Дельфис

Часть первая

Модель мира Минковского раздвигает философские горизонты материалистического мировоззрения. Прежде всего, она разрывает замкнутость атомистического учения (тела состоят из атомов, а атомы есть тела), для которого лишены смысла вопросы как о строении атомов, так и об их происхождении. Вопрос о том, что лежит в основе тел, сводится корпускулярным мировоззрением к вопросу об их атомном составе, а атомы, в качестве самой первоосновной материи, ни из чего другого не возникают и ни во что иное не превращаются, существуя вечно. В противовес самодостаточности атомов, с которых все начинается и которыми все заканчивается, понятие мировой линии предполагает наличие источников и причин вне ее самой. Представление о мировой линии как объекте, формирующемся и вырастающем в псевдоевклидовом пространстве, есть, по существу, представление о процессе, возбуждающее, по меньшей мере, следующие вопросы.

1. Что имеется в областях псевдоевклидова пространства, которые еще не охвачены мировым проявляющим процессом (областях будущего)?
2. Что имеется в областях псевдоевклидова пространства между уже проявленными мировыми линиями (в областях прошлого)?
3. Каков механизм формирования материального объекта, названного мировой линией (механизм проявляющего процесса, течения времени)?
4. Будет ли проявляющий процесс в мировом псевдоевклидовом пространстве совершаться неограниченно, или ему положен некоторый предел, а в последнем случае, замрет ли мир в неизменности, достигнув такого предела, или процесс пойдет в обратном направлении, стирая проявленные формы и возвращая мир к состоянию непроявленности?

В тех областях мирового псевдоевклидова пространства, которые еще не охвачены проявляющим процессом (областях будущего), мировые линии еще не сформировались, и, значит, там нет объектов, которые мы могли бы воспринимать как тела. Согласно представлениям древних атомистов, разделяемым и материалистическим мировоззрением классической эпохи, область пространства, не занятая телом, считалась пустой, а пустота отождествлялась с небытием. Левкипп полагал, «что пустота — небытие и что небытие существует нисколько не меньше, чем бытие». [1]. Демокрит учил, что «начало Вселенной — атомы и пустота... И ничто не возникает из небытия...»  [1]. Лукреций Кар четко выразил взгляды своих учителей в поэме «О природе вещей» [2]:

За основание тут мы берем положенье такое:

Из ничего не творится ничто по божественной воле...

Если же будем мы знать, что ничто не способно возникнуть

Из ничего, то тогда мы гораздо яснее увидим...

И каким образом все происходит без помощи свыше.

(Строки 149-158)

Надо добавить еще: на тела основные природа

Все разлагает опять и в ничто ничего не приводит...

(Строки 215-216)

Всю, самое по себе, составляют природу две вещи:

Это, во-первых, тела, во-вторых же, пустое пространство,

Где пребывают они и где двигаться могут различно...

Кроме того, привести ничего ты не мог бы такого,

Что и не тело и что к пустоте вместе с тем не причастно

И оказаться могло б какой-нибудь третьей природы...

Иль ощутимой когда-либо помощью нашего чувства,

Или такой, что она разуменью была бы доступна.

(Строки 419-448)

Жесткое разведение в корпускулярном мировоззрении двух не подлежащих взаимопревращениям начал — тел и пустоты — становится слишком грубым и упрощенным представлением для современной науки. Признавая процесс роста мировой линии, мы не сможем осмыслить его иначе, как безостановочное формирование этого объекта из «непроявленной пустоты будущего». Но уместно ли считать пустотой то, из чего возникают все формы, оказывающие действие на наши органы чувств и приборы?

По-видимому, было бы справедливей смотреть на этот недоступный пока нашим восприятиям, но взывающий уже к нашему разумению источник всех «вещей», как на материю, только более тонкую и более глубокого уровня, чем привычный нам уровень корпускулярный. Наука пока не может различать и классифицировать виды тонкой материи с той подробностью, какую мы находим в книгах Живой Этики, но для начала можно говорить обобщенно о субкорпускулярной материи, лежащей в основе корпускулярных форм.

Еще меньше оставляет современная физика оснований для того, чтобы считать пустыми области псевдоевклидова пространства между проявленными мировыми линиями (области прошлого). Ведь через эту прошлую «пустоту» по пронизывающим ее изотропным линиям на нас оказывают электромагнитные воздействия (передавая импульс и энергию) все окружающие мировые линии проявленной Вселенной от ближайших предметов до далеких звезд, галактик, квазаров. «Материя прошлого дня облекается в сияющую ткань энергии, которая не нуждается в новом наименовании, но проникает все пространство...» [3]. Экспериментально доказана возможность превращения квантов электромагнитной энергии (гамма-квантов) в мировые линии электрона и позитрона и обратной реакции — аннигиляции электрона с позитроном в пару гамма-квантов. Таким образом, хотя области между мировыми линиями столь значительно отличаются от самих мировых линий, что представляются нам вакуумом в сравнении с телами, все-таки тела и вакуум являются продуктами дифференциации той таинственной основы, которая названа выше субкорпускулярной материей; они сами — так сказать, вторичные и способные к взаимопревращениям формы субкорпускулярной материи. Конечно, представление о материальном образовании, названном мировой линией, как о чисто геометрической линии, не имеющей поперечных размеров и какой-либо структуры, является абстракцией, аналогичной представлению о теле как материальной точке. Успехи науки в познании строения и свойств мельчайших телесных частиц ведут нас к пониманию природы и мировых линий.

^{В.Т.Черноволенко. Ступени}

Когда в составе атомов химических элементов были обнаружены более мелкие объекты, получившие позже название элементарных частиц, то к этим новым для науки материальным объектам прежде всего была применена модель материальной точки, подчиняющейся в своих движениях законам классической механики. Но оказалось, что поведение элементарных частиц не укладывается в рамки этих законов, ибо в некоторых экспериментах элементарные частицы проявляют себя не как материальные точки, а как волны.

Признание того, что элементарным частицам присущ корпускулярно-волновой дуализм, т.е. сочетание в одном объекте свойств материальной точки и волны, не есть еще решение трудной проблемы, а лишь констатация ее. Корпускулярные и волновые свойства представляют внешние, наблюдаемые проявления сущности микрообъекта, а требуется вскрыть саму эту сущность, позволяющую ей представать перед нами при одних обстоятельствах в качестве материальной точки, а при других — в качестве волны. Трудность в том, что волна есть процесс, совершающийся в материальной среде, и пока материальная среда мыслится как среда телесная, т.е. дискретное или непрерывное множество материальных точек, волна должна рассматриваться как форма движения материальных точек, а не равноправная с материальной точкой сущность. Даже когда пришлось признать реальность световых (а затем и шире — электромагнитных) волн, то настоятельная потребность найти среду, служащую носителем этих волн, заставила предположить существование мирового эфира, заполняющего бесконечное трехмерное собственно евклидово пространство и мельчайшие промежутки между атомами. Безуспешность попыток обнаружить эту среду привела вообще к отказу от понятия мирового эфира, хотя в действительности несостоятельной оказалась лишь грубая механическая модель эфира, наделяемая свойствами телесной среды, состоящей из материальных точек. Классическая теория физики не давала повода для научной гипотезы о материи, частицы которой не были бы материальными точками. Такой повод дала модель мира Минковского и вслед за ней теория квантовой механики.

