Дельфис

Глава 4. Морфогенетические поля

4.1. Морфогенетические зародыши

Процесс развития структур организма — морфогенез происходит не в пустоте и может начаться лишь с организованной системы, которая служит морфогенетическим зародышем. При этом новая морфическая единица более высокого уровня возникает вокруг этого зародыша под влиянием специфического морфогенетического поля. Так как же это поле соединяется с морфогенетическим зародышем, чтобы началось развитие?

Ответ может состоять в том, что, как соединение материальных систем с гравитационными полями зависит от их массы, а с электромагнитными полями — от их электрического заряда, так и соединение систем с морфогенетическими полями зависит от их формы. Таким образом, морфогенетический зародыш окружается морфогенетическим полем из-за того, что он имеет свою характерную форму.

Морфогенетический зародыш является частью системы, которая должна возникнуть. Поэтому часть морфогенетического поля системы соответствует этому зародышу. Однако остальная часть поля ещё «не занята» или «не заполнена»; она содержит виртуальную форму законченной системы, которая становится реальной, лишь когда все её материальные части занимают соответствующие им места. Тогда морфогенетическое поле совпадает с актуальной формой системы.

Эти процессы представлены в виде диаграммы на рис. 1а. Затенённые области обозначают виртуальную форму, а сплошные линии — реальную форму системы. Морфогенетическое поле можно представить себе как структуру, окружающую или включающую в себя морфогенетический зародыш и содержащую виртуальную конечную форму; затем это поле в диапазоне своего действия организует события таким образом, что виртуальная форма переходит в реальную. В отсутствие морфических единиц, которые составляют части конечной системы, это поле обнаружить невозможно; оно проявляет себя только через своё организующее действие на эти части, когда они попадают в область его влияния. Грубой аналогией могут служить «силовые линии» магнитного ноля вокруг магнита; эти пространственные структуры проявляют себя, когда частицы, способные намагничиваться, такие как железные опилки, оказываются вблизи магнита. Тем не менее, магнитное поле можно считать существующим и тогда, когда железные опилки отсутствуют; подобно этому, морфогенетическое поле вокруг морфогенетического зародыша существует как пространственная структура, даже несмотря на то, что она ещё не была актуализирована в конечной форме системы. Однако морфогенетические поля радикальным образом отличаются от электромагнитных полей тем, что последние зависят от фактического (актуального) состояния системы — от распределения и движения заряженных частиц; морфогенетические же поля соответствуют потенциальному состоянию развивающейся системы и уже присутствуют до того, как система примет свою конечную форму¹.

На рис.1 показано несколько промежуточных состояний между морфогенетическим зародышем и конечной формой. Последняя может быть достигнута также различными путями, но если обычно выбирается один определённый путь, то его можно рассматривать как «канализированный путь изменения», или хреоду (см. «Дельфис» № 3 (31)/2002).

Если развивающаяся система повреждена путём удаления её части, она всё же может достичь конечной формы. Это представляет регуляцию (рис. 1в).

После образования конечной формы, продолжающаяся связь между морфогенетическим полем и системой, форма которой ему соответствует, нацелена на стабилизацию этой системы. Любые её отклонения от этой формы будут корректироваться, так как система стремится к ней вернуться. А если часть системы удалить, конечная форма будет стремиться снова актуализироваться. Это представляет регенерацию (рис. 1г).

Тип морфогенеза, показанный на рис. 1, существенно агрегативный: ранее существовавшие отдельно морфические единицы объединяются в морфическую единицу более высокого уровня. Возможен иной тип морфогенеза, когда морфическая единица, которая служит морфогенетическим зародышем, уже является частью другой морфической единицы более высокого уровня. Влияние нового морфогенетического поля приводит к трансформации, в которой форма первоначальной морфической единицы более высокого уровня заменяется формой новой морфической единицы. Большинство видов химического морфогенеза относятся к агрегативному типу, тогда как биологический морфогенез предполагает обычно комбинацию трансформативного и агрегативного процессов. Примеры мы рассматриваем в следующих разделах.

