Дельфис

Однако могут ли быть подтверждения изобразительные, а не только художественные столь глубоко скрываемой тамплиерами «тайны рода Мессии»? Они есть и обнаруживаются именно во Флоренции, которая необычайно серьёзно, судя даже по Данте, оказалась связанной с Орденом Храма. Современник тамплиеров и Данте, великий Джотто, в картине «Страшный Суд» капеллы Скровеньи ангелов возле Христа изобразил в тамплиерских одеждах. Другой современник, Джованни Виллани, в своей «Истории Флоренции» характеризует разрушение Ордена Храма как подлость и предательство: «Люди отчаянные, потерявшие надежду, злодеи и негодяи, измыслили это ложное обвинение, дабы с помощью короля выйти из тюрьмы и разбогатеть». Д.Виллани подчёркивает, что последний магистр объявляет Орден святым. В том, что госпитальеры не смогли разжиться имуществом храмовников, переданным им папой, Виллани усматривает перст Божий. Как и Данте, Виллани указывает на великий позор и несчастье, которые навлёк на себя и своих сыновей французский король. Он рассказывает, что «в ночь после мученической кончины магистра и его товарища братия и духовные лица собрали их останки, как святые реликвии, и поместили их в священном месте».

Удивительно (а может быть, в соответствии с общим замыслом) то, что именно во Флоренции, в палаццо Векьо, сохранилась картина Джакопо де Сионе: «Разрушение Ордена тамплиеров» (рис. 1). Мы видим восседающую на троне Богоматерь, обратившуюся вправо. Пред ней коленопреклонённые рыцари в белых одеждах с крестами. У девяти рыцарей видны лица, но всего можно различить тринадцать фигур. Рыцари держат два знамени: обычное с красным крестом и с геральдической лилией. Третье им вручает Богоматерь. Это — знаменитый загадочный Босеан, бело-чёрный штандарт тамплиеров. Трон Богоматери поддерживают два ангела. Левой рукой она указывает на разрушение Ордена: мы видим сломанное оружие, знамёна, валяющиеся на земле. Некто уходит, полуобернувшись. В руках у него нечто вроде фигуры ребёнка. Над человеком ангел. Прямо под левой рукой Богоматери — сам палаццо Векьо.

^{Рис. 1. Джакопо де Сионе. «Разрушение Ордена тамплиеров». Эта фреска — запечатленная на века тайна Ордена Храма. Справа мы видим рыцаря, уносящего в сокрытие ребёнка — Мессию, потомка Христа}

Что может символизировать это изображение? Всё дело в том, что к нему есть ключ. Его мы обнаруживаем в восточно-христианской иконописи. Мы уже упоминали сходство печати тамплиеров с иконой Бориса и Глеба. Нельзя забывать, что в крестоносных королевствах Святой Земли иконы использовались повсеместно, только зачастую на них вместо греческих букв применялась латынь. Так вот, если мы обратимся к восточно-христианской иконографии, то тут же обнаружим прототип изображения Джакопо де Сионе «Разрушение Ордена тамплиеров». И эта икона в самом своём названии несёт ответ на вопрос о смысле флорентийского изображения: «Всех скорбящих Радость» (рис. 2). Даже неискушённый глаз увидит сходство иконы и картины из палаццо Векьо. Жесты рук, оборот тела (на ряде икон Богоматерь изображалась сидящей, как у Джакопо де Сионе). Обнаружим мы и группу лиц на иконе, соответствующую группе рыцарей-тамплиеров. Под правой рукой Богоматери мы увидим полуобнажённых людей, которых ангел одевает в белые одежды. Это — белые одежды тамплиеров. Сам сюжет иконы соответствует стихире Пресвятой Богородице: «Всех скорбящих Радосте, и обидимых Заступнице, алчущих Питательнице, странных Утешение, обуреваемых Пристанище, больных Посещение...». Эти слова часто помещаются на иконе как надписания над группами людей, страждущих от болезней или скорбей житейских, которые молитвенно припадают к Божьей Матери.

^{Рис. 2. «Всех скорбящих Радость». Это изображение воспроизвёл Джакопо де Сионе. Мы можем здесь обнаружить и тамплиеров, и ребёнка-Мессию в виде хлебного круга}

Итак, правой рукой Богородица воздевает жезл, а прямо перед ней ангел одевает в белые одежды полуобнажённых людей. Надпись: «Нагим Одеяния». Совершенно верно. Только речь идёт о духовных одеждах, и это хорошо понимали тамплиеры. Данте в «Божественной комедии» очень подробно останавливается в связи с Соломоном и рыцарями, носящими красный крест Христа, на «ризах пламени».

