Дельфис

И так, мы продолжаем наше мысленное продвижение в глубь таинственных территорий духа, к основанию идеи Храма, то есть к основанию, сакральному ядру собственной религии. Мы уже определили, что архетипом Храма является камень Иакова, названный им Вефиль или «Бетэль» — «Дом Божий», «Храм Божий». Интересно то, что этот камень в Писании именуется «памятником», а в церковнославянском переводе — «столпом каменным» (Полный церковнославянский словарь. М., 1993. С. 665). Причём слово «столп» или «колонна» считается синонимом слова «башня». Так, например, известная Вавилонская башня называется также «столпом» Этеме- нанке — «краеугольный камень неба и земли» (Бидерманн Г. Энциклопедия символов. М., 1996. С. 32), что возвращает нас к идее краеугольного камня как основания и архетипа Храма. Сходство с Храмом Соломона довершается тем, что строители Вавилонского столпа впрямую связывали его с понятием «Имени»: «И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли» (Быт 11:4). Однако основное отличие Вавилонской башни от Храма Соломона в том, что её строители собирались сделать «имя» себе, в то время как Соломон строит Храм «Имени Божьему». В связи с этим обретает особенный смысл девиз Ордена тамплиеров: рыцари словно намеренно отгораживаются от «Вавилона, блудницы великой» и подчёркивают свою преданность «Имени Божьему»: «Non nobis Domine, поп nobis, sed nomini tuo da gloriam» — «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу!».

В связи с этим, конечно, возникает интерес, что же такое может представлять собой таинственное «Имя Божие»? На еврейском языке слово «Имя» состоит из двух букв, «шин» и «мем», и произносится как «Шем». Важно то, что обе эти буквы в книге «Сефер Иецира» Каббалы объявляются «буквами — матерями» и ими запечатлеваются в человеке голова и чрево соответственно. Кроме того, буква «шин» символизирует «правду», «истину» и является представителем стихии огня. Буква «мем», согласно трактату Шабат Вавилонского Талмуда, указывает на концепцию «речения», маа- мар. Причём конечная, замкнутая форма буквы «мем» соответствует «закрытому утверждению» Торы, первому, самому таинственному из десяти Божественных речений, которыми Бог сотворил мир. Это — первое слово Торы, Писания: «Берешит», «В начале...». Кроме того, конечная «мем» соответствует грядущему миру, или — посмертному существованию человеческого духа. В этом смысле закрытое «мем» символизирует владыку грядущего мира —Машиаха, Мессию (Глазерсон М. Огненные буквы. М., 1997, Иерусалим 5758. С. 39—41). Буква «мем» представляет собой стихию воды, ибо звучит почти как «маим», «вода» (там же. С. 39). Уже то, что в слове «Шем», «Имя» объединяются две такие стихии, как огонь и вода, возвращает нас к алхимическим первоэлементам Древнего Востока и Древнего Запада. Наиболее зримое представление воссоединённых стихий огня и воды — грозовое облако, извергающее и огонь, и воду. В связи с этим вспомним, что Господь сопровождал Израиль при Исходе из Египта в виде облачного и огненного столпа, который Сам Господь называет «Ангелом», а Моисей — «Славой». Это облако впоследствии неоднократно именуется «Славой» или «Именем»: «...и вот, слава Господня явилась в облаке» (Исх 16:10): «Вот. Я посылаю пред тобою Ангела... имя Моё в Нём» (Исх 23:20—21). Именно это облако почивает на ковчеге завета, а впоследствии вместе с ковчегом поселяется в «Храме Имени», построенном Соломоном. Нельзя забывать, что вся ветхозаветная герменевтика, обретшая совершенную форму в ессействе, раннем христианстве и, частично, в каббалистике, полагала, что Книга Книг повествует о духовных событиях, о совершенствовании внутреннего, невидимого ядра человеческого существа.

«Имя» и «Господь» в последующих книгах Завета — синонимы. Согласно католической экзегетике, «Имя» означает самого «Ягве». Это подтверждается стихом Исайи: «...имя Господа идёт издали» (Ис 30:27). В поздней каббалистике очень часто вместо слова «Господь» или «Всевышний» употребляется выражение «Га-Шем» — «Это Имя». Как мы уже указали, Имя неразрывно связано со Славой Божией, «Кабод». Однако понятие «Слава» могло передаваться и словом «Шема», очень близким к «Шем», «Имя» (Библейская энциклопедия. М., 1891 — 1990. С. 797). Причём оба эти определения «Присутствия» очень часто в Писании употребляются рядом: «Воздайте Господу славу имени Его» (1 Пар 16:29); «Помоги нам, Боже, Спаситель наш, ради славы имени Твоего...» (Пс 78:9): «Отче, прославь имя Твоё» (Ин 12:28). Неудивительно, что мы вновь «упираемся» в знаменитый девиз тамплиеров, являющийся стихом 113 Псалма: «Не нам. Господи, не нам, но имени Твоему дай славу...» (Пс 113:9).

Что-то всё это должно значить, и это интуитивное ощущение поможет нашему дальнейшему продвижению в заповедных территориях благородных и чистых храмовников. Допустив, что рыцари святы, свят и их высший, внутренний менталитет, аристократическая религиозная этика. Быть может, принимая их не как людей, а собственно — идеологему, или круг идеалов, одухотворённую мечту, — мы сумеем понять их тайну.