4.2. Химический морфогенез

Агрегативные морфогенезы с нарастающей интенсивностью осуществляются в неорганических системах при понижении температуры: когда плазма охлаждается, субатомные частицы соединяются в атомы; при более низкой температуре атомы группируются в молекулы; затем молекулы конденсируются в жидкости; и, наконец, жидкости кристаллизуются.

В состоянии плазмы обнажённые атомные ядра можно рассматривать как морфогенетические зародыши атомов; они связаны с атомными морфогенетическими полями, которые содержат виртуальные орбитали электронов. С одной стороны, эти орбитали не существуют, но с другой — они реальны, что выявляется в остывающей плазме, когда они возникают путём захвата электронов.

Электроны, которые были захвачены атомными орбиталями, могут быть смещены оттуда воздействием внешней энергии или путём введения виртуальной орбитали с более низкой потенциальной энергией. В последнем случае они теряют квант энергии, который излучается как фотон. В атомах со многими электронами каждая орбиталь содержит максимум лишь два электрона (с противоположными спинами); таким образом, в остывающей плазме электронами заполняются сначала виртуальные орбитали с наиболее низкой энергией, затем орбитали с ближайшими к ним низшими энергиями, и так далее до тех пор, пока не актуализируется полная атомная форма вокруг морфогенетического зародыша ядра.

Атомы, в свою очередь, являются морфогенетическими зародышами молекул, а малые молекулы — зародышами больших молекул. Химические реакции включают либо объединение атомов и молекул в большие молекулы (например, образование полимеров), либо, наоборот, расщепление больших молекул на меньшие или на атомы и ионы, которые затем могут объединяться с другими атомами или ионами, например, в процессе горения: под действием внешней энергии молекулы распадаются на атомы и ионы, которые затем соединяются с кислородом с образованием малых, простых молекул, таких как вода (Н₂O) и углекислый газ (СО₂). Эти химические изменения включают образование виртуальных форм, связанных с атомами или молекулами, которые действуют как морфогенетические зародыши.

Мысль о том, что молекулы имеют виртуальные формы ранее, чем они сами появляются, особенно ясно иллюстрируется хорошо известным фактом: совершенно новые соединения сначала могут быть «спроектированы» на основе эмпирически определённых принципов химического взаимодействия, а затем уже фактически синтезированы химиками-органиками. В подобных лабораторных синтезах одна стадия следует за другой; на каждой стадии определённая молекулярная форма служит морфогенетическим зародышем для следующей виртуальной формы, которая должна быть синтезирована, и в конечном итоге образуется форма совершенно новой молекулы.

Если представление о химических реакциях как о морфогенетических процессах кажется несколько искусственным, то следует вспомнить о том, что действие катализаторов, как неорганических, так и органических, в значительной степени зависит от их формы. Например, ферменты, специфические катализаторы множества биохимических реакций, имеют поверхности с канавками, выемками или впадинами; им соответствуют реагирующие молекулы с особенностями, как у замка и подходящего ему ключа. Каталитический эффект ферментов в большой степени зависит от способа, которым они удерживают реагирующие молекулы в положениях, нужных для того, чтобы реакция произошла (в свободном растворе случайные столкновения молекул происходят во всех возможных направлениях, большинство из которых не приводят к реакции).

Детали химического морфогенеза неясны отчасти из-за их большой скорости, отчасти потому, что промежуточные формы могут быть весьма нестабильны, а также потому, что конечные изменения состоят из вероятностных квантовых скачков электронов между орбиталями, которые образуют химические связи. Виртуальная форма будущей молекулы запечатлена в морфогенетическом поле, связанном с атомным или молекулярным морфогенетическим зародышем <...> форма новой молекулы реализуется посредством квантовых скачков электронов на орбитали, которые ранее существовали лишь как виртуальные формы; в то же время при этом высвобождается энергия, обычно в виде теплового движения. Роль морфогенетического поля в этом процессе является, так сказать, энергетически пассивной, но морфологически активной; оно создаёт виртуальные структуры, которые затем проявляются по мере того, как морфические единицы низшего уровня «защёлкиваются» («slot» или «snap») в эти структуры, освобождая при этом энергию.

