Дельфис

Когда подвергаются опасности основы мира, когда тело и дух человека исходят кровью, тогда над возмущёнными стихиями поднимается какая-то тихая чудесная сила, назначение которой — излечивать человека. Эта сила — Вечная Женственность. Приходит эта сила через земные женские облики. Нет сердца, которое могло бы заменить сердце женщины. И, что скромничать, русские женщины отличаются этим особенно. Самопожертвование и отдача наполняют их жизнь с колыбели. И не важно, в какой семье такая женщина родилась — в простой или дворянской. В любом случае движет Дух, который сам не имеет пола, но выбирает для своего проявления достойный проводник.

Перед нами две жизни, две судьбы. Обе нашли себя на Поле, бывшем великою битвою, залитом кровью, заставленном могилами. Обе стали насельницами Бородинского монастыря, на этом Поле воздвигнутого. Одна, Маргарита Михайловна Тучкова, оказалась его основательницей, другая, старица Рахиль, дожила до его закрытия в 1929 году. Как не похожи были пути этих двух женщин в один и тот же монастырь. Если первую — М.М.Тучкову — судьба, словно ударами бича, загоняла на узкий путь, то в случае со старицей Рахилью было совсем иначе: она с малых лет чувствовала необоримую тягу к монастырской жизни.

^{Спасо-Бородинский монастырь}

Наша первая героиня — Маргарита Михайловна Тучкова родилась в знатной и богатой семье. Её отец был из рода Нарышкиных (из которого происходила мать Петра I), а мать Варвара Алексеевна была урождённая княжна Волконская. Маргарита росла очень живой и чувствительной девушкой, любила музыку и имела прекрасный голос. Красота лица её была в поразительной белизне и необыкновенно живых зелёных глазах. Подвижность характера она сохранила и тогда, когда стала игуменьей и была уже в почтенном возрасте. Муж Маргариты Михайловны, Александр Алексеевич Тучков, славился своей храбростью и был любим подчинёнными. Когда началась война со Швецией и Тучков собрался в поход, Маргарита Михайловна поехала с ним, для неё любые лишения были ничто по сравнению с разлукой с любимым мужем. Любя своего командира, солдаты полюбили и Маргариту Михайловну и старались облегчить её нелёгкий быт. Они и сами обращались к ней за помощью. За больными и ранеными, как русскими, так и шведами, Маргарита Михайловна ходила, словно сестра милосердия. Помогать в беде было её потребностью.

Накануне наполеоновского нашествия Тучков стоял со своими войсками в Минской губернии. Был получен приказ выступать к Смоленску. Маргарита Михайловна была уже матерью. Она сама кормила сына и любила его со всей страстью, которую вкладывала во всё, что делала. Она должна была проводить мужа до Смоленска и дальше ехать домой. Тучков боялся, чтобы полковая церковная утварь не попала в руки неприятеля, и просил жену взять её с собой. Среди прочих предметов находилась икона Нерукотворного Спаса, которую Александр Алексеевич собственноручно вручил жене.

Приближаясь к Смоленску, Тучковы остановились на ночлег в какой-то деревушке. В эту ночь Маргарита Михайловна видит сон: перед ней в раме кровавая надпись на французском языке: «Твоя участь решится в Бородине». «Где Бородино? — приступилась к мужу Маргарита Михайловна. — Тебя убьют в Бородине!» Маленькое село Бородино было тогда никому не известно. Маргариту Михайловну успокоили и уложили спать. Но ей опять видится то же, но теперь рядом с надписью стоит священник, брат Кирилл и отец, который держит на руках её маленького сына. Зловещий сон не давал покоя, и когда наступила минута прощания, отчаяние совершенно овладело несчастной женщиной.

