Дельфис

Кто читал биографию Софьи Ковалевской, наверное, обратил внимание на последние, загадочные ее слова, вырвавшиеся из уст, когда внезапно приоткрылись глаза очнувшейся от забытья больной, которую столь неожиданно настигло скоротечное, острое воспаление легких: «Слишком много счастья». Известно, что эта замечательная женщина должна была соединить судьбу свою с человеком одаренным, образованным, вольнодумствующим и при этом весьма состоятельным, кстати, носившем ту же фамилию, что и ее первый, покойный, супруг; и тем более тогда вряд ли пришлось бы вернуться в зовущее лоно науки. Предсмертное восклицание — будто итог прекрасно прожитого пути, будто отзвук невозможности и даже кармической ненужности продленного земного счастья, уже вполне свершившегося. Или в пронзительные мгновения Порога приоткрылось ей будущее Души, полное особого, нового Творчества и Великого Служения в те сроки, что удалены от кончины на целое столетие?.. На перевале так видятся всегда вершины — пройденные и предстоящие...

Обратимся к краткой биографии С.В.Ковалевской, данной Е.И.Рерих в письме от 22.02.1936 г.

"Неужели Вы ничего не слышали о Софии Ковалевской, гениальной математичке, нашей русской гордости? — пишет она. — Уже давно я читала ее автобиографию на французском языке, охватывающую лишь ее детство и отрочество. Последующий период ее краткой жизни описан был ее большим другом, известной шведской писательницей. Конечно, по давно заведенному у нас, русских, обычаю, ее гениальные математические способности должны были быть оценены за границей,- и только после всех ее совершенно исключительных заграничных триумфов, перед самой смертью, а может быть, как это чаще бывает, и после смерти, она удостоилась избрания в члены СПб. Академии Наук!! Так наша родина, в деле распознавания своих незаменимых ценностей, упорно продолжает на протяжении столетий уподобляться...¹ Но грядущая эпоха сумеет охранить носителей истинных ценностей.

Привожу вам краткую заметку о Ковалевской из Британской Энциклопедии: София Ковалевская (1850-1891), русская, великая математичка, родилась в Москве 15 Янв. в 1850 году. В 1868 году она вышла замуж за молодого студента Владимира Ковалевского, после чего вместе с мужем уехала в Германию продолжать свои занятия по математике. В 1869 году она изучала свой предмет в Гейдельберге, под руководством фон-Гельмгольца, Кирхова, Кенигсбергера и П.Дюбуа-Реймонда, а с 1871-1874 гг. занималась частно с Карлом Вейерштрассом в Берлине, ибо женщинам не был открыт доступ в Университеты. В 1874 году Университет в Геттингене удостоил ее звания доктора за три присланные ею диссертации, из которых одна, касающаяся теории «частичных дифференциальных уравнений», является одной из наиболее замечательных работ.

После своих лекций в Стокгольмском Университете, Ковалевская в 1884 году была назначена там профессором, по настоянию Густава Миттаг-Леффлера, также ученика Вейерштрасса. Она оставалась на этом посту до самой смерти. В 1888 году она достигла вершины своей славы. Французская Академия присудила ей Приз Бордена на конкурсе, в котором принимали участие все светила математики. Задание, предложенное конкурсу, было — «усовершенствовать в одной важной точке теорию движения плотного тела вокруг неподвижной точки». Задание это предлагалось уже раньше, в течение шести лет, Берлинской Академией, но безуспешно. Решение Ковалевской было настолько блестяще, что сумма Приза была удвоена, чтобы подчеркнуть эту необычную заслугу перед наукою. К сожалению, Ковалевская умерла 10 февраля в 1891 году, когда она достигла вершины своей известности и получила признание даже в своей стране, она была избрана в члены СПб Академии Наук. — Обрати внимание на это даже».

Далее Елена Ивановна пишет, что Ковалевская была «не только гениальным математиком, но и прекрасной писательницей. Ее автобиографическая повесть написана замечательно, также романы «Нигилистка Вера Воронцова» и «Сестры Раевские» свидетельствуют о ее большом литературном даровании». По словам дочери Ковалевской — тоже Софьи, но Владимировны, — ее мать всю жизнь писала стихи. Не забудем сказать о работе в газете «Новое время», куда она писала театральные рецензии и научные обозрения. Одно из них посвящено использованию солнечной энергии и оптике. Указав на то, что запасы каменного угля истощаются, Ковалевская подчеркивает важность непосредственного получения и накопления энергии солнца: когда люди этого достигнут и будут, «так сказать, ловить на лету солнечные лучи, тогда, поистине, мы будем иметь право называться «сынами солнца».