Любой атом или молекула данного типа способны участвовать во многих видах химических реакций и поэтому являются потенциальными зародышами множества различных морфогенетических полей. Эти поля представимы как возможности, «парящие» вокруг них. Однако атом или молекула может не выполнить свою роль зародыша определённого морфогенетического поля до тех пор, пока к нему или к ней не приблизится подходящий атом или молекула, по-видимому, благодаря их специфическим электромагнитным или иным воздействиям.

Морфогенез кристаллов отличается от такового для атомов и молекул тем, что определённый рисунок атомной или молекулярной организации повторяется неограниченно. Морфогенетический зародыш создаётся самим этим рисунком. Хорошо известно, что введение «семян» или «ядер» кристалла соответствующего типа значительно ускоряет кристаллизацию переохлаждённых жидкостей или перенасыщенных растворов. В отсутствие таких семян или ядер морфогенетические зародыши кристаллов появляются только тогда, когда атомы или молекулы случайно занимают подходящие положения друг относительно друга вследствие теплового движения. Когда зародыш присутствует, виртуальные формы копий структуры решётки, задаваемой этим морфогенетическим полем, распространяются в разные стороны от поверхностей растущего кристалла. Подходящие свободные атомы или молекулы, которые приближаются к этим поверхностям, захватываются ими и «защёлкиваются» в нужное положение; опять-таки, при этом выделяется тепловая энергия.

Осеменение, или нуклеация, переохлаждённых жидкостей может также проводиться, хотя и менее эффективно, путём введения малых фрагментов чужеродных веществ; например, химики часто скребут по краям пробирок, чтобы засеять растворы кусочками стекла. Эти кусочки служат поверхностями, которые позволяют легче находить наиболее подходящие относительные положения тем атомам или молекулам, что образуют истинный морфогенетический зародыш кристалла. По своим морфогенетическим эффектам такие «семена» напоминают катализаторы химических реакций.

Все виды химического морфогенеза, рассмотренные до сих пор, являются несомненно агрегативными. В неживых системах явления трансформации гораздо менее распространены. Например, большинство кристаллов не могут превращаться в другие кристаллические формы; они могут расплавиться или раствориться, и тогда их составляющие могут принять участие в процессах кристаллизации; но это есть разрушение (дезагрегация), за которым следуют другие виды агрегации. Подобным же образом химические реакции включают дезагрегативные и агрегативные изменения. Однако существуют важные примеры молекулярной трансформации, такие как «складывание» белков, и обратимые изменения формы, происходящие, когда некоторые ферменты связываются с молекулами, реакции которых они катализируют².

Тот факт, что белки складываются гораздо быстрее, чем можно было ожидать, если бы они «находили» свою конечную форму путём «случайного поиска», указывает на то, что их складывание происходит по определённым направлениям или по ограниченному их числу (см. раздел 3.3). Эти «канализированные пути изменения» можно считать хреодами. Чтобы процесс складывания начался, согласно представлениям, рассматривавшимся выше в разделе 4.1, должен присутствовать морфогенетический зародыш с характерной трёхмерной структурой, свойственной ему в конечной форме белка. Предположение о существовании таких морфогенетических пусковых точек, или центров «нуклеации», фактически уже было высказано в литературе по складыванию белков <...> (см.: Anfinsen, 1973, с. 228)

Такие «центры нуклеации» станут действовать как морфогенетические зародыши через их связывание с морфогенетическим полем белка, которое затем будет канализировать процесс складывания по направлению к характерной конечной форме.

4.3. Морфогенетические поля как «вероятностные структуры»

Орбитали электронов вокруг атомного ядра допустимо рассматривать как структуры в морфогенетическом поле атома. Эти орбитали описываются решениями уравнения Шредингера. Однако, согласно квантовой механике, могут быть определены не точные орбиты электронов, а лишь вероятности нахождения электронов в тех или иных точках; орбитали интерпретируются как распределения вероятностей в пространстве. В контексте гипотезы формативной причинности, этот результат предполагает: так же как эти структуры в морфогенетических полях атомов можно представить в виде пространственных распределений вероятностей, так и морфогенетические поля вообще не могут быть точно определены, но задаются распределениями вероятностей³. Мы предположим, что это действительно так, и впредь структуры морфогенетических полей будем считать вероятностными структурами⁴. Объяснение вероятностной природы этих полей будет дано в разделе 5.4.