^{Игуменья Мария (1781-1952) Неизвестный художник, конец XIX - начало XX века}

Сон сбылся во всех подробностях: первого сентября, в день своих именин, Маргарита Михайловна узнала о гибели мужа. Александр Алексеевич Тучков был младшим из пяти братьев. Их мать Елена Яковлевна благословила на войну четверых сыновей. Один из них участвовал в турецком походе и был в то время в плену. Двое сражались при Бородине: один был убит на месте, другой, смертельно раненый, умер в Ярославле. После такого известия Елена Яковлевна ослепла. На предложение императрицы лечиться она ответила: «Ослепла, и слава Богу, смотреть мне уже не на кого».

Не скоро пришла в себя от страшной вести и Маргарита Михайловна. Почувствовав в себе силы, она отправилась на Бородинское поле отыскивать тело мужа. Была уже вторая половина октября, когда она приехала на поле, где лежали десятки тысяч тел. Место, где погиб генерал Тучков, было приблизительно известно. Всю ночь бедная вдова искала тело мужа, но всё напрасно. И тогда она решила посвятить молитве то место, где погиб её муж. Продав свои драгоценности, Маргарита Михайловна вложила деньги в строительство храма. Ещё десять тысяч дал император Александр I. В 1820 году на том месте, где когда-то кипело сражение, появился небольшой, но величавый и строгий в своих классических формах, храм во имя Спаса Нерукотворного, образ которого она приняла из рук мужа. Внутри храма стоял белый мраморный крест с вырезанной на нём надписью: «Помяни, Господи, во царствии Твоём Александра, на брани убиенного». Напротив храма так и остался небольшой домик, в котором Маргарита Михайловна жила, наблюдая за строительством. Здесь она оставалась до конца своей жизни.

Потеряв любимого супруга, Тучкова сосредоточила всю свою любовь на сыне. Она рассказывала ему об отце, писала для него свои воспоминания. Вместе с сыном часто совершала поездки из Москвы в Троице-Сергиеву лавру, к мощам преподобного Сергия, особенно ею почитаемого. Но снова судьба оказалась к ней жестокой. В 1826 году её сын, в возрасте 15-ти лет, скоропостижно умирает у неё на руках. Убитая горем Маргарита Михайловна хоронит его в бородинском Спасском храме, начертав на надгробной плите слова пророка Исайи: «Се аз, Господи, и чадо, еже ми дал еси!» Теперь в ней укрепилось решение навсегда поселиться у дорогих её сердцу могил.

Рядом со «сторожкой» Тучковой стали устраивать свою жизнь и другие женщины, большей частью — вдовы погибших на Бородинском поле. В 1833 году поселение насчитывало около сорока человек. По просьбе Маргариты Михайловны оно было утверждено императором Николаем I как Спасо-Бородинская общежительная пустынь. Как писала первый биограф Тучковой Т.Толычева, «одинокая вдова была призвана к новой жизни: счастье погибло для неё безвозвратно, но горячая природа требовала деятельности, весёлость характера была убита, но живость ума искала пищи. По своей развитости и своему положению Тучкова стала главой общества, образовавшегося около неё; все обращались к ней за советом, и все её любили, она воспользовалась своим влиянием и привлекла каждого к посильному труду... и дело спорилось всюду» [1].

^{Дом игуменьи Марии. С открытки 1912 г}

4 июля 1833 года в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры Маргарита Михайловна Тучкова была пострижена святителем Филаретом в рясофор с именем Мелания, а 28 июня 1840-го — в мантию, с наречением имени Мария, и возведена в сан игуменьи. Сам святитель при постриге дал новой монахине свой клобук и рясу. Митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов), будучи крупнейшим деятелем истории русской церкви XIX столетия, соединял в себе качества церковного иерарха и учёного богослова, государственного мужа и подвижника благочестия, проповедника и поэта. Он был одним из тех людей, которые призваны свыше к миссии духовного водительства. В жизни Маргариты Михайловны Тучковой он сыграл огромную роль. А нам с вами это имя интересно ещё потому, что часть речи митрополита или, как она названа, «Слово по освящении храма Явления Божией Матери Преподобному Сергию, устроенною над мощами преподобного Михея в Свято-Троицкой лавре, говорено 27 сентября 1842 год», приводит Е.И.Рерих в своей работе «Знамя Преподобного Сергия» [2].

