Дельфис

«Дивен Бог во святых Своих! Прославляя своих избранников. Он чрез них же устрояет и наше спасение» [2]. Помните о Светлом Наставнике Народа Русского, о Сергии Радонежском.

«Не всякий глаголющий Мне: Господи, Господи войдёт в царство Небесное». «С оружием Света в правой и левой руке» следует пребывать в Священном дозоре. Библейские заветы, в которых так ясно и чётко и повелительно определено должное состояние духа. «Знамо и незнаемо» творится великое добро.

Христос был плотник, Сергий — строитель. Все они прочно ступали по Земле, хотя Их Мир был не от мира сего. «Рукою и ногою человеческою» — неизбежное правило для тех, кто пытается изменить мир.

Преподобный Сергий строил Древнюю Твердыню русского народа всю жизнь. Простояла она века и ещё явит свою мощь, неподвластную временам и событиям. За её стенами люди пытались охранить и удержать то, что невозможно в условиях обычной жизни. Свою Обитель Сергий основал с целью «свет накопить и, собрав, сохранить как духовный оплот государства» [3]. Умение действовать мыслью и собирать вокруг Себя сознание целого народа не является непреложным качеством высоких духов, всё даётся трудом. Отсюда, видимо, наше неудержимое желание обратиться мысленным взором к тому, что малая церковка, построенная Преподобным в глухих лесах Радонежья, превратилась в духовную твердыню, вместившую под свой кров великое множество.

Подобное желание было и у Е.И.Рерих, писавшей о жизни Святого Сергия. Так, свой замечательный очерк она начинает трогательными словами Московского святителя митрополита Филарета, дышащими беззаветной любовью к самому месту обитания Сергия, к началу Великого дела Его.

«Прости мне, — так восклицал Филарет, — великая Лавра Сергиева, если мысль моя с особенным желанием устремляется в древнюю пустыню Сергия. Чту, и в красующихся ныне храмах твоих, дела святых, обиталища святыни, свидетелей праотеческого и современного благочестия; люблю чин твоих Богослужений, и ныне, с непосредственным благословением Преподобного Сергия, совершаемых; с уважением взираю на столпостены, не поколебавшиеся и тогда, когда колебалась было Россия; знаю, что и Лавра Сергиева и пустыня Сергиева есть одна и та же благодатию, которая обитала в Преподобном Сергие, в его пустыне, и ещё обитает в нём и в его мощах, в его Лавре; но при всём том желал бы я узреть пустыню, которая обрела и стяжала сокровище, наследованное потом Лаврою... Ведь это всё здесь: только закрыто временем или заключено в сих величественных зданиях, как высокой цены сокровище в великолепном ковчеге! Откройте мне ковчег, покажите сокровище: оно непохитимо и неистощимо; из него, без ущерба, можно заимствовать благо потребное, например, безмолвие молитвы, простоту жизни, смирение мудрования...»

^{Памятник Преподобному Сергию в Радонеже. Скульптор В.М.Клыков}

А не можем ли позаимствовать и мы? Воспользуемся подсказкой святителя и хоть издали взглянем на того, кто, прежде чем стать Учителем, сам был Учеником? Хотя мы понимаем, что и ученичество Сергия было на той высоте, едва ли кому ещё доступной, даже из учеников Божиих. Чтобы стать наставником других, он и сам искал очищения и спасения души. Не будем описывать его нелёгкие труды земные в то время, когда сердце его постоянно пребывало на божественной высоте. Служил при берёзовой лучине, молитвы читал по книжице, писанной на бересте, но «ангелы сослуживали ему», и небесный огонь был его спутник. «Кто может поведать все уединённые подвиги сей твёрдой души, неусыпно соблюдавшей все требования устава подвижнического», — вопрошает ученик его, Епифаний. «Но испытавшие знают, — вторит ему Филарет, — какими трудностями подвергается иноческая жизнь в совершенном уединении». «Существует целая наука духовного самовоспитания, стратегия борьбы за организованность человеческой души, за выведение её из пестроты и суетности в строгий канон. Аскетический подвиг — выглаживание, выпрямление души к единой вертикали. В таком облике она легчайше и любовнейше соединяется с Первоначалом, ток Божественного беспрепятственней бежит по ней. Говорят о теплопроводности физических тел. Почему не назвать духопроводностью то качество души, которое даёт ощущать Бога, связывает с Ним. Кроме избранничества, благодати, здесь культура, дисциплина. Видимо, даже натуры, как у Сергия, ранее подготовленные, не так скоро входят в русло и испытывают потрясения глубокие...» [4].