«Слава Имени!» — восклицают тамплиеры. Оба эти понятия крайне близки, мы уже обратили на это внимание. Современные исследователи мифологии коренного населения Святой Земли и Междуречья почти не видят различия между «именем» и «славой» применительно к духовным составляющим человеческого существа: «Имя» человека или его «слава» (Шуму)... рассматривались как материальная субстанция, без которой немыслимо его существование и которая передавалась его наследникам» (Мифы народов мира. М., 1994, т. 2. С. 652).

Понятие «Шем», Имя в применении к Божественному Присутствию было одним из самых распространённых в родственных иудейской культурах во временах, исчисляемых многими тысячами лет. Тогда, быть может, обращаясь к древнейшей этимологии этого слова и древнейшим же изображениям, связанным с ним, мы глубже поймём, что подразумевал под ним Израиль и как его могли понять посвящённые в тайны Книги тамплиеры. Ибо в контексте эпохи и религиозной культуры тех давних времён слишком многое тайно подразумевалось и хранилось в устной традиции, недоступной тем, кто был бы недостоин высоких Божественных тайн.

Итак, во-первых, исследователи древнейших культур Междуречья и Палестины признают, что понятие «Шем», «Имя» было неразрывно связано с образом башни, столпа или камня, как это и указывается в Книге Бытия о языческом Вавилоне:

«И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя...» (Быт 11:4). «Имя Господа — крепкая башня», — восклицал Соломон. На библейской монете I тыс. до н.э. мы видим надпись «Вавилон» и священный камень-башню в виде конического обелиска (Ситчин З. 12-я планета. М., 1998. С. 133). Подобные камни назывались «Бетэль», «Дом Бога», точно так же, как назвал свой камень праотец Иаков, — тот камень, который послужил основанием Храму Соломона, Храму имени Божьему, «Шем».

Корнем слова «Шем» исследователи полагают шумерский слог «му». Как и большинство односложных шумерских слов, слово «му» имеет прямое значение («поднимающийся прямо ввысь») и переносные, или ассоциативные: «высота», «огонь», а также возникшее в более поздний период значение «то, что напоминает о ком-то» (там же. С. 133—134). В месопотамских текстах, описывающих внутренние помещения храмов или посвящённых путешествиям по небу богов, а также случаям посещения небес простыми смертными, часто встречается шумерское слово «му» или производные от него «шу-му» («тот, который му»), «шам» или «Шем». Вследствие наличия определённых смысловых оттенков, присущих этому слову (например, «то, что напоминает о ком-то»), оно очень часто переводится как «Имя». Однако слово «му» или «Шем» постоянно связано с мотивом полёта богов и яркого сияния, то есть именно с той формой, в которой проявляет себя «Имя Божие» в Книге Бытия.

В целом мы можем однако обобщить характеристики понятия «Шем». Итак, это некое «напоминание» или «Имя». Это — «то, что поднимается вверх», нечто «верхнее». Оно излучает невероятное сияние и неразрывно связано с возможностью летать. Оно так же неразрывно связано с образом камня—колонны—башни, именуемого «Бетэль», «Дом Божий». В целом «Шем» — самая актуальная из возможных манифестация Божественного в человеческом мире.

Понятие «Бетэль» неисключимо из исторического и религиозного контекста. Поняв, что под образом «Бетэля» понимали древнейшие цивилизации, мы яснее поймём тайны «Бетэля» Израиля, то есть Храма Соломона, а значит — и Ордена Христа и Храма Соломона. Шумеро-аккадские и палестинские древнейшие изображения просто испещрены Бетэлями в виде конических обелисков. Они являлись центрами религиозного культа. То же самое значение им придавалось и в Древней Финикии. Культ Бетэлей, по признанию учёных, является общесемитским. Удивительно го, что Бетэли почитались «одушевлёнными» или «живыми», согласно семитическим религиям, считавшим их местопребыванием духа высшего порядка или убежищем души покойного. Они считались сыновьями неба и обладали способностью двигаться в воздухе (Финикийская мифология. Спб.. 1999. С. 101). Не правда ли, это соответствует воззрениям святого апостола Петра, объявлявшего христиан «живыми камнями», строящими из себя Храм, да ещё при этом принадлежащими «роду избранному», «народу Божьему» (1 Пет 2:4—10). «Живые камни» строят «дом духовный» (Храм), а апостол Павел утверждает, что именно «духовное тело» (Храм, Дом, по символическому утверждению самого Христа) суть «Господь с неба», высшая часть человеческого естества, «второй Адам» (1 Кор 15:44—47). Причём апостол Павел замечает при этом, что духовное тело связано с особой «Славой» (то есть Сиянием, сияющей субстанцией, энергией). Всё сказанное суть мистерия: «Говорю вам тайну: не все мы умрём, но все изменимся» (1 Кор 15:51). То есть взгляд на Бетэль, архетип Храма, как на «живой камень», более того, вместилище духа высшего порядка вполне соответствует древнейшим сакральным воззрениям Ближнего Востока.

