Дельфис

В публикуемом ниже материале делается попытка рассмотреть живучую, несмотря на все усилия ученых-эмпириков развенчать ее, легенду о загадочном графе Сен-Жермене, прославившемся прежде всего своими удивительными способностями и тайной мудростью, которой он владел. Этот материал представляет собой отрывок из исследования французского ученого-историка Поля Шакорнака, посвятившего свою жизнь изучению деятельности знаменитых мистиков и оккультистов, таких как Элифас Леви, Жан Тритем, Рене Генон, Мишель Майер. В предисловии к книге о Сен-Жермене она отрекомендована как «самое исчерпывающее исследование на эту тему, из тех, что написаны на французском языке». Первое издание вышло в 1947 году, затем книга была дважды переиздана. В 1948 году за свою монографию Поль Шакорнак был удостоен премии им. Марии Стар французского Общества Писателей. В целом труд французского ученого представляет собой критическое изложение источников, найденных другими исследователями биографии Сен-Жермена, такими, как, например, Изабель Купер-Оукли, а также содержит новые сведения и гипотезы, принадлежащие самому П.Шакорнаку. Согласно оценкам специалистов, по глубине и основательности, по серьезности и богатству охвата материала это исследование о Сен-Жермене принадлежит к числу лучших, им непременно пользуются в своей работе современные учены, пишущие на эту тему.

П.Шакорнак стремится объективно изложить известные ему факты и не навязывает читателю однозначных интерпретаций и произвольных комментариев. Следует оговориться, однако, что его убеждения довольно своеобразны. В частности, как видно и из приводимой части его работы (впервые публикуемой на русском языке), он вслед за Р.Геноном дает негативную оценку теософскому движению и отрицает точку зрения последователей этого учения, видящих в Сен-Жермене воплощение одного из Великих Учителей, Махатм Востока. Кроме того, Шакорнак отметает, как недостоверную, версию о венгерских корнях Сен-Жермена (выдвигая при этом гипотезу о том что граф Сен-Жермен — внебрачный сын испанской королевы Марии-Анны Нейбургской). Впрочем, следуя его концепции, для посвященного той степени, каковым — все-таки Шакорнак вынужден это признать — был Сен-Жермен, несущественно, кто были его физические родители, в какой географической точке и когда он был рожден: это только видимые атрибуты вневременной, вечной духовной сущности, которой он является на самом деле.

Об этом поговорим подробнее чуть позже, а сейчас хотелось бы дополнить работу П.Шакорнака, от времени первого выхода которой нас отделяет полвека, новыми сведениями и остановиться на некоторых спорных моментах. Прежде всего укажем, что нисколько не противореча всем разрозненным фактам и многочисленным, но никак не стыкующимся между собой объяснениям «странных» историй и «загадочных» явлений в традиционных эзотерических учениях Запада и Востока, в изобилии рассыпанных в книге Шакорнака, теософская доктрина и Агни Йога, развивающая ее, прекрасно сопрягают их в одно изумительное целое, давая ключ к пониманию глубинного и сокровенного единства всех этих внешне столь мало связанных вещей.

Венгерское происхождение графа Сен-Жермена в современных исследованиях о нем — весьма достоверный факт. «Настоящее» его имя — князь Ференц Ракоци II (официальные даты жизни 27.03.1676 — 8.04.1735) и одновременно его старший сын Дёрдь-Липот (Георг Леопольд Людовик) Ракоци (28.05.1696 - 27.02.1784)¹.

Мы более подробно писали о судьбе княжеского рода Ракоци и его роли в национальной венгерской истории в первой части нашей работы «Сен-Жерман. Вслед за таинственным графом» («Наука и религия», 1996, №№9—11). Здесь же скажем только самое существенное. Ференц Ракоци II — представитель богатейшей венгерской аристократической фамилии, возглавил в 1701 — 1711 году национально-освободительную войну венгерского народа против габсбургской Австрии. Верховный венгерский законодательный орган — дворянское государственное собрание провозгласило его правящим князем Трансильвании (апрель 1707 года) и королем Венгрии (июнь 1707 года). После кровавого подавления восстания он покинул Родину и умер в изгнании.