Осмыслить не эклектически соединение корпускулярных и волновых свойств в элементарной частице можно было только с помощью математического моделирования явлений микромира, что позволяло сочетать точное их описание с количественной экспериментальной проверкой теории. И физики сумели построить такую математическую модель, создав новую отрасль науки — квантовую механику. В роли основного объекта, по отношению к которому математически формулируются все закономерности квантовой механики, выступает функция, зависящая от пространственных координат х, у, z элементов квантово-механической системы и от времени t и принимающая в общем случае комплексные значения. Ее называют волновой  функцией, или функцией состояния, или пси-функцией (по общепринятому обозначению ее греческой буквой ψ— «пси»). Если известна пси-функция квантово-механической системы, то состояние системы вполне определено, и теория позволяет предсказать все ее проявления в эксперименте. Тот факт, что в поисках первоосновы микроскопических материальных объектов физика «вышла на пси-функцию», не должен восприниматься как подмена материи функцией. Функции выражают состояния материальных объектов не только в квантовой механике, но и в классической (функция Лагранжа). Материальные формы, к которым применимы законы классической механики, мы можем воспринимать нашими органами чувств, а материальные формы, отношения между которыми выражаются только более общими законами квантовой механики, не доступны нашим чувственным восприятиям, причем не только по причине малости, но и из-за принципиальных отличий в свойствах своей глубинной природы, о чем свидетельствует принципиальное различие математических теорий классической механики и квантовой. Так удивительно ли, что единственным средством описания форм микромира и основным инструментом их исследования для нас является математика?

Математический язык благодаря большой емкости, точности и гибкости позволяет выражать отношения, выходящие за рамки наглядных представлений. Поэтому для физики XX века стал характерным разрыв между открытием закономерностей с помощью математики и образным их осмыслением. Модель Минковского позволила осмыслить в геометрических образах формально-математические закономерности теории относительности. Для квантовой механики еще не создана образная модель соответствующей глубины и всеохватности, но один из мостов к выяснению физического смысла загадочной пси-функции был наведен уже в 1926 году Максом Борном, давшим этой функции вероятностное истолкование.

Для отдельно взятой микрочастицы квадрат модуля ее пси-функции ψ (х, у, z, t) определяет вероятность нахождения частицы в момент времени t в окрестности точки с координатами х, у, z в наблюдаемом пространстве. Можно так подобрать постоянный множитель для пси-функции частицы, чтобы вероятность нахождения этой частицы во всем бесконечном объеме наблюдаемого трехмерного пространства равнялась единице, как принято для достоверного события. Тогда, если практически близкая к единице вероятность нахождения частицы придется на достаточно малую (по макроскопическим масштабам!) область пространства, эта область может считаться приблизительно точечной и восприниматься в эксперименте как материальная точка. Но отказываясь от приблизительности и переходя к меньшим масштабам, характерным для микромира, мы будем иметь дело с областями пространства настолько малыми, что вероятность нахождения частицы в любой из них окажется заметно меньше единицы. Тогда уже нельзя будет считать, что частица проявится в определенном малом объеме практически достоверно, так как с заметной вероятностью она может проявиться и в других малых объемах, расположенных в иных местах. Таким образом, локализация элементарной частицы утрачивает определенность, и к ней становится неприменимым понятие траектории движения. Причина такой неопределенности вовсе не в недостатке наших сведений о материальном объекте, названном элементарной частицей, а в том, что сама природа этого объекта не допускает полного отождествления его с материальной точкой, т.е. с телом. Соответственно и математический образ этого объекта оказывается иным, чем математический образ тела.

Объект, определенный пси-функцией, как бы «размыт» в трехмерном наблюдаемом пространстве в некое «облако», основная часть которого занимает весьма малый (по масштабам макромира) объем. В свое время науке пришлось преодолеть соблазн вульгарного понимания такого «облака» как относительно разреженного тела, отдельные части которого якобы представляют фрагменты элементарной частицы, обнаруживаемые при сверхсильном увеличении теоретического рассмотрения. Согласно подтверждаемой экспериментально вероятностной интерпретации пси-функции элементарной частицы, частица как единое целое может локализоваться в любой части «облака» с определенной вероятностью, которая имеет смысл «плотности облака» в этом месте. Такая картина свидетельствует не столько о нахождении материального объекта в определенном месте или непрерывном перемещении его с течением времени в наблюдаемом пространстве (внутреннее противоречие непрерывного перемещения отметил еще Зенон элейский в апории «стрела»), сколько о процессе, распадающемся на акты вероятностно закономерного возникновения в псевдоевклидовом четырехмерном пространстве последовательности отличающихся друг от друга (квантованных) образований из материи более тонкой, чем эти образования. Их-то и характеризует волновая функция (пси-функция). Может быть, они и есть те вибрации субкорпускулярной материи, о которых Николай Уранов сказал: «Грубые материалисты полагают, что тела создают вибрацию. На самом деле вибрация создает тела!» [4].

Вероятностный характер закономерностей квантовой механики первоначально вызывал большие сомнения в истинности теории, поскольку здесь усматривалось нарушение причинно-следственных связей (отсутствие однозначности следствия). Но эта проблема нашла свое четкое решение. Ввиду того, что состояние квантово-механической системы исчерпывающе определяется ее псифункцией, причинно-следственная связь между различными состояниями выступает в виде связи между соответствующими им значениями пси-функции.

Вот что сказано на этот счет в курсе теоретической физики Ландау и Лифшица [5]: «Волновая функция ψ полностью определяет состояние физической системы в квантовой механике. Это означает, что задание этой функции в некоторый момент времени не только описывает все свойства системы в этот момент времени, но и определяет ее поведение также и во все будущие моменты времени...» Математически это обстоятельство выражается тем, что значение производной ∂ψ/∂t от волновой функции по времени в каждый данный момент времени должно определяться значением самой функции ? в тот же момент, причем зависимость эта должна быть, согласно принципу суперпозиции, линейной. В наиболее общем виде можно написать

где  — некоторый линейный оператор (гамильтониан системы). Соотношение (33), называемое волновым уравнением, служит основным уравнением квантовой механики (в нем   — постоянная Планка, а i  — мнимая единица).