Воздействие морфогенетического поля морфической единицы на морфогенетические поля её частей, которые являются морфическими единицами на низших уровнях (см. раздел 3.4), можно представить как влияние этой вероятностной структуры высшего уровня на вероятностные структуры низших уровней; поле высшего уровня модифицирует вероятностные структуры полей низших уровней. Следовательно, в процессе морфогенеза поле высшего уровня изменяет вероятность событий в морфических единицах низшего уровня, находящихся под его влиянием⁵.

В случае свободных атомов вероятность электронных событий задаётся немодифицированными вероятностными структурами атомных морфогенетических полей. Но когда атомы оказываются в сфере влияния морфогенетического поля молекулы, то есть поля высшего уровня, эти вероятности изменяются так, что вероятность событий, ведущих к образованию конечной формы, увеличивается, а вероятность других событий уменьшается. Тем самым морфогенетические поля молекул ограничивают возможное число атомных конфигураций, ожидаемых на основе вычислений, которые начинаются от вероятностных структур свободных атомов. Именно это и обнаруживается в действительности; например, при складывании белка скорость процесса указывает на то, что система не «исследует» бесчисленные мыслимые конфигурации, в которые могли бы быть организованы атомы (см. раздел 3.3).

Подобным же образом морфогенетические поля кристаллов ограничивают большое число возможных конфигураций, которые могли бы быть разрешены вероятностными структурами составляющих их молекул; в результате, при кристаллизации создаётся одна выделенная организация молекул из большого числа других мыслимых структур.

^{Рис. 1. Диаграмма, представляющая развитие системы из морфогенетического зародыша (треугольник) по нормальной хреоде (а). Показаны также альтернативный морфогенетический путь развития (б), регуляция (в) и регенерация (г). Затенённые области представляют виртуальные формы внутри морфогенетического поля}

Так морфогенетические поля кристаллов и молекул являются вероятностными структурами в том же смысле, в каком ими являются электронные орбитали в морфогенетических полях атомов. Этот вывод согласуется с известным допущением, что нет качественной разницы между квантово-механическим описанием простых атомных систем и потенциальным квантово-механическим описанием более сложных форм. Но, в отличие от гипотезы формативной причинности, известная теория стремится объяснить сложные системы снизу вверх, то есть через квантово-механические свойства атомов.

Различие между этими двумя подходами можно яснее понять в историческом контексте. Сама квантовая теория изначально была разработана для объяснения свойств более простых систем, таких как атомы водорода. Со временем были предложены новые фундаментальные принципы, дабы объяснить результаты наблюдений, например, тонкую структуру спектров излучения атомов. Первоначальные квантовые числа, характеризующие дискретные электронные орбитали, были дополнены набором чисел, определяющих угловой момент и затем — «спин». Последний считается таким же неотъемлемым (нередуцируемым) свойством частиц, как электрический заряд, и имеет собственный закон сохранения. В физике ядерных частиц другие нередуцируемые факторы — «странность» и «очарование», вместе с дополнительными законами сохранения, были введены в некотором смысле специально, чтобы понять результаты наблюдений, необъяснимые в рамках уже существовавших квантовых представлений. Более того, открытие большого числа новых субатомных частиц привело к необходимости постулировать всё возрастающее число новых видов материальных полей.

Когда уже так много новых физических принципов и физических полей было введено для объяснения свойств атомов и субатомных частиц, то кажется весьма произвольным распространённое допущение, что на уровнях организации выше атома новые физические принципы или поля не играют роли. На самом деле, это допущение — отголосок атомизма XIX века; теперь, когда атомы уже более не считаются конечными и неделимыми, его изначальное теоретическое оправдание перестало существовать. С точки зрения гипотезы формативной причинности, хотя существующая квантовая теория, разработанная для описания свойств атомов и субатомных частиц, проливает свет на природу этих морфогенетических полей, она не может быть экстраполирована для описания морфогенетических полей более сложных систем. Нет причин считать, что морфогенетические поля атомов занимают привилегированное положение в системе природы; они являются просто полями морфических единиц на одном определённом уровне сложности.

