Дельфис

Деятельность Международного теософского общества (ТО) с момента его основания (более 125 лет назад), как и теософская доктрина в целом, не раз подвергались критике и осмеянию со стороны учёных- востоковедов. В этом повинны отчасти сами теософы, которые в своём крайнем идеализме тотально отрицали реальную действительность, в том числе существующие религии, и, мечтая об универсальном братстве людей, посягали изменить самую человеческую природу. Как представители эзотерической, маргинальной философии, они не могли иметь многих союзников и всегда являлись слишком лёгкой мишенью для нападок. В России режим воинствующего атеизма обошёлся с теософами особенно сурово, загнав их в 1918 году в глубокое подполье см. [5]. Однако и сейчас, несмотря на либерализацию общественного климата в стране, инерция неприятия теософии остаётся, особенно в научных кругах. Между тем в мире множатся исследования, отводящие теософии роль важного фактора в процессе духовного обновления людей разных стран на рубеже XIX и XX веков, включая Россию [13], а также роль предтечи идеалистических движений в русле «Новый Век» (New Age), свидетельствующих о наступлении новой эпохи в эволюции человеческого духа.

Совершенно особое место занимало ТО в истории Индии нового времени, явившись как бы культурным посредником между восточной и западной интеллектуальной элитой, облегчая одним доступ к современному практическому знанию и западному рационализму, а другим — знакомство с сокровищницей восточной культуры, с накапливавшимся веками эзотерическим опытом, с «древней мудростью». Находясь в оппозиции к господствующим режимам в своих странах, резко осуждая европейскую экспансию на Восток, теософы способствовали пробуждению национального сознания и чувства политической солидарности в Индии, в частности в Тамилнаду, где находилась их штаб-квартира. О важном вкладе основателей ТО в дело обновления и реформирования индуизма в Индии и возрождения буддизма на Цейлоне написаны тома. Приведу свидетельство выдающегося философа и государственного деятеля Индии С.Радхакришнана: «В то время когда мы (индийцы), вследствие своих политических провалов и экономических неурядиц, начали сомневаться в ценностях нашей культуры и в её жизнеспособности, когда всё вокруг нас, в том числе и светское образование, казалось, воспитывало пренебрежение к индийской культуре. Теософское движение оказало индусам великую услугу, возвращая им их же духовные ценности. Влияние Теософского движения па индийское общество в целом трудно переоценить» [6], с. 232.

Система современного образования, эмансипация женщин, борьба за демократические свободы и либеральные реформы — основа для всех этих начинаний в Индии закладывалась, в том числе, и усилиями теософов. Ведь ТО было единственной из западных организаций, которая активно действовала и открыто выражала оппозицию колониальному режиму на территории Индии. Теософия, по мнению М.Бевира, предоставила в распоряжение европейски образованных индусов дискурс (то есть аргументированное рассуждение, разговор на определённую тему), в рамках которого они могли выражать свои политические устремления, соответственно западным легитимным нормам. Благодаря ТО, они приобрели уверенность в себе, организационный опыт и контакты с либерально настроенными выходцами из Европы [11]; [12].

Культурно-просветительская деятельность теософов, которые поначалу в принципе воздерживались от прямой политической агитации, стала фоном, на котором велась работа по созданию партии Индийский национальный конгресс. Англичанин Аллан Хьюм, руководитель отделения ТО в Симле, считается отцом Конгресса. Возглавлявшая ТО Анни Безант была избрана в 1917 году президентом Конгресса. Пробуждение в индийцах воли к активному действию сообразно с западными ценностями свободы и прогресса — в этом главный итог влияния ТО на индийское общество, будь то прямое влияние на вдохновлённых теософскими идеалами лидеров национального движения, или опосредованное воздействие «от обратного» на противников теософской доктрины.

