Дельфис

Н.М. Минский

* * *

Заветное сбылось. Я одинок,

Переболел и дружбой и любовью.

Забыл — и рад забвенью, как здоровью,

И новым днем окрашен мой Восток.

Заря! Заря! Проснувшийся поток

Мне голос шлет, подобный славословью.

Лазурь блестит нетронутою новью,

И солнце в ней — единственный цветок.

Сегодня праздник. Примиренный дух

Прощается с пережитой невзгодой.

Сегодня праздник. Просветленный дух

Встречается с постигнутой природой.

Сегодня праздник. Возрожденный дух

Венчается с небесною свободой.

 

Вячеслав Иванов

Небо вверху – небо внизу

Разверзнет Ночь горящий Макрокосм, —

И явственны небес иерархии.

Чу, Дух поет, и хоровод стихии

Ведут, сплетясь змеями звездных косм.

 

И Микрокосм в ночи глухой нам внятен:

Мы слышим гул кружащих в нас стихий

И лицезрим свой сонм иерархий

От близких солнц до тусклооких пятен.

 

Есть Млечный Путь в душе и в небесах;

Есть множество в обеих сих Вселенных:

Один глагол двух книг запечатленных —

 

И вес один на двойственных весах.

Есть некий Он в огнях глубин явленных;

Есть некий Я в глубинных чудесах.

 

К. Бальмонт

Искры

«И они отпали от великого источника и, падая, зажглись неверным светом.»

(Из Летописи Мира)

 

1

Туман ли собирается,

Скрывая небосвод,

Звезда ли загорается

Над лоном синих вод —

Бессменно-одинока

Душа грустит всегда,

Душа душе далекая,

Как для звезды звезда.

 

2

Повсюду сказка бледная —

Загадкой предо мной

Горит заря победная,

Сменяется Луной.

Но нет ответа нежности,

И гасну я без слов,

Затерянный в безбрежности,

Тоскующих миров.

 

5

...За гранями алмазными

Не ночи, не утра,

Не зла с его соблазнами,

Не тусклого добра.

 

6

Там вечные сны блаженные

В прозрачной мгле мечты,

Там вечны сокровенные

Виденья Красоты.

Нетленным светом нежности

Там все озарено

Там счастие Безбрежности,

Где слито все в одно.

 

7

Зачем же — дух стремления,

В разлуке с Красотой —

Я жажду отдаления

От Родины святой!

Я — искра, отступившая

От Солнца своего,

И Бога позабывшая

Не знаю для чего!

 

Звезда пустыни

Иногда в пустыне возникают голоса, но никто не знает, откуда они.

Слова одного бедуина

 

1

О Господи, молю тебя, приди!

Уж тридцать лет в пустыне я блуждаю,

Уж тридцать лет ношу огонь в груди,

Уж тридцать лет тебя я ожидаю,

О Господи, молю тебя, приди!

 

5

Но замер и ветер средь мертвых песков,

И тише, чем шорох увядших листов,

Протяжней, чем шум океана,

Без слов, но, слагаясь в созвучия слов,

Из сфер неземного тумана

Послышался голос, как будто бы зов,

Как будто дошедший сквозь бездну веков

Утихший полет урагана.

 

6

«Я откроюсь тебе в неожиданный миг,

И никто не узнает об этом,

Но в душе у тебя загорится родник,

Озаренный негаснущим светом.

Я откроюсь тебе в неожиданный миг.

Не печалься. Не думай об этом.

 

Ты воскликнул, что я бесконечно далек, —

Я в тебе, ты во мне, безраздельно.

Но пока сохрани только этот намек:

Все — в одном. Все глубоко и цельно.

Я незримым лучом над тобою горю,

Я желанием правды в тебе говорю».

 

К звездам

Престолы душ., которые когда-то

Прошли пути страданий и надежд

И отошли отсюда без возврата,

И там глядят в огне златистых вежд, —

Печати душ, которые созвенно

Являют взорам грамоту Небес,

И говорят, как все, что было тленно,

Живет вовек, и кто был мертв — воскрес, —

Несчетность душ, горенье изумруда,

Мерцание Небесных жемчугов, —

Да буду я меж вас, уйдя отсюда,

Звездой меж звезд, над сонмами веков, —

И пусть тот храм, все больше возрастая,

Обнимет всех, многовершинный лес,

И всех и вся та Истина святая —

Всезвездность душ. — взнесет в простор Небес.

 

М. Волошин

11. Космос

2

Вневременье распалось в дождь веков,

И просочились тысячи столетий.

Мир конусообразною горой

Покоился на лоне океана.

С высоких башен, сложенных людьми,

Из жирной глины тучных междуречий

Себя забывший Каин разбирал

Мерцающую клинопись созвездий.

Кишело небо звездными зверьми

Над храмами с крылатыми быками.

Стремилось солнце огненной стезей

По колеям ристалищ Зодиака.

Хрустальные вращались небеса,

И напрягались бронзовые дуги,

И двигались по сложным ободам

Одна в другую вставленные сферы.

И семь планет свой суточный пробег

Алмазными орбитами свершали.