Другое обозрение — о воздухоплавании; в третьем — рассматривается новейшее изобретение: телефон и телеграф. И в последнем — очень обширном — речь идет о процессе брожения и сущности ферментов. Ковалевская разбирает неправильные теории брожения до Пастера и останавливается на воззрениях последнего. Затрагивает она и вопрос о самостоятельном зарождении жизни. Знание физики и естественных наук давало ей возможность глубоко проникать в сущность исследуемых проблем.

В последние годы жизни она мечтала о серьезной литературной деятельности. Служение математике и искусству представлялось ей единым делом. Таковы вехи этого короткого и весьма плодотворного пути.

А теперь остановимся на свидетельствах близких ей людей. В 60-е годы прошлого столетия лучшая часть общества была охвачена стремлением к просвещению, развивалось движение за открытие женских школ и университетов. Но пока их еще не было, и некоторая часть русских женщин стала ездить за границу для получения образования. Мечтали об этом и сестры Круковские. К ним хотели присоединиться и другие девушки. Для этого практиковалось заключение фиктивных браков. Кандидатом на такой брак для сестер Софьи и Анюты стал Владимир Онуфриевич Ковалевский. Он собирался стать фиктивным мужем старшей — Анюты. Но затем переменил свое намерение, заявив, что согласен быть фиктивным мужем только младшей сестры — Сони, так как этим надеется принести пользу науке.

Для Владимира Онуфриевича знакомство с Соней многое изменило в жизни. Он забросил свою специальность — юридические науки — и обратился к естествознанию, интерес к которому поддерживался и тем, что его старший брат Александр Онуфриевич был крупным зоологом. И нужно только изумляться тому, что все исследования проведены им в столь короткий срок: 1870-1874 гг. То был период творческого подъема в жизни большого ученого, что уже потом никогда не повторилось

А пока, познакомившись со своей невестой, он писал брату «Несмотря на свои 18 лет, воробышек² образована великолепно, знает все языки, как свой собственный, и занимается до сих пор главным образом математикой, причем проходит уже сферическую тригонометрию и интегралы — работает, как муравей, с утра до ночи и при всем этом жива, мила и очень хороша собой. Вообще это такое счастье свалилось на меня, что трудно себе и представить». И еще, тоже брату «Я со всею своею опытностью в жизни, с начитанностью и напористостью не могу и вполовину так быстро схватывать и разбирать разные политические и экономические вопросы, как она, и будь уверен, что это не увлечение, а холодный разбор.

Я думаю, что эта встреча сделает из меня порядочного человека, что я брошу издательство и стану заниматься, хотя не могу скрывать от себя, что эта натура в тысячу раз лучше, умнее и талантливее меня. О прилежании я уже и не говорю; сидит в деревне по 12 часов, не разгибая спины, и. насколько я видел здесь, способна работать так, как я и понятия не имею. Вообще, это маленький феномен, и за что он мне попался, я не могу сообразить».

В этих строках вся суть Софьи Ковалевской, такой она была с юных лет и до конца своей недолгой, но такой яркой жизни. Поражающая всех работоспособность, необыкновенное восприятие материала и — отдача: в работе, учебе, преданности, любви. Как говорила она сама — интенсивность составляла самую сущность ее натуры.

И еще одна сторона проявления этой замечательной женщины — она мечтала о прекрасном будущем для всех и пыталась приблизить его. Она жила идеями Чернышевского и Писарева. Определение — «Нигилистка» будет сопровождать Ковалевскую до конца ее жизни.

Как вспоминала двоюродная сестра Софьи Васильевны С.Аделунг, младшая сестра (т.е. Соня К.) «была постоянно готова пройти сквозь огонь, умереть мученической смертью за свои высокие идеалы, за человечество». Соня умела захватывать других своим «воодушевлением, которое светилось в ее глазах и звучало в словах».

Но действительность не соответствовала тому, о чем мечтали сестры Круковские и их подруги: приближались «темные, свинцовые» 80-е годы.