Штаб-квартира ТО в Адьяре

Международное ТО было основано в 1875 году русской аристократкой Еленой Петровной Блаватской (1831-1891) и располагалось первоначально в Нью-Йорке. В Америке, после многолетних скитаний по свету, она встретила своего главного соратника, полковника Г.С.Олькотта, увлекавшегося в то время спиритизмом. Вместе они сформулировали три основные цели Общества: (1) Основать ядро Универсального Братства человечества без различия расы, веры, происхождения и пола ; (2) Поощрять изучение Арийской и других восточных религий, а также философии и науки; (3) Исследовать непознанные тайны природы и сокрытые в человеке психические силы. Под теософией они понимали совокупность духовных истин, которые лежат в основе всех религий, не принадлежа всецело ни одной, а человека рассматривали, прежде всего, как духовную сущность.

^{Е.П.Блаватская — основательница Теософского общества}

ТО продолжило традицию оккультных обществ, ведущих начало из Древнего Египта и Халдеи и возникавших в изобилии в Средние века. В XIX веке в Европе оживился интерес к оккультизму, использующему в качестве познавательного метода магическую интуицию. Непоследнюю роль сыграло в этом знакомство с экзотической культурой колонизованных стран Востока. Оккультные космологии пополнялись разнородными сведениями, заимствованными из естественных наук (прежде всего, из эволюционной теории и геологических открытий) в вольной интерпретации, направленной на утверждение наличия в природе скрытых планов бытия. Тем самым создавалась иллюзия об универсальности и преемственности духовного знания и его научной обоснованности.

В последнюю четверть XIX века оккультизм представлял собой культурную реакцию на кризис господствующей религии и общественных устоев на Западе. Блаватская не находила места своим мистическим прозрениям в России и, чтобы иметь возможность свободно мыслить, вынуждена была уехать. Её преемница по ТО, Анни Безант тоже в своё время ушла из семьи, став изгоем викторианского общества и господствующей англиканской церкви.

Оккультисты всех времен считали Восток источником мистического знания, теософы же поместили центр древней мудрости в индийское прошлое. В традиционных религиях Индии, в «естественной» духовности населения они усматривали новую надежду человечества. Основатели ТО всячески подчёркивали свою любовь к Индии. Олькотт, высадившись вместе с Блаватской в порту Бомбея в 1879 году, поцеловал землю своей новой родины. Не желая жить в колониальном анклаве, они поселились в туземной части города. А три года спустя, когда штаб-квартира ТО была перенесена в Мадрас и Блаватская увидела поместье, раскинувшееся в месте впадения реки Адьяр в океан — кокосовые пальмы, лотосовый пруд и манговые рощи, она не могла сдержать слёз радости. Наконец-то она обрела свой истинный дом: «Здесь мне чудо как хорошо!..» — писала она родственнице в Россию [6], с. 281.

Теософы не первыми в Индии взяли на вооружение традиционную духовность ввиду реформации политеистического индуизма и включения пронизанной им индийской культуры в современный диалог мировых цивилизаций. За полвека до того просветитель и реформатор Раммохан Рой пытался создать на базе веданты универсальную религию единобожия, с привлечением некоторых постулатов ислама и христианства. Основанное им в 1828 году в Калькутте общество «Брахмо самадж» призывало к отказу от идолопоклонства и разъединяющего индийцев сектантства. Говоря о буржуазной реформации индуизма, известный индолог Р.Б.Рыбаков отмечал, что, хотя она не привела к перестройке традиционного мировоззрения, но «...акцентирование универсалистской идеи представляло собой попытку диалога между "европейскими" и "восточными" религиями, свидетельствовало о каком-то новом этапе развития религиозного сознания, с элементами мировоззренческого плюрализма» [7], с. 154-156.