Кроме всего прочего, в древности было крайне распространённым изображение парных Бетэлей, расположенных рядом. Этот культ был центральным в финикийском Тире. Причём Бетэли именовались «Амвросиевыми» или «бессмертными», они почитались родоначальниками человеческой цивилизации, происходящей от богов (Финикийская мифология. С. 73, 91—92). Мы наблюдаем здесь черты «близнечной мифологии»: близнецы также полагались «сыновьями неба» и культурными героями, чудесными существами, которые становятся родоначальниками племени. А теперь возвратимся к первой печати Ордена Храма и вообще устойчивому мотиву изображать тамплиеров («Храмовников», то есть на семитских языках — «Бетэлей») всегда как близнецов, братьев — вдвоём! Это не может быть случайностью.

Рис. 1. «Бетэль» — «Дом Божий». Подобные изображения буквально наводняли сакральные участки древнего мира, от Египта до Индии. Над камнем «Бетэль» мы видим «крылатый диск»

У Бетэлей была ещё одна характерная особенность — они были связаны с божественной звездой, и даже сами по себе считались «звёздными камнями». Причём над Бетэлями на большинстве древних изображений мы обязательно увидим нечто крылатое, иногда имеющее пиктографический символ звезды. Чаще всего исследователи называют это «нечто» — «крылатым диском» (рис. 1). Изображение крылатого диска распространено от Древнего Египта до Древней Персии (и даже Индии, о чём мы скажем чуть ниже). В Египте это символ бога Гора, называемый «Ур- Уатхит», «Великая из двух змей». С помощью этого диска Гор-старший победил всех своих врагов, в Египте Ур-Уатхит был символом оберега и абсолютного торжества над врагами. Как связанный с богинями Уто и Нехбет диск являлся символом главного светового сокровища страны фараонов — Ока Гора или Ока Ра, защищающего и приносящего победу. Причём это «Око» в Древнем Египте считалось универсальным жертвоприношением. Поглощение «Ока» умершим Осирисом возвращало его к жизни и делало бессмертным. Ритуалы поглощения «Ока Гора» и сопровождающие его формулы очень напоминают пасхальные и евхаристические ритуалы и формулы иудеев и христиан. Уже давно было обращено внимание на то, что «Око Гора» также чрезвычайно напоминает по своим энергетическим характеристикам «Имя» и «Славу Ягве», пребывавшую в ковчеге завета, и Святой Грааль, хранителями которого объявлялись тамплиеры. Корень «Гор» обеих сакральных святынь, означающий по-египетски «небо», «высота», «лик», вполне соотносится с корнем «му» слова «Шем».

В Древней Персии символ крылатого диска означал «Хварро» или «Фарн», сияющее, лучезарное начало, присущее Ахурамазде и избранному им роду Кавиев. Это — солнечный, божественный огонь, его материальная эманация. Основное значение слова «Хварро» — «слава», или — сущность, приносящая богатство, власть над миром; а также державная сила, спутник победы, являющийся в виде сияющего огня. Причём описание его очень похоже на описание «Шема» семитских народов: «перед Митрой летит пылающий огонь, могущественный Фарн Кави». «Фарн» мог персонифицироваться в виде прекрасного божественного юноши или в качестве сакральной пищи, своего рода евхаристии. Подобно пасхальному Агнцу, «Фарн» связывался с образом барана, который считался охранителем священных сосудов. Образ сияющего «Хварро», высшей божественной доли, находящейся в обладании верховной власти (царя), получал воплощение в царском нимбе (Мифы народов мира. М., 1994. Т. 2. С. 557—558). Нимб — символ святости. «Слава Божия» также почила на лице Моисея в виде сияющего нимба, слепящего иудеев настолько, что пророк вынужден был покрывать лицо. Ну а если мы прочтём древние гимны, по- свящённые «Хварро» или «Фарну», то придём в изумление, насколько его описательные характеристики совпадают с признаками Святого Грааля! Иногда складывается впечатление, что Вольфрам фон Эшенбах при описании своего «камня Святой Грааль» пользовался «Замйад-яшт» Авесты. Как и Святой Грааль, «Хварро» связано с войной богов и демонов, а также с эсхатологическим, последним сражением, приносящим конечное торжество Добру (Авеста, СПб., 1998. С. 377-401).

Таким образом мы вновь убеждаемся, что почти во всех древнейших культурах существовал образ таинственного сияющего начала, воплощавшего актуальное присутствие Божественной энергии. «Имя» и «Слава» Израиля и других семитских религий, «Око Гора» Древнего Египта, «Хварро» Древней Персии. Религиозная культура не мыслима без подобного представления. Почему же мы удивляемся даже столь неявному, загадочному, влекущему присутствию в нашей культуре образа Святого Грааля?

Во всех культурах существует архетип Храма, сакрального места, ограждённого участка в виде камня или колонны. Даже культ Великих пирамид связывался с Бенбеном — таинственным коническим камнем, наподобие Бетэля. предназначенным для увенчания самых гигантских сооружений древнего мира. Камень Бенбен был положен на вершину колонны в Храме Феникса города Ану, «Города Колонны», впоследствии именовавшегося Гелиополисом. Бенбен почитался камнем, из которого был сотворён мир, точно так же как «башня» Вавилона или краеугольный камень. Эбен Шетийях, великого Иудейского Храма, Храма Соломона. И точно так же как Бетэли семитских религий, Бенбен был связан с крылатым сияющим началом, наподобие «Шем» и «Хварро». Это была огненная птица Бену, в нашу культуру вошедшая под именем Феникса. Она, сгорающая и возрождающаяся, одновременно именовалась Утренней звездой. Вновь мы обнаруживаем связь камня и звезды. Вспомним, тайна Святого Грааля у В. фон Эшенбаха прочитана в звёздах! Птипа Бену — Феникс и камень Бенбен почитались абсолютной религиозной святыней эпохи пирамид, впоследствии утерянной.