Это — вехи его земного, известного пути, отраженные во множестве документов, исторических свидетельств и т.д. Только теософы — первым Фрэнсис Адни, затем Мэнли Палмер Холл — указали, что смерть князя Ф.Ракоци в Турции, на острове Родосто (современный Текирдаг) была инсценирована, по сути она была «философской» смертью. К таковой розенкрейцеры высоких ступеней посвящения прибегали, когда завершалась их миссия, взятая на себя под определенным именем, и они должны были сменить имя, национальную принадлежность и страну, чтобы действовать там далее. Намеки на это имеются в литературе розенкрейцеров и о розенкрейцерах. Смерть в физическом смысле слова — как прекращение существования плотного тела в определенных пространственно-временных рамках — Адептами преодолена, потому эзотерическая традиция говорит об их бессмертии. Это следует понимать так. при некой степени духовного продвижения индивидуальность свободно выбирает для себя время выхода из плотного физического тела, а также дату и место воплощения в новое физическое тело, подходящее для выполнения задач духовного совершенствования, своего ли собственного или «помощи человечеству». Тем самым границы между «жизнью» и «смертью» для них не существует, точнее, она существует лишь для внешнего восприятия, для окружающего мира. Для Адептов же непрерывность существования — это непрерывность самоосознания. Непрерывность индивидуальности, проявляющейся в бесчисленном множестве телесных форм и тем самым приобретающей личностные черты, — в одной ипостаси, а в другой — сливающейся с Абсолютом, неотделимой частью которого их сущность всегда есть.

В этом смысле любое высокое Сознание и есть Бог, тождественно ему по своей природе — глубинной, непреходящей, лишенной индивидуальных покровов, которые сменны и конечны. Так и следует, видимо, понимать даваемый здесь в подстрочном переводе последний стих четверостишия — подписи под портретом Сен-Жермена: «Если сам не бог, то могущественный бог его вдохновляет». Мы бы не стали придавать преувеличенного значения орфографии, как это делает Шакорнак, и выводить из написания слова «бог» с маленькой буквы связь с политеизмом и ставить знак равенства между «божеством» и «ангелом». Кстати, приведем стихотворный перевод этой подписи, взятый из книги И.Купер-Оукли «Сен-Жермен. Тайны королей» (Москва, «Беловодье», 1955):

Он, словно Прометей, похитил пламень тот,

Которым полон мир и всякое дыханье.

Натура жизнь ему покорно отдает.

Он если сам не Бог, то Божье приказанье.

Тут с полным правом — в соответствии с теми соображениями, что мы изложили выше — «Бог» пишется с заглавной буквы. И опять же нет оснований говорить о «богохульстве»: ведь «найти Бога в себе» — цель любого, избравшего путь религиозного подвижничества...

Но представляются любопытными рассуждения П.Шакорнака о типах долголетия. Однако при всей интересности его аргументов нельзя согласиться, что «случай Сен-Жермена может быть отнесен к тому же варианту, что и ламаистские тюльку», т.е. подразумевать «устойчивость набора психических элементов в нескольких последовательных телесных формах». Здесь мы, естественно, больше верим Е.П.Блаватской, написавшей в своем «Теософском словаре»: «Граф Сен-Жермен безусловно был величайшим Восточным Адептом, какого Европа видела за последние столетия». Его место в Высокой Иерархии ясно указывает и Елена Рерих (в письме от 18 ноября 1935 года): «В древнейшие времена среди Посвященных оккультных школ можно было встретить великие воплощения Семи Кумар, или Сынов Разума, или Сынов Света. Так, Орфей, Зороастр, Кришна (Великий Учитель Мория); Иисус; Гаутама Будда; Платон, он же Конфуций (предыдущий Владыка Шамбалы); Пифагор (Учитель Кут Хуми); Ямбликус, он же Яков Бёме (Учитель Илларион); Лао-Цзы, или Сен-Жермен (Учитель Ракоци)».