С другим религиозным реформатором, Свами Дайянандой Сарасвати, руководители ТО находились в дружеской переписке ещё до приезда в Индию. Считалось, что они получали наставления от одних и тех же Учителей — духовно совершенных личностей, входивших в тайное Братство Махатм. На какое-то время теософы даже примкнули к начатому Дайянандой в Пенджабе обществу «Арья самадж» (1875), что объективно послужило поводом для поездки руководителей ТО в Индию в 1879 году. Однако вскоре стало ясно, что, помимо уважения к запечатлённой в Ведах санскритской культурной традиции, их мало что связывает. Дайянанда отвергал принцип универсализма ради пропаганды идей индусского превосходства. Особенно возмущала его открыто выражаемая симпатия теософов к буддизму. Блаватская же уличала Дайянанду в сектантстве и личной амбиции «сделаться индусским Папой».

Тамильский юг, пребывавший дольше других частей Индии в состоянии социально-политической апатии, всё же не был чужд новых веяний в религии, объективно служивших целям социального и морального сплочения пробуждающейся нации. Прежде всего нужно упомянуть здесь «святого поэта тамилов», религиозного реформатора и йога Рамалингу Свами (1823-1874). Его стихи, воспевающие некую абстракцию Божественной Милости и Любви, утверждали связь внутренней сути человека с Абсолютом и через эту связь — единство всего человечества. Личностно-интимные, обусловленные прямым диалогом отношения с богом помогают, считал Рамалинга, преодолевать как естественный эгоизм личности, так и конфессиональную разобщённость. Возвеличивая человека как субъект религиозного сознания, он призывал своих приверженцев к «единению в духовной любви» [3].

ТО в Адьяре, куда в первое же время вступили около двухсот горожан, стало центром притяжения для эзотериков, знатоков ведантистской философии и практикующих йогов. Всех их привлекала доктрина, аккумулировавшая и претворившая в понятиях западного рационализма древнюю мудрость Востока. Теософия, с одной стороны, восстанавливала преемственность индийской духовной традиции, перебрасывая мост из настоящего в далёкое, почти совсем забытое прошлое, и с другой, санкционировала связи этой традиции с современной наукой. Многим тамильским интеллигентам теософы помогли осознать свою причастность к великому наследию Индии и общеиндийскую идентичность. Для тех, кто был способен подняться над мирскими заботами, презреть ограничения, связанные с социальной и национальной принадлежностью, Е.П.Блаватская стала «духовной матерью».

Последних, впрочем, были единицы. Обычного человека в теософии привлекал прежде всего оккультный компонент, надежда приобщиться к так называемым феноменам и узнать Великих Учителей. Сама Блаватская понимала, что на первых порах демонстрация «паранормальных» опытов может служить приманкой для профанов, но относилась к своим оккультным способностям с пренебрежением. «В этом нет ничего особенно чудесного — просто немного знания о том, как управлять некоторыми силами природы», — говорила она [6], с. 309. Даже ближайшие сподвижники грешили, по её мнению, неразумной «страстью к феноменам».

«Разве вы дети, что жаждете чудес? — писала она одному из теософов в 1882 году. — Неужто в вас так мало веры, что ей всё время нужен стимул, как топливо — угасающему костру!.. Неужто вы позволите, чтобы ядро великолепного Общества погибло по вашей вине, как от больной руки шарлатана?..» [6], с. 269.

Эти слова, к сожалению, оказались в какой-то мере пророческими. Не прошло и трёх лет, как на Е.П.Блаватскую, именно в связи с означенными опытами, посыпались со стороны Общества психических исследований в Лондоне клеветнические обвинения (каковые спустя столетие были официально сняты экспертной комиссией). Разразился скандал, подогреваемый враждебностью христианских миссий и подозрительностью колониальных служб, который, если и не погубил ТО, то нанёс сокрушительный удар по репутации Блаватской. Она тяжело заболела и 31 марта 1885 года покинула Адьяр и Индию навсегда.