А теперь вспомним. Вольфрам фон Эшенбах абсолютно прямолинейно характеризует камень Святой Грааль как камень, излучающий пламя, в котором сгорает птица Феникс:

Он излучает волшебный свет.

Пламя, в котором, раскинув крыла,

Птица Феникс сгорает дотла...

(Средневековый роман и повесть. М., 1974. С. 470).

Ещё раз припомним самые известные изображения Бетэлей, «Шемов» и «Хварро». Конический, «краеугольный» камень, нечто вроде птицы над ним с диском в центре. Но ведь это изображение объясняет таинственное и совершенно непонятное без визуального комментария, то есть намеренно затемнённое, описание свойств камня Святой Грааль! Вспомним, герб Грааля — голубь, то есть птица. Она — символ Святого Духа, то есть опять же «духовного» начала, Господа, «духовного тела», по выражению апостола Павла. В «Парцифале» В. фон Эшенбаха мы читаем:

В ночь на пятницу страстную

Грааль, о коем повествую.

Из-под заоблачных высот

Белоснежного голубя на землю ждёт.

По заведённому порядку

На камень дивную облатку

Небесный голубь сей кладёт.

Так повторяется из году в год-

Облаткою Грааль насыщается,

И сила его не истощается...

(там же. С. 471).

Перед нами возникает образ сияющего камня, на который белоснежная птица опускает сверху круг хлеба. Действительно, это одно из самых известных изображений Бетэля! Конический камень, крылья птицы, словно держащие большой диск. Вот оно, изображение тайны Грааля! (рис. 2). Это— камень Храма, Бенбен, Бетэль, имевший в древности совершенно особые изобразительные характеристики, применённые В. фон Эшенбахом для описания свойств Святого Грааля. Этот камень неразрывно связан с «Шем», «Именем». Иудейское предание убеждено, что на краеугольном камне, камне основания Храма было начертано непроизносимое имя Божие. И Святой Грааль неразрывно связан с понятием «Имени». В. фон Эшенбах пишет: «Ибо ни один человек не сможет завоевать Грааль, пока его не узнают на небесах и не представят Граалю по имени. ...И Грааль неизвестен никому, кроме тех, кого назвали по имени... обществу Грааля» (М.Бейджент, Р.Лей, Г.Линкольн. Святая кровь и Святой Грааль. М., 1997. С. 297). В романе Т.Мэлори «Смерть Артура» утверждается, что Святой Грааль это «драгоценнейшее из сокровищ, каким владеет смертный человек» (Т. Мэлори. Смерть Артура. М., 1974. С. 507). А далее в тексте постоянно утверждается, что сам поиск святыни суть подвиг «во имя Святого Грааля!».

Будем всё время помнить, что речь идёт о «живом камне», то есть о «духовном теле», «Господе с неба», «втором Адаме»! Никаких противоречий здесь нет. Этот символизм был прекрасно известен в древности и во времена Христа. Вполне узнаваем в этом смысле образ Агнца из финала «Откровения Иоанна Богослова»: «Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному... Храма же я не видел в нём, ибо Господь Бог Вседержитель — храм его и Агнец... ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец» (Откр 21:11, 22—23). Мы видим образ Агнца — летящего, сияющего славой Божией кристаллического живого камня — звезды. Он же является Храмом! Быть может, речь действительно идёт о крылатой расе людей, упоминаемых в «Федре» Платона? Быть может, и мы принадлежали этой расе и способны принадлежать ей в грядущем? В конце концов открытия современной науки всё меньше противоречат священным преданиям, которые приписывают невероятную древность человеческому разуму.

Быть может, древние жрецы и учёные проводили свои исследования там, где современный разум складывает свои ненадёжные крылья. Мы не знаем всех таинственных связей мира. Возможно, окружающие нас предметы значат гораздо больше, чем мы думаем. Как часто неизвестно почему нас охватывает тревога и невозможное кажется нам неизбежным, и живо смутное ощущение, что большие вещи зависят от маленьких. Сказка может утверждать, что когда вы сажаете цветок, в далёком замке рождается принцесса... Однако слишком часто сказочное становится реальностью для очищенного святостью человеческого разума. Исследователи не раз высказывали предположения, что религиозные и мифологические представления могут являться формой сохранения сакрального знания, имеющего характер, близкий к техническому. Вернее, этот род знания в будущем сольётся с медициной, ибо речь идёт о тотальном исцелении человеческого существа и превращении его в более совершенный вид, «богов», по выражению Писания. «Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: "Я сказал: вы — боги"?» (Ин 10:34).