Таким образом, в квантовой механике есть свой «принцип предопределенности», согласно которому будущие состояния материальных объектов однозначно зависят от их прошлых состояний. Но и этот принцип, и представления квантовой теории об определенности состояния физической систем" оказались отличными от того, к чему привыкли ученые, впитавшие взгляды классической физики. Поэтому квантово-механическая «предопределенность», выраженная в волновом уравнении (33), обернулась гейзенберговским соотношением неопределенности, утверждающим принципиальную невозможность одновременного точного определения координаты и скорости (импульса) микрочастицы. Этим ярко демонстрируется, что соотношения и закономерности, выявленные при исследовании корпускулярного мира (мира тел), уступают место иным соотношениям на более глубоком уровне материи, в который вторгается квантовая теория.

Итак, две основные ветви физики XX века: теория относительности и квантовая механика — обнаруживают, каждая по-своему, что глубинные причины явлений, с которыми мы сталкиваемся в мире больших и малых тел, т. е. на корпускулярном уровне материи, находятся за пределами последнего. Это служит убедительным свидетельством действительного существования более глубокого уровня материи и более тонких материальных форм, которые для начала можно объединить понятием субкорпускулярной материи. Во всяком случае, уже не подлежит сомнению с научной точки зрения, что тела являются не основой материального мира, как считали древние атомисты и ученые классической эпохи в истории физики, а внешним, поверхностным обликом, в котором предстают перед нами материальные формы более глубоких и тонких уровней.

Особенно ценно, что этот вывод с уверенностью делается не из каких-нибудь смелых новаторских представлений, остающихся пока все-таки гипотезами, а из тех разделов современной физики, которые утвердились уже в качестве ее надежного фундамента, глубоко обоснованного теоретически и всесторонне проверенного практикой технических применений.

Конечно, теории относительности и квантов являются лишь первыми шагами на путях научного познания субкорпускулярных форм материи. Новая научная концепция, преодолев старые затруднения, неизбежно высвечивает новые проблемы, для решения которых потребуется выйти за пределы данной концепции. Например, представление о мировых линиях и процессе их роста объясняет непринужденно релятивистские эффекты, парадоксальные для классической картины мира, но не находит в самой модели Минковского объяснения причин и механизма мирового проявляющего процесса. Если понимать этот процесс как распространение в четырехмерном пространстве некоего возмущения, то возникает представление о фронте возмущения — проявляющем фронте в виде некоторой гиперповерхности. Проявляющий фронт служит границей между проявленной и непроявленной областями, и все точки его могут быть названы абсолютно одновременными, так как они отмечают настоящий момент времени независимо от выбора системы координат. Отношение абсолютной одновременности мировых точек заставляет предположить существование какой-то связи между ними, которая реализуется вне времени, поскольку ход времени есть процесс перемещения проявляющего фронта. Эксперименты, основанные на механических и электромагнитных взаимодействиях, непригодны для обнаружения абсолютной одновременности пространственно разделенных событий. Если заслуживают доверия результаты опытов по регистрации местоположения звезд, соответствующего настоящему моменту времени наблюдателя, впервые полученные Н.А.Козыревым и подтвержденные позже другими исследователями, то мы сталкиваемся здесь с мгновенной передачей каких-то сигналов, характеризующейся бесконечно большой скоростью в наблюдаемом трехмерном пространстве, либо скоростью, многократно превосходящей световую. Такая гипотеза пока фантастична с точки зрения общепринятых устоявшихся научных взглядов, но ученые уже ищут для нее теоретическое и экспериментальное обоснование, например, в исследованиях торсионных полей (Шипов Г.И., Акимов А.Е. и др.).

Несмотря на то, что в конце XX века естествознание в лице передовых исследователей нащупывает уже очень глубокие истоки явлений, наблюдаемых на поверхности корпускулярного мира, в массовом сознании господствует пока эклектическая смесь общих классико-атомистических представлений о мире с релятивистскими и квантово-механическими поправками к ним. Но о сути поправок неспециалисты имеют весьма смутное представление, полагая, что дело сводится просто к математическим уточнениям физических законов, необходимым только для очень больших скоростей и очень малых размеров объектов микромира. Отбрасывая же эти поправки как несущественные в бытовом обиходе, подавляющее большинство людей даже в конце XX века остается при тех взглядах на свойства материи и сущность жизни, какими пользовалась наука на протяжении предшествующих четырех веков. Это не может быть оправдано трудностями постижения современных теорий, доступных в деталях лишь специалистам. Ведь то же большинство людей не соприкасается с расчетами движений небесных тел и исследованием их состава, а все-таки имеет о звездах, планетах, кометах и метеоритах научные представления, которые были непостижимы и неприемлемы для большинства современников Коперника и Галилея. Очевидно здесь дело в том, что естествознание наших дней не сформулировало сущность своих открытий с той определенностью, с какой утверждала принципы своего видения мира наука классическая. Сущность же эта заключается в обнаружении многоплановости материи и расширении ее понимания.

Часть вторая

Не надо думать, что община и завоевание материи находятся в разных плоскостях. Одно русло, одно знамя...

(Община, 1926, 72)

Скажите друзьям, как тесно время, как упущенное не возвращается. Скажите, как учение Общины должно идти в согласии с явлениями энергии. Обычная ошибка в том, что пытаются разделять социальные и научные построения.

(Община, 1927, 3, III, 7)

Учителя Живой Этики имели основания указать людям в 1960 году через Б.Н.Абрамова, ученика Н.К.Рериха, на недостатки в понимании материи: «...материю надо понять широко, беспредельность во всем, а также в градациях и утончении видов материи... Невежественно думать, что необъятность Вселенной и бесконечность Материи и ее уявлений можно ограничить человеческим пониманием от сегодня».[6]. О том же предупреждали Махатмы в книге «Община»: «Ленин мыслил широко и понимал материю. Неужели вы не можете хотя бы частично следовать за вождем? Младенческий материализм явится дурманом для народа, но материализм просвещенного знания будет лестницей победы...» [7]. «Нужно заменить идеальные слюни твердым разумом. Мы, материалисты, имеем право требовать уважения и познавания материи. Друзья, материя не навоз, но вещество, сияющее возможностями. Нужда человечества от презирания материи. Понастроены храмы, где востребована помощь для обмана и убийства, но не воспеты гимны знанию» [7]. «Мы, как опытные материалисты, можем видеть вред нетерпимости, основанной на грубейшем незнании. Где же реальность, когда мышление стеснено, вместо тысячи знаков знает лишь пять! Утверждение становится искажением, если заранее скован стереотип условностей... Такое положение тем более преступно, что материальное воззрение дает самые неограниченные законные возможности» [7].