Но вот окончен подвиг одиночества. На пороге новый — подвиг общежития.

Сначала и довольно продолжительное время их было двенадцать, как апостолов. Жили тихо и сурово. Сам Сергий рубил, носил, шил, пёк просфоры, кутью варил — служил всем, «как раб купленный». Во всех трудах был первым, настоятель общины, пока ещё малой числом, но великой по роли исторической, какую ей предстояло сыграть в распространении монашества.

По тому, как Сергий был строг к себе и мягок с другими, надо думать, что он во всю свою жизнь не расставался со своим ученичеством, учился и учил собственным примером. Вспомним, как он отказывался от игуменства, пытаясь охранить в себе ученика. Отсюда его «тихое делание», дар «исправлять других духом кротости». Потому и притягивал как магнит. «Непреложный жребий его, — писал Филарет, — был из пустыни светить престолам, а не с престола светить Церкви и государству. Вот почему самоё послушание, столь свято хранимое Сергием во всех других случаях, не могло привести его к тому, чтобы расстаться с сладкою для него пустынею. Что коемуждо даётся явлению Духа на пользу: и один дар нельзя переменить на другой по произволу». И если Преподобный не шёл в мир, то мир пошёл к нему.

Льготы, объявленные наместником князя Андрея Радонежского для переселяющихся в его родной удел, мало-помалу привлекли новых поселенцев, которые незаметно приближались к обители Сергиевой. С течением времени слава Преподобного распространялась всё больше. Около 1352—1354 годов при великом князе Иоанне Иоановиче, брате Симеона Гордого, в окрестностях Сергиевой обители стали селиться земледельцы. Дебри обращались в поля, засеянные хлебом, так что «исказиша пустынь, и не пощадеша, и составиша селы и дворы многи». Затем рядом с монастырём была проложена дорога, обитель стали посещать не только простые люди, но и князья и бояре. Как говорит историк В.О.Ключевский, мир приходил в монастырь Сергиев, и то, что он видел здесь, поучало его самым простым правилам, которыми крепко людское христианское общежитие. И если касательно обихода «всё худостно, всё нищетно, всё сиротинско», но все дружны между собой и приветливы к приходящим. Во всех чуется скрытый огонёк, который живительной теплотой обдавал всякого, кто вступал в эту обитель труда и молитвы. Мир видел всё это и уходил ободрённый.

Но для высшего преуспеяния самих учеников Сергиевых их наставнику нужно было сделать нечто очень важное в устройстве монастырской жизни.

Впервые в русских обителях общежитие было введено Преподобным Феодосием Печерским; но ко времени Сергия общежитийные порядки в обителях ослабели. Иноки того времени, «по недостаточному разсуждению духовному» не любили общежития. И вот никому иному, а Преподобному Сергию суждено было восстановить общежительные уставы в монастырях Северной Руси. Произошло это так. Около 1372 года в обитель прибыл один греческий митрополит из Царьграда и объявил Сергию, что «Вселенский Патриарх Константинопольский Кир Филофей благословляет его и посылает ему поминки: крест, параманд¹ и схиму, вместе со своим писанием». Преподобный был смущён такими почестями и поспешил в Москву к Святителю Алексию, не решаясь принять дары Патриарха без благословения своего святого друга и Архипастыря. Митрополит велел прочитать константинопольское писание. Там, в частности, было сказано: «Но едина главизна (правило. — Н.К.) ещё не достаточествует ти: яко не общее житие стяжаете. Понеже веси, Преподобие, и самый Богоотец Пророк Давид, иже вся обсязавый (исследовавший. — Н.К.) разумом, ничтоже ино возможно тако похвалити, точию: се ныне что добро, или красно, но еже жити братии вкупе. Потому же и аз совет благ даю вам: послушайте убо смирения нашего, яко да составите общее житие, и милость Божия на вас и Пречистыя Богородицы, и всех святых, и наше благословение и молитва да есть с вами».

Сергий принял это как волю Божию и со всем усердием занялся устройством полного общежития в своём монастыре. Общежитие потребовало многих перемен, как внутренних — духовных, так и физических: введение новых должностей и постройку помещений под трапезную, пекарню, амбаров и кладовых. Соответственно новому уставу были распределены должности между старшею братиею. Самый почтенный был поставлен келарем. Должность эта была известна от Феодосия Печерского; она включала в себя казначея, эконома и благочинного и являла второе лицо после настоятеля. В обители Преподобного им стал Прп. Никон, будущий описатель жития Сергия. Духовником для всей братии был назначен более опытный в духовной жизни, смиренно мудрый и кроткий Прп. Савва, впоследствии основатель Сторожевского Богородичного монастыря в Звенигороде. Позднее духовником был Епифаний «премудрый», также описатель жизни Сергия.