На эти же годы приходится начало строительства монастыря: стен, небольшой колокольни, келейных корпусов с трапезной и тёплой церковью во имя святого праведника Филарета Милостивого, небесного покровителя Московского митрополита Филарета, который сам и освятил новый храм 23 июля 1839 года. От него же новая обитель приняла и свои общежительные правила, составленные согласно с древними иноческими уставами. По воспоминаниям современников, Спасо-Бородинский монастырь укладом духовной и трудовой жизни напоминал древние палестинские и фиваидские обители, откуда вышли многие светочи христианства. Здесь, благодаря высоким душевным качествам настоятельницы, мудрому руководству Московского святителя и особой святости этого места, царила атмосфера любви, взаимопомощи и всепрощения. Сёстры жили как члены одной семьи, каждая служила другим посильным трудом. А центром этой семьи, которая насчитывала уже 200 человек, была та, кого они ласково называли «матушка». Маргарита Михайловна в широком смысле поняла и своё, и их призвание. «Мне ли дерзать словом апостола изъяснять мои чувства, — писала она одной из сестёр, — но воистину, кто из вас изнемогает, и я изнемогаю с тою». Как игуменья, она строго соблюдала монастырские правила, но не облекала это в суровость и не запрещала монахиням невинные удовольствия, И когда её обвиняли в излишнем снисхождении, она обыкновенно отвечала: «Насколько любим начальник обители, настолько он и полезен. Его строгость не исправляет никого, но ожесточает и учит лукавству. Грех находит прощение у Бога, но злоба и ненависть отдаляет от Него человека, и горе тому, кто внушил их другому». Выше всех христианских добродетелей Маргарита Михайловна ставила любовь и милосердие и не карала падшего, а протягивала ему руку. Для слабостей и ошибок других она всегда находила извинение, но только не для своих. В свою очередь и окружающие готовы были на всё, лишь бы порадовать свою «матушку». Община была не богата, но Маргарита Михайловна умело вела хозяйство, вкладывая в него свою генеральскую пенсию. Если кого смущал недостаток средств, она говорила: «Господь не оставит, да и нам ли жаловаться? Трапеза незатейлива, а зато каков хор!» Хор Бородинского монастыря и вправду был знаменит, Маргарита Михайловна сама давала уроки пения молодым послушницам.

Предания о Бородинской битве были ещё свежи в воспоминаниях людей, ведь не было в России семьи, где бы не знали горькой утраты. В монастыре днём и ночью творились молитвы об упокоении вождей и воинов, положивших жизнь свою за Веру, Царя и Отечество.

^{Владимирский собор Спасо-Бородинского монастыря}

Через 27 лет после французского нашествия, в юбилейные августовские дни, а именно 26 августа 1839 года, русские войска собрались на Бородинском поле для открытия памятника Раевскому. При этом присутствовал император Николай I и будущий император Александр II Освободитель. Спасо-Бородинский монастырь находился под покровительством Российского Царствующего Дома, а император Николай I называл Бородино местом государственным. В церемонии принимал участие поэт В.А.Жуковский, автор известных стихов «Певец во стане русских воинов». Вот строки из его письма к великой княгине Марии Николаевне: «Когда священники стали по местам своим и митрополит приблизился к алтарю, тишина невыразимая воцарилась повсюду; ни движения, ни шороха, как будто живые слились в одно безмолвное братство с бесчисленными мёртвыми, здесь под землёю сокрытыми, как будто бы мёртвые вышли из праха и, став в строй с живыми, вселили в них своё неземное спокойствие; одним словом этой минуты описать невозможно» [1].

Маргарита Михайловна с трудом держалась во время церемонии, боль за ушедших близких ей людей не угасала. Государь же, представляя гостям настоятельницу Бородинского монастыря, сказал: «Вот почтенная вдова храброго генерала Тучкова; она предупредила меня воздвигнуть здесь бессмертный памятник».