Рис. 2. Здесь над алтарным «Бетэлем» мы видим очень хорошо "крылатый диск". В контексте поэм о Святом Граале он изображает голубя, приносящего на священный камень круглую «облатку»

Похоже, это таинственное древнее знание получило новый импульс с освобождением Иерусалима в 1099 г., в среде крестоносцев, объединённых вокруг сакрального ядра религии Израиля — Храма, краеугольного камня, Бетэля, являвшегося вместилищем Божественного Присутствия. Неудивительно, что у Ариосто в «Неистовом Роланде» христианские рыцари скачут по небесам! Поразительно то, что можно даже определить «титул», который получали посвящённые в мистерию Храма! Дело в том, что в древности существовала семантическая и изобразительная связь между птицей Бену-Фениксом и финиковой пальмой, «Фиником». Так, вместо птицы Феникс часто рядом с Бетэлями изображалась пальма. Древнегреческий аналог Бетэля и Бенбена, «пуп земли», священный камень Омфал, бывший главнейшей святыней Эллады и хранившийся в оракуле Аполлона, всегда изображался рядом с пальмой! А христиане выражение Соломона «Праведник цветёт, как пальма» (Пс 91:13) зачастую употребляли как: «Праведник процветёт, как феникс». Причём гностики делали это намеренно. В трактате «Происхождение мира» III века, обнаруженном среди тринадцати папирусных кодексов в Наг-Хаммади, мы прочтём: «Червь же, который был рождён фениксом, также человек. О нём написано: "Праведник возрастёт, как феникс". И Феникс является сначала живым, и умирает, и снова воскресает, будучи знамением того, что явится при скончании Эона» (Изречения египетских отцов. СПб., 1993. С. 330, 334). Однако выражения «Феникс» и «Финик» объединяло ешё одно понятие, являющееся весьма убедительным подтверждением тому, что мы на верном пути. Дело в том, что древние комментаторы связывали выражение «финик» в применение к пальме, с греческим («просвещаться», «просветляться» (Финикийская мифология. СПб., 1999, с. 140). Впечатлительное именование святых праведников — Просвещённые, Просветлённые! В этом случае мы вправе применить этот термин и к рыцарям Святого Грааля, которых Вольфрам фон Эшенбах именует тамплиерами. Они, хранители камня Феникса, сами являются «Фениксами», «Просветлёнными»!

Но в древнегреческом было и ещё одно слово, близкое по звучанию к «Феникс». Это — «Фанакс», «царь». Следует отметить, что термин «Фанакс», «Ванакс» сверх того служил определением божественности и прилагался к высшим божествам. Аполлон, бог троянцев, по преимуществу «Фанакс», также и Зевс, хотя реже (Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995. С. 258—259). Этот титул носили и божественные близнецы — Диоскуры, архетипически, как и Ашвины, имеющие отношение к основателям Ордена тамплиеров.

Удивительно ли, что авторы произведений о Святом Граале объявляют героев, совершивших подвиг во имя этой святыни, «царями», и даже — «царями мира»? Рыцари обретают божественный статус, как «Просветлённые» и «цари», как бессмертные Фениксы, они обретают право на Рай Господень уже при жизни! Что касается самого зримого проявления «Просветления», то мы обнаружили, что оно в различных сакральных традициях именовалось «Именем», «Славой», «Оком Гора», «Хварро», «Святым Граалем» и изображалось в виде диска или нимба, окружавшего голову святого или расположенного над его головой. Так, «Око Ра» («Оком Ра» часто именовалось правое «Око Гора») изображалось в виде сияющего круга над головами богов, а «Око Гора» — в виде короны царей и богов, поддерживаемой змеёй и коршуном, либо богинями в виде двух змей. Слава Ягве почивала над ковчегом завета в совершенно определённом месте его — над крышкой в виде короны, между двумя херувимами. Причём херувимы были изображены с простёртыми друг к другу крыльями, словно бы поддерживающими корону и Славу. «Хварро» Древнего Ирана и Персии на избранных царях также запечатлевалось в виде нимба.

Если теперь мы обратимся к метафизическим доктринам Древней Индии и будем рассматривать старинные изображения духовного человеческого тела, то обратим внимание, что энергетические центры этого тела очень часто изображались в виде крылатых или пламенеющих дисков (Энциклопедия Тантры. М., 1997. С. 193). Причем энергетический центр межбровья, «третьего глаза», именуемый «Аджна» или «Агни», практически всегда изображался в виде небольшого крылатого диска, в точности как выявленный нами древнейший символ Божественного сияния. Седьмой, высший энергетический центр именовался «тысяча», «тысячелепестковый лотос», «Сахасрара», и изображался в виде большего диска или нимба над головой. Согласно древнейшим системам йоги, Господь обитает в Сатиялоке, которая внутри человеческого тела существует в околоплоднике тысяче- лепесткового лотоса, в самом высшем мозговом центре (А.Авалон. Кундалини. Змеиная сила. М., 1997. С. 155). Эта обитель Господа или Учителя- Гуру визуализировалось адептами йоги как «драгоценный бриллиантовый Алтарь» (там же. С. 206), что нисколько не противоречит образу священного алтарного Бетэля праотца Иакова. Духовное тело порой изображалось в форме, близкой Бетэлю — подобные рисунки создавались в Непале ещё в XVII веке (там же. С. 73, 125).

