Дельфис

Мы все свидетели того, что 90-е годы ушедшего века были для России временем бурного духовного обновления и напряжённых идейных поисков. Это обновление принимало самые разные, порой противоречивые формы, от реставрации наиболее косных догм церковной ортодоксии — до бездумного копирования модных и неглубоких спиритуальных течений, возникших в иных частях света и при далёких от российской действительности обстоятельствах. Имело место и возобновление запрещённых в советский период направлений, которыми на рубеже XIX и XX веков питалась религиозно-философская мысль России.

Не последнюю роль в этом процессе сыграло восстановленное в 1991-м в Москве Российское Теософское общество (РТО). Теософское движение в нашей стране имеет особую, сложную судьбу и не ограничивается рамками одноимённой организации. Первоначально возникшее в Санкт-Петербурге, зарегистрированное в 1908 году как национальная секция Международного Теософского общества (со штаб-квартирой в Адьяре, Индия), РТО вызвало большой интерес в интеллигентской среде. Оно имело свои отделения в Москве, Калуге и других городах центральной части, а также в южных и западных провинциях обширной империи, но после Октябрьской революции стало подвергаться преследованиям и в 1923- м было окончательно разгромлено. Некоторые его руководители оказались в вынужденной эмиграции, многие члены — в тюрьме или ссылке.

Десять лет назад группа молодых энтузиастов, заручась поддержкой немногочисленных, прошедших через все испытания теософов старшего поколения, вновь зарегистрировала РТО в Москве. Дмитрий Попов стал его председателем, Екатерина Лебедева — секретарём. Вскоре к московской организации присоединились группы Санкт-Петербурга (руководители: А.Гнездилов, М.Чирятьев), Калуги (руководитель: С.Белковский) и т.д. Заработало издательство теософской литературы «Сфера» (гл. ред. Д.Попов), там вышли первые номера возрождённого «Вестника теософии» (Москва, 1994). Стали налаживаться связи с международным теософским сообществом, особенно во время юбилейных торжеств в Москве и Днепропетровске (Екатеринославе), посвященных столетию со дня смерти Е.П.Блаватской («День Белого лотоса», 8 мая 1891). Литературно-музыкальные вечера и лекции в клубах, теософская библиотечка и фотовыставки, две телепередачи и документально-игровой фильм Карине Диланян «Кто Вы, мадам Блаватская?» — удивительно, как много всего было сделано в столь краткие сроки.

Казалось бы, в истории РТО начался период возрождения, напоминающий по остроте накала и разнообразию форм деятельности то первое десятилетие (1908—1918), словно и не было между ними вынужденного, длительного «провала». Однако роль РТО в распространении теософского движения довольно скоро сошла на нет. Некоторые причины этого мы затронем ниже.

Справедливости ради заметим, что летаргия длиною в 73 года была номинальной. Не потому лишь, что с 1924 по 1940 год среди эмигрантских кругов действовало Русское Теософское объединение под председательством Анны Каменской, получившее от Адьяра статус национальной секции «РТО вне России». Об этом можно узнать из исторического очерка М.Карлсон, частично опубликованного в «Дельфисе» за 1999—2000 гг. («"Нет религии выше истины". История теософского движения в России 1875—1922»). Мы располагаем сейчас материалами о том, что теософская работа в нашей стране продолжалась, несмотря ни на что. Как следует из проникновенных свидетельств А.Гнездилова, А.Арманда и других, напечатанных в сборнике «Путь теософии» (1992, составитель А.Рогожин), светоч духовного знания не затухал и во тьме теософского «подполья»; но преемственность лучших традиций российской теософии осуществлялась ценою неимоверных лишений и жертв.

Одним из носителей этих традиций, сумевшим пережить трудные времена и передать зажжённый факел духовной эстафеты нынешнему поколению, был Юлий Юльевич Лурье. Я впервые услышала это имя от президента Международного ТО, г-жи Радхи Бернье, живя в Адьяре на правах гостьи. Она полагала (так же, как, признаюсь, и я), что теософия умерла в России в 1918 году, и была сильно удивлена, когда в Адьяр неожиданно пришло письмо из Москвы от престарелого профессора Лурье. Это был, вероятно, единственный доживший до наших дней член дореволюционного РТО. Все эти годы он, подвергая себя и своих близких опасности, хранил священную для теософов реликвию: портреты Махатм—Учителей Е.П.Блаватской, полученные непосредственно из эзотерической секции Адьяра.