До конца своих дней игуменья Мария заботилась об основанной ею обители. Незадолго до её смерти был заложен новый храм во имя Владимирской Божьей Матери, как новый памятник Бородинской битве. После ухода Маргариты Михайловны Тучковой 29 апреля 1852 года монастырь до своего закрытия жил по заветам «матушки», повторившей подвиг многих известных и безвестных жён Святой Руси, которые, потеряв супругов, становились выше своей личной трагедии. В трапезной монастыря ещё многие насельницы могли читать надпись, выбранную из духовных книг самой Маргаритой Михайловной, и в этом выборе был виден её характер: «Души ваши очистивши в послушании истины духом, в братолюбии нелицемерно, от чиста сердца друг друга любите прилежно».

Преемницей М.М.Тучковой стала игуменья Сергия (Волконская). При ней был освящён Владимирский собор, заложенный ещё в 1851 году. Храм был посвящён иконе Божией Матери Владимирской, в день празднования которой и произошла Бородинская битва. Храм, выстроенный по плану Святой Софии Константинопольской, стал композиционным центром монастыря и высшей точкой всего монастырского ансамбля. Архитектором проекта был М.Д.Быковский.

Следующей настоятельницей монастыря была схииегуменья Алексия, переведённая сюда из Серпуховского Владычнего монастыря. Алексия привезла с собой прп. Рахиль, бывшую тогда ещё рясофорною послушницей. Вот об этой подвижнице и пойдёт наша речь.

Совсем в юном возрасте Рахиль, а тогда ещё просто Мария, отправилась пешком из родного Дорогобужа в Киево-Печерскую лавру поклониться мощам преподобного Феодосия. Стоя у раки с мощами, она горячо молилась о своём желании поступить в монастырь. Тут ей явился светлый старец, или, как она его потом называла, «мой старец» — сам Преподобный. Старец благословил её и сказал, что её молитва услышана и просимое со временем исполнится. Это укрепило девушку в стремлении странствовать по святым местам, что она и делала в течение 10-ти лет.

^{Схимонахиня Рахиль, фотография 1920-х гг}

В другой раз, уже в 17 лет, чудесное исцеление пораненного глаза привело её к «встрече» с самой Богородицей. С тех пор эти два облика сопутствовали ей всю жизнь.

Много пришлось будущей старице послужить в разных монастырях, пока в 1871 году она безвыездно не поселилась в Спасо-Бородинской обители. Главным и самым долгим её послушанием была работа сначала на игуменской, потом общемонастырской кухне. Блюда, приготовленные матушкой, изумляли даже высокопоставленных гостей. Так, в дни столетнего юбилея Бородинской битвы, ей пришлось готовить для царской семьи, как и было когда-то предсказано.

«Всякая работа на кухне, — рассказывала матушка Рахиль, — у меня легко получалась. Я готовила хорошо, умела и продукты долго сохранить в погребах, а это потому, что я решительно за всё принималась с молитвой к Божией Матери и просила Её вразумлять меня в каждом деле и на каждом шагу».

В праздничные дни 23 августа матушке никогда не приходилось бывать на службе в храме, в этот день она обычно готовила для гостей. Так она и поминала убитых в войне 1812 года. Часто после этого матушка видела во сне воинов в белых одеяниях с венцами на головах. Каждый год число таких просветлённых воинов увеличивалось, а число обычных уменьшалось. В последний год своей жизни она видела, что у всех воинов были белые одежды и венцы. «Они заполнили весь монастырь, и было радостно, как на Светлый День». Матушка была уверена, что помин убитых на Бородинском поле, установленный основательницей монастыря игуменьей Марией, очень им помогает. «Все воины за молитвы о них в монастыре сподобятся получить спасение, — говорила матушка Рахиль. — Поминайте и вы, дорогие мои, как можно чаще своих родителей, знакомых, прошу вас поминать всех-всех — от этого обоюдная духовная польза» [3].

