Дельфис

Воздух. Влага. Прохлада. Журчание ручья. Ночь. Тишина, и в ней – пряный запах полыни. Шёпот. Чей? Неизвестно. Колыхание травы. И медленная тягучесть времени.

Время. Не за тем ли по влажной тропе, в глухую полночь шёл человек, чтобы прикоснуться к тайне. Он вышел ещё с утра. И путь его начался, как только он покинул свою хижину, что на горном склоне. Человек спустился в низину, потому что слышал от старцев, что где-то в лесной чаще заповедное место сокрыто. Время там, говорят, по иному течёт. Кто не побоится и отыщет место – тому откроет оно свои тайны. А ещё старики рассказывали – вокруг то место ручей обнимает. А вода в нём то замирает, как неживая, то течёт с новой силой, как буд­то пытаясь наверстать упущенное.

Человек не спешил. Он затаился и слушал. Вода вела его. Совсем близко, в нескольких шагах под ногами, заквакали лягушки. Человек сделал шаг, другой. Вдруг ноги увязли в чём-то, и стало трудно идти, почти невозможно. Холод сковал мышцы. Человек вгляделся в сумрак. То, в чём увяз он, походило на воду, только застывшую. На ощупь поверхность была гладкой, как зеркало, но в глубине таилась некая субстанция, обладавшая невероятной силой сопротивления. Человек задумался на мгновение, но что-то подсказало ему отбросить все мысли и двигаться дальше. Мысли исчезли, и на их место пришло ощущение лёгкости. Всё тело будто стало невесомым. Оно перестало существовать, а всё вокруг превратилось в единый поток. И чем дольше он был потоком, тем быстрее хотелось двигаться. Сердце человека ликовало и пело. А он всё двигался и двигался, и хотелось, чтобы это движение не прекращалось. Но вдруг человек ощутил сильный толчок, и что-то неведомое выдернуло его из потока. И на какое-то мгновение глаза перестали ощущать свет. Но вот свет появился, так же внезапно, как и исчез. Только намного ярче. Под ногами почудилась твердь. Он взглянул вокруг и увидел, что стоит на мосту. Весь мост искрился золотым светом, как будто был соткан из солнечных лучей. Человек невольно залюбовался, и когда возник вопрос: в какую сторону идти, он не мог двинуться с места. Ему хотелось стоять и стоять. Но нужно было двигаться, а для этого выбрать направление. И снова что-то подсказало ему закрыть глаза и слушать. Сначала тишина явилась оглушающим звоном. Но вдруг сквозь этот звон послышалась тихая мелодия, похожая на зов. И человек пошёл. Пошёл на этот далёкий зов. И чем дальше он продвигался, тем бесконечнее казался мост, но тем громче становилась мелодия. И в какой-то момент ему почудилось, что этот звук повсюду, так как он отражался и от полированной поверхности моста, и даже от гладких перил.

 Что это? Холод. Пронзительный холод. Откуда? Ветра не было, только душа буд­то превратилась в ледяной шар. Человек сделал несколько шагов, затем ещё. Мелодия. Она застыла в воздухе. И снова тишина звенящим куполом навалилась на плечи, и что-то неведомое стало вдавливать человека. Тело почувствовало мягкое погружение во влажную землю. Не было никаких сомнений, что это земля. Только она могла так нежно принимать в свои объятия. Ноздри, глаза, рот, пальцы и центр живота ощущали её силу и тяжесть. И в то же время лёгкость и материнскую заботу. Земля дышала полной грудью, помещая дитя своё в утробу. И тогда привычный мир перестал существовать. Но был другой мир, который предстояло постигнуть. Тело начало содрогаться. Но он чувствовал, что это не человеческое тело содрогается. Земля, словно в предродовых схватках, тужилась, чтобы исторгнуть своё дитя вовне. Она отдала ему свою мощь, напитала жизненными соками и, подтолкнув, указала путь. Путь, который открывал множество неизведанных дорог. Земля постепенно расступалась. Она проталкивала своё дитя, а он чувствовал, как просачивается каждая клеточка его тела сквозь песок и камень, подобно потоку, что принёс его сюда. И когда земля вернула человеку способность дышать, он вздохнул. И в тот же миг почувствовал, как рассыпается, подобно глине. Глине, которая исторгла его, глине, которая дала ему жизнь, глине, которой он был и которая теперь рассыпалась в пыль. Он уже не чувствовал ни рук, ни ног, ни тела целиком. Распад... Он распадался... Осознание этого, сначала такое ясное, теперь тоже угасало. Воспоминания... и они покидали его. Земля... покой... мелодия. Мелодия... если бы он вновь мог услышать её. Он напрягся, пытаясь вспомнить звуки, которые увлекли его. Флейта... это пела флейта. Он снова услышал её. Не звучала она, а лилась откуда-то из глубины, как будто он сам был флейтой. Он прислушался. Флейта пела о любви, такой безграничной, что можно раствориться в ней; о смерти и жизни, таких таинственных, что невозможно постигнуть их до конца; о Солнце; о цветах; о звёздах и... мост... Он вспомнил мост. Мелодия привела его к мосту и увлекала всё дальше, куда-то в глубину тумана. И перед тем, как вступить в туман, возникло желание посмотреть вниз. Что ожидал он увидеть там – неизвестно. Взгляд его скользнул по опорам моста. Там, внизу, его ждала Пустота. Она тянула, она манила к себе, словно призывая раствориться в ней. Раствориться в необъятности и стереть границы времени. Стать самим временем и безвременьем одновременно. И в это мгновение он услышал колокольчик. Тихий и неподвластный Пустоте он играл.

