Дельфис

«В глубокой древности один византийский царь, не довольствуясь верой своей и своего народа, собрав мудрецов всей страны, просил их сказать, куда посылать посольства для выбора новой, лучшей веры.

После долгих пересудов один из мудрецов, приехавших с Востока, сказал, что ему в свое время его учитель, старец-мудрец, поведал, что далеко на востоке существует где-то страна Беловодье — сказочная обитель вечной красоты и истины, и что туда, по его разумению, и нужно обращаться за советом, но что одна из особенностей той страны та, что не всякий ее может найти, туда доехать и в нее проникнуть, а только избранный — кто позван...» «Великий князь Владимир Красное Солнышко, желая переменить веру, отправил шесть богатых посольств в чужие земли...

Во снах не раз являлся ему старец, указывающий, что еще одно, седьмое посольство должно быть отправлено...»

...Все эти далекие события сохранила для нас легенда, которая носит название «Сокровенное сказание о Беловодье». Записана она была в июле 1893 года со слов отца Владимира, иеромонаха Вышенской Успенской мужской пустыни. Отцу Владимиру сказание было доверено на исповеди старым монахом и могло быть им, в свою очередь, передано лишь тому, кто его будет об этом просить.

Далее в легенде говорится о том, что князь Владимир, выслушав рассказ странствующего монаха Сергия о посольстве византийского царя в Беловодье, тоже решил отправить в эту неведомую страну посольство, во главе которого и поставил отца Сергия.

Впервые увидело свет «Сокровенное сказание о Беловодье» только в 1949 году, в «Русской Заре» — газете, выходившей в Америке, в Сан-Франциско. В качестве предисловия газета поместила несколько строк, написанных известным русским писателем Георгием Гребенщиковым: «Самый факт, что автор записи, по особому завету держателя сказания, хранил его в тайне ровно полвека и дожил до момента его опубликования, говорит о том, что

Сказание теперь должно явиться откровением пророческим...»

^{Алтай, Белуха}

...Отец Сергий добрался тогда до Беловодья и через 56 лет после отправки посольства вернулся в Киев — единственный из всей экспедиции оставшийся в живых.

Страна эта лежит в высочайших горах — рассказывал он по возвращении. — «В дивных обителях там пребывают лучезарные, долготерпеливые, сострадательные, милосердные и прозорливые Великие Мудрецы — Сотрудники Мира Высшего, в котором Дух божий живет, как в храме своем

<...>Что творится в мире, все там известно, все видно, все слышно <...> Тысячу лет силы ада будут, бушуя, наступать безустанно и потрясать нашу Русь до основы... Чем страшнее напор — тем сильнее вера спаяет народ воедино — и ничто не заслонит ему путей ко Всевышнему».

Говорилось все это в Киеве около 1043 года...

В сознании самых разных народов всегда жили легенды о Земле Обетованной — далекой, таинственной и прекрасной, где нет зла и несправедливости, где царят гармония, мир и счастье.

Некоторые из этих легенд были просто мечтой, но некоторые — смутным отголоском древнего тайного знания.

В Европе в XII-XII1 веках было известно о существовании таинственной духовной твердыни в сердце Азии. Ее глава, называвший себя пресвитером Иоанном, время от времени посылал папам свои обличительные грамоты.

А что же на Руси? Сохранились ли в памяти народной хоть какие-то воспоминания о посольстве в Беловодье или сведения эти были достоянием только немногих избранных монахов?

Оказывается, легенда о Беловодье была широко известна и популярна среди русского крестьянства. «Легенда эта не нова и давно уже потрясает простые сердца своей заманчиво-мечтательной прелестью», — писал в 1903 году Владимир Галактионович Короленко.¹

Возникновение легенды о Беловодье Короленко связывает со временем раскола, с неприятием старообрядцами церковных реформ, с поисками «истинного благочестия». История раскола знает беспоповцев-яникудышников», не признававших ни одной из существующих иерархий священства, знает секту «бегунов», как главную добродетель проповедовавших бегство — от царя и помещика, от попа, от армии, от любой власти. Но скрыться от вездесущего государства, верил народ, можно только в одной-единственной стране — в сказочном Беловодье, которое крестьянское воображение поместило «для безопасности» на самый край земли, за море, на далекие Японские острова...

Первое официальное упоминание о беловодской легенде относится к 1807 году. По всей стране в прошлом веке ходили листки, писанные крестьянской рукой и называвшиеся «Путешественники», в которых подробно рассказывалось, как добраться до этой чудесной земли.

Несколько списков этих документов до сих пор хранятся в российских музеях и архивах.

Вот как, например, звучит редакция «Путешественника», опубликованного в 1909 году П.И.Мельниковым-Печерским:

«Путешественник, сиречь маршрут в Опоньское царство, писан действительным самовидцем иноком Марком, Топозерской обители, бывшим в Опоньском царстве.

Маршрут, сиречь путешественник: от Москвы на Казань, от Казани до Екатеринбурга и на Тюмень, на Каменогорск, на Выбернум деревню, на Избенск, вверх по реке Катуни на Красноярск, на деревню Устьюбу, во оной спросить странноприимца Петра Кириллова.