Теософский круг чтения

Помимо фундаментальных трудов Е.П.Блаватской «Разоблачённая Изида» (1877), «Тайная Доктрина» (1884-1888) и других, а также теоретических работ её сподвижников, ТО предоставило вниманию образованной публики большое количество книг из разных областей знания, имеющих отношение к прошлому и настоящему Индии. Настольными книгами теософов были Ригведа, Упанишады, Дхаммапада, Йогасутры Патанджали, великие эпические сказания и, особенно, философская поэма Бхагавадгита. Через свой журнал «Теософ» они призывали специалистов-востоковедов к работе над новыми переводами и комментариями санскритских источников, а рядовых членов — к изучению этой литературы на занятиях в ложах.

Е.П.Блаватская говорила о необходимости реабилитировать индийскую культуру как в глазах европейской публики, так и самих индийцев, и подала этому пример, издав путевые заметки «Из пещер и дебрей Индостана», сначала по-русски на родине (в «Московских ведомостях» и журнале «Русский вестник», 1879-1883), затем по-английски в Адьяре. «Пред таинственным и грандиозным прошлым Индии, древней Ариаварты, её настоящее — естественная тушёвка; чёрная тень на светлом фоне картины, необходимое зло в цикле каждой нации», — писала она [2], с. 29-30. Веря в кармическую закономерность эволюции, которую должен претерпеть тот или иной народ и которая непреложна, подобно тому как бывает неотвратима индивидуальная человеческая судьба, Блаватская в то же время отмежёвывается от позиции исторического фатализма.

Падение этой «красавицы Востока» вызвано, во-первых, иноземным владычеством, насильно вовлекающим Индию в капиталистическую экономику ради выкачивания её природных богатств, и, во-вторых, привилегированным положением брахманской касты. Отсюда ужасающая косность мышления индийцев, пассивность их характера. Однако престиж англичан — не более чем блестящий мыльный пузырь, — писала Елена Петровна в другой журналистской работе. Их власть в Индии прочна главным образом потому, что туземцы-фаталисты «питают странное суеверие к их непобедимости... Но пусть где-нибудь крепко побьют британскую армию, и мыльный пузырь лопнет, поверье исчезнет в умах индусов, как грёзы кошмара в минуту пробуждения» [1], с. 209-210.

Молодой брахман из Махараштры по имени Дамодар К.Маваланкар (1857-?), став учеником (чела) Е.П.Блаватской, признавался, что чтение её трудов раскрыло ему глаза на многие вещи: «Я ничуть не преувеличиваю, говоря, что по-настоящему я живу только эти последние несколько месяцев; непроходимая пропасть лежит между моим прежним представлением о жизни и тем, как я понимаю её теперь... Теософия помогла мне по-новому увидеть мою страну, мою религию, мой долг. Я стал лучшим арием (то есть индусом), чем прежде». В статье «Касты в Индии» Дамодар обосновал взаимосвязь религиозного универсализма и патриотизма так: невозможно любить целое, не питая любви к родимой части того же целого, как невозможно служить всему человечеству, пренебрегая нуждами собственного народа. «Без патриотов не поднимется ни одна страна... — говорил он. — Это чувство патриотизма постепенно росло в моей душе, пока я учился отбрасывать прочь любые соображения личной пользы ради блага моей родины. При этом я не сделался ни революционером, ни политиком, но просто следовал моральным принципам, содержащимся в древней мудрости» [14], с. 196-197.

Дамодар приобрёл большой авторитет в теософских кругах, регулярно писал и редактировал статьи для «Теософа». Когда у него развился туберкулёз, он отправился в Тибет искать своего Учителя (именно Дамодар ввёл в теософский лексикон слово «махатма» применительно к гималайским Братьям). И след его теряется где-то за Сиккимом, в Гималаях, примерно в то же время, когда Е.П.Блаватская уехала из Индии.