Левой рукой Божия Матерь протягивает хлеб. Надпись: «Алчущим Питательница». Если мы обратим внимание на крайнюю фигуру справа, прижимающую к чреву хлеб, то увидим, что жестовое положение его рук точно соответствует жестам рук фигуры, уходящей в сокрытие, картины из палаццо Векьо. Интересно то, что на русских иконах иногда приводится надпись, которая словно эхо повторяет молитвы тамплиеров. Поклонение тамплиеров Божьей Матери — отдельная тема для разговора, она сравнима только с отношением к ней восточных христиан. С другой стороны, исследователи отмечают сходство этого культа с культом Прекрасной Дамы труверов. Итак, на иконе мы прочтём: «Не имеем иной помощи, не имеем иной надежды, только Ты — Владычица! Ты нам помощь, на Тебя надеемся и Тобою хвалимся: Твои мы рабы и не постыдимся...». Нельзя забывать, что литургический термин на Западе «Нотр-Дам» ввёл именно св.Бернард Клервоский, он же считал её не только Матерью, но и «Супругой Слова». Во Вступлении к Уставу тамплиеров, принятому на соборе в Труа, есть таинственное слово, трактуемое двояко: «Damedieu». Его можно перевести как «Господь Бог» и как «дама Божья». Вполне может быть, что в глазах тамплиеров Пресвятая Дева Мария, Матерь Божия, символизировала изначальную Святую Церковь и семью Христа.

В статутах Ордена мы прочтём: «ибо Богоматерь была началом нашего Ордена, и в Ней и Её чести пребудет окончание наших жизней и конец нашего Ордена, когда Богу будет угодно их прервать» (М.Мельвиль. История Ордена тамплиеров. СПб., 1999. С. 74, 394). Большинство церквей Ордена были посвящены Богородице. Брат Эмери в оправдательной речи-молитве, во время процесса, говорил: «Твой Орден основан был на Вселенском Соборе, во имя вящей славы Матери Твоей Девы Марии, и совершено это было святым Бернардом»... Историки постоянно указывают на то, что тамплиеры были убеждены, что у них существуют особые отношения с «Кроткой Матерью Божьей». Похоже, они имели для этого больше чем необходимо оснований.

Дополнительно к самому общему смыслу можно определить ещё несколько вариантов толкования картины Д. де Сионе «Разрушение Ордена тамплиеров». Во-первых, бросается в глаза всё-таки триумфальный характер изображения. Можно отнести к этому варианту смысл цитаты из Исайи и Откровения Иоанна, связанные с мистическим архетипом тамплиеров. В описании триумфа «Побеждающих», ангельского воинства в белых одеждах и видения всадников, едущих попарно (Исайя), мы прочтём: «Пал, пал Вавилон, и все идолы богов его лежат на земле разбитые». Слева от Богоматери — «падший Вавилон» и «разбитые идолы». Вавилон есть Рим. Мы уже догадываемся, что понимали тамплиеры под «падением Вавилона» и какую «Святую Церковь» они защищали.

Во-вторых, речь идёт о «Прошлом» и «Будущем» (или настоящем). «Прошлое» изображено геральдически справа, в виде триумфа. Девять основателей Ордена (уж не обнаружим ли мы когда-нибудь здесь некие портретные черты?) получают от Богоматери («Святой Церкви») свои знамёна, включая легендарный Босеан. Геральдически слева — двести лет спустя, разграбленный Орден. Мы видим «изгнание из Храма». Ангел изгоняет человека, грех, очищает Храм. Но, возможно иное толкование. Ангел сопровождает изгнанника! Вспомним, согласно Д.Виллани, рыцари и священники Ордена собрали останки и реликвии и спрятали их в священном месте! Быть может, алтарь, на фоне которого изображены ангел и изгнанник, и есть то самое «священное место»?

