Дельфис

Начало века — это всегда выбор надёжных идейных вех грядущего пути. Такая надёжная веха, прошедшая испытание временем, — евразийское мировоззрение. Без преувеличения можно сказать, что оно является: а) наиболее действенным противовесом рыночно-либеральному западничеству; б) реальной идеологической заменой марксизму и пролетарскому интернационализму в качестве надэтнической и надконфессиональной основы нового собирания России-Евразии, да и всего евро-азиатского континента (Старого Света) в целом; в) твёрдым основанием рациональной геополитики России в XXI веке; и, наконец, г) важнейшим элементом ноосферного (или духовно-экологического) мировоззрения¹.

Ключевые евразийские идеи были высказаны в среде русской эмиграции в 20-х годах XX века крупнейшими учёными: лингвистом и культурологом Н.С.Трубецким (сыном философа и ректора Московского университета С.Н.Трубецкого), географом и экономистом П.Н.Савицким, музыковедом П.П.Сувчинским, правоведом Н.Н.Алексеевым, философом Л.П.Карсавиным, историком Г.В.Вернадским (сыном выдающегося естествоиспытателя В.И.Вернадского) и некоторыми другими мыслителями, а позднее существенно развиты и конкретизированы в трудах историка Л.Н.Гумилёва и востоковеда Ю.Н.Рериха.

С евразийцами был лично знаком Н.К.Рерих. Он глубоко сочувствовал их идеям и не раз публично называл себя евразийцем, не говоря уж о том, что вся его многогранная культурная и научная деятельность есть наглядное воплощение духа евразийского братства народов и базовых евразийских ценностей.

Евразийское мировоззрение возникло в XX веке не случайно. Его идеи были глубоко укоренены в отечественной культурной традиции. Предшественниками евразийцев являются такие разные русские мыслители, как К.Н.Леонтьев и Л.И.Мечников, А.С.Хомяков и Ф.М.Достоевский, Д.И.Менделеев и Г.Н.Потанин². Первыми же евразийцами можно без преувеличения назвать М.В.Ломоносова и А.С.Пушкина. Так, первый совершенно чётко наметил азийский вектор российской геополитики и геоэкономики, написав, что «...российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке», а второй в своём гениальном «Памятнике» не только безошибочно вычленил ключевые этносы многонациональной России-Евразии (славянский, угро-финский, палеоазиатский, степной калмыцкий)³, но и чётко выявил основополагающие ценности евразийства: верность не национальному голосу крови, а «веленью Божьему»; приверженность «чувствам добрым» и неприятие жестокости; любовь к свободе; дух сердечной отзывчивости, всепрощения и «милости к падшим».

Собственно же евразийское мировоззрение, развитое уже в XX веке его теоретиками, сводится к следующей системе ключевых положений:

1) Россия является особым культурно-географическим миром — не Востоком и не Западом ⁴. Это — своеобразный многонациональный евразийский мир-материк, единство и специфика которого обусловливаются:

— единством природно-географических условий внутреннего континентального пространства евро-азиатского материка, совпадающего с территорией бывшего СССР плюс внешняя Монголия до Китайской стены. В географическом единстве этой территории убедиться достаточно легко. Если проехать, к примеру, от псковских земель до Алтая, то везде встретишь приблизительно одну и ту же фауну, флору, весьма близкий тип ландшафта и формы хозяйственной деятельности;

— единством духовно-мифологических корней и ценностных представлений, а также психологической совместимостью (комплиментарностью по выражению Л.Н.Гумилёва) различных этносов, населяющих пространства России-Евразии (тюркского, славянского, угро-финского, монгольского и т.д.);

— специфическими историческими законами развития — или точнее «месторазвития» по выражению П.Н.Савицкого — этого этнокультурного пространства. Например, законом чередования периодов государственной интеграции и дезинтеграции Евразии; законом культурно-хозяйственного и политического взаимодействия леса и степи, установленных тем же П.Н.Савицким и Г.В.Вернадским;

— единством исторических судеб евразийских этносов, которые неотрывны друг от друга. В этом плане невозможно написать объективную историю только русского, только украинского или только татарского народов. Такие попытки приводят лишь к тенденциозному националистическому искажению истории, равно как искажением всегда являлась история евразийских народов, написанная с европоцентристских позиций. Здесь кочевые племена изображались и до сих пор изображаются как дикие орды толкиенских «орков», угрожающих цивилизованному Западу. Объективной и целостной может быть только общая история всех евразийских народов России-Евразии, написанная с единых методологических позиций;

— особой интегрирующей ролью русского славянского этноса на протяжении пяти последних веков. Русские выступают как бы этнической скрепой евразийского пространства и индикатором благополучия всех евразийских народов. Где плохо живётся русским — там плохо живётся и коренному народу;

— единством ноосферного будущего народов России-Евразии, которое может быть достигнуто лишь их соборными братскими усилиями.