Идея Пресвятой Троицы для Преподобного Сергия стала, в порядке общественного строительства, заповедью общежития. Общежительство же всегда знаменует духовный подъём: таковым было начало христианства. Начало Киевской Руси тоже было ознаменовано введением общежития с благословения умирающей Византии. «Идея общежития, — по словам Павла Флоренского, — как совместного жития в полной любви, единомыслии и экономическом единстве, — назовётся ли она по-гречески киновией, или по-латыни — коммунизмом, всегда столь близкая русской душе и сияющая в ней, как вожделеннейшая заповедь жизни, — была водружена и воплощена в Троице-Сергиевой лавре преподобным Сергием и распространялась отсюда, от дома Троицы, как центра колонизации и территориальной, и хозяйственной, и просветительной, и, наконец, моральной...» [5].

Одновременно со строительством на Маковце² закладывались монастыри и в недальних от Троицы землях. Так в Переяславле-Залесском, куда Сергий часто пешком хаживал, около 1350 года началось устройство Свято-Никольского «на Болоте» монастыря. Заложил его «сопостник и собеседник» Преподобного, уроженец Переяславля Прп. Дмитрий. Позже, в 1368 году, Дмитрий ушёл на север, где основал близ Вологды Прилуцкий монастырь.

Ещё один «сподвижник Радонежского чудотворца», постриженник Киево-Печерской лавры, Прп. Стефан основал, в 35 верстах от Лавры, Троицкий Махрищский монастырь на реке Махрище, при впадении её в реку Молокчу. Сюда ушёл из Троицы Сергий со своим учеником Романом, отсюда пошёл искать место для новой обители и заложил её на высоком берегу реки Киржач в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Здесь Сергий пробыл четыре года.

Другой монастырь, в 35 верстах от Троицы, был заложен в 1361 году у Дмитрова, на реке Яхроме, при впадении в неё речки Пешноши. По преданию, основатель монастыря Мефодий «пеш нося» деревья через реку, которая и стала называться Пешношей, а по ней и монастырь — Николо-Пешношский.

Заметим, что все три упомянутых «собеседника» оставили земной план в один год со своим наставником. Можно допустить, что Сергий воззвал к себе в небесную обитель учеников своих и помощников. (В этот же год ушли: Иаков епископ Ростовский, Фёдор Юродивый Новгородский, Преп. Григорий и Кассиан Авнежские, Никола Качанов Юродивый.)

«Сосветильниками» и «сопредстателями» за русскую землю, сподвижниками дела Сергиева были и митрополит Алексий, и епископ Стефан Пермский. То, что объединяло их, называют Великим Собеседованием — благоуханным обменом мыслями на расстоянии, явлением огненного плана. В одной древней рукописи, как повествует Житие, в большой подробности описано, как Стефан, «оставя Пермь, пойде к Москве. Идущу же ему путем тем, провидя духом Стефан, яко в то время Сергий Преподобный бе за столом, в трапезной с братиею обедает, поклонился ему». На что Сергий, встав из-за стола, поклоном ответил в его сторону: «Радуйся и ты, пастух Христова стада, и мир Божий пусть будет с тобой!»

«Нити Света, которые соединяют дух с духом, представляют собою явления внештатного порядка. Они прочнее обычных земных связей, ибо незримы и неуязвимы земными вихрями и бурями. Они переживают смерть тела, ибо протянуты поверх него. Они неуничтожаемы временем, ибо устремлены в будущее» [3].

В 1361 году Прп. Сергий помогал митрополиту Алексию в устройстве московского Андроникова монастыря, затем Симоновского — в 1370-м. И ученики были даны — Андроник и Фёдор, племянник. Все места для обителей Преподобный избирал сам лично, пешком совершая многовёрстные переходы; сам молился на месте будущей обители, и от себя оставлял в помощь икону или посох свой.

Теперь мы могли бы назвать это закладыванием Магнитов, потому что знаем: «Магнитами притяжения могут служить предметы, места, люди, а главное — мысли. Нити связи между таким магнитом и человеком могут быть очень прочны и активны. Магниты высоких мыслей и высоких притяжений влекут человека в Высшие Сферы. Закладывать сознательные магниты высшего притяжения — задача, достойная ученика. Магниты закладываются в будущее. Как явление ведущее и направляющее» [3].

Если подумать, как далеко в будущее закладывал Сергий свои магниты, то выражение этому мы найдём в подписи на картине Н.К.Рериха: «Трижды дано Преподобному спасти Землю Русскую...»