^{Юлий Юльевич Лурье. 1948 г.}

У него на квартире собирались близкие друзья, ученики и единомышленники, изучали теософскую литературу. От пего тянулись нити и к молодым искателям вечных истин.

Г-жа Бернье, много путешествовавшая по миру, никогда ещё не бывала в России; письмо Ю.Ю.Лурье и её ответ стали едва ли не первым контактом между нашими теософами и внешним миром. В Адьяре задумались над тем, каким огромным потенциалом, в частности, для теософского движения обладает родина Е.П.Блаватской, и строили планы в связи с празднованием столетнего юбилея «Дня Белого лотоса». Адьярское издательство срочно готовило к печати факсимильное издание дореволюционного перевода «Тайной Доктрины» в дар российским читателям. Г-жа Бернье решила начать свою ознакомительную поездку в Москву с посещения профессора Лурье и попросила меня её сопровождать в качестве переводчика.

Эта встреча произвела на меня незабываемое впечатление. Прежде всего, она происходила не по протоколу: президент Международного ТО наотрез отказалась от сопровождения, которое ей пытались навязать министерские чиновники, и мы отправились к Ю.Ю.Лурье вдвоём на такси. Чувствовалось, что глава мирового теософского сообщества совершает паломничество, отдаёт дань уважения героическому стоицизму российских собратьев по духу. Для Юлия Юльевича та встреча тоже была знаменательной: он и не мечтал о возможности вот так, не таясь, поведать главе ТО всё, что накопилось на душе. Он прямо лучился радостью. Его супруга и верная помощница, Мария Владимировна Лурье, показавшаяся мне воплощением доброты, угощала нас чаем со всевозможными вкусностями, в духе традиционного московского хлебосольства. Она рассказала, что семья её была строго православной, и, чтобы получить согласие родителей на брак, Юлий Юльевич должен был креститься в церкви. Однако христианские догматы не помешали его увлечению теософией. А совместные поиски высшей истины помогли им сохранить любовь и гармонию в семейной жизни.

К сожалению, я знала Юлия Юльевича недолго—в октябре 1991-го, в возрасте 93 лет, он ушёл из жизни. Оставшиеся после него многочисленные ученики и последователи, верные его памяти, имеют гораздо большее право на воспоминания, и кто-нибудь обязательно откликнется на десятилетие со дня его смерти. Я тоже почитаю Ю.Ю.Лурье как учителя и глубоко благодарна ему за то, что собиравшаяся у него дома группа теософов приняла меня в свою «семью». Юлий Юльевич рассказывал, как ещё студентом приобщился к теософии в молодёжной секции РТО, как преподавал в теософской школе-коммуне, организованной Лидией Арманд в 1920—1925 годах.

^{Слева направо: Мирослава, А.Рогожин, К.Диланян, Л.Зубкова, Курт Берг, Е.Лебедева, Радха Бернье, Д.Попов — в Днепропетровске, на праздновании 100-летия со дня смерти Е.П.Блаватской}

Он живо интересовался хроникой международного теософского движения и теми архивными материалами, которые я привезла из Адьяра; постоянная участница собраний ложи Н.Славинская делала для него рефераты на русском языке. У меня сохранился один такой реферат отчёта Елены Писаревой (Ундина, 1933), где, в частности, говорилось о закрытии теософского издательства и прекращении всех теософских начинаний после Октябрьской революции: «Так закончилась деятельность ТО в России...». И заметка на полях рукой Ю.Ю.Лурье: «Почему закончилась? ...это неверно, в Москве Общество работало». Для него, действительно, не было никакой остановки — пока оставались люди, интересующиеся теософией, жило и ТО.

Молодые члены возрождённого РТО также были желанными гостями в доме Лурье. Несмотря на необычайно преклонный возраст и слабеющие силы, он часами разговаривал с учениками, отвечая на бесчисленные вопросы. Взгляд его светился благожелательностью и спокойной мудростью. Он верил, что жизнь сводит людей на духовном пути не случайно. Кому-то из нас пришла мысль записать его рассуждения на плёнку, и Юлий Юльевич, относясь, по вполне понятным причинам, подозрительно ко всякого рода записывающим устройствам, в конце концов согласился. Я хочу предоставить вашему вниманию нижеследующую запись, которую благоговейно хранила в течение 10 лет.