В-третьих, речь может идти о «Небе» и «Земле». Традиционно правая сторона, как десница, является символом неба. И тогда изображение можно понять так: гибель, разрушение Ордена на земле — в небесах оборачивается триумфом, где преображённые мученики получают из рук Богородицы свой магический штандарт и вливаются в ряды ангельского воинства, чтобы служить Госпоже и Сыну Отца Небесного уже до скончания веков (рис. 3). Скорбь, позор на земле оборачиваются торжеством на небесах. Если мы разделим изображение Джакопо де Сионе вертикальной линией пополам, то увидим, что фигура Царицы Небесной находится на стороне тамплиеров, она символизирует Храм небесный в отличие от земного Храма — палаццо Векьо. В любом случае смысл иконы-изображения ясен: «Скорбящим — Радость!».

^{Рис. 3. Но он, Мессия, является не только царём, но и Первосвященником («Сэр Галаад». Витраж). Как «столп света» он является связующим звеном земли с небесами}

Однако «радость» при разрушении Храма или Ордена Храма должна иметь обоснование. Это явно должно быть связано с тем, что оставляет Орден после себя.

Мы помним, в иудейской герменевтике существовало устойчивое представление о том, что при разрушении Храма рождается Мессия. Тогда, что за ребёнок изображён на руках уходящего в изгнание рыцаря, слева от Богоматери, на картине Джакопо де Сионе? Мы помним, на иконе «Всех скорбящих Радость» фигура этого человека изображена с кругом хлеба в руках. Хлеб на иконе, превращающийся в ребёнка у флорентийского живописца, — да ведь это одна из самых известных и загадочных метаморфоз Святого Грааля!

Но, судя по всему, тамплиеры использовали в этой картине, кажется, излучающей звуки торжественной песни, кроме восточно-христианского, и суфийский код. Во всяком случае действенность изобразительной тайнописи подтверждается тем, что за семьсот лет, прошедших с гибели Ордена, эти коды не обнаруживались историками и другими исследователями. Мы видим, алтарь, на фоне которого изображён рыцарь с ребёнком, весьма напоминает изображение михраба, моленной ниши мусульманских мечетей. И тотчас вспоминается распространённое в Средние века на мусульманском Востоке изображение рождения Мухаммада из светильника михраба! Мы видели на этом типичном рисунке мать пророка, трёх ангелов и ребёнка с закрытым лицом на фоне михраба. Но ведь эти же действующие лица присутствуют и у Д. де Сионе! Мы видим Богоматерь как олицетворение Святой Церкви, «рождающей» Мессию. Видим тех же трёх ангелов, похожий на михраб алтарь и ребёнка с закрытым или полузакрытым лицом. Только в добавление к фигурам исламской картины у флорентийского художника присутствуют тамплиеры. По крайней мере, посвящённый суфий мог догадаться, что живописует это полотно. Младенец с закрытым лицом на фоне михраба — недвусмысленное изображение «пророка», с точки зрения ислама. В христианском коде эта фигурка может означать только одно — рождение потомка Христа и Давида, Мессии. Либо — сохранение и сокрытие самого мессианского рода. Постижение символики облегчается тем, что «рождение Мессии» из алтарного света («светильника михраба») абсолютно соотносится с определением в Писании потомства Давида как «светильника».

Однако если мы начнём внимательно присматриваться к фигуре ребёнка па картине Д. де Сионе, то увидим, что покрывало на его лице похоже на бороду! Ещё одна загадка, ещё один барьер на пути нашего духовного взора к тайне рода Мессии. Если сформулировать представление о получающемся образе, то получится нечто вроде: «старый ребёнок». Ничего удивительного. Такого рода символика была распространена во все времена. Так, например, в Древнем Риме существовала легенда, что основатель искусства гаруспиций Тагет родился из земли и что он был по наружности мальчик, но по мудрости — старец (Цицерон. Философские трактаты. М., 1985. С. 261). Основатель даосской алхимии Лао-цзы считался старцем уже при рождении, само его имя значило «Старый ребёнок» (Лу Куанъ Юй. Даосская йога, алхимия и бессмертие. СПб., 1993. С. 281). И Христос, считалось, что при рождении и в детстве проявлял необыкновенную мудрость, потрясая раввинов. Мы помним, что ессеи, хотя выглядели юношами, назывались «старцами». Точно также и тамплиеры, согласно «Перлесво» и «Парцифалю» В. фон Эшенбаха, старея, оставались внешне молодыми.

Таким образом изображение младенца с подобием бороды на лице может символизировать его «Божественную мудрость», изначально присущую Мессии.