2) Из евразийской специфики России следует, что западные рыночно-либеральные рецепты экономического реформирования для неё попросту смертельны. Они несовместимы ни с её природными условиями (гигантские территории, суровый климат), ни с её общинно-артельными традициями социальной взаимовыручки, ни с нравственными устоями жизни (примат духовных ценностей над материальными, нравственных оснований жизни над правовыми, почитание земли как величайшей святыни, стремление к личной праведности бытия и к справедливому государственно-политическому устройству общества и т.д.). По мнению евразийцев, подвергнувших «воинствующий экономизм» современной европейской техногенно-потребительской цивилизации сокрушительной критике, на смену культу наживы и рынка, равно как и одностороннему советскому государственно-экономическому администрированию, должно прийти целостное хозяйство как гармоничное воспроизводство и человека, и окружающей среды (социальной и природной) его существования. Подлинный хозяин заботится не столько об экономической прибыли (идеал современной economics!), сколько о социальном ладе, то есть гармонии взаимоотношений между непосредственными участниками производства, а также о ладности, органической встроенности хозяйственной деятельности в структуру мирового целого⁵.

Евразийцы не только совершенно справедливо противопоставили западную разрушительную экономику, ориентированную на удовлетворение иррациональных материальных потребностей, евразийскому идеалу нестяжательства и гармоничного хозяйствования⁶, но одними из первых подчеркнули важность развития континентального рынка для России-Евразии, а также поставили вопрос об экологических основах хозяйствования. Так, П.Н.Савицкий писал: «Хозяйское отношение обращено и к вещам. "По-хозяйски" или не "по-хозяйски" можно обращаться и с лошадью, и с телегой, и с машиной, и с постройкой, и с землёй... Лошади, телеге, машине и постройке хозяин стремится обеспечить возможную долговечность, а для каждого данного момента — наилучшее состояние; землю же (а в лесном хозяйстве и произрастание её) к концу каждого производственного цикла хозяин стремится оставить в состоянии, с хозяйственной точки зрения, не худшем, а по возможности—лучшем, чем то, в котором она вступила в производственный цикл»⁷. Фактически ещё в 20-е годы XX века ими была провозглашена необходимость перехода к ноосферной — неистощительной и сбалансированной с природой, объединяющей и коллективную, и частную формы собственности — хозяйственной модели развития, адекватной природно- географическим и культурным условиям жизни России-Евразии. На фоне глобального экологического кризиса, тотального развала европейского животноводства (ведь его причина в том, что обезумевшие потребители и технократы превратили травоядных коров в плотоядных существ, заставив их питаться костной мукой!!!) и резкого повышения значения ресурсов девственной природы, которыми ещё так богата Россия — разве это не твёрдая теоретическая почва для стратегического экономического планирования и борьбы за установление принципиально новых мировых правил хозяйственной игры?

3) Евразийцы были одними из самых последовательных и точных критиков так называемых «демократических ценностей». Л.П.Карсавин ещё в 1927 году так писал о западном демократическом устройстве государственно- политической жизни, и его слова звучат исключительно актуально в контексте того, что сегодня творится в России: «Вся государственная власть сконцентрирована в небольшом и оторванном от народа правящем слое, на авансцене которого вертятся парламентарии и журналисты, а за кулисами вертят чуть ли не всем банкиры. Но благодаря существованию многолюдного парламента, учреждения неработоспособного, сконцентрированная в небольшой социальной группе государственная власть, по существу олигархическая, по имени демократическая, оказывается совершенно неорганизованною»⁸.

В противовес «демократически-механической», евразийцы развили учение об «органической государственности», основанной не на «свально-всеобщем» голосовании за мало кому известных в обществе людей, а на территориально-корпоративном делегировании снизу вверх, в высшие законодательные органы государственной власти, лучших, уже проверенных в конкретном деле, представителей народа, способных адекватно выражать и отстаивать его волю и интересы.