Приверженцам Учения Живой Этики не пристало пропускать мимо своего внимания, будто несущественные или уже не нуждающиеся в углубленном осмыслении, вполне определенные указания Учителей на ценность широкого понимания Лениным материи и совет принять «появление Ленина <...> как знак чуткости Космоса» [7]. В ту эпоху, когда в нашей стране государственная идеология была проникнута преклонением перед Лениным, сохранялось господство классической формы материалистического мировоззрения, и ленинские мысли о расширении понимания материи по существу оставались невостребованными, не получая творческого развития. И уж совсем неприемлемым было мнение о связи деятельности Ленина с реализацией целей Космического Разума. Тем более эти вопросы не разрабатываются в настоящее время, когда отношение государственной идеологии к Ленину изменилось на противоположное и стало казаться неуместным подчеркивание положительных сторон в его деятельности. Но искатели глубоких (чтобы не сказать «вечных») истин не должны ставить во главу угла конъюнктурные соображения. Поэтому постараемся понять хотя бы в общих чертах, что в мировоззрении Ленина и в направленности его деятельности снискало ему высокое одобрение Махатм.

Нараставшая волна фундаментальных открытий в физике на рубеже XIX — XX веков (отрицательный результат опытов Майкельсона, экспериментальное обнаружение радиоволн и рентгеновских лучей, открытие радиоактивности и электрона, появление гипотезы квантов, теории относительности) стимулировала возникновение множества философских концепций, каждая из которых стремилась использовать новые факты естествознания для утверждения и развития наиболее близких себе основных направлений философской мысли, сложившихся ранее. Нэ удивительна преимущественно антиматериалистическая направленность этих концепций. Во-первых, здесь сказалась реакция против длительного господства такой обстановки, когда достижения классической науки обильно подпитывали именно материалистическое мировоззрение. Во-вторых, как видно теперь, те открытия действительно предвещали научное преодоление корпускулярной картины мира, которая, согласно древним философским традициям и представлениям классической физики, отождествлялась с материалистическим мировоззрением. В общем, назревала довольно типичная для эволюции сознания ситуация, когда вместе с грязной водой из ванночки готовы выплеснуть и ребенка. Положение осложнялось тем, что сама физико-математическая теория новых для науки явлений природы находилась в первой декаде XX века в зачаточном состоянии и была еще далека от той степени развитости и совершенства, которая характеризуется надежно выверенной связью между фундаментальными теоретическими предпосылками и всем обозримым множеством выводов из них, подтверждаемых экспериментально. В этих напряженных и сложных условиях в естествознании и на философском фронте, когда старые устои рушились и многие понятия употреблялись в расплывчатом смысле, лишенном строгой научной определенности, В.И.Ленин пишет в защиту материалистического мировоззрения книгу «Материализм и эмпириокритицизм» (февраль—октябрь 1908 года). Ему пришлось решать на уровне общефилософских суждений две трудные задачи противоположной направленности, с которыми наука постепенно разбиралась на протяжении последующих десятилетий. С одной стороны, нужно было вести полемику против авторов, переходящих на крайние позиции отрицания материи и объективных пространственно-временных характеристик мира. Аналогом такой ситуации в физике было бы стремление отбросить напрочь классическую механику после того, как обнаружился ограниченный и приблизительный характер ее закономерностей. Научный подход к этой проблеме известен: новая теория не отменяет старую, а включает ее в себя в качестве частного случая. Но это мы хорошо понимаем в конце XX века, а в первые его годы, да еще по отношению к философским концепциям, а не к строгой физико-математической теории, отнюдь не была очевидной необходимость удерживать положительные наработки материалистического мировоззрения. Ленин не мог избежать некоторых высказываний, которые легко критиковать с современной точки зрения. Например, он с явно выраженным одобрением пишет об убежденности естествознания в том, что мировое пространство трехмерно: «Естествознание ив 1872 и в 1906 г. искало, ищет и находит — по крайней мере, нащупывает — атом электричества, электрон, в пространстве с тремя измерениями. Естествознание не задумывается над тем, что вещество, которое им исследуется, существует не иначе как в пространстве с 3-мя измерениями, а, следовательно, и частицы этого вещества, хотя бы они были так мелки, что видеть их мы не можем, «обязательно существуют в том же пространстве с 3-мя измерениями» [8]. Но ведь надо принять во внимание, что Герман Минковский выступил со своим знаменитым докладом «Пространство и время» только 21 сентября 1908 г., что Нильс Бор начал строить модель атома на основе квантовых постулатов лишь в 1913 г., а на осознание глубокого смысла догадок Минковского и Бора физикам и философам потребовалось еще немало лет.

С другой стороны, необходимо было преодолеть в общефилософском плане те черты классического материализма, которые сообщали ему налет вульгарности в свете новейших достижений естествознания. И это Ленин сумел сделать так, что тенденция его философской позиции оказалась более глубокой и плодотворной, чем у ниспровергателей материализма. Научная критика старых представлений о материи побуждала Ленина идти не к отказу от материи, а к расширению понятия материи, находящему подтверждение в современной нам науке. Ленин писал: «"Материя исчезает" — это значит исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше познание идет глубже; исчезают такие свойства материи, которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т. д.) и которые теперь обнаруживаются как относительные, присущие только некоторым состояниям материи» [8].

Ленин не претендует на определение тех конкретных свойств и характеристик материи, которые предстоит обнаружить при более глубоком ее познании. Даже у специалистов по этим вопросам не было достаточной ясности в 1908 году. Но нельзя не признать прозорливым настойчивое подчеркивание Лениным объективности как необходимого признака материи: «-...единственное свойство" материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью...» [8]. «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его...» [8]. «...материя есть объективная реальность, данная нам в ощущении...» [8]. «Понятие материи ничего иного, кроме объективной реальности, данной нам в ощущении, не выражает» [8].