Сама форма тела спелёнутого ребёнка на руках у рыцаря воспроизводит форму буквы «йота» или еврейской «йод». Средневековые алхимики полагали, что «йота» символизирует монаду, совершенного и невидимого человека (К.Г.Юнг. Mysterium Coniunctionis. М., 1997. С. 62). В Каббале буква «йод» считалась эмблемой «краеугольного камня», который, в свою очередь, как мы помним, был одной из самых распространённых метафор Мессии: «Ибо бесформенная буква "йод" похожа на камень» (там же, с. 498). Ангелы на православных иконах почти всегда изображаются в форме буквы «йод». Такую же форму имеют ангелы в тамплиерских одеждах на картине Джотто «Страшный Суд» в капелле Скровеньи.

Итак, картина Джакопо де Сионе «Разрушение Ордена тамплиеров», как исторический памятник, в наиболее достоверной форме раскрывает тайну Ордена Храма. Мы понимаем теперь всё лучше, что воинство Христово искало Христа, Помазанника, и нашло Его! Ибо что может быть величественнее и таинственнее идеи, что во времена Крестовых походов были найдены родственники Того, о Ком можно только мечтать! Да, жизнь тамплиеров стремительна, как молния, несмотря на двести лет существования и бесконечную войну. Но эти бесконечные войны и насилия, дурное «вечное возвращение» — сансарический круг бытия — необходимо было прорвать. И крест, особенно красный, особенно с раздвоенными языками пламени, выражающий идею борьбы, именно он прорывает круг! Мы словно видим, как великие духовные личности протягивают друг другу руку через века, через наши человеческие грады; вместе они образуют Божественный град, Ариэль, Гариаль, куда приглашают и нас войти!

Нам очень важно постичь их замыслы, ибо до сих пор слишком многие никак не поймут, почему и за что сражались крестоносцы. Ведь недаром наша церковь именуется и теперь — «воинствующей». В этом смысле тамплиеры были армией, освобождающей мир от духовного зла. В этом смысле они, существуя в текстах, картинах и в наших сознаниях, до сих пор находятся в Крестовом походе, начатом самим Христом. Свидетели описывают горящие глаза тамплиеров, юных и старых, словно воодушевлённых какой-то необычайной энергией, Божественной силой. Теперь мы начинаем понимать их. Ибо какая весть может воодушевить больше, чем весть о том, что кровь Христова жива, и можно общаться со святыми людьми из Его потомства, что твоя жизнь теперь принадлежит высочайшему служению на земле? По ветхозаветной традиции как фелефеи, телохранители царя Давида, тамплиеры могли считаться теперь членами семьи Христа. Этим объясняется и то, почему потомок Христа и Давида, сэр Галаад становится рыцарем и тамплиером. Ибо старшие сыновья Давида служили в фелефеях. И мы можем только гадать, насколько прав Климент Александрийский, помещая в своих «Строматах» изречение, приписываемое Иисусу Христу: «Тайна Моя для Меня и для сынов дома Моего» (Ф.Фаррар. Жизнь Иисуса Христа. СПб., 1893. С. 181).

И мы ни на секунду не должны забывать, что тайна эта прежде всего касается внутреннего Господа, «Христа в нас», «второго Адама». Ведь основное отличие ессеев и христиан (а впоследствии тамплиеров) от иудеев их времени заключалось в том, что Писание они, в согласии с пророком Иеремией, понимали духовно. Они полагали, что великие законодатели и учители прошлого, устами которых, по их представлениям, говорил сам Господь, не могли заблуждаться; ошиблись люди, которые не поняли пророчеств, истолковали их в буквальном, грубом и материальном смысле, понимая под Царством Божиим чувственное, осязаемое, земное блаженство. Но есть другое, правильное истолкование в духовном смысле. И именно они, ессеи, первые христиане (и тамплиеры) как бы окончательно прозрели, поняли настоящий смысл пророчеств. Автор известного «Послания Варнавы» выражает общую для ессеев и первых христиан мысль, когда пишет: «Станем духовными людьми, станем Храмом совершенным Бога нашего». Мы уже говорили о том, что сама идея «второго Мессии» может иметь духовный смысл и относится ко «второму Адаму» внутри человеческого естества. Посему наряду с общечеловеческой историей и эсхатологическими событиями, в которых призваны участвовать два Мессии, в человеческой судьбе также участвуют «два Адама», один из которых должен умереть.