В 1870 годы Ковалевская стала ученицей профессора математики Берлинского университета Карла Вейерштрасса. Вейерштрасс принадлежал к великанам мысли, оставившим глубокий след в математике С его именем связаны многие разделы и теоремы, и он пользовался огромным уважением среди профессоров благодаря открытому характеру и доброжелательному отношению к людям В его лице Соня Ковалевская нашла для себя не только мудрого учителя, но и большого друга. Сохранилось 88 писем Вейерштрасса к Ковалевской. Вот небольшие Выдержки из них: «Говоря серьезно, милая, дорогая Соня, будь уверена, я никогда не забуду, что именно я обязан моей ученице тем, что обладаю не только моим лучшим, но и единственным настоящим другом... Ты можешь быть твердо уверена: я всегда буду преданно поддерживать Тебя в Твоих научных стремлениях... Будь уверена, что мое отношение к Тебе неизменно останется отношением верного и откровенного друга».

Еще один соратник Софьи Васильевны по математическим исследованиям — профессор Стокгольмского университета Густав Миттаг-Леффлер, ученик Вейерштрасса. И опять мы видим не только двух ученых, объединенных общей идеей, но и двух друзей. Вот как отметил Миттаг-Леффлер первую встречу с Ковалевской: «Она красива, и когда говорит, ее лицо озаряется выражением женственной доброты и высокой интеллектуальности, которые не могут не вызвать восхищения. Ее манеры просты и естественны, без какого-либо педантизма или аффектированной учености. Как ученая, она отличается редкой ясностью и точностью выражения и исключительно быстрой сообразительностью. Нетрудно убедиться в глубине, какой она достигла в своих занятиях, и я вполне понимаю, что Вейерштрасс считал ее лучшей из своих учеников».

Главным делом Ковалевской, ради которого она приехала в Швецию в 1883 году, было преподавание высшей математики- Слушателями были студенты и молодые преподаватели. Ковалевская старалась провести лекции безукоризненно, чтобы все могли убедиться в том, что женщина может читать курс математики на высоком уровне. Помимо педагогической деятельности, Ковалевская вела и другую работу. Миттаг-Леффлер привлек ее к сотрудничеству в журнале «Акта Математика», который он основал в 1882 году. Не оставила Ковалевская и свою литературную работу, что она и осуществляла с сестрой Густава Анной-Шарлоттой Леффлер. Она также широко участвовала в общественной жизни Стокгольма, за что жители столицы называли ее «наша Соня». Но как всегда, важнейшим делом ее жизни была научная работа.

Можно только удивляться тому, как она могла совмещать столько обязанностей в столь разных направлениях: ученого, редактора научного журнала, писательницы, общественной деятельницы, матери, светской дамы в шведском обществе Ее друзья старались скрывать ее причастность к социалистическим организациям.

Внезапная смерть Софьи Васильевны Ковалевской потрясла всех. На ее похоронах Густав Миттаг-Леффлер сказал глубоко прочувствованные слова: «От имени работников на поприще математических наук во всех странах, от имени всех близких и далёких учеников и друзей, обращаюсь к тебе с последним прощанием и благодарностью. Благодарю за глубину и ясность, с которыми ты направляла умственную жизнь юношества, за что потомство, как и современники, будут почитать твое имя. Благодарю и за сокровища дружбы, которыми ты оделяла всех, близких твоему сердцу».

Позднее в 1893 году на страницах журнала «Акта Математика» он писал: «Она явилась к нам провозвестницей новых научных идей, какое значение она придавала им для разрешения самых существенных жизненных задач, как охотно делилась необыкновенно богатым запасом знаний и своими идеями с каждым своим учеником!»

Попытаемся поразмышлять и мы, опираясь на знания «тех, кто знает». Е.И.Рерих в письме от 22.02.1936 г. пишет: «Вы спрашиваете — как решала Ковалевская задачи? Конечно, с помощью огненной мощи. В своей автобиографии она говорит, что в детстве решение самых сложных задач иногда вставали в ее мозгу мгновенно, также иногда она видела цифры и формулы как бы начертанными перед нею. Конечно, она много трудилась, как видно это из ее биографии, но также несомненно, что, в ее случае, касание огненного луча, который будил ее «чашу» и вызывал забытое, было явлением не редким».