Инвариантные свойства и соотношения, которые ныне так высоко ценит наука в своих экспериментальных и теоретических исканиях, есть объективные свойства и соотношения. Пожалуй, понятие объективности менее строго и определенно, чем понятие инвариантности, если объективность понимается как независимость от сознания (каковое пояснение смысла объективности многократно встречается у Ленина). Например, объективно ли свойство моего тела действовать на платформу пружинных весов с силой 700 ньютонов? Поскольку эта сила не зависит от того, что о ней думаю я или кто-либо, следует признать ее объективной. Но с другой стороны, она выражает определенное отношение между моим телом и планетой Земля, а не объективную характеристику одного лишь моего тела, поскольку оно может не обладать этой характеристикой в других условиях, скажем, на Луне. Больше того, если возможны такие явления как телекинез и левитация, то вес моего тела в данном месте Земли может оказаться зависящим от состояния моего (или чьего-либо) сознания, способного повлиять на силу притяжения. Однако не было бы серьезным занятием предаваться подобным софистическим вывертам. Непредвзятый образованный человек сумеет разобраться в сложных взаимосвязях явлений, познанных наукой, определяя границы инвариантности той или иной конкретной характеристики. И не следует упускать из виду, что на рубеже XIX — XX веков представления об объективности значительно упрощались господством убежденности классической науки в существовании абсолютных инвариантов, что позволяло смотреть на объективность как качество абсолютное. Но если покушения теории относительности на абсолютную инвариантность расстояний в наблюдаемом пространстве, промежутков времени между событиями и масс тел были слишком поспешно истолкованы некоторыми философами и философствующими естествоиспытателями как отказ вообще от какой бы то ни было объективности, то Ленин, отстаивающий принципиальную необходимость свойства объективности у материи, оказался ближе к истине. Это блестяще подтвердило последующее развитие науки, обнаружившей за отвергнутыми инвариантными характеристиками классической картины мира более глубокие инварианты модели мира Минковского. Нам, имеющим привилегию смотреть на крупнейшие события научной революции XX века как на пройденный этап, нетрудно понять, что именно существование инвариантов служит основанием закономерностей. Закономерности и есть не что иное как сохранение неизменными некоторых глубинных соотношений (например, закон сохранения энергии) за внешней, бросающейся в глаза изменчивостью форм и явлений. И потому когда мы читаем в «Гранях Агни Йоги», что «нет ничего из существующей реальности, что не входило бы в рамки закона и не обнималось бы им» [6], то не следует ли понимать эти слова как признание некоторой всеобъемлющей объективности, инвариантности в существующей реальности?

Преодолев в научном исследовании ограниченность классических инвариантов, мы вправе подозревать, что и обнаруженные за ними инварианты более глубокого уровня могут, в свою очередь, оказаться тоже относительными характеристиками действительности. Хорошо уже то, что мы теперь готовы к такому повороту событий и понимаем, что можно говорить о различных уровнях инвариантности, а значит и объективности. Желающим критиковать Ленина за абсолютизацию материи и понятия объективности придется посчитаться с его высказываниями явно противоположного свойства. «"Сущность" вещей или "субстанция" тоже относительны, — пишет Ленин, — они выражают только углубление человеческого познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня — дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека» [8]. Последующая фраза в этой цитате начинается широко известными словами «электрон так же неисчерпаем, как и атом», которые, будучи вырваны из контекста (что часто делали, выписывая их на стенах конференц-залов и клубов), могут стать камнем преткновения. Проще всего истолковать их с позиций корпускулярной картины мира как утверждение неисчерпаемой делимости электрона. Но такое понимание противоречит принципу предельности атомистического мировоззрения и с философской точки зрения представляется более мелким, чем демокритова идея атомизма. Когда же вопрос о существовании предела делимости тел был переведен из плоскости умозрительных рассуждений в область научных экспериментов, удостоверивших недробимость элементарных частиц на более простые составляющие, мысль о неисчерпаемости электрона следовало либо отбросить, либо увидеть в ней более глубокий смысл. Нет оснований приписывать Ленину именно упрощенный взгляд на проблему. Как материалист-диалектик, он не мог не понимать, что должен сработать закон перехода количества в качество, и если на микроуровне в конечном счете исчерпается возможность проявления материи в форме тел, то нужно искать иные формы материи, о которых наука в начале XX века еще не имела сколько-нибудь ясных представлений. Видимо не случайно, утверждая неисчерпаемость электрона, Ленин не употребил легко приходящий на ум термин «неисчерпаемая делимость», а всячески подчеркивал относительность нашего понимания «сущности» вещей, «субстанции», и неизбежность углубления «вех познания». И чтобы не оставить сомнения в возможности самых неожиданных качественных скачков при встрече с неведомыми формами материи, Ленин высказывает далеко идущую экстраполяцию, утверждая диалектическое единство предельно обобщенных противоположностей — материи и духа. «Конечно, и противоположность материи и сознания имеет абсолютное значение только в пределах очень ограниченной области: в данном случае исключительно в пределах основного гносеологического вопроса о том, что признать первичным и что вторичным. За этими пределами относительность данного противоположения несомненна» [8]. «Пределы абсолютной необходимости и абсолютной истинности этого относительного противопоставления суть именно те пределы, которые определяют направление гносеологических исследований. За этими пределами оперировать с противоположностью материи и духа, физического и психического, как с абсолютной противоположностью, было бы громадной ошибкой» [8]. Именно такую ошибку допускали, культивировали, раздували непреднамеренные и сознательные вульгаризаторы марксистско-ленинского учения о материи.

Ленин выступил в защиту материалистического мировоззрения в самом начале великой революции в физике, когда даже специалистам не было достаточно ясно глубинное значение новых открытий. Но в смелом отрицании абсолютной противоположности между материей и духом Ленин провидел переход за тот горизонт, которым, по признанию самих Махатм, ограничено доступное им поле зрения. «Никогда, — писал Махатма Кут Хуми в письме Синнету от 8.07.1881, — ни один из адептов не проникал за покров первоначальной Космической материи. Высочайшее, наиболее совершенное видение ограничено миром форм и материи... Как бы ни были бестелесны и очищены от грубой материи чистые Духи, все же они подвержены физическим и мировым законам материи. Они не могут избежать этого...» [9]. Высказывания Учителей Агни Йоги и современные научные представления свидетельствуют, что Ленин был глубоко прав, когда в эпоху крушения старых устоев науки и нащупывания новых опор боролся за материалистическое понимание мира на путях расширения и углубления понятия материи. И даже если на человеческом уровне нельзя проникнуть «за покров первоначальной Космической материи», людям чрезвычайно важно знать о нерасторжимом единстве великих Начал: материя одухотворена, дух материализуется.