И в дельтах рек — Халдейский звездочет

И пастухи Иранских плоскогорий,

Прислушиваясь к музыке миров,

К гуденью сфер и к тонким звездным звонам,

По вещим сочетаниям светил

Определяли судьбы царств и мира.

Все в преходящем было только знак

Извечных тайн, начертанных на небе.

 

А. Блок

Сочельник в лесу

Ризу накрест обвязав.

Свечку к палке привязав.

Реет ангел невелик,

Реет лесом, светлолик.

В снежно-белой тишине

От сосны порхнет к сосне,

Тронет свечкою сучок —

Треснет, вспыхнет огонек,

Округлится, задрожит,

Как по нитке, побежит

Там и сям, и тут, и здесь...

Зимний лес сияет весь!..

 

Так легко, как снежный пух,

Рождества крылатый дух

Озаряет небеса,

Сводит праздник на леса,

Чтоб от неба и земли

Светы встретиться могли,

Чтоб меж небом и землей

Загорелся луч иной,

Чтоб от света малых свеч

Длинный луч, как острый меч,

Сердце светом пронизал.

Путь несложный указал.

 

А. Белый

Карма

2

Мы — роковые глубины.

Глухонемые ураганы, —

Упали в хлынувшие сны,

В тысячелетние туманы.

 

И было бешенство огней

В водоворотах белой пены.

И — возникали беги дней.

Существовали перемены.

 

Мы были — сумеречной мглой.

Мы будем — пламенные духи.

Миров испепеленный слой

Живет в моем проросшем слухе.

 

В. Хлебников

Ладомир

(фрагменты)

Где Волга скажет «лю»,

Янцекиянг промолвит «блю»,

И Миссисипи скажет «весь»,

Старик Дунай промолвит «мир»

И воды Ганга скажут «я».

Очертит зелени края

Речной кумир.

Всегда, навсегда, там и здесь.

Всем все, всегда и везде!

Наш клич пролетит по звезде!

Язык любви над миром носится,

И Песня песней в небо просится.

 

Кругом венок ресницы тайн,

Блестят громадные глаза

Гурриэт эль-Айн.

И изречения Дзонкавы

Смешает с чистою росою,

Срывая лепестки купавы,

Славянка с русою косой.

 

Туда, туда, где Изанаги

Читала «Моногатори» Перуну,

А Эрот сел на колени Шанг-Ти,

И седой хохол на лысой голове

Бога походит на снег.

Где Амур целует Маа-Эму,

А Тиэн беседует с Индрой,

Где Юнона с Цинтекуатлем

Смотрят Корреджио

И восхищены Мурильо,

Где Ункулункулу и Тор

Играют мирно в шашки,

Облокотясь на руку,

И Хоккусаем восхищена

Астарта, — туда, туда!

 

Черти не мелом, а любовью

Того, что будет, чертежи.

И рок, слетевший к изголовью,

Наклонит умный колос ржи.

 

Н. Гумилев

Слово

В оный день, когда над миром новым

Бог склонял лицо свое, тогда

Солнце останавливали словом,

Словом разрушали города.

 

И орел не взмахивал крылами,

Звезды жались в ужасе к луне.

Если, точно розовое пламя.

Слово проплывало в вышине.

 

А для низкой жизни были числа,

Как домашний, подъяремный скот,

Потому что все оттенки смысла

Умное число передает.

 

Патриарх седой, себе под руку

Покоривший и добро и зло,

Не решаясь обратиться к звуку,

Тростью на песке чертил число.

 

Но забыли мы, что осиянно

Только слово средь земных тревог.

И в Евангелии от Иоанна

Сказано, что Слово — это Бог.

 

Мы ему поставили пределом

Скудные пределы естества,

И, как пчелы в улье опустелом.

Дурно пахнут мертвые слова.

 

О. Мандельштам

* * *

Я знаю, что обман в видении немыслим,

И ткань моей мечты прозрачна и прочна;

Что с дивной легкостью мы, созидая, числим,

И достигает звезд полет веретена.

 

Когда, овеяно потусторонним ветром.

Оно оторвалось от медленной земли,

И раскрывается неуловимым метром

Рай — распростертому в уныньи и в пыли.

 

Так ринемся скорей из области томленья —

По мановению эфирного гонца —

В край, где слагаются заоблачные звенья

И башни высятся заочного дворца!

 

Несозданных миров отмститель будь, художник.

Несуществующим существованье дай;

Туманным облаком окутай свой треножник

И падающих звезд пойми летучий рай!

 

Николай Заболотский

Все, что было в душе

Все, что было в душе, все как будто

опять потерялось,

И лежал я в траве, и печалью

и скукой томим,

И прекрасное тело цветка надо мной

поднималось,

И кузнечик, как маленький сторож,

стоял перед ним.

 

И тогда я открыл свою книгу

в большом переплете,

Где на первой странице растения

виден чертеж.

И черна и мертва, протянулась

от книги к природе

То ли правда цветка, то ли в нем

заключенная ложь.

И цветок с удивленьем смотрел

на свое отраженье

И как будто пытался чужую премудрость

понять.