4.4. Вероятностные процессы в биологическом морфогенезе

Есть множество примеров физических процессов, показывающих именно вероятностные пространственные характеристики. В общем случае изменения, включающие нарушения симметрии или гомогенности (однородности), являются неопределёнными; примеры такого рода можно найти в фазовых переходах между газообразным и жидким, а также жидким и твёрдым состояниями. Если, например, сферический баллон, наполненный паром, охлаждён до температуры ниже точки насыщения в отсутствие внешних градиентов (перепадов) температуры и силы тяжести, жидкость начнёт конденсироваться на стенках, но конечное распределение жидкости станет непредсказуемо и почти никогда не будет сферически симметрично⁶. Термодинамика позволяет предсказать относительные количества жидкости и пара, но не их пространственное распределение. При кристаллизации вещества в однородных условиях пространственное распределение, а также число и размеры кристаллов, непредсказуемы; другими словами, если бы тот же самый процесс повторялся в аналогичных условиях, каждый раз пространственный результат отличался бы в деталях.

Сами формы кристаллов, хотя они демонстрируют определённую симметрию, могут быть достаточно произвольными; хорошо известным примером являются снежинки, которые образуют мириады различных форм (Benley and Humphreys, 1962).

В «диссипативных структурах» макроскопических физических и химических систем, вдали от термодинамического равновесия случайные флуктуации могут вызвать пространственные картины, например, конвекционные ячейки в нагретой жидкости или окрашенные полосы в растворах, где протекает реакция Жаботинского. Математическое описание таких случаев «порядка через флуктуации» методами неравновесной термодинамики даёт поразительные аналогии с фазовыми переходами⁷.

Эти примеры пространственной неопределённости (индетерминизма) заимствованы из самых простых физических и химических процессов. Физико-химические системы в живых клетках гораздо сложнее, чем в неорганической сфере, и могут включать многие потенциально неопределённые фазовые переходы и неравновесные термодинамические процессы. В протоплазме кристаллическая, жидкая и липидная фазы существуют в динамической взаимосвязи; здесь присутствует также множество видов макромолекул, которые могут объединяться в кристаллические или квази-кристаллические агрегаты; липидные мембраны, которые, как «жидкие кристаллы», существуют на границе между жидким и твёрдым состояниями, подобно коллоидным золям и гелям; электрические потенциалы на мембранах, которые флуктуируют непредсказуемым образом; и «компартменты», содержащие разные концентрации неорганических ионов и других веществ, разделённые мембранами, через которые эти вещества перемещаются вероятностным образом (Stevens, 1977). При такой сложности число энергетически возможных способов пространственного изменения должно быть огромным, и поэтому в данном случае велик диапазон действия морфогенетических полей из-за наложения пространственных ограничений на эти вероятностные процессы.

Это не значит, что все формы в живых организмах определяются формативной причинностью. Некоторые конфигурации могут возникать в результате случайных процессов. Другие целиком обязаны ситуациям с минимальной энергией: так, сферическую форму свободно плавающих яиц (например, у морских ежей) можно полностью объяснить поверхностным натяжением клеточной мембраны. Однако весьма скромные успехи простых физических объяснений существования биологических форм⁸ предполагают, что большая часть аспектов биологического морфогенеза определяется морфогенетическими полями. Следует вновь подчеркнуть, что эти поля действуют не одни, но в сочетании с энергетическими и химическими причинами, которые изучают биофизики и биохимики.

Способ, каким морфогенетические поля оперируют в клетке, можно представить на примере расположения микротрубочек — тонких палочкообразных структур, образуемых при спонтанной агрегации белковых субъединиц. Микротрубочки играют важную роль микроскопических «подпорок» в растительных и в животных клетках: они контролируют и направляют процессы, такие как клеточное деление (волокна веретена при митозе и мейозе⁹ состоят из микротрубочек) и организованное отложение материала клеточной стенки в дифференцирующихся растительных клетках; они служат также внутриклеточными «скелетами», поддерживающими определённые формы клеток — например, в радиоляриях¹⁰. Теперь, если пространственное распределение микротрубочек ответственно за организацию многих различных видов процессов и структур внутри клеток, тогда что определяет пространственное распределение самих микротрубочек? Если ответственны другие виды пространственной организации¹¹, проблема просто отодвигается на одну ступень назад: а что же определяет сами эти виды организации? Но проблема не может отодвигаться до бесконечности, поскольку развитие эпигенетично, то есть оно включает увеличение пространственного разнообразия и организации, которое не может быть объяснено с помощью предшествующих моделей или структур; рано или поздно что-то другое должно объяснить появление структуры, образующейся при агрегации микротрубочек.