К безусловно сильным сторонам политологического и государственно-правового наследия евразийцев следует отнести подчёркивание духовно-нравственных — идеократических — оснований власти. Евразийская идеократия здесь напрямую смыкается с понятием агиократии («власти святынь») у выдающегося русского теоретика права П.И.Новгородцева. Последний, лично знавший многих евразийцев и оказавший на них в эмиграции серьёзное идейное влияние, пророчески писал в своей последней гениальной работе «Восстановление святынь»: «...мы ставим теперь на место... демократии, народовластия — агиократию, власть святынь. Не всеисцеляющие какие-либо формы спасут нас, а благодатное просвещение душ. Не превращение государственного строительства в чисто внешнее устроение человеческой жизни, а возвышение его до степени Божьего дела... Не политические партии спасут Россию, её воскресит воспрянувший к свету вечных святынь народный дух!»⁹.

4) Действенным способом идейной консолидации многонациональной России-Евразии является формирование чувства общеевразийского патриотизма и борьба со всеми формами как космополитизма, так и национализма. «Нужно, чтобы братство народов Евразии, — писал в этой связи Н.С.Трубецкой, — стало фактом сознания, и притом существенным фактом. Нужно, чтобы каждый из народов Евразии, сознавая самого себя, сознавал себя именно прежде всего как члена этого братства, занимающего в этом братстве определённое место»¹⁰. Разве это утверждение общеевразийской духовной и исторической общности не является самым действенным противоядием против разного рода пантюркистских и панславистских соблазнов, а также тупиковых путей сугубо конфессиональной (православной или исламистской) духовной консолидации?

5) В силу эмпирического закона смещения культурных центров цивилизации из районов более тёплых к районам с более низкими годовыми температурами, установленного П.Н.Савицким¹¹, следует прогнозировать культурно- политический взлёт двух регионов Земли во второй половине XX — начале XXI веков: США и Сибири¹². Этот прогноз Савицкого относительно США полностью подтвердился. Теперь же, в свете всё более явственно проступающего заката США, особые исторические перспективы следует связывать именно с сибирским регионом Евразии, пока ещё сохраняющим в отличие от подавляющего большинства других регионов Земли и уникальные биосферные, и уникальные культурные богатства. Именно в этом стратегическом геополитическом регионе России-Евразии есть все основания ожидать глобальных ноосферных (или духовно-экологических) прорывов, учитывая, что новый тип цивилизационных отношений никогда не возникает сразу и целиком на всём пространстве земного шара, а имеет первоначально точечную пространственную локализацию и эмбриональный период созревания¹³.

Именно сибирским регионам России-Евразии — и это предчувствовали все евразийцы, включая Л.Н.Гумилёва и Ю.Н.Рериха, — суждено первоначально явить реальную духовно-экологическую альтернативу западному техногенно-потребительскому цивилизационному тупику. И никакой иной, кроме как глобальной и всечеловеческой задачи соборного единения и духовного преображения людей, у России никогда не было и нет. Она — в лице своих гениальных творцов и в периоды своих высочайших исторических взлётов — всегда исповедовала святыни, на основе которых будет консолидироваться Евразия (а вслед за нею — и весь мир). Эти святыни-ценности просты и понятны, ибо образуют вполне очевидные общечеловеческие устои бытия, просто лучше сохранённые в глубинах евразийской культурной памяти:

— абсолютно ценны мир и кооперация между народами, ибо от них выигрывают все;

— бесценна сохранённая здоровой природа Земли, ибо в этом залог здоровья наших детей и внуков; процветающая же экономика с больными людьми никому не нужна;

— неразменны сокровища науки, культуры и просвещения, ибо невежество и агрессивные предрассудки несовместимы со званием человека;

— свято материнство, ибо на нём держится жизнь на Земле;

— прекрасны умеренность и нестяжательство, ибо если разумные материальные потребности всегда конечны, то духовные могут расти бесконечно.

Борьба за эти святыни — отличительная черта нынешней переходной эпохи. Во всеобщей битве евразийских и ноосферных ценностей против техногенно-потребительских стандартов существования всем землянам предстоит сделать свой принципиальный выбор, ибо сбывается предсказание Учения Живой Этики: «Делите мир не по северу и по югу, не по западу и востоку, но всюду различайте старый мир от нового. Старый мир ютится во всех частях света, также Новый Мир нарождается всюду, вне границ и условий. Старый и Новый мир отличаются в сознании, но не во внешних признаках»¹⁴. Соответственно, и поле битвы ныне — каждое сердце человеческое.

г.Барнаул