пиджака с бахромой. Всё чистишь, гладишь, штопаешь. Обувь сбита. Выгоревшие пальто. Они у нас не обновлялись уже 20 лет. Хоть и не первого номера, но трагедия. Теперь всё впереди. Мы материально воскресаем. Ведь мы имеем в месяц на двоих 100 рублей пенсии. Более того — 20 лет мы нигде не отдыхали, даже у себя дома. Ежедневно с 12 часов дня к нам идут местные и приезжие научные сотрудники. Мы всегда начеку, нервно настроены от вечных разговоров, опытов, передач нашей методики, устройства аппаратуры. Так изо дня в день. Сене пошёл восьмой десяток лет, мне идёт седьмой. Надо всегда убирать квартиру, готовить еду, стирать.., сил нет, нет сил.., а люди всё едут.., идут.., изо дня в день.., из месяца в месяц.., из года в год. Отдохнуть бы!!! Ох, отдохнуть бы по-настоящему, без вечных дум об опытах, встречах и... всего не опишешь. И вот разрядка, улучшится жизнь материально, будем иметь отдых ежегодный в санатории, сможем пользоваться помощью посторонней по бытовым вопросам. Как сладостна мечта! От неё вырастают за плечами крылья, весело всё вокруг, легко на сердце. Ещё бы! 11 месяцев, 330 дней подряд ежедневно утром и днём проверяли в почтовом ящике почту, глубоко убеждённые, что мы уже давно должны были получить ответ из Комитета по делам изобретений о судьбе нашего заявления о персональных пенсиях. 660 раз открывать замок на почтовом ящике и каждый раз безнадёжно отходить от него и так — в продолжение 11 месяцев. Это выработало такое напряжённое ожидание, что полученный, в конце концов, ответ стал эффектом взорвавшейся бомбы в голове и сердце. Трудно было переключиться на спокойный уравновешенный тон и поведение. Можно сказать о переживаемом одним словом: ЛИКОВАНИЕ! Ликование целыми днями, и во время сна, и во время работы. Произошла приятная радостная разрядка. И вдруг через месяц ликование кончилось. Нет, оно не кончилось, а катастрофически оборвалось, когда мозг воспринял новую формулировку письма за подписью Трубина. Меня лишают республиканской пенсии, поднимают вопрос об увеличении пенсии местного значения. Снова нужда! Снова безнадёжно трудная трудовая обязанность изобретателя. Меня убили! Я ничего теперь не хочу, ни трудиться — это не ценится, я не хочу никого видеть — меня это уже мучает, я никому ничего не хочу говорить — у меня нет на это сил. Я всегда хотела жить, всегда боялась смерти, особенно к старости. И вот тут я очень захотела немедленно умереть. У меня не было больше сил, они меня покинули... Время идёт, я живу и проверяю себя: «Ну, как, живёшь?» Живу, живу машинально. Уж очень много, много сил я отдала в эти ушедшие 19 лет изобретательской эпопеи.<...> Напряжение сил, вера надломленная — вот что меня скосило. Мне теперь всё, всё стало серо и не интересно. Душа больная стала.

^{Излучения из подушечек пальцев. Фото С.Д.Кирлиана}

21 февраля. Мы хотим, чтобы нашей работой занялась государственная лаборатория, так как требуется в первейшую очередь усовершенствовать аппаратуру и доработать методику, она ведь применима во многих отраслях науки и техники, и тогда бы мы могли умереть спокойно.

(Окончание следует)