Мы помним, ещё Каббала убеждала, что Адам до грехопадения («второй Адам») имел вместо кожи «ризы света» и тело его сияло как прекрасный кристалл. В этом смысле сияющий камень представляет собой сам застывший в вечности свет. Но мы должны иметь в виду, что и во времена раннего христианства, и во времена тамплиеров слово «Адам» для посвящённых имело и ещё одно значение. Христиане были убеждены, что еврейское «Адам» — «кровь», «подобие» — соотносится с греческим «адамас» — «тот, что одолел», «неодолимый», «непреклонный». «Адамас» или «Адамант» у христиан-гностиков означал «истинного и совершенного человека», «неодолимого», потому что он не был покорён низшими силами. Наассены, по свидетельству Ипполита, воспевали Адаманта в гимнах как человека небесного, мужеженского, как первоначало всех вещей. Божественный человек назван Адамантом в «Евангелии египтян»: «Адамант, свет лучезарный, происходящий из Человека, первочеловек, из которого получилась всякая вещь, человек нетленный» (Кефалайа (главы). Коптский манихейский трактат. М., 1998. С. 364-365). Во множестве текстов Адамас-Адамант называется копьеносцем и перекликается этим с иконографией св.Георгия. Обязательно вспомним, что главный герой произведений о Святом Граале — копьеносец, копьё — его основное оружие, особенно в начале приключений. И св.Георгий изображается с тамплиерской символикой: в белых одеждах с красным крестом, «крестом святого Георга». Дело ещё и в том, что греческое слово «Адамас» использовалось в значении «твёрдое вещество, алмаз» (там же, с. 366). И как только мы представим себе значение имени «Адамант» — «Адамас» — «Адам» (которые в раннем христианстве означали одно и то же существо, первочеловека) как «алмазный», то множество близких образов сразу сольются в один. Становится ясно, что «Адам» для посвящённых действительно могло значить «алмаз», то есть один из кристаллов. Его прочность символизирует вечную жизнь. Но ведь абсолютно все высшие посвящённые буддийского Востока, например, имели тот же самый титул! «Ваджрадхара», «Дорджечанг» — «алмазный», «Держатель алмаза» (или грома) — так именовался один из высших Будд; такое же имя мог получить и адепт, достигший просветления. Дорджечанг, Дордже звучит настолько схоже с английским произношением слова «Георгий», что у нас не возникает сомнений в особой обоснованности этого образа. Георгий для нас — «Победоносец», а как «Дордже», алмаз, он может превратиться в другой алмаз — «Адамас» и этим вернуть нас к эмблематике тамплиеров.

Но ведь и в даосской алхимии высшая цель адепта — обрести «нерушимое алмазное тело», позволяющее стать бессмертным! В этом смысле появление «окровавленного человека» в видениях Святого Грааля может означать и Другое: появление «Адама», «Дорджечанга», «Георгия», то есть — «Неодолимого», «Победоносного». Это — «Побеждающий» Откровения Иоанна Богослова. Осторожно укажем, что точно такой же титул — «Победоносный», «Побеждающий» имели все герои египетской и тибетской Книг Мёртвых. То есть кроме всего прочего это имя, «Адам», «второй Адам» может означать не просто «духовное тело», но сущность, благополучно прошедшую посмертный путь развоплощённой души. И, конечно же, «второй Адам» означает кардинальнейшее понятие Писания вообще, то есть «Дама» — «подобие», «подобие Божие». В этом смысле человек, достигший уровня «второго Адама» возвращается в состояние до грехопадения, обретает нерушимое алмазное тело, ризы света и становится бессмертным. В русской иконописи наиболее яркое изображение «второго Адама» суть икона «Спас в Силах», центральная икона всего иконостаса. Мы видим на ней сияющее разноцветное духовное тело внутреннего Христа, «Адама», «Господа в нас». Ведь недаром Христос цитировал Псалтырь, убеждая раввинов, что человек — сын Божий: «Я сказал: вы боги, и сыны Всевышнего — все вы» (Пс. 81:6). Если сам Господь объявляет нас богами и своими сыновьями, то мы и должны всеми силами искать разум и мудрость и ту божественную часть, которая скрыта в нашем мраке обычной человечности. Ранние христиане не сомневались, что призваны стать богами, уподобившись Богу с большой буквы. В этом смысле они положили начало богочеловеческой расе, той золотой цепи, звеньями которой являются наши святые. Эта раса «новая» и одновременно самая древняя, восходящая к первочеловечеству «Адамов», «подобных». Кто знает, как далеко нам до превращения в этих крылатых сияющих существ, находящихся в непрерывном общении со Всевышним? Как чувствуется это великое дыхание жизни, когда мистический гений увлекает людей за собой, превращая их в новый биологический вид! Ибо для великих святых речь всегда шла о том, чтобы радикально преобразовать человечество в человечество божественное, начав с себя. И когда раздаётся очередной призыв героя, мы снова понимаем, что глубочайший смысл цивилизации — в подготовке к высвобождению Духа. Ведь завершение жизненного порыва вообще — суть достижения результата зрительного акта в его цельности, целости — встреча взглядов человека и Бога. В этом слиянии творческих энергий находит своё полное воплощение главная функция Вселенной — создание богов, крылатой богочеловеческой расы!