(Из последней беседы Ю.Ю.Лурье 15.09.1991)

«Для меня всегда было ясно, что, кроме того жесткого, строгого, жертвенного пути, который описывается, скажем, в "Голосе безмолвия", для некоторых, по крайней мере, людей есть путь РАДОСТИ. Свою причастность к нему я ощущал с 17 лет и до 93-х. Я знаю, что УЧИТЕЛЬ знает каждого из нас в отдельности, любит каждого из нас в отдельности (об этом много писал Джинараджадаса и Кришнамурти в работе "У ног Учителя ") и что в этой внутренней близости Учителя и ученика состоит самая суть теософии... не в расах и подрасах, не в сложных системах мироустройства... это всё не то. Самое главное - Он и я. И ЛЮБОВЬ, которая меня и всех нас соединяет.

В одной из книг Джинараджадасы говорится о том, что каждый член ТО связан с Учителем - больше или меньше, и что мы, теософы, перевоплощаемся в разных ипостасях, но всегда вместе (вспомним "Алсион" Кришнамурти, исследующий мистическое Я: то оно выступает как сын миссис Безант, то как дочь Ледбитера и т.д.). Так или иначе, есть группы людей, которые сияют светочем, идя по жизни. Конечно, путь у каждого свой, и ошибки, и грехи, и проступки наши разные. Но самое главное - это близость к Учителю, личная Любовь.

Для меня лично Учитель - это то, что нельзя ограничить даже словом Отец. Он - Отец и Мать одновременно, столько нежности проявляется в его отношении ко мне. Я знал всегда о Его присутствии в моей жизни по его материнскому прикосновению, ПО ТЕПЛУ ЕГО РУКИ НА МОЕМ ПЛЕЧЕ. Я не пошёл по пути, обозначенному Кришнамурти: как же я мог бы оставить Учителя, забыть о Нём ? Теоретически я прекрасно понимаю ценность индийского пути веданты, пути к Абсолюту, но для меня это холодно и не нужно, потому что Он рядом, Он со мной. Я мог бы перечислять факты помощи мне, но не внешние факты участия Учителя в жизни ученика служат указанием Его присутствия. Наоборот, всё начинается с близости душ. Я не могу утверждать, что лишь это ощущение, лишь этот путь является определяющим. Есть разные пути, ведущие к теософии (я пришёл к ней через занятия биологией ).

В теософских кружках мы изучали разные книги - очень глубокие, философски трудные. И после постижения таких работ, как "Свет на пути " и "Голос безмолвия", - после, а не до - мы брали книгу "У ног Учителя " Кришнамурти. В этом была как бы обратная связь, непосредственное руководство к жизни.

Мы все, члены ТО, воображали себе, соответственно своему темпераменту или даже профессии, что Учитель должен быть таким-то и таким-то. Всё это вздор. Один человек мне признавался, что, когда он в конце концов достиг, удостоился лицезреть Учителя, Его образ оказался совершенно иным, нежели тот, что он себе представлял многие годы.

У нас любят абсолютизировать, без конца бросаются в крайности: то единственно правильная философия - это марксизм-ленинизм, то ничего лучше нет Вл.Соловьёва и его последователей (тут проявляется предвзятость традиционно православной точки зрения). Излишний патриотизм, каким грешат порой приверженцы рериховского движения, здесь тоже неуместен. Теософу полезно прислушаться к своему внутреннему голосу. Хорошо бы обратиться к философии интуитивизма, родоначальником которой был Бергсон, к литературе Метерлинка и к нашему Лосскому.

Учитель познаётся только в душе, а не интеллектом; привязанность к Нему, Неведомому, должна быть всегда. Не имеет значения, связываем ли мы это с определённым лицом, но должно быть чувство личной близости. Есть Некто, кого я люблю и кто любит меня в миллионы раз более того, как люблю я.

Вот моя пламенная вера. А подтверждается она 90 годами сплошных радостей - и это в то страшное время, при всех тех страшных испытаниях. Я жил в России - не в Америке, и был по национальности еврей.

Но все невзгоды тонули в РАДОСТИ ПОЛУЧЕНИЯ ДАРОВ ОТ НЕГО - они шли непрерывным потоком, даже в самых малых вещах. Ведь все мы дети, а дети радуются, когда им дарят игрушки. И мы радуемся, когда Он продолжает дарить нам подарки - совершенно так же радуемся, как раньше; только многие, повзрослев, становятся слепыми и неблагодарными.