Около них пещер множество тайных и мало подале от них снеговыя горы распространяются на 300 верст, и снег никогда на оных горах не тает. За оными горами деревня Умоменска и в ней часовня; инок схимник Иосиф. От них есть проход Китайским государством, 44 дня ходу, через Губань, потом в Опоньское государство. Там жители имеют пребывание в пределах окияна-моря, называемого Беловодием. Там жители на островах семидесяти, некоторые из них и на 500 верстах расстоянием, а малых островов исчислить невозможно <...>

С помощью божьею обрели асирского языка 170 церквей, имеют патриарха православного антиохийского поставления и четыре митрополита. А российских до сорока церквей тоже имеют митрополитов и епископов асирского поставления <...>

В тамошних местах татьбы и воровства и прочих противных закону не бывает. Светского суда не имеют; управляют народы и всех людей духовныя власти. Тамо древа равны с высочайшими горами. Во время зимы морозы бывают необычайные с рассединами земными. И громы с землетрясением немалым бывают. И всякие земные плоды бывают, родится виноград и сорочинское пшено. А оные опонцы в землю свою никого не пущают, и войны ни с кем не имеют: отдаленная их страна...»

Запись эта говорит сама за себя. Кроме фантастического расположения на Японских островах, во всем остальном — удивительное сходство с «Сокровенным Сказанием»...

Первая документированная попытка искать Беловодье относится к 1825-26 годам: сорок три крестьянина из бийских и бухтарминских деревень, среди которых было более десяти семей с детьми, во главе с Прокопием Мурзинцевым и Прокопием Огневым, пересекли китайскую границу, но были возвращены в Россию и оштрафованы.

В 1838-39 годах уже триста человек из алтайских деревень после долгих мытарств и скитаний были вынуждены обратиться к китайским властям и под конвоем приведены к границе.

Как море, волновалась вся крестьянская Россия. 1840, 58, 61, 69, 88 годы... Бежали в никуда целыми семьями, целыми деревнями, бросая дома, скот и имущество. В поисках Земли Обетованной голодали и замерзали — неприкаянные, без угла и крыши над головой. «Некоторые из этих искателей возвращаются обратно, перетерпев всякие бедствия, другие не возвращаются совсем, — писал В.Г.Короленко. — Нет сомнения, что эти «другие» погибают где-нибудь в Китае или в суровом, негостеприимном и недоступном для европейца Тибете. Но наивная молва объясняет это исчезновение иначе... По ея мнению — эти пропавшие без вести остаются в счастливом Беловодском царстве. И это обстоятельство манит все новых и новых мечтателей на опасности и на гибель».

Находились и обыкновенные проходимцы, греющие руки на крестьянской наивности. Тридцать лет разъезжал по стране с проповедями некто Аркадий, «архиепископ Беловодский», обирая людей и ставя в беспоповских приходах «епископов» и «архимандритов». Предъявляемые им грамоты были скреплены подписью «патриарха славяно-беловодского, камбайского, японского, индостанского, индиянского, англо-индийского, Ост-Индии, Июст-Индии, и Фест-Индии, и Африки, и Америки, и земли Хили, и Магеланская земли, и Бразилии и Абасинии». А среди прочих многочисленных подписей на этих грамотах стояла и такая: «смиренный Василий, митрополит Нью-Йорка града»! И это — конец XIX века... Бедный наш народ свято верил всей этой писанине и щедро одаривал «архиепископа Беловодского» продуктами и деньгами. И сам факт, что ему целых тридцать лет удавалось морочить людей, говорит только об одном — о силе и непоколебимости вековечного, преодолевающего все препятствия стремления русского народа к святости.

В 1898 году на Урале, в Кирсановском поселке состоялся съезд казаков-старообрядцев, который постановил снарядить в путь на далекие Японские острова трех человек — Г.Т.Хохлова, О.В.Барышникова и В.Д.Максимычева. Подробный путевой дневник Хохлова издал потом В.Г.Короленко.

Это было уже далеко не бегство. Путешественникам собрали на дорогу 2,5 тысячи рублей, они выправили себе заграничные паспорта и отправились в долгий путь. Одесса, Константинополь, Иерусалим, Суэцкий канал, Суматра, Сайгон, Гонконг, Япония, Владивосток, Хабаровск... Ровно через полгода, после долгих мытарств, но и повидав немало интересного, казаки вернулись домой.

Всюду, где бывали, они искали «русских людей и русских церквей». Но единственных «русских» они нашли только в Китае: это были так называемые «албазинцы» — потомки казаков, попавших в плен в 1685 году. Но и те, по словам Хохлова, были «физиономиями сущие китайцы».

В 1903 году Хохлов, Барышников и Максимычев ездили в Ясную Поляну ко Льву Толстому беседовать о ненайденной ими стране. Что именно сказал им великий писатель, осталось неизвестным...

В советское время легенда о Беловодье была почти забыта. Знали о ней только в узких кругах литературоведов, которые, естественно, рассматривали ее как явление «социально-утопического характера», как «антикрепостническую и антиправительственную публицистику».

«Потеря веры в существование где-то на краю света вольной земли в сочетании с решительным отрицанием действительности вела прямо к осознанию невозможности жить по-старому и в конечном счете к революционной активности», — писал, например, в статье «Легенда о Беловодье» фольклорист-русист К.В.Чистов.

«Все это было бы именно так, — добавляет он, — если бы беловодская легенда не была отягощена грузом религиозных представлений».

Идет время. Оживают и становятся для нас важными полузабытые сказания. Неистребима вера человечества в справедливость, поэтому они и живут тысячелетиями — предания и мифы, где говорится о поисках Прекрасного.

Золотое Руно, Чаша Грааля, Жар-Птица, живая вода, Меч-кладенец... И одним из глубоко волнующих свидетельств этой несокрушимой человеческой веры в счастье и справедливость навсегда останутся крестьянские поиски заповедного Беловодья — чистая, наивная и трагическая страничка истории земли нашей, берущая свой исток в народной памяти, которая всегда бережно хранит и сквозь любые искажения и фантазии иногда вдруг доносит до нас, казалось бы, навсегда утраченное...