Что же из всего описанного мы можем извлечь для себя? Основная идея заключается в том, что сам человек является Храмом, в котором происходит его встреча со Всевышним. Зримое воплощение этой идеи — сияющий камень, глаз или просто светильник. Не зря Христос утверждал: «Светильник тела есть око»! Христианские святые сравнивали это состояние с куском железа, прокалённым в огне и превратившимся в огонь. Сияющее Божественное Присутствие в человеке издревле именовалось «Именем» и «Славой» и визуально изображалось нимбом. Основными качествами человека при этом становились энергия и благодать, или — энергия благодати. Всё это вместе именовалось «духовным телом» или «вторым Адамом», «Господом в нас», и переводило человеческое существо в разряд ангелов или богов, превращая его в «подобие Божие». Ибо всякая святая голова излучает сияние, а ореолы святых переплетаются между собой, чтобы образовать цепи любви! Умершие праведники не покинули нас, они живут в нас и действуют через нас. Они внушают нам свои мысли и радуются нашим. Мы живём с ними в небе, и они борются вместе с нами против зла на земле.

Как увлекателен мистический порыв рыцарей-тамплиеров! Он околдовывающе действует на нас потому именно, что является порывом любви. Ибо в дополнение к зримому сиянию и энергии благодати основная эмоция святости есть любовь. Святые способны заключить в себе всё человечество единой неделимой любовью. Она является метафизической, ибо стремится с помощью Бога завершить творение человеческого рода. Эта любовь есть сам жизненный порыв храмовников, переданный им, особо одарённым людям, почти девятьсот лет назад. Она, эта Божественная, небесная любовь, не есть что-то, принадлежащее Богу: это сам Бог. Бог есть любовь, и Он есть объект любви — в этом состоит основная идея святости. Одержать в любви верх над материальностью — значит, найти Бога. А святые единодушно свидетельствуют о том, что Всевышний нуждается в нас так же, как мы нуждаемся в Нём. В этом и есть пьянящий аромат мистицизма, его избыточная жизнеспособность. Воспевший христианских святых Анри Бергсон воспел жизненный натиск в направлении Бога, чрезвычайно точно определив сам вектор устремлённости просветлённых душ. Ибо жизненный порыв в целом обретает смысл только в глазах Бога. Потому что сам «натиск», порыв — в направлении Бога, устремление к нему, подобно взгляду. И мы поймём эволюцию жизни, только если увидим её в стремлении к чему-то недостижимому, чего достигает святой, и достигает только посредством любви.

^{Рис. 4. Ангел-Хранитель. Феникс, восстающий из пепла. Мы видим под его ногами «Бетэль», «пасхальное яйцо». Это — «второй Адам». Бессмертная составляющая человека}