Согласно настоящей гипотезе, эта структура объясняется действием специфических морфогенетических полей. Эти поля сильно увеличивают вероятность агрегации микротрубочек в их подходящих положениях — либо непосредственно, либо устанавливая предшествующий образец соответствующей структуры. Очевидно, структурообразующая активность этих полей зависит от присутствия пересыщенного раствора субъединиц микротрубочек в клетке и от подходящих физико-химических условий для их агрегации; это необходимые условия для формирования микротрубочек, но их самих по себе недостаточно для объяснения структуры, которую микротрубочки при этом образуют.

Можно возразить, что предполагаемое действие формативной причинности по организации вероятностных процессов в клетках невозможно, поскольку оно привело бы к локальному нарушению второго закона термодинамики. Но это возражение несправедливо. Второй закон термодинамики применим только к ансамблям очень большого количества частиц и к процессам в макроскопическом масштабе. Более того, он приложим лишь к закрытым системам; но закрытой системой не является ни участок клетки, ни тем более живые организации вообще.

В живых организмах, как и в химических структурах, морфогенетические поля организованы иерархически: поля органелл (например, клеточного ядра, митохондрий и хлоропластов) действуют путём упорядочения в них физико-химических процессов; эти поля подвержены действию полей клеток, которые являются полями более высокого уровня; поля клеток находятся под влиянием полей тканей; поля тканей подчиняются полям органов; а поля органов — полю всего организма как целого. На каждом уровне поля упорядочивают процессы, которые иначе имели бы неопределённый характер. Например, на клеточном уровне морфогенетическое поле организует кристаллизацию микротрубочек и другие процессы, необходимые для координации клеточного деления. Но плоскости, в которых делятся клетки, могут быть неопределёнными в отсутствии поля высшего уровня: например, в мозолях растений клетки делятся в более или менее случайных направлениях, создавая хаотическую массу (Streer and Henshaw, 1965). Помимо этого, в организованной ткани одной из функций её морфогенетического поля может быть наложение определённой организации на плоскость клеточного деления и осуществление таким образом контроля за ростом ткани как целого. Поэтому развитие тканей самих по себе может быть неопределённым во многих отношениях, что выявляется, когда они изолируются искусственным путём и выращиваются в культуре¹²; при нормальных условиях эта неопределённость ограничивается полем более высокого уровня — полем органа. Действительно, на каждом уровне в биологических системах, как и в химических системах, изолированные морфические единицы ведут себя более неопределённо, чем тогда, когда они являются частью морфической единицы более высокого уровня. Морфогенетическое поле ограничивает и организует присущий им индетерминизм.

4.5. Морфогенетические зародыши в биологических системах

На клеточном уровне зародыши морфогенетических трансформаций могут быть морфическими единицами низшего уровня в клетках, которые присутствуют как в начале, так и в конце процесса клеточной дифференциации. Возможные морфогенетические зародыши этих трансформаций сразу не очевидны: ими могут быть органеллы, макромолекулярные агрегаты, цитоплазматические или мембранные структуры, клеточные ядра. Во многих случаях ядра могут играть эту роль. Но, поскольку в одном и том же организме может производиться так много различных типов дифференцированных клеток, то для того, чтобы их ядра могли действовать, как морфогенетические зародыши, они должны быть способны производить различные модели организации в клетках различных типов: дифференциации клетки должна предшествовать дифференциация её ядра, благодаря изменениям в его мембране или в расположении хромосом, или в связях между белками и нуклеиновыми кислотами в хромосомах, или в нуклеолях, или в других компонентах. Такие изменения могут быть вызваны, непосредственно или опосредованно, через воздействие морфогенетического поля высшего уровня — поля дифференцирующейся ткани. Действительно, имеется много данных о том, что многим типам клеточной дифференциации предшествуют изменения ядер. Выдвигаемое здесь предположение отличается от обычной интерпретации этих изменений тем, что эти изменения рассматриваются не как просто химические, обусловленные образованием специальных видов РНК-мессенджера, но ещё и как морфогенетические: модифицированные ядра могут служить зародышами, с которыми ассоциируются (связываются) специфические морфогенетические поля дифференцированных клеток¹³.