Итак, мы раз за разом возвращаемся к идее высшей части человеческого существа в виде камня и яркого сияющего начала над ним, символизирующего актуальное Божественное Присутствие в святом «Просветлённом». В связи с этим вспомним, что величайший святой Тибета — Миларепа, добился сияющей «Святой Дхармы» после долгих лет аскезы и одиноких медитаций в пещерах. Причём основная медитация его заключалась в визуализации Учителя-Гуру над головой. Буддийские тантрические системы уделяют этой медитации, то есть беспрерывному представлению над теменем божеств или Гуру, экстраординарное значение.

Известный современный специалист в области нейро-лингвистического программирования Питер Врица, занимаясь исследованиями высших состояний сознания и духовных практик Востока, попытался составить паттерн «единения с Божественным». Этот паттерн может быть выражен всего несколькими фразами. Питер Врица пишет: «Мои исследования предполагают, что это (единение с Божественным бытием) может быть буквальным описанием простого процесса, в котором внимание субъекта направляется на соединение с "Высшим Бытием" путём открытия познания сердцем и ощущением связи между верхней частью головы и чем-то, что находится над ней. Как только эта связь установлена, оказывается возможным сделать более лёгким воссоединение с ним, получая энергию и свет» («Мастерство, новый код и системное НЛП», сборник. М., 1998. С. 2).

Вспомним, что означает глубинный перевод общесемитского «Шем», трактуемого как «Имя» или «Слава». Его значениями было: «то, что поднимается вверх», «высота», «то, что напоминает». То есть возникает образ чего-то «вверху» и требование «воспоминания». «Воспоминание» превращается в «Имя» и «Славу». Но ведь именно в неокортексе, верхней части человеческого мозга, находятся, по мнению современных учёных, центры человеческой долговременной памяти! То есть древнее «Шем», «то, что напоминает», буквально привязывает нас к собственным источникам «памяти»! Что это значит? Во всяком случае мы снова и снова вынуждены предполагать, что имеем дело с очень древним знанием технического или медицинского характера. Это знание мы, не имея эмпирических подтверждений, пока вынуждены воспринимать на веру. В этом смысле «религиозная вера» может быть подлинным и оригинальным способом поддержания древнего знания, касающегося тотального исцеления человеческого существа. Поскольку наша собственная культура полна тысяч описаний святых и подтверждений совершаемых ими чудес в хрониках, мы просто вынуждены допустить, что Писание само по себе является мощнейшим медитативным источником, дарующим просветление. Этот источник по масштабам своего воздействия не уступает чисто техническим системам Древней Индии. Всем известная тибетская Книга Мёртвых, по её собственному утверждению, приводит к Освобождению простым прослушиванием её!

Но мы изучаем иудео-христианскую тайную традицию, имеющую своё неповторимое лицо и своё величие, отражающееся даже на нас, во многом утерявших сакральное ядро собственной религии. Дело в том, что между «Ветхим» и «Новым» заветами существует соединительное звено, о котором мы уже говорили, по-настоящему начавшее проявлять себя только с 1948 года, после одного из величайших археологических открытий XX века. Именно в 1948 году в местности Вади-Кумран на пустынном, ненаселённом берегу Мёртвого моря в пещерах было обнаружено большое количество древних кожаных свитков, испещрённых письменами на иврите и арамите и принадлежавших таинственному иудейскому религиозному братству, именуемому «ессеями». Одни производят это слово от восточноарамейского «хасайа» — «благочестивые», другие от «иессеи» — «целители». Во всяком случае братия из их филиала в Египте именовала себя «терапевтами», по-гречески — «врачами». О ессеях писали Иосиф Флавий и Филон Александрийский. Ранние христианские авторы были убеждены, что описание ессеев и терапевтов историками есть описание первой христианской церкви. Обнаруженные тексты в Кумране пролили дополнительный свет на тайну ессейства и подтвердили их поразительное сходство с первичным христианством. Действительно, очень многое в обычаях, ритуалах, верованиях ессеев поразительно напоминало то, что уже две тысячи лет человечество знало о христианстве. Была заполнена временная лакуна, отделявшая завершение иудейского канона (II в. до н.э.) и создание новозаветных текстов (вторая половина I в. н.э.) (Синило Г. В. Древние литературы Ближнего Востока и мир Танаха (Ветхого Завета). Минск, 1998. С. 375—376).

Исследователи отмечают поразительное сходство проповедей и самих действий Иоанна Крестителя с воззрениями и ритуалами ессеев. Сам Христос, обличая две религиозные фракции Иудеи того времени — саддукеев и фарисеев, не делает ни одного выпада против третьей — ессейской. Наоборот, исследователи отмечают, что ряд Его высказываний также в той или иной степени воспроизводят мировоззрение ессеев. В частности, когда Христос в Евангелии от Иоанна повелевает слушающим Его стать «сынами света»: «да будете сынами света» (Ин 12:36), Он практически убеждает их стать ессеями, ибо «сыны света» было одним из самонаименований таинственной общины Мёртвого моря.

Для того, чтобы понять загадочную цепочку взаимосвязей, протягивающуюся от фанатично изучавших древнейшие рукописи, иврит и искусство духовной медицины ессеев через Изначальную Церковь и семью Христа к тамплиерам, необходимо на короткое время погрузиться в исторический и религиозный контекст Иудеи кануна христианства.