Наверное, Ленин был не единственным мыслителем, видевшим диалектическую взаимосвязь материи и духа. Но расплывчатые, ни к чему не обязывающие рассуждения на эту тему с «робкой половинчатостью» (выражение из книги «Община», 1927, 3, II, 22) сами по себе еще не многого стоят. А вот в круговерти идейной смуты, когда стало модным объявлять материю упраздненной новейшими научными открытиями, подняться воинственно на защиту материализма, «заменив идеальные слюни твердым разумом», и соединить борьбу за мировоззрение с борьбой за обновление и совершенствование человеческого общества, кто еще смог сделать это так устремленно и монолитно, как Ленин? Тридцатилетие революционной его деятельности (1893—1924) поразительным образом совпало с решающим этапом великой революции в физике. В 1896 году А.А.Беккерель открыл явление радиоактивности, с которого началось изучение структуры атомов химических элементов, а к 1926 году уже была построена волновая квантовая механика Шредингера и доказана математическая эквивалентность ее с матричной механикой Гейзенберга, причем в тот же промежуток времени уложилось создание специальной и общей теорий относительности от идей Х.А.Лоренца (1892, 1895 гг.) до теоретического открытия расширения Вселенной А.А.Фридманом (1923 — 24 гг.). Если с традиционных позиций антропоцентризма и космической изолированности земной цивилизации и можно счесть это совпадение случайным, то нельзя все-таки не признать его исторически весьма уместным.

Овладение глубинами материи, дающее могущественные средства воздействия на процессы в корпускулярном мире, должно предваряться или хотя бы сопровождаться совершенствованием общества в смысле его способности подчинять свою деятельность целям Общего Блага, понимание которого расширяется с ростом познаний. Сейчас уж для всех очевидно, что научные и технические достижения XX века используются людьми далеко не лучшим образом. Применения этих достижений в войнах привели к немыслимым прежде масштабам массовых убийств, вторая половина столетия прожита под угрозой ядерного уничтожения цивилизации, а теперь планета находится на грани экологической катастрофы. Совершенствование человечества достигается не только провозглашением мудрых идей, но и трудным противоречивым процессом их массового усвоения и воплощения на практике. Через двести лет после Великой Французской революции, победившей под лозунгами свободы, равенства, братства, никто уже не оспаривает ее в общем благотворного воздействия на ход мирового исторического прогресса, хотя сама революция и ее ближайшие следствия характеризовались большой жестокостью, а прогресс пробивался через спады и отступления. Великая Октябрьская социалистическая революция в России также вдохновлялась идеями свободы, равенства, братства, с тем дополнительным убеждением, что полноценное осуществление этих целей невозможно при господстве частной собственности на средства производства. Как бы ни оспаривались пути и темпы решения задач социалистической революции, нет убедительных аргументов против того, что стремление членов общества к увеличению своей частной собственности в качестве главного стимула активности ежечасно порождает антагонизм между отдельными людьми, классами и государствами в борьбе за богатство и власть. Изживать тысячелетние привычки поклонения собственности в высшей степени нелегко, но надо же было начать. И социалистическая революция стала таким началом. Далеко идущие последствия ее осознаются и будут осознаваться людьми постепенно. Одно из таких раскрытий, не выдвигавшееся явно перед самими участниками революции, заключается в том, что переустройство жизни на принципах Общего Блага станет острейшей проблемой выживания человечества в условиях предстоящих открытий науки и их технических применений.

В отличие от нас, людей, Махатмы давно имели в виду эту ситуацию. В феврале 1882 года Махатма Мория писал Синнету (письмо №36): «Лишь тот, в чьем сердце живет любовь к человечеству и кто способен в совершенстве постичь идею возрождения на практике (разрядка А.А.С.) всеобщего Братства, только тот имеет право обладать нашими тайными учениями. Лишь такой человек никогда не злоупотребит своими силами, и можно будет не опасаться, что он обратит их на себялюбивые цели. Человек, который не ставит благо человечества выше своего собственного блага, недостоин стать нашим учеником...» [9]. А в 1926 г. Махатмы направили Н.К.Рериха послом с предложением сотрудничества именно к правительству молодой Советской страны, провозгласившей своей целью создание всемирного братства трудящихся. Подчеркнем, что сделано это было не раньше, чем передовая наука человечества сама пришла к фундаментальным открытиям, позволяющим создавать новую картину мира, более глубокую и точную, чем классическая корпускулярная. Исторический опыт свидетельствует, что преждевременная информация о мирах более тонких, чем корпускулярный (Мир Плотный — по терминологии Агни Йоги), и возможности жизни сознания в них, воспринималась людьми в искаженном смысле, и, вместо стимулирования свободного творчества, сковывала общество религиозным фанатизмом и лицемерием. Во избежание таких отрицательных последствий можно приоткрыть перед людьми сокровенную тайну бытия не раньше, чем они сами подойдут к ее осознанию в собственных исследованиях природы. Не раньше —это, так сказать, одна из границ благоприятных сроков.

Но есть еще и другая граница — не опоздать с открытием. Прочно укоренившаяся привычка придавать первенствующее значение формам корпускулярного мира (стремясь к одним, страшась других) может заставить людей использовать неправильно, во вред себе то могущество, которое дается познанием законов, управляющих построением и разрушением корпускулярных форм. Участникам и свидетелям современного развития науки хорошо видно, что от обнаружения первых признаков субкорпускулярной материи до понимания того, что последняя служит основой мира более богатого формами и творческими возможностями, чем мир корпускулярный, путь немалый. Чисто техническое использование закономерностей субкорпускулярного мира само по себе еще не раскрывает перед людьми этот мир как возможную обитель сознания. Такое раскрытие совершается в неразрывной связи с переориентацией сознания на новые ценности и цели, на дальновидное и ответственное созидание в мирах корпускулярном и субкорпускулярном. Общество, расчлененное на антагонистические группы, сосредоточенные на борьбе за обладание вещами и властью, не должно, а по законам Космической жизни, видимо, и не может без риска саморазрушения получить доступ к глубинным и мощным воздействиям на мир тел. С другой стороны, дело нравственного совершенствования общества не будет иметь под собой надежной основы, если оно не опирается на глубокое понимание закономерностей материального мира. Без такого понимания люди будут иметь весьма узкое и поверхностное представление о своем месте и роли в мироздании, о своих способностях и возможностях. Соответственно этому выстроится шкала ценностей, которыми люди действительно серьезно руководствуются в повседневной жизни.