Самым известным из местных оккультистов был Субба Роу (1856-1890). История его «обращения» напоминает историю его друга Дамодара. До встречи с основателями ТО и чтения «Разоблачённой Изиды» этот преуспевающий мадрасский адвокат вообще не знал литературы на санскрите, был равнодушен к мистике, метафизике и священным писаниям Индии. Он так же, как первое время Дамодар, задавался вопросом, «может ли женщина стать адептом?» и в конце концов решил, что в женщине-гуру Блаватской «воплотился южноиндийский мудрец-йог». Субба Роу помогал создавать и затем возглавил Мадрасское отделение ТО, он много писал для журнала «Теософ», выявлял и неоднократно отражал нападки и скепсис индийских духовных лиц в адрес теософской доктрины и личности Е.П.Блаватской: «Их (Адептов) влияние на прогресс человечества будет тем же, живи Они в своих далёких приютах или таком месте, как Мадрас... Так случилось, что она (г-жа Блаватская) является единственным агентом, который может быть использован Махатмами для целей ТО...» [19], с. 12.

В его книге «Философия Бхагавадгиты» говорится: «Как известно, наше Общество (ТО) основано на началах космополитизма. Мы не связаны с какой-то конкретной верой или системой религиозной философии... Мы, без сомнения, сможем выявить фундаментальные принципы всех философских доктрин и заложить их в основу такой системы, какая бы удовлетворяла нашим желаниям и устремлениям....» [19], с. 14-15. Эта работа, на которую позже ссылалась Блаватская в «Тайной Доктрине», привлекла всеобщее внимание после того, как Субба Роу прочёл серию лекций о Гите на Теософской конвенции в 1886 году.

Однако Субба Роу отошёл от участия в теософском движении и даже отказался рецензировать «Тайную Доктрину» из-за несогласия с тем, что разглашались учения, традиционно доступные лишь избранному кругу посвящённых брахманов, к коим принадлежал он сам. Вместо того, чтобы выдавать оккультные тайны западным профанам, как это якобы делала Блаватская, индийские теософы должны, считал он, выполнять свой патриотический долг — «просвещать наших соотечественников по части философии и религии с тем, чтобы вернуть их к более чистой вере — вере, какая, несомненно, существовала в прежние времена, но сейчас жива лишь номинально, на страницах забытых книг» [19], с. 17.

Метафора пробуждения

Буддийские «благородные истины» и путь самосовершенствования (если не самоотречения) так же, как идеалы универсальной любви и духовного братства-санги, были во многом близки теософам, почитавшим Будду наравне с Христом и Махатмами, как Учителя Мудрости. Вспомним хотя бы неоднократно переводившуюся на русский язык поэму Э.Арнольда «Свет Азии» [9] о пути самоотречения царевича Гаутамы, будущего Будды. Основатели ТО отождествляли учение Будды с чистой ведической верой и даже заявляли о своём обращении в буддизм во время поездки на Цейлон (1880). Широко используя парадигму пробуждения, или расширения сознания в эзотерической фразеологии (когда Учитель, или Внутренняя сущность, или иной Помощник человечества призывал «пробудиться всех, находящихся в страдании и горе») [4], они переносили её и в свой дискурс о положении индийцев.

Интересно в этой связи рассмотреть другую англоязычную поэму, которая стала хрестоматийной для Адьяра — «Сновидение Раваны». Авторство её точно не установлено. В январе 1880 года Е.П.Блаватская поместила в «Теософе» часть текста, перепечатанного из журнала Дублинского университета за 1853-1854 годы. Предполагают, что автором был теософ-мистик, одарённый писатель, прекрасно знакомый как с древнеиндийской, так и европейской литературной традицией, — возможно даже, сама Е.П.Блаватская или другой посвящённый Адепт. Многие восприняли сложный эзотерический текст как пророчество Учителей Мудрости относительно духовной эволюции Южной Индии.