Относительно же череды воплощений этой Высокой Сущности не все сведения пока разглашены — во избежание ненужных спекуляций на «сенсациях», это и не нужно. Ничего не утверждая наверняка, позволим себе заметить, что легенды, сохраняющие некие эзотерические тайны, говорят, будто индивидуальность, известная как Сен-Жермен, последовательно принимала также имена Фрэнсиса Бэкона, герцога Веруламского, виконта Сент-Олбани (1561 — 1626) и Валентина Иоганна Андреа, которому приписывается авторство вышедшей в Париже в 1616 году «Алхимической свадьбы Христиана Розенкрейца 1459 года» (1586—?). О сем Андреа неоднократно писалось, что его имя — псевдоним лорда Бэкона, маска, служившая для того, чтобы скрыть истинного автора. Такой же маской было и имя Шекспира...

Кстати об имени. Несколько произвольно с точки зрения строго лингвистической — но абсолютно точно с точки зрения оккультного символизма — П.Шакорнак расшифровывает имя графа де Сен-Жермена (Comt de Saint Germain) как «Товарищ Священного Братства» (правильнее было бы «товарищ Святой Брат», но сути это не меняет). И тут же задается вопросом: о каком же братстве идет речь? Хотя француз с ходу отвергает теософское объяснение этому, тем не менее, комментируя речь, произнесенную Сен-Жерменом и воспроизведенную в памфлете его врага де Люше, он не может обойти молчанием некий «духовный центр, который откомандировал Сен-Жермена и который имеет средства определить потенциальных посвящаемых». Чуть дальше Шакорнак намекает и на возможное место «резиденции» этого «духовного центра», которое тайные общины мистиков с непонятной настойчивостью помещают на Востоке, за Каспийскими горами и Индией, а еще точнее — в Гималаях... Какое бы внешнее имя-эмблему ни носила эта скрытая обитель, «куда чужим вход заказан», — зовись она даже Германией в символике розенкрейцеров (см. примечание 34 самого П.Шакорнака), — знакомые с оккультными доктринами однозначно понимают, о чем речь. В свете оповещенного нам в XX веке Учения Живой Этики ясно, что это — Шамбала, Обитель Сил Света и Учителей человечества, которые нисходят в мир дольный в телесной оболочке тогда, когда наступают космические сроки.

Так что имя Сен-Жермена — «говорящее», оно содержит несколько уровней, тайных смыслов, которые открываются исподволь или просвечивают один из-под другого, озаряя пламенем тайной мудрости всякого, кто прикоснется к этим покровам. Недаром же в средние века существовало несколько — а точнее, от 3 до 7! — уровней прочтения сакрального текста, при котором буквальное понимание, доступное каждому без разбору, было только первым, самым внешним. Об этом хорошо пишет известный итальянский романист Умберто Эко в заметках на полях к роману «Имя розы» — а он, будучи ученым-медиевистом и семиотиком, прекрасно знал это. Истинное знание скрыто за семью вратами. Вспомним тайны за семью печатями, которые стерегут архангелы, виденные Иоанном Богословом в его «Откровении». Вспомним, что и Блаватская, предваряя «Разоблаченную Изиду», писала, что величайшие тайны хранятся за крепкими запорами, и то, что позволено было ей явно открыть — лишь первый поворот ключа из тех семи, которые нужно сделать.

Но чуткие, утонченные сознания, даже не владея ключами от зашифрованной мудрости, способны догадываться о ней или прозревать ее существование за обыденной и порой невзрачной оболочкой. Так и П.Шакорнак, возможно, сам не ведая того, удивительно верно пишет, что его персонаж, — точнее, сущность, проявленная под именем графа Сен-Жермена, — одна из «традиционных функций», появлявшихся в поворотные моменты в судьбах человечества. И символ «непрерывности его духовной функции» — это его долголетие и владение так называемым «эликсиром бессмертия».

И, возвращаясь к покровам, плотно укутывающим тайну от глаз непосвященных: думаем, что труд Поля Шакорнака — одна из попыток сорвать их. Но Изида ревниво бережет свою вуаль, и даже разоблаченная, все равно являет собою непостижимую тайну. Лишь для упорно ищущего, избравшего своею волей духовную стезю и не сходящего с нее, не отступая перед преградами, — она сама приоткрывает свои таинственные покровы, они становятся все прозрачнее и тоньше, пока не воссияет во всем своем блеске ослепительный свет Единой Истины!..