Саддукеи, жреческая верхушка, объединённая вокруг Храма, прогнила насквозь. Подражатели греков, священство Храма презирало обычный народ и поклонялось деньгам. Первосвященство продавалось, жертвенные ритуалы выполнялись в специальных перчатках, дабы не запачкать белизны рук. Иногда дорогу к Храму жёны священников устилали для себя и мужей коврами. Циники, не веровавшие в бессмертие души, саддукеи фактически поклонялись «князю мира сего». Противостоящие им фарисеи были куда благочестивее, но и их упрекал Христос в ханжестве и духовной слепоте. Кто или что могло противостоять культуре, терявшей связь со своей глубинной религиозностью, с духом пророческой праведности и неистовой, одержимой любовью ко Всевышнему?

Со времён маккавеев часть особенно ортодоксально относившихся к заповедям Божиим и традициям предков, тщательно изучавших рукописи и иврит (языком Иудеи тогда был арамейский, иврит изучался немногими. Историков поражает обилие текстов на иврите у ессеев) иудеев удалилась в пустыни, отвергая профанное бытие своих современников. Ядро этой общины, весьма напоминающее христианские религиозные ордена и монастыри, составляли люди, избравшие безбрачие. Для Иудеи это было совершенно нетипично, однако на индуистском и буддийском Востоке безбрачие, «брахмачарья», считалось высшей степенью духовного совершенства. Впрочем, среди ессеев были общины, спокойно живущие и семьями. Облачившись в белые одежды, ессеи проповедовали святость, праведность, исключительную верность Богу, которому посвящали всё своё существование.

В противовес развращённому священству Храма, ессеи считали себя подлинным священством, хранящим синайские заветы. В одном из писем, адресованном священнослужителям иерусалимского Храма, вожди «целителей» объявляют 20 законов, по которым они противопоставляют себя деградировавшим официальным жрецам (Пилат Б.В. Две тайны Христа. М„ 1998. С. 340). С одной стороны, они считали себя «священством Аароновым», наследниками жреческого служения древнего первосвященника, назначенного самим Всевышним. Аарон служил Господу до и без Храма, при скинии и ковчеге завета, во время сорокалетних странствий Израиля в пустыне. Это было время прямого и непосредственного контакта народа с Небесным Царём, и ессеи сознательно стремились его воспроизвести в своей пустыне. С другой стороны, они связывали себя и со «священством Мельхиседековым», полагая, что являются наследниками таинственного царя и священника Салема, «царя мира», которому сам Авраам отдавал десятину. Внутри Ордена ессеев существовала своего рода «ангельская иерархия», возглавляемая Высшим чином, который приравнивался к «Мельхиседеку», «Архангелу Михаилу» и Метатрону, таинственному небесному прототипу Мессии, «Ангелу Трона», «Принцу Мира».

Следы ессейства видны в организации раннего христианства и в организации Ордена Храма. Христос рассылает апостолов по двое, это был обычай ессеев. Два тамплиера, всегда два, на изображениях Ордена недвусмысленно указывают на эту традицию. В Евангелии от Матфея, посылая апостолов, Христос повелевает им «взять Крест», то есть словно бы призывает их стать «крестоносцами». Тамплиеры буквально чертили алые кресты у себя на груди и на левом плече. Ессеи брали в дорогу только мечи, об этом упоминает и Христос. Деление ессеев на десятки тамплиеры воспроизводят в своей системе комтурата.

Именно ессеи первые объявили о создании «Храма Человеческого», чтобы «воскурять в нём дела Торы» (Пилат Б.В. Две тайны Христа. М., 1998. С. 340). Божественное Присутствие, как казалось этим одухотворённым мечтателям, навсегда покинуло Храм Иерусалима из-за нечестивости жрецов.

Они были убеждены, что связь Израиля с Богом осуществляется только через них. Именно они первые взяли на щит утверждение пророка Иеремии о «Новом Завете», впоследствии перенятое христианами. Называя себя «общиной Нового Завета», ессеи прямо указывали на пророчество Иеремии о новом и вечном завете Господа с домом Израилевым, когда Господь напишет закон Свой в сердцах их и грехов их не будет помнить (Иер 31:31—34). Утверждая, что иудеи нарушили завет, заключённый через Моисея и Аарона, Господь у Иеремии заявляет: «...вложу закон Мой во внутренность их...» (Иер 31:33). Это прямой призыв воспринимать прежде всего духовный смысл Писания. Тогда подлинно постигается, что Храм суть Храм Духа. которым должен стать каждый подлинно преданный Господу человек. В Первом послании Петра, где мы прочли о «живых камнях» и «доме духовном», воспроизводится именно этот круг идей.

И в уставе ессеев, обнаруженном в Кумране, мы сможем обнаружить ту же идеологему камня и Храма, следы которой ярко запечатлены, кроме произведений апостола Петра, в текстах о Святом Граале. Авторы Кумранского устава пишут:

«Это (будет) стена испытанная, драгоценный краеугольный камень, не сотрясутся его основания и не сдвинутся со своего места. Чертог святыни святынь для Аарона в знании всего, что относится к Союзу справедливости, чтобы приносить жертву приятным Ему духом. (И это будет) домом совершенства и истины в Израиле» (Пилат Б.В. Две тайны Христа. М., 1998. С. 374). Не случайно здесь упоминание Аарона, об этом в связи с тамплиерами мы ещё будем говорить.