Об этом прекрасном моменте высокого творчества, несомненно доступного Ковалевской, говорится и в «Гранях Агни-Йоги» (т.III, 502): «...Для работы мыслью обычной при математических вычислениях нужно время, карандаш и бумага или счетная машина. Не нужно всего этого при действии огненной мысли. Человек просто знает мгновенно то, что хочет он знать. Это уже свойство огненного сознания, еще столь далекого от реализации его массами. Только в случаях редких и одиночных людям даются его проблески, как прообразы будущих достижений».

Из воспоминаний Юлии Всеволодовны Лермонтовой, многие годы жившей рядом с Софьей Ковалевской, растившей ее дочь, мы глубже узнаем внутренний мир Ковалевской. Она могла несколько часов подряд предаваться самой усиленной умственной работе, не вставая из-за стола. А вечером она поднималась со стула, так сильно погруженная в свои мысли, что начинала ходить по комнате быстрыми шагами, причем казалась совершенно оторванной от действительности; фантазия, по- видимому, уносила ее далеко за пределы настоящего.

Казалось бы, счастливая судьба ученого и женщины. «О многоумная нимфа Энергия, — обращался в письме к ней один из немецких математиков. — Как Вы все же счастливы, что благодаря Вашим научным занятиям завоевали себе такое положение, которому могут позавидовать многие мужчины», — пишет ей другой ученый. «Король говорил о вас с большим восхищением», — сообщал Леффлер. И совершенно неожиданно звучит в письме к сестре признание самой Сони: «И ты не поверишь, Анюта, как я одинока, несмотря на все мое счастье и на всех моих друзей».

По ночам она очень мало и беспокойно спала. Часто просыпалась, пробуждаемая каким-нибудь фантастическим сном, и просила Юлию посидеть с нею. Она охотно рассказывала свои сны, которые всегда были очень оригинальны и интересны. Она ставила перед собой самые сложные цели и страстно желала их достигнуть. «Я никогда не видела ее в таком грустном, подавленном настроении духа, как тогда, когда она достигла положенной цели», — вспоминала Ю.В.Лермонтова. Это утверждала и сама Ковалевская: «Я только тогда и счастлива, когда погружена в мои созерцания».

Что же означает эта «тоска»? Обратимся к книгам Учения «Живой Этики», объяснение этому слову мы найдем на многих страницах.

«Часто спрашивают общинники: откуда приступы тоски, иногда ими испытываемые? Нужно знать, что без этих спазм тоски невозможно продвижение. После перехода пропасти чувствуете ослабление ножных мышц. При расширении сознания проходите много незримых пропастей. При узловых нарастаниях сознания получается скачок, и психические спазмы сокращают нервные центры». («Община», 184)

«Иногда в народе говорят: «Так размечтался, даже сердце защемило!» Не от злобного мечтания щемит сердце, но от напряжения светлых желаний. Тоска сердечная, прежде всего, наполняет сущность субстанцией силы. Конечно, не всегда скульптура Акаши непременно связана с тоскою в сердце, но щемящее чувство, во всяком случае, показывает напряжение и сотрудничество с Первичною Мыслеосновою. Так не нужно опасаться, что тоска есть злой знак». («Сердце», 51)

Ковалевская прокладывала новый путь женщинам. Для судеб планеты — это необходимая грандиозная задача. «По Сокровенному Учению падение человечества началось с унижения женского начала, — писала в 1937 году Е.И.Рерих. — Потому с наступлением Эпохи Матери Мира женщина должна осознать, что в ней заключены все силы, и стоит ей сбросить с себя вековой гипноз в своей якобы законной подчиненности и умственной слабости, заняться всесторонним своим образованием, и она, в сотрудничестве с мужским началом, создаст новый и лучший мир. Именно необходимо, чтобы сама женщина опровергла недостойное и глубоко невежественное утверждение, что женщина является началом лишь пассивным, воспринимающим, и потому она не может самостоятельно творить. Но во всем Космосе нет начала пассивного. В цепи созидания каждое явление, по очереди, становится относительно пассивным или активным, дающим или принимающим. Космос утверждает величие творческого начала женщины. Женщина есть олицетворение Природы, и не человек учит Природу, но Природа учит человека. Потому пусть женщины осознают все величие своего начала и устремления к знанию. Там, где знание, там и мощь».

