Дельфис

25 мая ушел из жизни поэт и пифагореец Юлиан Иосифович Долгин (1918-2002). Ушёл тихо и просто, будто перешёл в другую комнату. А нам, находящимся за её порогом, он оставил навсегда своё творчество, свой неподдельный оптимизм, любовь и веру в людей. Юлиан Иосифович обладал редчайшим даром — возвеличивать человека. Нет, не каждого, не всякого, а тех, кто был достоин его любви. Многие считали его своим Учителем. Его мнение воспринимали, как слово Свыше — непререкаемо и твёрдо.

...Конец 30-х годов прошлого века. Литфак Московского педагогического института и Литинститут — два оазиса, где вырастала поэтическая поросль «сороковых, роковых» — поэты Луконин, Глазков, Самойлов, Наровчатов, Слуцкий и другие. И среди них — Юлиан Долгин. В те годы — неукротимый новатор в поэзии. Именно это и подружило его с наиболее яркой фигурой этой плеяды литераторов — Николаем Глазковым. Вместе они создали новое литературное направление — «небывализм». Поэт Евгений Веденский в книге «Воспоминания о Николае Глазкове» пишет: «Юлиан Долгин был не только теоретиком небывализма, но и автором вошедших в сборник оригинальных стихотворений и, на мой взгляд, весьма примечательным поэтом». А другой поэт Алексей Терновский в той же книге поясняет: «Суть названия этого течения я воспринимал как призыв к поэзии небывалой доселе, то есть новаторской. Это в моём представлении не расходилось с известной формулой Маяковского "Поэзия-вся-езда в незнаемое", которую все мы принимали как аксиому».

Есть в этой книге и очерк самого Юлиана Иосифовича. И если вначале его творчество порой носило оттенок эпатажности, то его воспоминания о Николае Глазкове и Лиле Брик, которых он очень ценил, написаны уже зрелой рукой и показывают его как талантливого публициста, владеющего удивительно выразительным языком, мастера афоризма.

А между 1939-м и 1989-м, когда вышла книга, полвека жизни, полной самых разных событий. Но одно — Великая Отечественная война, оставила глубокий след в его душе на всю жизнь. И всю оставшуюся жизнь — после контузии и ранения, он ходил, немного прихрамывая. «Гвардии поэт Долгин», как он себя называл, со студенческой скамьи отправился на фронт. И там, в 1943-1944 годах им была написана очень значимая для его творчества поэма «Победа». Хотя формально она тогда ещё не наступила, поэт Долгин твёрдо знал: иного быть не может. И для того у него было своё сокровенное видение.

Мы в «Дельфисе» опубликовали её в 1995 году, когда страна праздновала 50-летие этой судьбоносной победы нашего народа. Тогда я писала, предваряя публикацию, что поэма ценна своей достоверностью, тем, что передаёт переживания и впечатления по горячим следам событий. Но Долгин, спустя 50 лет, сделал одну поправку. Он многое переосмыслил и потому включил в поэму очень важное дополнение: «В редакции 1995 года я воспроизвёл поэму 1943-1944 годов в прежнем её виде. Но концепция Провиденциальной роли Богоматери в те годы в ней отсутствовала. До конца постиг значение находки Высочайшего Лика только после приобщения к Учению Света в 1976 году. Поэтому счёл необходимым, не нарушая старый фактологический материал поэмы, дополнить заключительную часть её ("Миг истины") новыми строфами о Богоматери». В этих строках поэта мы находим некие штрихи его духовного пути.

...80-е-90-е годы. Что мы тогда знали о Долгине? Что на одной из московских улиц, недалеко от стадиона «Динамо», живёт необыкновенный человек: литератор, поэт, философ, математик. Знаток учения Пифагора и поэзии Хлебникова, творчества Рерихов и трудов Блаватской. Да чего только он не знал! Он часто появлялся — высокий, стройный, элегантно целующий дамам руки, на московских конференциях, семинарах, где говорилось о Высоком и Вечном. Иногда выступал сам, но чаще слушал. И никто не знал, что в это время рождалось в его душе. Он был как бы с вами, и в то же время где-то далеко. Он не спешил познакомить со своим творчеством широкий круг читателей, а оно было значительным. Всему своё время. Он жил среди нас, немного таинственный и романтичный, соединяя в себе черты Пифагора и Дон Кихота, посланник Серебряного века, всегда готовый поделиться знаниями, коли спросят, рассказать о человеке будущего — светлом, одухотворённом. Он и сам был человеком из будущего.