В Спасо-Бородинском монастыре всегда существовало старчество¹. Когда в 1915 году матушка Рахиль приняла схиму, к ней радостно пошли люди за советом и наставлениями. Старицу это смущало. И вот как-то, задремав после долгой молитвы, она видит во сне Богородицу, которая говорит ей: «Ты всегда просишь Меня о помощи, знай, что Я все твои молитвы слышу и все твои дела благословляю за твою веру и нелицемерную любовь к людям. Все твои прошения о людях будут исполняться Мною. Я буду благословлять тобою благословляемых» [3]. Это нелёгкое послушание старица Рахиль несла 13 лет. В последние годы жизни к ней приходило особенно много народа, ведь времена были тяжёлые. Вот как выглядел её трудовой день: с вечера матушка Рахиль одевала белый апостольник и до трёх часов читала схимническое правило, время от времени погружаясь в молитвенное созерцание. В это время она нередко беседовала с Самой Царицей Небесной. После этого старица одевалась в чёрное. Рано утром она уже начинала готовить обед для богомольцев. К семи часам утра у неё был готов чай и начинался приём посетителей. Она всех терпеливо выслушивала и угощала. Прислуживая, она одновременно молилась за всех и давала советы. Старица Рахиль всегда ясно представляла себе современную жизнь, как духовную, так и мирскую, со всеми её тяготами, а потому могла найти язык с любым посетителем. Приём продолжался до самой ночи. Сама старица обычно не спала, лишь во время сильной болезни позволяла себе прилечь на диванчик.

Старчество не зря называют подвигом, и такой подвиг невозможен без помощи свыше. На старице Рахили воистину сбывались слова: «Сила Божия в немощи свершается». Ведь внешне она была очень маленькая, худенькая, кривая на один глаз «старушка», как она себя называла. Но всех поражала её бодрость, ясность сознания, богатая память, хотя было ей уже за 90. Она всегда говорила: «Кто меня будет помнить, того и я не забуду. Приходите ко мне на могилку, и вы получите облегчение и утешение. После моей смерти я сильно смогу помогать». О своих видениях Высшего Мира она говорила так: «Во время озарения внутренним светом ясно видно, что было, что есть и что будет; видно, что вверху и что внизу. А дальше вы меня не спрашивайте — сказать не в силах, но знайте, что этот внутренний свет не физический, а духовный» [3].

Однажды в светлые дни Пасхи, она ясно увидела дивно украшенную епитрахиль², медленно опускавшуюся, и услышала тихий голос: «Это даётся за точное и неуклонное исполнение монастырского послушания!». «Вдруг эта епитрахиль невидимою рукою надевается на меня. Я сильно смутилась, ощутив её на себе», — рассказывала матушка Рахиль. Вот это «смущение» сопутствовало всей жизни матушки Рахили. О себе она говорила не иначе, как о «грешнице». Наставляя молодых монахинь, она считала полезным рассказывать о своих даже и малых грехах. «Так и вы, дорогие мои, когда вас постигнет какое несчастье или страдание, то ищите прежде всего в самих себе причину ваших страданий и почти всегда её найдёте», — наставляла старица.

^{Часовня на месте захоронения матушки Рахили}

Одно время старица Рахиль стала тяготиться приёмом богомольцев, так как ей приходилось ради них оставлять схимническое правило. Припоминала она слова одного старца, который некогда говорил ей: «Будет время, когда тебе и перекреститься будет некогда, а ты парод-то утешай, ведь он будет сильно страдать». Подумывая уйти в затвор, старица колебалась, и как всегда в трудные минуты жизни она молила Матерь Божию дать ей указание, как поступать. И вот однажды видит она в окно, что к ней идёт какой-то священник. И не успела она что-либо подумать, как он уже стоял возле неё. Они долго беседовали о путях Божьего водительства. Потом он строго спрашивает: «Ты почему же не хочешь принимать народ? Куда это ты хочешь удаляться?». Матушка Рахиль объяснила ему, что хочет уйти в уединение, чтобы лучше исполнять схимные правила. — «А знаешь ли ты, кто к тебе приходит? Ведь приходят к тебе те, которых посылает сама Матерь Божия. Смотри же, если не будешь принимать, то плохо будет твоей голове: не успеешь переступить порога, как поразит тебя Сама Матерь Божия, ведь Она Сама тебе велела принимать страждущий люд».