И в любом случае восприятие кумранитами архетипического образа «драгоценного камня» поможет нам понять, что имели в виду авторы текстов, описывающих «камень Святой Грааль». У ессеев Храмом и «драгоценным камнем» была сама община. Камень был образом непоколебимого здания Храма, члены общины являлись «испытанными камнями», которые не могут быть сдвинуты со своего места. Понятия «Храм» и «камень» у ессеев предельно сближаются, и храмовой ценностью, её «драгоценным камнем», ритуальным реликтом становится как вся община, так и каждый её член. Поэтому принадлежать к общине (то есть Храму) равнозначно тому, чтобы являться частью здания, возведённого на скале — символе Божественной истины, явленной общине (Шукуров Ш.М. Искусство и тайна. М.,1999. С. 64—65).

Таким образом мы только на основе элементарных сопоставлений можем сказать, что образ Святого Грааля как сияющего камня, объединяющего вокруг себя святую общину рыцарей, суть произведение теменологически (храмово) ориентированного сознания. Это подтверждает право Вольфрама фон Эшенбаха объявить рыцарей Святого Грааля тамплиерами, то есть «Храмовниками».

Кроме всего прочего, предельно сближаются образы краеугольного камня (алтарного камня Храма), самого Храма и святого города Иерусалима. Иерусалим в Писании имеет ещё одно, поэтическое название — Ариил или Ариэль — «Лев Божий». Так его именует пророк Исайя (29:1, 2—7). Однако иудейское предание, Каббала относится к этому обозначению Иерусалима очень серьёзно и специально обыгрывает его. Книга «Зогар» Ариэлем называет Храм. Комментаторы сходятся на том, что в иудейской герменевтике слово «Ариэль» обозначало одновременно Иерусалим, Храм и храмовый жертвенник, то есть драгоценный «камень основания». А в самом прямом смысле Ариэль — это «богатырь, сильный человек» («лев Бога») (Ра би Шимон. Фрагменты из книги Зогар. М., 1994. С. 116, 305). Не правда ли, впечатляет? В этом смысле ессеи могли полагать себя «Ариэлями» и свою общину, Храм духовный, также обозначать именем «Ариэль». В книге же «Зогар» Каббалы обыгрыва- ется сходство слова «Ариэль» со словом «Уриэль», «Свет Божий» (там же. С. 305). Действительно, с точки зрения восприятия драгоценного камня как камня «живого», излучающего сияние (подобно тому как излучает сияние живой камень — Агнец в эпилоге «Откровения Иоанна Богослова»), сам этот священный камень суть застывший свет!

Однако здесь есть нюанс, который может повергнуть неподготовленного читателя просто в шок. Дело в том, что слово «лев» — Арий, Арье в русской транскрипции вполне может прочитаться как «Гаари» или «Гарье». Так мы можем прочесть слово «лев» в русском издании «Введения в Каббалу» доктора Филиппа Ш.Берга (Ростов-на-Дону, 1995. С. 35). И имя Аарон, имеющее в корне слова «свет», на арабских языках, родственных арамейскому, произносится как Харун или Гарун. Что же мы получаем? Да ни много ни мало как слово «Гариэль», или — «Гариаль», то есть — «Грааль»! Оно означает буквально «Лев Божий» или «Свет Божий» и имеет в себе четыре значения: 1) Богатырь, храбрый воин; 2) Иерусалим, согласно пророку Исайс: 3) Храм Иерусалима; 4) храмовый жертвенник, камень основания, в соответствии с книгой «Зогар» и иудейским тайным преданием вообще. Ясно, что этот образ в максимальной степени соответствует теменологически (храмово) ориентированному сознанию и наиболее ярко позволяет одним поэтическим выражением охарактеризовать святыню, общину и каждого отдельного её члена, «живого камня», «льва Божия». Не случайно главный герой поисков Грааля у Т.Мэлори сэр Галаад постоянно сравнивается со львом и называется живым Граалем! Есть и ещё одна характерная черта, позволяющая дополнительно идентифицировать камень Святой Грааль с камнем «Ариэль» («Гариэль», «Гариаль», «Грааль»). Дело в том, что Иерусалим у пророков постоянно сравнивается с девушкой, «дочерью священника», «дщерью Сиона», поскольку слово «город» в иврите и арамите женского рода. А у пророка Захарии мы прочтём пророческие слова Господа об Израиле: «И будет в тот день, сделаю Иерусалим тяжёлым камнем для всех племён; все, которые будут поднимать его, надорвут себя...» (Зах 12:3). В посвятительной же, девятой главе «Парцифаля» Вольфрама фон Эшенбаха, в которой Пар- цифаль постигает тайны Святого Грааля и братства тамплиеров, мы прочтём почти буквальную цитату из книги Захарии:

Тяжёл сей камень, чтоб вы знали!

И не поднимет его, не возьмёт

Купно весь человечий род,

Который свои прегрешения множит!

Лишь чистая дева поднять его может!

(Средневековый роман и повесть. М., 1974. С. 475)

Третья часть: Святый святых (часть 3) >>