И собирался туман вокруг. И слышался рокот и мёртвая тишина. И снова звенел колокольчик. И рассыпался мост. Тысячью рук облепил туман того, кто звался человеком. И вонзались руки в его живое некогда тело. Они отшелушивали остатки человеческого покрова, подобно комьям высохшей грязи. И снова чувство распада завладело им. И снова рушился мир, разлетаясь осколками цвета. Отпусти!.. Отпусти!.. слышалось со всех сторон. А может, это кричал он сам, изворачиваясь в попытке сохранить хоть малейшую часть себя самого. Но руки всё тянулись, и, число их росло. И чем больше появлялось рук, тем меньше осознавал он происходящее. Казалось, осознание покинуло его, как будто оно было вырвано безжалостными пальцами.

И будто лишённые якоря, всплывали на поверхность фрагменты памяти. Но не исчезали, как дымка, а просто уплывали по незримой реке времени, словно корабли по глади водной. Вода!.. Что-то спасительное было в этом воспоминании. Ведь именно вода вела его. И именно её присутствие он чувствовал рядом. Это она ему пела и звенела колокольчиком. Она наделяла силами и помогала двигаться. И снова услышал он голос знакомый. Вначале он убаюкивал, ласкал. И струя ледяной воды пробежала по спине. И затрещали позвонки под напором воды. И рассыпались в прах, растворились в ней. И собрала вода глину, что осталась от них, и смешала её с золотым песком. И вылепила заботливо новые позвонки. Словно мозаику собрала разрозненные фрагменты заново. И соединила их в одно целое. И поставила на место позвоночный столб, и укрепила его. И открылись глаза у того, кто спал.

И почувствовал он, что очнулся. Пробудился. И никогда реальность не была такой ясной, как в этот миг. Мир собирался из множества капель, подобно ртути. Но что это был за мир!

Золото... Золото повсюду. Оно сияло и лучилось. И отражало мир таким, каким его не видел ещё ни один человек, но представить мог любой. И когда он дотронулся до стоящего рядом золотого дуба, то форма дуба тотчас изменилась.

И увидел он, что мир соткан из волокон света, что мир – это свет. Живой, пульсирующий, изменяющийся. Он видел вокруг живые существа, и тела их были из жидкого золота. Свет достигал Земли, уплотнялся до размеров дерева или горной лани, или превращался в камень и дорожную пыль. А человек наблюдал эти превращения. Он всматривался уже более тщательно, как тонкие нити световые не прекращаемым потоком вливаются в созданные им формы. Но где же источник света? – возник вопрос. И какова его природа? И почему он не прекращается? Человек на мгновение задумался. И услышал он голос, льющийся издалека. Это была песня. Древняя как Мир, а может быть и ещё древнее. Пела женщина, и голос её казался таким знакомым, родным. Он манил, он звал за собой. Человек закрыл глаза. Напрягая слух, он пытался различить слова. Но они были неясны. И показалось ему, что звуки цепляются друг за друга и вытягиваются в те самые нити света, которыми был пронизан Мир… И тогда открыл человек глаза и вгляделся ещё внимательнее в окружающие его чудеса. И осознал он, что каждая ниточка света натягивается и вибрирует. И вибрируя, рождает звуки, а звуки рождают песню, которая и есть свет, потому как каждый луч от рождения несёт в себе эту песню. Песню о Творце, о начале творения, о начале жизни. И тогда человек ухватился за одну из множества нитей и позволил ей увлечь себя. Нить стала тяжелеть и скручиваться. И вот она уже стала камнем. Камень… он не был холодным. Он дышал теплом. Каждая его песчинка была подобна пульсирующей клетке единого совершенного организма. И так же совершенна была его песня. И время – каждый звук растягивался, удлинялся и вырывался на поверхность протяжным ум-м-м-ммм…