Действие поэмы происходит вокруг пророческого сна повелителя ракшасов — Раваны, накануне решающего сражения с Рамой, великим героем ариев. Любопытная деталь: всегдашние противники ариев, то есть ракшасы (пожирающие брахманов чудовища) и асуры (враждебные арийским богам демоны) именуются здесь Титанами Южной Индии. Титанами, как известно, были греческие боги «первого поколения», олицетворявшие необузданность природных стихий; их грубой силе противопоставлялся одухотворённый героизм молодых богов Олимпа. В мифах о битве между титанами и богами отразилась борьба древних племён балканского полуострова со вторгшимися с севера греками. Аналогичным образом в «Сновидении Раваны» герой Рама, как миссионер брахманической религии, борется с Раваной — выразителем «антибрахманизма и языческого фетишизма аборигенов» [16], с. 3. При этом противостояние арийских пришельцев и войска ракшасов (до-арийского субстрата) трактуется в смысле столкновения двух стадиально различных, но равновеликих цивилизаций.

Арийскому, самодостаточному в своём совершенстве государственному идеалу Рам раджья (царство Рамы) противопоставлен воплощённый в образе Кришны этический принцип универсальной, вселенской любви. Этот принцип надлежит осознать Титанам Южной Индии, пройдя мучительный путь постижения истины. Обращение к Кришне, как к Мессии, ещё не воплощённому Учителю Мудрости, несёт большую смысловую нагрузку. Посредством образа Кришны в идейный контекст «Сновидения» включается религиозно-философская концепция долга-дхармы и духовной эволюции, представленная в Бхагавадгите. В вишнуитской иерархии аватара Кришны следует за аватарой Рамы и превосходит её по «тотальной божественности» [16], с. 168. Поэтому сознание ракшасов, ведомых таким Учителем, должно когда-либо подняться на новую ступень (в заключительных строках «Сновидения» упоминается «трансцендентальная метафизика философии веданты»), минуя стадию идолопоклонства, то есть брахманической религии.

Мудрец Ананда, призванный растолковать странный сон Раваны, рассуждает о трёх стадиях самоосознания и соотносит их с тремя Гунами, или мистическими свойствами материальной природы: саттва, раджас и тамас, как они трактуются в Гите (глава 14, шлока 9) [8], с. 203-204. Сознание Раваны находится во власти тёмной, животной стихии неразличения (гуна тамас), что оттеняется и образом темнокожей царицы Мандодари. Этой бессловесной спутнице Раваны присуща определённая духовность, но пока лишь на подсознательном уровне, не разбуженная интеллектом. В символической интерпретации «Сновидения Раваны» заложена модель возможного духовного пробуждения Титанов: путь к счастью и высшему знанию (гуна саттва) пролегает через искусы страстей и своекорыстных действий, через различение, противостояние и борьбу (гуна раджас). Таковы неизбежные атрибуты нравственного роста, процесса самопознания. Путеводной звездой на пути к свету истины является идеал чистоты и альтруизма, воплощённый в образе светлой красавицы Ситы.

В рецензии на очередное переиздание книги (сентябрь 1931) английский критик Хью Фоссет прокомментировал предложенную в «Сновидении Раваны» модель духовной реализации следующим образом: «Этот предмет, всё сильнее занимающий западный ум ...освещён здесь с полной ясностью... и все, кто всерьёз озабочен рождением нового сознания и нового человека — обстоятельством, довлеющим над будущей судьбой мира, должны прочесть данное сочинение. Ибо автор вывел формулу роста человеческого сознания до состояния предельной целостности: от бессознательного неразличения — через муки самоосознания — к чистому, безмятежному, истинному бытию» [16], V-VI.

Тамильские читатели, поверив на слово анонимному автору, что в тексте содержится «предсказание будущего Индии» [16], с. 19, с готовностью восприняли и другую мысль книги — об инфильтрации духовных смыслов, присущих оккультизму, в материальное бытие. Важным моментом в трёхступенчатой модели роста человеческого сознания, который не ускользнул от внимания патриотически настроенной публики, была установка на различение и противопоставление «своего» и «чужого» на трудном пути самопознания, или самоидентификации.

Миф о Лемурии

На юге Индии политика общенациональной мобилизации встретила серьёзное препятствие в виде так называемой «дравидийской проблемы». Детальное рассмотрение этой проблемы, суть которой сводится к расовому и культурно-лингвистическому отличию дравидов от их северных антиподов-ариев, выходит за рамки данной статьи. Поэтому коснусь лишь того аспекта, который был привнесён в дравидийскую полемику из теософской литературы.