С высоты минувших 70 лет мы можем понять, что время для космического оповещения руководства революционной страны в 1926 году было выбрано Махатмами оптимально (не раньше, чем можно, и не позже, чем нужно). Но форма оповещения отличалась большой сдержанностью и ненавязчивостью. По-видимому, кроме известного краткого послания («На Гималаях мы знаем совершаемое Вами...» [11]), Н.К.Рерих привез в Москву и три первые книги, полученные от Учителей Живой Этики («Зов» — 1924 г., «Озарение» — 1925 г., «Община» — 1926 г.). Расчет делался только на понимание значения этого дара. Целям эволюции отвечает не насильственное насаждение веры в существование и могущество разумных сил Космоса, а расширение и углубление сознания людей до такой степени, чтобы люди в массе своей стали ощущать как собственную потребность выход на уровень творческих задач разумной Космической жизни. Представление о Старших Космических Братьях как светлой мечте, которую нужно искать и беречь, понять как свое прекрасное будущее, стимулирует умственное и нравственное развитие каждого человека в отдельности и всего человечества в целом гораздо эффективней, чем внешнее раскрытие, не стоящее людям никакого труда. Учение Живой Этики не требует, чтобы его утверждения слепо принимались на веру, как свойственно религиям. Напротив, оно побуждает ученика к самостоятельным поискам и размышлениям, предлагая лишь вехи на пути расширения и углубления сознания. То, что созвучно достигнутому уровню мыслей и чувств читающего книги Живой Этики, будет восприниматься им как выражение его собственных догадок и предчувствий. Тем же людям, чьим видением мира и жизни отторгаются представления Учения, оставлена возможность двигаться к накоплению опыта и знаний без давления авторитетов и перескакивания через еще не пройденные ступени. В этом один из важнейших принципов разумной Космической Жизни. «Учение может открыть дверь, но войти можно лишь самому... ибо каждое внушение нарушало бы личное достижение» [7]. А Николай Уранов поясняет: «Представители Великого Единства всегда готовы протянуть Руку помощи, но оказать помощь насильно, нарушая свободную волю человечества, Они не могут, ибо это вызовет разрушения и прекращение развития человечества. А так как Они являются Центрами Развития, Совершенствования, то все противное Их природе неприемлемо для Них» [4].

Наркомы Г.В.Чичерин и А.В.Луначарский, принимавшие летом 1926 г. Н.К.Рериха, оказали ему подобающее уважение как крупному художнику, но не придали серьезного государственного значения его посольской миссии и не увидели философской глубины в предлагаемом взгляде на мир. По-видимому, мировоззрение было сочтено неприемлемым, а реальное существование и могущество Шамбалы — неубедительным. Чичерин сконцентрировал свои впечатления о Н.К.Рерихе в двух словах: «полукоммунист-полубуддист». В книге «Община», изданной в Угре (Улан-Баторе) в 1927 году по возвращении Рерихов из Москвы в Монголию для продолжения трансгималайской экспедиции ², находим слова Учителя как отзвук сожаления о несостоявшемся понимании, без которого предложенное Махатмами сотрудничество не могло развиваться: «Мои предложения не приходят в спокойный час. Костер может быть раздут или потушен. Мы не любим глухое ухо. Истинный коммунист гибок, подвижен, понятлив и смел. Именно Ленин охватил бы пришедшую минуту Азии. Где же ученики? Жду, жду. Не орешки в сахаре, но молния в буре. Жду, жду, иначе не пройдете. Говорю решительно... Кому же собрали мы жатву? Конечно, общине мира. Послушайте, искатели общины, огнем прочистите ухо. Жду, жду, жду! Время близко и благоприятно, если приблизиться без предательства и тупости» [7].

Очевидно Чичерину и Луначарскому воспринять Учение Живой Этики помешало то, что они отождествляли материалистическое мировоззрение с классической картиной мира, не ведая, что последняя уже не выражала к 1926 году передовых позиций в науке. Опыт жизни и борьбы этих политических деятелей убеждал их в прогрессивной роли классического материализма. Корпускулярная картина мира действительно играла прогрессивную роль на протяжении предшествующих веков. Она несла в себе большой положительный заряд, стимулируя развитие физики и химии, и особенную ценность имело то, что давала людям возможность ощутить могущество разума на путях познания и овладения силами природы. Классическая картина мира раскрывала перед людьми обширные поля созидательной деятельности, в которой они могли опираться на доступные своему пониманию и опытной проверке объяснения явлений действительности, вкушая счастье свободного и ответственного творчества. Но в первой четверти XX века научный фундамент корпускулярной картины мира уже не был таким незыблемым, каким продолжал казаться неспециалистам, и она стала утрачивать прогрессивную роль катализатора научного и общественного развития, превращаясь постепенно в тормоз того и другого. Пришло время, когда долгом научной проницательности и добросовестности становится активное овладение миром субкорпускулярным, смелое и решительное вторжение в области, которые прежде находились в безраздельном ведении религии. Уклонение от этой исследовательской работы в нынешних условиях становится таким же признаком ретроградства и пассивности ума, как в прошлые века слепая вера в религиозные догмы. Здесь напрашивается сравнение с пращой — древним оружием для метания камней: чтобы сообщить камню требуемую скорость, надо вовлечь его в движение с помощью удерживающего ремня; но если в нужный момент камень не будет освобожден от этой связи с ремнем, то не сможет улететь к намеченной метателем цели. Так в истории человечества наступил этап, когда научное мировоззрение, обогатившись опытом самостоятельного плодотворного развития на основе корпускулярной картины мира, должно преодолеть узкие рамки этой картины, чтобы устремить людей к новым глубинам и высотам жизни.

Познание свойств материи и устройства мироздания неотделимо от устремленности к счастью человечества. И не только потому, что наука, ставшая производительной силой, открывает могущественные средства удовлетворения материальных потребностей людей. А потому, что, как видно многим уже сейчас и еще ярче проявится в будущем, важнейшее условие полноценной счастливой жизни — удовлетворение творческих потребностей. Творчество, направленное к Общему Благу, позволяет разрешать главное противоречие — между ограниченностью возможностей жизни отдельного человека во времени, пространстве и несопоставимо грандиозной масштабностью и всесилием природы. Чем богаче, глубже, разнообразней мир, открывающийся познающему и творящему человеку, тем обоснованней и реальней его надежды на преодоление собственной ограниченности. Когда выясняется, что материальный мир более глубок, чем можно было вообразить прежде, естественно искать корни психических способностей и накоплений человека в раскрывающихся перед наукой тайнах природы. Уже не является научно бесспорным мнение, будто мысли не в чем воплотиться, существовать и творить, кроме как в высокоорганизованной атомно-молекулярной структуре мозга, поскольку сама эта структура имеет свои истоки в формах и процессах в недрах субкорпускулярной материи. Вере многих наших современников в неизбежность исчезновения психического мира человека после смерти тела грозит научное разоблачение как предрассудку, противоречащему общим представлениям о строении материи, законах сохранения и эволюции.