Почти девятьсот лет назад это произошло с тамплиерами на Святой Земле. Огромный духовный поток подхватил их; из их возросшей жизнеспособности вырвались энергия, отвага, необычайная сила понимания и осуществления. Они ощущали непостижимое Божественное Присутствие или догадывались о нём через символическое видение. И их поглощала огромная радость, восторг — ибо Господь присутствовал среди них, и они пребывали с Ним. Духовное в человеке вообще хочет быть чудесным инструментом Бога. И человек удаляет из своей сущности всё, что недостаточно чисто, прочно и гибко, чтобы Всевышний использовал его. И Бог сам действует через этого человека и в нём: единение является полным. С этого мгновения для него наступает избыток жизненных сил, воспринимаемый как безграничный порыв, неотразимый натиск, толкающий человека на самые смелые предприятия. Тамплиеры совершили невероятное: они отыскали остатки Святой Церкви и нашли потомков Христа и Давида. Почти двести лет они сражались, бесстрашно погибая за Святую Землю, устилая её своими длинными белыми мантиями с огненным восьмиконечным крестом. Обстоятельства не позволили им восстановить Израиль и приблизить Пришествие Христа. Предательство погубило Орден. Но во время гибели Храма рождается Мессия — таково обетование пророков. Вечен завет соли Господа с первосвященником и царём из рода Христа — не нам его отменять. Мы можем лишь попытаться отдать честь благородной попытке тамплиеров, насколько мы её постигли. Быть может, эти строки стихотворения Вальтера Скотта хоть в какой-то мере отразят память человечества о высшей аристократии Духа, именуемой Орденом Храма:

Смотри-ка, воин!

Алый крест стоит

Над склепом, где мертвец лежит:

Внутри его чудесный свет мерцает,

И духов ночи от могилы отгоняет.

Лампада эта будет тлеть всегда

До дней грядущих Страшного Суда...

Неугасим огонь небесный вечный!

Беспрекословная верность Богу и особая святость на историческом пути (особенно в эсхатологические времена) недостижима без вождя и проводника, без вмешательства сверхчеловечески сильного целителя, который обладал бы высшей мерой святости. Это — Мессия. Все виды религии и древнего мистицизма указывают одно и то же направление. Глубинное единство святых есть признак тождества интуиции, которое проще всего объясняется бытием Существа, с которым, как они верят, они поддерживают связь. Да, мир лежит во зле. Но мы свободны, и наша воля подобна крыльям. Каждый человек может свалиться пьяным в канаву или вступить в Храм.

Вселенские судьбоносные события, постигшие нашу чудесную и несчастную духовную родину — Святую Землю — две тысячи лет назад, до сих пор полыхают очистительным огнём в наших сердцах. В этом огне обновляется наше духовное служение, открываются наши внутренние очи, возрастает наша любовь. Как реставрированная икона являет святые лики старинного письма, так в нашем новом видении проглядывает древняя сила и мудрость, рождённая в пустыне ессейского братства, воплощённая в мистерии Христа, подхваченная тамплиерами в идее «второго Мессии». Но кто знает, навсегда ли умерла рыцарская традиция тамплиеров, когда-то жизнью и смертью утвердившаяся в древнем и правом духе служения!

Нельзя забывать, что роль «скрытого», «второго Мессии» есть роль ходатая, искупителя и умилостивлителя, только посредством него поддерживается связь между землёй и небесами — он сам представляет из себя Световой Столп, краеугольный камень, без которого невозможно равновесие Вселенной. И мы не можем забыть, что предназначение Мессии и выпестовавшего его «Остатка», Святой Церкви, глубоко эсхатологическое. «Остаток» Израиля обладает вневременным статусом. Ему и Святой Церкви предопределено участвовать в утверждении конечной справедливости и судить Землю.

Да, Господь присутствует в наших храмах, как Он присутствует в синагогах и мечетях. Но мы отвернулись от Него и потеряли, как две тысячи лет назад и тысячу лет назад, духовный смысл Писания. Тогда, быть может, сама потрясающая дата, современниками которой нам доводится быть, повергнет нас серьёзнее отнестись к обетованиям священных книг? Миллениум сам по себе есть напоминание и угроза человечеству —ибо никто не знает дня и часа прихода Мессии, а с ним — и Страшного Суда. Подобно тамплиерам, мы способны стремиться к актуализации его архетипа хотя бы в сфере идей, этим полагая себя находящимися в стане «сынов света». Сомневаясь в вечности «завета соли» Бога с Помазанником, Мессией, мы, в сущности, ставим под сомнение истинность слов Господних, а значит — подрываем основы собственной религии. Но безверием мы подрываем и обетование собственного спасения, если вспомнить возможность пробуждения в каждом из нас «второго Адама».