Магнит сердца Ведущего Иерарха мощен. Образ того, каким должен стать человек в будущем, явлен нам Владыкою. И это тоже магнит.

Во времена великого князя Дмитрия Ивановича русские монастыри были одновременно и крепостями, а всякий монах — ратником. Потому и возникали монастыри-крепости у особо опасных рубежей Руси. В 1374 году в год размирья с Мамаем, князь Владимир Андреевич Серпуховской, в пределах которого находилась Троицкая лавра, сподвижник Дм.Донского, заложил в своей вотчине при устье Нары «град дубов». Крепость ставилась на высоком холме, верстах в двух от впадения Нары в Оку. В это время за Нарой, ближе к устью, уже стояли строения Владычного монастыря, заложенного в 1360 году митрополитом Алексием. Здесь, на горе Высокой, Прп. Сергий и положил первые плиты известняка в основание алтарной стены. Обитель была заложена во имя Богоматери, «дабы славилось имя Божие и Пресвятыя Богородицы, а хотящие в крове Ея жити монахи Ее чествовали». Отсюда далеко видны заокские дали. Два монастыря стали южными воротами города. Начальником обители Сергий оставил своего любимого ученика Афанасия. В 1381 году в память победы над татарами обитель украсилась большим каменным собором.

Несколькими годами позже с просьбой, «да даст ученик своих единого на строение монастыря», обратился к Сергию великий князь Дмитрий Иванович. Новую обитель решено было ставить в окрестностях Коломны, «на месте именем Голутвине», у впадения Москвы-реки в Оку. Строителем монастыря был ученик Прп. Сергия монах, а впоследствии игумен, Григорий. В обители было три каменных храма: во имя Прп.Сергия, во имя Богоявления Господня и в честь введения Богоматери во храм. В монастыре находился древний местночтимый образ Сергия и посох его.

Ожидая страшного нашествия, великий князь Дмитрий Иванович основал в 1379 году руками Преподобного монастырь, чтобы собрать в него нарочитых молитвенников о победе над врагом — Стромынский или Дубенский во имя Успения Божией Матери. Игумена же «приводе из своего монастыря, от святой Троицы именем Леонтия». И «иноки совокупи и монастырь устроен во всём».

После Куликовской битвы, в благодарность Господу Богу за дарованную победу, князь Дмитрий Иванович, опять же с помощью Преподобного, создал ещё один монастырь — Дубенский Шавыкин, что на острове, в 40 верстах от Лавры, также во имя Успения Божьей Матери, на реке Дубенке, что впадает в Дубну. Тот же летописец пишет: «И возвратися Кн. Великий с воинствы своими здрав, и умоли Святого Сергия поискати место на составлений монастыря». Он же, найдя место, основал церковь и монастырь во имя Успения Богоматери, установил общежитие и поставил ученика своего именем Савва (впоследствии Савва Звенигородский), «мужу зело добродетельну».

Таково было великое дело по распространению и насаждению новых обителей «святого плотника великорусского». Новое общежительство он поистине «рубил топором», «начальник и учитель всем монастырям, иже в Руси». Его ученики заложили 40 монастырей, ученики учеников ещё около 60-ти.

«Герои во время их строительного подвига и не подозревали, что они являются выразителями стран, выразителями самой сути национальной психологии. Они творили Благо, они следовали своему непосредственному зову сердца. Иначе они и не могли бы действовать, ибо иначе они и не были бы теми самыми героями, память о которых не только живёт, но и возносится и углубляется в проницательности народной. Иногда может казаться, что имя героя, выразителя народной души, затенено и точно отложено в какие-то дальние хранилища, но не от беззаботности это. Океанская волна тоже имеет свой ритм, и, рассыпавшись великолепным гребнем, она как бы исчезает только для того, чтобы опять набухнуть и предстать в новом великолепии.

Помните памятные дни Святого Преподобного Сергия. Пусть эти дни будут в вашем общении особенно радостными. В этом великом вдохновении будете расти духом и делом. Оправдайте великое понятие Содружества во всём его глубоком значении. Пусть живут и множатся Содружества, Сотрудничества, Очаги Блага.

От нас же самих нужен лишь духовный молитвенный подвиг, напряжённость жертвенного горения и дерзаний к победе, и чтобы наши молитвы были услышаны им, очистить умы от грязных и злых мыслей, дабы мы могли представить из себя в его руках искусное оружие, могущее разить врага и на расстоянии.

"Отче Сергий, дивный, с Тобою идём, с Тобою и победим"» [1].