Мысль о возможности бессмертия не нова для человечества. Религии всегда проповедовали существование потустороннего мира и бессмертие в вечных муках или блаженстве. Эти представления служители культов в угоду господствующим классам использовали в качестве кнута и пряника, чтобы добиваться повиновения подавляющего большинства общества не только материальными и политическими средствами, но и мощным оружием веры. История богата примерами того, как во имя бессмертия фанатики совершали страшные изуверства (из близких по времени примеров — самосожжения старообрядцев и самоувечения скопцов). Наряду с этим большинству людей свойственна пассивная индифферентность в отношении к бессмертию. Поглощенные всецело поверхностными заботами текущей жизни, они не способны подчинять свои поступки далеким и глубоким устремлениям, нередко бравируя этим (дескать, «пить будем и гулять будем, а смерть придет — помирать будем!»). Даже если религиозное благонравие специально насаждается государственной властью, многие лишь формально исполняют требования религии как внешнюю показную обрядность. Разрыв между миром видимым с господствующими в нем нравами и миром иным, о котором твердят религии, слишком велик для неразвитого человеческого сознания, чтобы находить опору в недостаточно убедительных целях для противостояния засасывающему воздействию повседневности.

Поступательное развитие наук, но не в качестве сокровенного достояния узкой касты жрецов, а в качестве открытого знания, доступ к которому обеспечен системой всеобщего образования, неуклонно возводит массы от навязчивой очевидности к глубоким закономерностям бытия. Вникнем в смысл известных слов из «Граней Агни-Йоги»: «Произойдет объединение двух миров. Явления духовного порядка, которые столь же материальны, как и явления физические, но на высшей шкале, вольются в орбиту материального мира и утратят свою нематериальность и потусторонность. Все станет по эту сторону жизни, и воистину будет попрана смерть. Эта важная задача выпала на долю науки, ибо религия в решении этих вопросов не преуспела» [6]. Речь идет не о примитивном понимании бессмертия как достижении земного долголетия с помощью медицинских ухищрений, позволяющих растягивать существование в данном теле при практически неизменном сознании. Напротив, речь идет о воспитании способности сознания функционировать в разных формах на различных уровнях материальности. «Объединение миров произойдет в сознании человеческом, потому что в действительности они никогда не разъединялись, но являют собой одно неразрывное целое» [6]. Ценно не просто пробуждение сверхчувственных восприятий, которое может остаться и на уровне низшего психизма, а воспитание сознания, способного постигать истинные причины и взаимосвязи явлений. Не только научное творчество, но и изучение современных знаний о природе, эффективно расширяет и углубляет сознание, соединяя аналитические способности мышления с синтетическими. Сознание, вкусившее радости обобщения и углубления, прозревающее неограниченные перспективы своего развития, не может уже довольствоваться сиюминутными и узко эгоистическими интересами. Цели самосовершенствования и совершенствования общества становятся для него такой же естественной неотложной жизненной потребностью, какой все мы ощущаем потребность в дыхании. Не только заповеди «не убий», «не укради», но и высшая христианская заповедь возлюбить ближнего как самого себя перестанут быть отчужденными целями, обязывающими преодолевать соблазны, а призыв искать прежде всего царствия небесного станет понятным и близким сердцу и уму.

В истории бывали эпохи подъема общественного энтузиазма, направленного к утверждению лучшего качества жизни, пробуждавшего массовую самоотверженность и благородство, но они сменялись периодами эгоизма и стяжательства. Атеистический социализм был весьма близок к действительному следованию евангельским предостережениям: «берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк., XII, 15); «...трудно богатому войти в царство небесное <...> Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. XIX, 23, 24). А в нынешний период под прикрытием показной ревности о храмах и обрядах и содружества властей светских с властями церковными процветает пропаганда спекуляции и хищнического растаскивания богатства общества. Это ли не свидетельство того, что вырвавшиеся на простор темные силы уже не считают церковь своим серьезным противником? А вот Учение Живой Этики, отвергнутое российским Патриархатом, предупреждает в полном согласии с Учением Христа: «Не живите на доходы от денег. Эта прибыль нечистая» [12]. «Преступную спекуляцию надо преследовать неуклонно, ибо Земля больна спекуляцией. Не надо думать, что человечество всегда было подвержено этой болезни. Но она признак существенной перемены, ибо постепенно пройти не может, и нужен пароксизм эволюции, чтоб разбить заразу» [12].

Современная наука и Учение Живой Этики не являются противниками подлинных истин великих религиозных учений. Но они обличают недостатки многовековой массовой религиозной практики, предоставляя возможность заполнить непреложным знанием разрыв между поверхностной очевидностью и глубинной сущностью жизни. По мере заполнения этого разрыва в сознании людей будет оставаться все меньше места для двойной морали и ханжества, основанных на невежестве и сковывающих крепкой цепью препятствий развитие земного человечества. Ищущие, свободолюбивые и искренние люди научатся освобождаться от заблуждений на бесконечных путях познания. Те, кто развивающимся умом и сердцем стремится охватить многообразие явлений жизни, не удовлетворятся подделкой, имитацией высоких мыслей и чувств, потому что будут видеть лишь в чистых накоплениях сознания свое неотъемлемое богатство, позволяющее сохранить индивидуальность при переходах между мирами различных уровней в актах смертей и рождений.

Расширение и углубление индивидуального сознания как столбовая дорога в бессмертие по сути своей требует утверждения безусловного приоритета общего блага над своекорыстием. Процесс самопознания индивидуума будет наиболее успешным в органическом слиянии с процессом совершенствования общества. «Весь мир делится по границе личного и общего блага. Если мы действуем в сфере общего блага искренними помыслами, то за нами стоит весь резервуар космических накоплений. Эта чаша лучших подвигов начинает действовать по незримому лучу. <...> Предают, клевещут и оскорбляют носителей Общего Блага, но незавидна доля этих опаляющих огней» [12]. «Карлики своекорыстия пытались заслонить гигантов Общего Блага» [12]. «Каждый ребенок рождается общинником, но зараза от земного строя входит в него от второго дня. Поставьте рожденного в условия истинной общины, и вы получите феномен эволюции. Но в ваших городах нет общины. <...> Итак, некуда отдать младенцев. <...> Можно ли в обиходе собственности воспитать сознание общего блага?» [7]. «Как очевидны лицемерие и ложь! Как удушающа невежественность и мертвенна леность! Эта очевидность миража застилает горизонт действительности. Но как белый слон Майтрейи, идет действительность. Когда ложь и самомнение, казалось бы, царствуют, тогда именно совершается великий оборот эволюции. Окровавленная община движется на белом слоне» [7]. «Община есть единственный разумный способ человеческого общежития» [7]. «Напомним о свойствах, совершенно недопустимых в общине: невежество, страх, ложь, лицемерие, своекорыстие, присвоение, пьянство, курение, сквернословие» [7]. «Утверждающий общину способствует эволюции планеты» [7]. «Истинно век черный кончится возглашением Общины! <...> Прекрасное, неповторяемое время смены долгого тягостного века!» [12]. «Вы понимаете, что без общины земля жить не может. Вы понимаете, что без расширения небесных путей существование становится ничтожным. <...> Истинно, только щит общины может осмыслить пребывание на земле» [7].