Помните, как у Тагора: на морском берегу бесконечных миров играют дети. Это про нас с вами.

И дело не в особой религиозности, каковая в известной мере является абстракцией, а в ЖИВОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ЧУВСТВЕ ЛЮБВИ (это вещи разные). Это чувство прежде всего чувство сыновства - "Отец мой". Хотя, может быть, Его следовало бы называть Матерью - так велика НЕЖНОСТЬ, С КАКОЙ ОН КЛАДЕТ РУКУ МНЕ НА ПЛЕЧО» (выделено мною. — Л.З.).

По прошествии лет мне становится очевиднее правота Юлия Юльевича в вопросе о формальном включении обновлённого РТО в систему Адьяра, лояльность которому оно по традиции сохраняло. Он считал это делом вторичным и даже необязательным по сравнению с реальной теософской деятельностью реальных людей. А нам казалось, что «выйти в мир» после стольких лет вынужденной изоляции, ощутить себя частью духовного братства — задача первоочередной важности. Но так уж, видно, повелось, что российская теософия с большим трудом добивалась признания как у себя на родине, так и на международном плане.

«Теософская работа в России сопровождалась трудностями, не известными на Западе, — писала Елена Писарева в упомянутом отчёте для Адьярской штаб-квартиры (Brief sketch of the Teosophical movement in Russia: 1903—1918). — Было далеко не просто получить санкцию правительства, относившегося с подозрением ко всем частным объединениям... Но не только правительство, а и некоторые социальные круги были к нам враждебно настроены» (далее поясняется: религиозно-философское общество отвергало теософию как «иностранное» движение, неохристиане считали её антихристианской и т.д. — Л. 3.).

На заседании правительственной комиссии, куда было приглашено руководство РТО, разгорелась настоящая баталия. Не было конца придиркам в адрес Устава Общества, а также его целей (начиная с первой: «основать ядро универсального братства»). Непросто было зарегистрировать РТО и как национальную секцию — Международное ТО (Адьяр) также предъявляло ряд требований (см. выдержки из книги М.Карлсон, «Дельфис», №2, 1999, с. 69). Но в конце концов все бюрократические препятствия были преодолены.

Вторая легализация РТО, 10 лет назад, происходила в не менее напряжённой атмосфере — многочисленные частные объединения в столице, спеша воспользоваться плодами перестройки и гласности, наперебой подавали заявки о регистрации. Медлить было опасно — неизвестно, чем могла обернуться назавтра либерализация советской цензуры. Никто не думал тогда о соблюдении уставных требований, предъявляемых Международным ТО к оформлению новых национальных секций — воссоединение с ним после получения долгожданной санкции московских властей представлялось чем-то само собой разумеющимся. Однако паша коллективная заявка, поданная позже в Адьяр, была отвергнута, равно как и все последующие попытки зарегистрировать там членов РТО в индивидуальном порядке.

Возможно, этой неудачей, чувством разочарования, ввиду неоправдавшихся надежд на присоединение к «ядру универсального братства», объясняется снижение авторитета, а также уровня активности РТО в социально-культурном контексте России в последние несколько лет. Свою отрицательную роль не мог не сыграть и «крестовый поход» против религиозного инакомыслия в России, начатый руководством Православной церкви при молчаливой поддержке государства и вызвавший к жизни антидемократическую, ретроградную ревизию прежнего Закона о свободе совести.

Издалека мне судить трудно, но не думаю, что конкретной теософской работы в последнее время стало меньше. По-прежнему регулярно собирается в гостеприимном доме Марии Владимировны «ложа Лурье» под руководством С.Брусиловского; в Москве успешно действует постоянный семинар, который ведёт А.Арманд (теперь и Г.Авруцкий. — Ред.), и т.д. Благодаря сущностной близости теософских идей учению Рерихов, мои коллеги участвуют в рериховских мероприятиях и пишут для рериховских изданий. Символично, что выпуск «Вестника Теософии», едва начавшись, остановился в 1994 (насколько я знаю, совмещённые 1-й и 2-й номера не имели продолжения), — и в том же году вышел первый номер «Дельфиса». Я узнала об этом «независимом рериховском журнале» по восхищённым отзывам члена редколлегии «Вестника», М.Ф.Дроздовой-Черноволенко. Вскоре, следуя её примеру, и другие члены РТО стали активно сотрудничать с новым журналом и с одноимённым благотворительным фондом.