Старец так же внезапно исчез, как и появился, и сколько ни искала его матушка Рахиль по монастырю, его никто даже не видел. Случайно взглянув на изображение Феодосия Печерского, матушка поняла, кто был у неё на этот раз — всё тот же «её старец». Это произошло в 1923 году. Матушка ждала этого посещения как предсказанного, а потому и приняла его за точное указание воли Божией. «С этого времени я уже без отказа всех принимаю, да утешаю, да угощаю — так целый день на народе и бываю», — говорила матушка Рахиль. А сёстрами обители было замечено, что с этих пор благодатные дары матушки Рахили возросли ещё больше.

Не раз старица имела великие откровения, о которых не решалась говорить людям и после чего она долго пребывала в восторженном состоянии, «более возвышенном, чем даже после причащения Святых Даров», — добавляла она шёпотом и смущаясь. Старица не раз удостаивалась созерцать райские чертоги и видеть там много святых. Так сообщает в своих записках духовный сын матушки Рахили протоиерей Сергей Лебедев: «О райских обителях у неё было совершенно ясное понятие, их она описывала точнее и подробнее, чем мы смогли бы описать свой дом, сад и усадьбу, где прожили много лет. Эти описания имели форму совершенно доступную людскому пониманию. Но вот чудо! Мне грешному и недостойному матушка Рахиль однажды поведала много, но в то же время, положила своею рукою печать молчания па мои уста, и теперь я физически не могу воспроизвести хотя что-либо из слышанного: представление тусклое имеется, а выразить словами не могу и боюсь пытаться. Я ощущаю эту печать на своих устах, как только начинается прикосновение к сим вопросам» [3].

Но старица Рахиль имела возможность видеть не только райские чертоги, но и тёмные слои Тонкого мира. Бесы входили в келью монахини в разных образах; она же, имея такую высокую Покровительницу, как Матерь Божия всегда узнавала врага. «Я теперь не боюсь, — повторяла матушка Рахиль. — Правда, они очень несносны, бывали не раз и у меня с ними схватки» [3].

Матушка Рахиль иногда рисовала на бумаге круг с исходящими лучами и говорила: «Смотрите, встали эти сияния, эти линии далеко друг от друга, но они далеки и от центра, от самого круга. А ближе к центру, к кругу, они уже становятся ближе и друг к другу. Круг — это Бог, а лучи — это пути, по которым люди идут к Богу. Когда люди ближе подходят к Богу? Тогда, когда они теснее, ближе, то есть с любовью становятся к людям. Знайте, чем ближе, любовнее, милосерднее живут люди друг с другом, тем они ближе подходят и к Самому Богу. Через любовь к людям проявляется и крепнет любовь к Богу... А близок Бог каждому из нас, дорогие мои! Нам только нужно опомниться, только из глубины души вздохнуть, только своё сердце направить ко Господу, как мы ставим призму к солнцу, и Он тотчас же будет с нами, отразится в нас, ведь Он стоит у дверей нашего сердца и стучит в неё. Открой же сердце своё Господу!» Вот так говорила матушка Рахиль.

В конце своей жизни старица видела сон: «Воины были на облаках в светлых одеяниях, и я среди них... Меня не выгонят из монастыря, и я останусь с белыми воинами». Ещё она говорила, что при её жизни монастырь не будет закрыт, а после неё это может случиться. Так оно и вышло. Бородинский монастырь был закрыт одним из последних в 1929 году. Старица Рахиль умерла в октябре 1928 года. Её духовный подвиг состоял в том, чтобы отмолить воинов, павших в битве. И это, наверное, малая часть из того, что мы можем понять в жизни старицы Рахили, которую вернее было бы назвать — Житием.