В 1860-х годах, когда параллельно укреплению могущества колониальных империй шла глобализация науки, западные учёные (натуралисты, геологи, палеогеографы) стали говорить о некоем континенте, якобы находившемся в Индийском океане от 250 до 65 млн. лет назад. Считалось, что огромный материк, получивший название Лемурия, простирался от Австралии до Южной Африки и Индии и в результате вселенского потопа был поглощён океаном, как позднее другой легендарный материк — Атлантида. Гипотеза о Лемурии была подхвачена британскими историографами Индии, занятыми лингвистической и расовой классификацией различных субъектов колонии и ломавшими голову над упомянутой дравидийской проблемой. В руководстве для администрации Мадрасского президентства (1899) и отчёте о переписи населения Индии (1901) появилось разъяснение, что предки дравидийских народов (тамилов, каннада, малаялам, телугу) когда-то жили на континенте Лемурия, а после его затопления поселились севернее на территории, которая ныне является Южной Индией. Лемурия объявлялась «примитивным» домом «аборигенов» Индии, то есть дравидов (подробнее см. [20]).

Колониальная трактовка проблемы расовой дифференциации на индийском Юге была отражением теософских идей по поводу Лемурии. Начиная с 1880 года члены европейских секций ТО, беллетристы и учёные (У.Скотт-Эллиот, К.Браунинг и другие) пытались воссоздать в ряде публикаций сложную космологию человека. Апеллируя к не известным востоковедной науке оккультным источникам, теософы утверждали, что историю человечества образуют семь последовательных «корневых рас», каждая из которых населяла определённый континент. Лемурия была таким континентом — прародиной людей Третьей Корневой расы. Теософская характеристика лемурийцев была весьма нелестной: обезьяноподобные «темнокожие гиганты» с неразвитым мозгом [22], с. 88. Неудивительно, что эта раса сошла на нет и, когда континент оказался затоплен, уступила место более развитой, Четвёртой расе атлантов. Лемурийцы были важны теософам лишь как ступень в эволюции человека на пути к Пятой Корневой расе — современной расе ариев.

Е.П.Блаватская во втором томе «Тайной Доктрины» («Антропогенез», 1888) подробно останавливается на Лемурии и истории её гибели. Остатки этой «ранней» расы, указывает она, рассеялись по свету, и её потомков можно распознать в аборигенах Австралии, бушменах Африки и горных племенах Южной Индии. Е.П.Блаватская предупреждала против смешения оккультной космологии и расистских теорий того времени [6], с. 667-668. Она негодовала по поводу расовой дискриминации индийцев англичанами: «Никакие материальные блага не компенсируют надругательства над душами целого народа и уничтожение его идеалов. Кроме того, есть и другая сторона, на которую мы, теософы, всегда указываем. Не существует "низших рас", ибо все равны в нашей семье человеческой» [6], с. 399. Каким же образом Третья Корневая раса, стоявшая на низкой ступени эволюционной иерархии, смогла развиться до современного благообразного состояния? Оказывается, в ней изначально присутствовали Учителя и Адепты, «свободные от кармического импульса». Комментируя ставшие ей доступными книги древней мудрости (как, например «Книги Дзиан»), хранившиеся многие века в буддийских монастырях Тибета, Блаватская говорила, что «Муни и Риши предыдущих манвантар» воплотились в некоторых телах ранней расы, чтобы дать ей первые представления о всех искусствах и науках, духовных познаниях.