Что касается присоединения к Международному ТО, то камнем преткновения здесь является не одна лишь невозможность задним числом соблюсти бюрократические правила, а сама необычная, исполненная драматизма судьба российских теософов — в России и в эмиграции. И приверженность многих из них идеям Рерихов также отпугивает Адьяр, пекущийся о «чистоте» и целостности теософской теории. Последнее обстоятельство кажется весьма странным, ввиду того почитания, какое оказывают последователи адьярского направления по отношению к личности и философскому наследию бывшего воспитанника А.Безант, вышедшего впоследствии из рядов ТО, Джидду Кришнамурти (1895—1986). Я не раз указывала на это в разговорах с иностранными коллегами в Адьяре и с руководством Европейского центра Международного ТО (International Theosophical Centre), располагающегося в голландском городе Наардене.

Однако вопрос о признании возобновлённого РТО по-прежнему остаётся открытым... или же навсегда закрытым, если принять во внимание попытки председателя Европейской федерации теософов, г-жи Тран-Тхи-Ким-Дье, заново организовать национальные секции в России и на Украине. Так, в очередной свой приезд в Наарден я узнала о том, что Адьяр имеет в Москве своего «Президентского Представителя по России», что в сентябре 1999-го в Москве проходила трёхдневная Школа теософии и специальный семинар. Такая же Школа и семинар состоялись на Урале, в г.Магнитогорске, где председатель Европейской федерации санкционировала открытие «первой теософской ложи в России, Ложи Блаватской» (St.Michael's News, Naarden, Winter-Spring 2000). И всё это вне всякой связи с уже действующим РТО.

Конечно, возникновение новых групп, расширение теософского движения в России — факт весьма положительный. Вовсе не обязательно всем подобным организациям объединяться в одну. Но если члены какой-то из них, не обладая теософским опытом, начинают с нуля и тем не менее претендуют на то, чтобы единственно представлять российскую теософию на международном уровне, им по крайней мере следовало бы поинтересоваться историей вопроса, вступить в контакт со старшими коллегами, отдать дань уважения предшественникам.

В Европейском центре есть люди, осведомлённые о перипетиях теософского движения в России. Мне говорили также, что некоторые голландские группы во время коллективных медитаций обращают благие пожелания в адрес российских собратьев. Дабы образ этой духовной связи воплотился в слове, приведу ниже отрывок из разговора с видным голландским теософом Паулом Зволло (на ежегодной конвенции в Адьяре, в декабре 1999-го) — в качестве дружеского привета и ободрения, которые он просил меня передать членам возрождённого РТО.

«"Пробуй" — это ключевое слово в Письмах Махатм. Прожитая надлежащим образом, жизнь может быть сплошным духовным возрождением, с начала и до конца. Возрождение означает обновление, новый взгляд на привычные вещи, открытие неизвестных качеств в нас самих и одновременное освобождение от всякой предвзятости в понятиях и суждениях. Мы находим некоторые ориентиры в "Золотых ступенях" мадам Блаватской: Живи честно, имей открытый ум, чистое сердце, пытливый интеллект и незамутненное духовное восприятие.

Теософское "погружение в глубины духа" осуществляется путём развития внутренних качеств, не имеющих непосредственного отражения на внешнем плане. Во всяком случае, они не могут быть "продемонстрированы", разве что переведены в план действий, сопряжённых с любовью, добротой и практической помощью. Эти качества должны стать неотъемлемой частью нашего морального характера.

Давайте попробуем проявить внимание, прислушаться к нашему внутреннему голосу, Голосу Безмолвия. Махатмы призывали нас слушать при помощи внутреннего слуха, смотреть при помощи внутреннего зрения и чувствовать при помощи нашего духовного "Я". Работа, направленная на возрождение, приводит в конце концов к духовному просветлению, раскрытию души, которое Дж.Кришнамурти называл "внутренним Цветением"».

«Напутствие» голландского теософа перекликается с тем, к чему призывал нас Ю.Ю.Лурье: прислушиваться к своему внутреннему голосу, работать на духовное преображение себя и окружающих, не беспокоясь о формальной принадлежности к той или иной организации. Быть «в духе» и жить в радости. Что ж, неплохая программа на будущее для легализованного десять лет назад РТО, равно как для самостоятельных групп и отдельных индивидуумов, продолжающих совместными усилиями теософское движение в современной России.

г. Утрехт, Голландия