Именно так и жила Софья Васильевна Ковалевская. И в подтверждение того еще несколько строк из письма Елены Ивановны, которое мы приводили в начале; только недавно оно предстало перед нами полностью³ : «Облик Ковалевской мне очень близок и скажу только Вам, она сейчас находится в Твердыне Братства в состоянии уплотненного астрала и занята очень ответственной работой по собиранию лучей из разных стран».

От редакции:

Оценка научных работ Ковалевской была сделана в Московском математическом обществе, членом которого она состояла с 1881 г. Вскоре после ее смерти, 3 марта 1891 г., было организовано заседание, посвященное ее памяти. На нем физик А.Г.Столетов дал краткий обзор жизни и деятельности Софьи Васильевны. Также выступил знаменитый русский ученый Н.Е.Жуковский и профессор математики П.А.Некрасов. Все они дали высокую оценку работам ученой, признавая ее полное равенство с талантливыми математиками-мужчинами. Иностранные ученые тоже воздали должное нашей великой соотечественнице. Так, Поль Дюбуа-Реймонд сказал, что «она не только превзошла своих предшественниц, но, можно сказать к ее чести, заняла между современными математиками одно из самых видных мест».

Для понимания исторической роли Ковалевской необходимо сравнивать ее с математиками не только мужчинами, но и женщинами. До Ковалевской, на протяжении всей истории человечества, можно указать около двух десятков женщин-ученых; среди них были известны несколько женщин-математиков.

В V веке нашей эры славилась своей ученостью Гипатия, дочь Теона Александрийского, читавшая лекции по философии и математике. Ею были написаны комментарии к трудам Аполлония и Диофанта по математике, к сожалению, не дошедшие до нашего времени. Жизнь ее окончилась трагически: в 415 году она, язычница, была растерзана толпой фанатиков-христиан, подстрекаемая духовенством.

В 1078 году в «Курьере ЮНЕСКО» отмечался своеобразный юбилей: 300-летие первого получения женщиной ученой степени доктора наук. Это была венецианка Лукреция Корнаро. Она защищала диссертацию в Падуе, в падуанском соборе, перед огромной аудиторией, где ей был вручен диплом доктора философии. Однако в Италии и раньше, начиная с четырнадцатого столетия, отдельные женщины читали лекции в университетах, иногда заменяя своих отцов.

Маркиза Эмилия дю Шатле перевела «Начала» Ньютона с латинского языка на французский и снабдила их своими комментариями.

Лаура Басси читала лекции по физике в Болонье. Она была необыкновенная красавица, мать 12 детей.

В 1748 году итальянка Мария Гаэтана Аньези написала «Курс анализа для употребления итальянского юношества». Одна из кривых третьего порядка носит название локона Аньези. Она рано покинула ученый мир, удалившись в монастырь.

Гортензия Лепот, француженка, проводила астрономические вычисления вместе с Клеро и составила таблицу колебаний маятника.

Гипатия, дю Шатле, Аньези и другие упомянутые женщины проявили способности к усвоению высших для их эпох математических теорий и к передаче своих знаний. Более глубокий творческий талант был проявлен Софи Жермен, которая получила в 1808 году Наполеоновскую премию Парижской академии наук за исследования по теории упругости. Она работала и в области теории чисел.

В Англии в прошлом веке была избрана в почетные члены Лондонского королевского общества Мэри Соммервиль, имевшая работы по физике и астрономии. Она издала на английском языке изложение «Небесной механики» Лапласа.

В дореволюционной России единственной женщиной, избранной (1738 г.) в действительные члены академии, была княгиня Екатерина Романовна Дашкова, директор Петербургской академии наук (1738-1796 гг.).

В России княгиня Евдокия Ивановна Голицына, отличавшаяся своей образованностью, написала статью «Анализ понятия силы», часть которой была опубликована в Петербурге, часть в Париже. Пушкин, очарованный Голицыной и восхищенный ее умом, слагал в ее честь стихи.

Много пишут об англичанке Аде Августе Лавлейс, дочери Байрона, которую называют «первой программисткой». Она сотрудничала с изобретателем Ч.Бэббиджем; ею введено понятие «цикл».

Софья Ковалевская превосходила своих предшественниц талантом и значительностью полученных результатов и была первой в мире женщиной членом-корреспондентом академии наук.

/Из книги П.Я.Кочиной «Софья Васильевна Ковалевская». М.. Наука, 1981 г./