И далее увлекала человека нить света. И повстречала она на своём пути другие подобные нити. И слились они воедино. И погрузился тот, кто был человеком, в свет, который затоплял его постепенно. Вначале он поднялся по щиколотки, мягким пухом окутав их. И далее он затоплял колени. И поднимался всё выше… по пояс… грудь… шею… И тогда тот, кто был человеком, не стал дожидаться, пока ласковый поток обнимет его целиком, и лёгким движением головы погрузился он целиком в пучину света. Свет… он был живой, он пел о радости бытия. Он пел о том, что было началом всех начал. О той, из чьего лона вышли миры и всё живое. А выйдя из её утробы, вновь и вновь стремились вернуться обратно к ней. К ней влекла их сама природа их создания. И не было в мире ничего, чтобы не мечтало вернуться к материнскому источнику, источнику, дающему новый импульс для начала нового пути. Пути, пройдя который, творения обретали новые качества, силу и сами становились источниками света, истины и жизни.

 И всё это постиг тот, кто был человеком. И его влёк тот же источник, чьё имя он всегда знал, но забыл. И только в эти мгновения это имя начинало прорастать из самого сердца и заполнять всё его существо. Он открыл глаза медленно, чтобы не спугнуть картины мира. И она явилась ему – Огненная Дева с звенящими на груди бубенцами. И прижала она руку к груди, и сняла один бубенец, и протянула его тому, кто был человеком.

– Что это? – спросил он.

– То, что ты искал, – был ответ.

– Я умер? – снова спросил он.

– Не совсем…

– Но где я?

– Там, куда стремилось твоё сердце.

 Бубенчик был крохотным и почти невесомым, но очень горячим. Подобно звезде, он сиял золотым ореолом, внутри которого едва выделялось маленькое ядро. Огненная Дева сняла с груди второй бубенец – серебристый, и снова протянула его тому, кто был человеком. Бубенец оказался ледяным, но тоже светился каким-то загадочным зеленоватым светом. Рука начала замерзать, но желания избавиться от обоих бубенцов не появилось. Тот, кто был человеком, взглянул на Деву, и она, предупреждая его вопрос, произнесла:

– Это то, что ты ещё найдёшь.

– Разве я уже не нашёл? – раздался вопрос, и в тот же миг бубенцы исчезли.

Вместо ответа Огненная Дева сняла с груди третий. Цвет бубенца отливал белым золотом, но свет его был почти не заметен и потому форма бубенца была видна лучше первых двух: округлый и гладкий, с небольшими резными отверстиями и маленьким язычком. Он был на ощупь не холодным и не горячим.

– А это – то, что у тебя уже есть, это ты заберёшь с собой.

– Но куда? – спросил тот, кто был человеком.

Огненная Дева улыбнулась и вытянула из подола своей одежды тонкую нить. Она не была похожа на те световые нити, что привели его к Деве. Нить была упругой и плотной на ощупь. И на мгновение тому, кто был человеком, показалось, что вместо Девы он видит множество разноцветных бубенцов, и от каждого из них тянется по несколько нитей, и нити эти разной длины.

– Тебе пора, – сказала Дева.

Она скрутила из нити клубок и кинула перед собой. Клубок стал расти. Он рос стремительно. И вот уже он стал ладьёй из сверкающих узоров.

– Ты забыл, зачем отправился в путь, но я помню, – продолжала Дева. – Ты хотел узнать тайну времени, но твоё собственное время ещё не изменило своего направления и не стало твоим путём. Береги то, что у тебя есть, и ищи то, что должен найти, и время станет твоим помощником. Эта ладья соткана из путеводной нити, но рулевое весло ты сделаешь сам. В этом тебе поможет бубенец, – и она взяла того, кто был человеком, за руку, в которой был зажат бубенец, и подвела его к ладье. – Не оглядывайся назад, когда поплывёшь, но помни о нашей встрече, и когда-нибудь мы снова встретимся, когда ты окончишь свой земной путь, и ладья твоих добрых дел приведёт тебя сюда.

Утро расцвело зарёй. Она радостно встречала ладью, плывущую навстречу Солнцу. Солнце улыбнулось, и эту улыбку поймал Человек, плывущий в ладье. Твёрдо и решительно стоял он в центре неё. Это был совершенно новый Человек, и в его руках сияла улыбка Солнца, которая через мгновение стала длинным изящным веслом. День только начинался…

2008 г.