^{Рис. 5. Рыцарь-Мессия. Как идеальный царь он призван восстановить справедливость и торжество Добра перед Вторым Пришествием}

То, что этот архетип вечен и почти не меняется на протяжении не одной тысячи лет, может подтвердить наша собственная иконография. Вспомним, что есть «второй Адам», «Господь с неба»? Это — духовное тело, восстающее после смерти тела душевного, как говорит апостол Павел. То есть это суть «Воскресение», восстание Христа как «второго Адама» из гроба человеческой души, если мы собираемся и дальше познавать духовный смысл Писания. А что является наиболее зримым символом Воскресения, христианской Пасхи? Пасхальное яйцо. А как оно изображается в иконописи и реликвиях? Почти всегда сверху яйца изображается или изготовляется фигурка Ангела-Хранителя. Причём на канонической иконе «Ангел-Хранитель» мы видим его стоящим словно на облаке пепла, над белым камнем-яйцом (рис. 4). Это — «Просветлённый», «Феникс», рождённый из пепла, из яйца камня Бенбен Древнего Египта, Бетэля Израиля и камня Святой Грааль христианства. Ангел-Хранитель полностью соответствует образу «второго Адама» в нас, он — наша высшая часть, чистая и бессмертная, подобно Феруэру Древней Персии или Аугоэйдесу Древней Греции. Само пасхальное яйцо полностью соответствует форме «краеугольного камня», как он изображался в виде Омфалы Древней Греции или Бетэля Святой Земли. Сияющий камень — кристалл символизирует наше духовное тело, наши сияющие одежды, «ризы пламени». И поразительным является то, что Ангел-Хранитель в христианской иконописи обладает внешними атрибутами рыцарей Святого Грааля, как они описаны в текстах, или самих тамплиеров. Ангел-Хранитель всегда изображается в белых одеждах, с мечом и красным крестом на плече. Он участник «малой эсхатологической войны» — ибо он сопровождает душу умёршего к престолу Господнему. В определённом смысле Ангел- Хранитель, как и идеальные рыцари Святого Грааля, является переходным звеном от сияющего Божественного Присутствия, находящегося в умопостигаемых сферах, к реальным земным рыцарям Храма, носящим белые одежды с красным крестом и стерегущим реальный «краеугольный камень» и вместе с ним идею Мессии.

Следует допустить только на мгновение, что наша жизнь не заканчивается в момент смерти, чтобы с большей осторожностью и вниманием относиться к тому, что нам пытается внушить древнейшая традиция человеческого разума. А вместе с этим мы вправе вернуться к мысли о том, что человеческая история имеет священный характер. Более того, от нас самих зависит, быть ли нам в русле пророческих обетований, будет ли включено наше профанное, сансарическое бытие в русло Священной Истории. В этом смысле мы находимся сейчас в уникальных исторических условиях. Рубеж тысячелетия — в наибольшей степени благоприятствует актуализации идеи Мессии. Миссию Моисея и Аарона относят примерно к 1500 г. до н. э. (Христианство. Энциклопедический словарь. М., 1993. С. 7). Строительство Храма Соломоном является второй манифестацией принципа Мессии в историческом Израиле. Оно, по крайне мере, по свидетельству Иосифа Флавия, произошло примерно в 1000 г. до н.э. Великие пророки, «Мессии Времени», современники вавилонского плена, творили, согласно Флавию, примерно в 500 г. до н.э. (И.Флавий. Иудейская война. Минск,1999. С. 589). Затем — явление Христа, рубеж тысячелетия. Тамплиеры и идея «скрытого Мессии» — 1118 год от Рождества Христова. Мы обнаруживаем некие циклы ориентировочно в 500 и 1000 (±100) лет. По Геродоту эти циклы соответствуют «периоду Феникса», в который эта огненная бессмертная птица возвращается в наш мир. Ведь слово «Феникс» может означать «Просветлённый» и «Царь»! (рис. 5). Тогда, кто знает, не проявляется ли и сейчас, среди нас, в уникальном временном эоне миллениума, спасительный принцип Феникса-Мессии? Мир стремительно меняется. Информационная эра и развитие компьютерных технологий в максимальной степени высвобождают наш дух, заставляя остро осознавать виртуальность собственного существования и понимать, наконец-то, достоверность тех же тибетских тантр, убеждающих нас в мнимости сансары. Тогда, быть может, если мы и были не очень ревностны в делах собственной религиозной чести, то наши дети будут пылать большим огнём веры?

В любом случае — Священная История продолжается. Возвышенная, героическая попытка тамплиеров не будет забыта. И как нам знать, каким будет мир завтра? Не станет ли он более восприимчивым к духовным сокровищам, накопленным на протяжении тысяч лет мудрецами, пророками и святыми?