Тезис о наставниках, руководителях младенческого человечества, поднимающих инертную и немыслящую материю до уровня самоосознания, кочует из одной теософской работы в другую. Автор «Сновидения Раваны» ставит задачу пробуждения Титанов Южной Индии в зависимость от прихода ведантистского Учителя (Кришны). У.Скотт-Эллиот пишет, что чувство благоговейной любви и почтения, какие лемурийцы испытывали к своим божественным гуру, побуждало их к имитации более цивилизованных форм бытия [24], с. 99. Интересно, что, исследуя «загадочные племена на Голубых горах» во время путешествий по Тамилнаду в начале 1880-х, Е.П.Блаватская находит ту же схему: «водители-ведомые» в реальной жизни двух дравидийских племён. Это, соответственно, «мудрые» тодды (белые маги) и послушные им, но «злобные» муллу-курумбы (чёрные колдуны). Живущие с незапамятных времён в горах Нилгири, в изоляции от внешнего мира и те и другие являются, по её мнению, потомками первобытной расы великанов (титанов), описанной в Рамаяне как ланкийское царство Раваны [1], с. 98-104. Иначе говоря, налицо та ветвь лемурийской расы, которую теософская космология прослеживает до настоящего времени.

Теософские утверждения о нелицеприятном характере лемурийцев или о водителях, заботящихся об очищении и просветлении сознания людей (в применении к современной жизни: Махатмы, Адепты, посвящённые брахманы), не могли иметь успеха в Южной Индии — как не имел успеха колониальный постулат о культурной, цивилизаторской миссии англичан. Местная образованная элита из не-брахманских каст, ополчившаяся на брахманов как потомков «северных завоевателей-ариев», отвергала арийско-центристскую концепцию возрождения Индии, предложенную А.Безант [10]. Но авторитет ТО был достаточно высок в националистических кругах, публикации о Лемурии широко циркулировали по стране, и читатели привыкали к сопоставлению потерянного континента с дравидийским югом.

Вскоре тамильские историки и литераторы, опираясь на «факты», якобы хорошо доказанные западной наукой, объявляют Лемурию не только прародиной человечества, но и колыбелью цивилизации. И в силу «прямого родства» дравидов с расой лемурийцев, первые могут претендовать на культурное наследие той первичной цивилизации. Отсюда уже делается вывод о превосходстве дравидийской цивилизации над всеми остальными, включая несправедливо превозносимую цивилизацию ариев. Между западным названием мегаматерика Лемурия и тамильским Кумарикандам — как именовалась в литературе санги «страна девственно прекрасного тамильского языка» — ставится знак равенства [21], с. 44-46. Так рождается концепция дравидианизма, вернее тамильского культурного национализма, ибо тамильские идеологи односторонне присваивают себе право говорить от имени всех дравидов. Начинается ремифологизация прошлого в тамило-центристской перспективе: мол, всё лучшее, что дала миру традиция на санскрите, языке давно уже мёртвом, она переняла у великой доарийской цивилизации, продолжающей подспудно развиваться на вечно живом тамильском языке.

Нашим концепциям свойственна метафоричность, а то значение, которое мы придаём фактам, зависит от степени нашего понимания ситуации. Метафоры, так же как и мифы, необходимы для объективации нашего опыта. Вероятно, теософская метафора «пробуждения самосознающего духа» имеет столько же прав на внимание историка Индии, как и националистическая метафора «пробуждения к политическому действию». «Сон» или «пробуждение» в отношении общественного сознания — вещи относительные и трудно определимые. Метафора пробуждения употребляется обычно в целях социальной мобилизации, консолидации сил вокруг той или иной системы веры (идеологии, выступающей в роли религии). Она приобретает особую актуальность в период исторических сдвигов.

На рубеже XIX-XX веков Теософское общество, со штаб-квартирой в Адьяре, выступало как активный агент формирования новой духовной идентичности индийцев, стимулируя у них чувство универсального единения со всем человечеством. Однако некоторые идеи и мифы, которыми оперировала теософская доктрина (о водительстве Учителей, об Арьяварте, о Лемурии), адаптировались в различных политических дискурсах индийских и тамильских националистов, вступив в противоречие друг с другом и даже с самой этой доктриной.

Москва-Утрехт (Голландия)