Существует по крайней мере один процесс клеточного морфогенеза, в котором ядро не может служить морфогенетическим зародышем: это деление ядер. Ядро теряет свою идентичность как отдельная структура, когда ядерная мембрана разрушается и исчезает¹⁴. Двойные, сильно скрученные хромосомы выстраиваются в линию в экваториальной области митотического веретена¹⁵, и затем полный набор хромосом движется к каждому из полюсов веретена. Потом вокруг каждого набора хромосом нарастает новая ядерная мембрана, в результате чего образуются дочерние ядра. Морфогенетическими зародышами для этих процессов должны быть экстра-нуклеарные (внеядерные) структуры или органеллы, и их должно быть два¹⁶.

Развитие тканей и органов обычно включает как трансформативные, так и агрегативные изменения. В этих морфогенезах морфогенетическими зародышами должны быть клетки или группы клеток, которые присутствуют и как часть конечной формы, и в начале морфогенетического процесса; это не могут быть те специализированные клетки, что появляются только после начала процесса. Таким образом, морфогенетическими зародышами в данном случае, вероятно, служат лишь относительно слабо специализированные клетки, которые изменяются мало. В высших растениях подобные клетки присутствуют, например, в апикальных (концевых. — Ред.) зонах меристем¹⁷ или точек роста (Clowes, 1961). У побегов стимул к цветению трансформирует меристемы так, что они порождают скорее цветы, нежели листья и другие вегетативные структуры; апикальные зоны, должным образом модифицированные стимулом к цветению, могут быть морфогенетическими зародышами для такой трансформации. В эмбрионах животных специалистами уже было обнаружено множество «организующих центров», которые играют ключевую роль в развитии тканей и органов; одним из примеров является апикальный гребень эктодермы¹⁸ на верхушках развивающихся зачатков конечностей (Wolpert, 1978). Эти «организующие центры» вполне могут быть зародышами, с которыми связываются морфогенетические поля более высоких уровней.

Хотя как в химии, так и в биологии для описания явлений можно предложить морфогенетические термины, а иногда и идентифицировать соответствующие структуры, всё же многое остаётся неясным, особенно происхождение индивидуальной формы каждого морфогенетического поля, а также способа его соединения со своим зародышем. Рассмотрение этих проблем в следующей главе приводит нас к более сложной гипотезе формативной причинности, которую, хотя она и выглядит удивительно и непривычно, понять оказывается легче.

Послесловие от редакции

Важно подчеркнуть, с нашей точки зрения, что эзотерической традиции, в частности — теософии, по сути созвучно понятие морфогенетического поля, ибо Древняя Мудрость через эстафету поколений донесла до нас гностическую идею о существовании семи тел для каждого природного образования (плотное — одно из них, физическое, низшее, «грубое»), семи уровней сознания, семи принципов. Так, проводником незримого жизненного принципа (дживы, или праны) является обычно невидимая лингашарира, то есть «астральный двойник» человека, «породитель» физического человека — согласно «Тайной Доктрине» Е.П.Блаватской. Понятие «аурического яйца», отражающего все мысли, слова и деяния человека, здесь является одним из фундаментальных: аурическое яйцо «снабжает человека астральной формой, вокруг которой, по её образцу, формируется физическая сущность — сперва как эмбрион, потом как дитя и человек, причём астрал растёт наряду с человеческим существом...» (Блаватская Е.П. Инструкция для учеников внутренней группы. М., Сфера, 2000. С. 319-320). Аурическое яйцо являет собой и защиту, будучи вместилищем всех кармических причин, и фотографирует всё, как светочувствительная пластинка; каждый атом, тело имеет своё аурическое яйцо; для человека оно то же, что для Земли — Астральный Свет, что для Астрального Света — Эфир, что для Эфира — Акаша (Блаватская Е.П. Тайная Доктрина. Т. 3. 1993).

(Продолжение следует)

Перевод с английского
кандидата химических наук
Е. М. Егоровой