В 1993 году началась наша дружба с Ю.И.Долгиным. Он был автором и членом редколлегии нашего журнала, начиная с «нулевого» номера. Тогда для нас, дерзнувших на невиданное — самостоятельное издание, делающих первые шаги на этом нелёгком пути, он являлся опорой, а его статьи — украшением наших номеров. Он писал для нас притчи о Пифагоре, воспоминания о С.Н.Рерихе, статьи о науке — нумерологии, об эзотеризме и экзотеризме, Дон Кихоте, Гермесе Трисмегисте, восьмеричном пути Будды, символе Тайны, творчестве В.Хлебникова и В.Маяковского и многом другом. В 1997 году, благодаря усилиям его друга А.Я.Калининой, вышла его книга «Пифагория» (Пифагор и я), в которую вошли многие его очерки и эссе. Сейчас ею же готовится к печати сборник его поэтических произведений.

Говоря о Ю.И.Долгине, нельзя не сказать о его подруге жизни — Нине Андреевне, которая ушла из жизни годом раньше его. Они прожили вместе 48 лет в полной гармонии душ. Их любовь была глубокой и трепетной. Юлиан Иосифович тогда просил: «Дай Бог, чтобы совместное наше бытие неограниченно продолжалось!» Так оно, несомненно, и случится. Для такого притяжения душ пространства и времени не существует.

И всё же мы — его ученики и сподвижники, так мало о нём знаем. Нам ещё предстоит его «открывать» по его творчеству. Круг его общения был не мал, и сегодня наша задача, каждого, кто его знал, написать о нём воспоминания. Кто как может. Во исполнение этого нового знакомства с поэтом мы публикуем несколько его автобиографических стихотворений.

Из поэмы «Сердце и нос»

Я не русский поэт,

но поэт я России,

Ибо здесь я родился,

живу

и умру.

И хоть люди простые

о том не спросили,

Я им говорю:

что на полях

бескрайних,

как свобода,

Которая дороже мне всего,

Моею кровью,

моего парода,

С моим народом

я вступил в родство!..

1946 г.

Поэтам

Чтобы не заросла коростой

Наша бессмертная душа,

Необходимо выше роста

Проблемы творчества решать!

Сверх человечьих сил бороться

Противо всякого уродства —

Пошлятины, цинизма, скотства,

Во имя правды первородства,

Воображения превосходства,

Как Пастернак и Заболоцкий —

Не отступая ни на шаг!

Безотлагательно!

Вседневно!

Всепотрясательно!

Всегневно!

—

Хотя трудней всего на свете,

Не алгорифм мировой

Найти,

А стать таким, как дети —

Самим собой.

2001 г.

Молитва

Господи, Боже мой!

Окажи великую милость.

Я, беспомощный, полуживой,

Прошу сберечь каждый минус...

Не в плюс его превратить —

Не дай ему просто расти!

Господи, Боже мой!

Зубы съедает старость.

Но сохрани всё ж за мной

То, что ещё осталось.

Господи, Боже мой!

Опасно ухудшилось зренье...

Пусть буду полуслепой —

Не отними дар творенья!

Господи, Боже мой!

Сдают ослабевшие ноги...

Пускай я больной и хромой —

Дозволь мне ходить хоть немного.

Господи, Боже мой!

Теряет названия память.

Не сделай, чтоб стал я немой,

Как речи лишённый камень.

Господи, Боже мой!

Я буду вполне счастливый,

Если останусь такой,

Как есть, до Твоего призыва.

Господи, Боже мой!

Прости за личные просьбы.

Вернусь в Мирозданье домой —

Я на Земле только гость был...

1996 г.

Гвардии поэт

Жил-был на свете мушкетёр

И звался д'Артаньяном.

Д'Артаньян был муж хитёр —

Годится из старья нам!

Жил-был на свете Бержерак.

Мозг не пророс бурьяном.

Был Бержерак — миров маяк.

Годится из старья нам.

Денис Давыдов из вояк —

Всем не в пример болванам —

Был первым в песнях и в боях...

Годится из старья нам!

Я — Долгин — гвардии поэт,

Агнислужителем стал рьяным,

Чтоб молвил друг чрез много лет:

«Годится из старья нам!»

1944, 1999 гг.

Мини-биография

Я рождён под знаком Овна;

Месяц мой — апрель.

На пути не очень ровном

Шёл сквозь дней метель.

Жил не громко и не броско,

Но меня дотла

Не заела будней проза;

Не сожрала мгла.

Воевал. Был ранен в марте.

Если не погиб —

Выручила Богоматерь

В этот месяц Рыб.

В марте же открыл Йогу

Много лет спустя;

Обратился духом к Богу.

(Прочее — пустяк!)

Век играл в стихи и в числа.

А придёт конец —

Не скажу, что жизнь загрызла —

В СРОК ПРИЗВАЛ ТВОРЕЦ.

1992 г.