Трепетало в листах непривычное мысли

движенье,

То усилие воли, которое не передать.

 

И кузнечик трубу свою поднял,

и природа внезапно проснулась,

И запела печальная тварь славословье

уму,

И подобье цветка в старой книге

моей шевельнулось

Так, что сердце мое шевельнулось

навстречу ему

 

Завещание

Когда на склоне лет иссякнет жизнь моя

И, погасив свечу, опять отправлюсь я

В необозримый мир туманных превращений,

Когда мильоны новых поколений

Наполнят этот мир сверканием чудес

И довершат строение природы, —

Пускай мой бедный прах покроют эти воды,

Пусть приютит меня зеленый этот лес.

 

Я не умру, мой друг. Дыханием цветов

Себя я в этом мире обнаружу.

Многовековый дуб мою живую душу

Корнями обовьет, печален и суров.

В его больших листах я дам приют уму,

Я с помощью ветвей свои взлелею мысли,

Чтоб над тобой они из тьмы лесов повисли

И ты причастен был к сознанью моему.

 

Над головой твоей, далекий правнук мой,

Я в небе пролечу, как медленная птица,

Я вспыхну над тобой, как бледная зарница,

Как летний дождь прольюсь, сверкая над

травой.

Нет в мире ничего прекрасней бытия.

Безмолвный мрак могил — томление пустое.

Я жизнь мою прожил, я не видал покоя:

Покоя в мире нет. Повсюду жизнь и я.

 

Не я родился в мир, когда из колыбели

Глаза мои впервые в мир глядели, —

Я на земле моей впервые мыслить стал.

Когда почуял жизнь безжизненный кристалл,

Когда впервые капля дождевая

Упала на него, в лучах изнемогая.

О, я недаром в этом мире жил!

И сладко мне стремиться из потемок,

Чтоб, взяв меня в ладонь, ты, дальний мой

потомок,

Доделал то, что я не довершил.

 

* * *

Во многом знании — немалая печаль,

Так говорил творец Экклезиаста.

Я вовсе не мудрец, но почему так часто

Мне жаль весь мир и человека жаль?

 

Природа хочет жить, и потому она

Мильоны зерен скармливает птицам,

Но из мильона птиц к светилам и зарницам

Едва ли вырывается одна.

 

Вселенная шумит и просит красоты,

Кричат моря, обрызганные пеной,

Но на холмах земли, на кладбищах вселенной

Лишь избранные светятся цветы.

 

Я разве только я? Я — только краткий миг

Чужих существований. Боже правый.

Зачем ты создал мир, и милый и кровавый,

И дал мне ум, чтоб я его постиг!

 

На закате

Когда, измученный работой.

Огонь души моей иссяк.

Вчера я вышел с неохотой

В опустошенный березняк.

 

На гладкой шелковой площадке,

Чей тон был зелен и лилов,

Стояли в стройном беспорядке

Ряды серебряных стволов.

 

Сквозь небольшие расстоянья

Между стволами, сквозь листву,

Небес вечернее сиянье

Кидало тени на траву.

 

Был тот усталый час заката,

Час умирания, когда

Всего печальней нам утрата

Незавершенного труда.

 

Два мира есть у человека:

Один, который нас творил.

Другой, который мы от века

Творим по мере наших сил.

 

Несоответствия огромны,

И несмотря на интерес,

Лесок березовый Коломны

Не повторял моих чудес.

 

Душа в невидимом блуждала,

Своими сказками полна,

Незрячим взором провожала

Природу внешнюю она.

 

Так, вероятно, мысль нагая,

Когда-то брошена в глуши,

Сама в себе изнемогая,

Моей не чувствует души.

 

Л. Мартынов

Эхо

Что такое случилось со мною?

Говорю я с тобою одною,

А слова мои почему-то

Повторяются за стеною,

И звучат они в ту же минуту

В ближних рощах и дальних пущах,

В близлежащих людских жилищах

И на всяческих пепелищах,

И повсюду среди живущих.

Знаешь, в сущности, это неплохо!

Расстояние не помеха

Ни для смеха и ни для вздоха.

Удивительно мощное эхо.

Очевидно, такая эпоха!

 

Э. Балашов

От земли

От земли к земле иду.

От вина и хлеба.

С неба на небо иду

До седьмого неба.

 

На земле оставить землю

За землей вернуться.

Без земли и в небе с небом

Можно разминуться.

 

Л. Дмитриева

Священная флейта

Спрошу я землю:

«Какая мысль достигнуть может цели?»

«Что, как стрела, устремлена», —

мне голосом земли сказала

флейта.

«Но стрелы можно увезти в телеге»...

«Когда летит стрела,

тогда она — стрела!

А если тащится в телеге,

то это просто хворост».

Спрошу у дерева:

«Какая мысль дает благие всходы?»

«Та, что очищена от мысли о себе», —

в ветвях укрывшись, мне сказала

флейта.

«А если размышляю о врагах?»

«Пошли поклон им.

Ведь кто другой твою измерит силу?

Бесстрашию научит кто?»

Спрошу у неба:

«Какая мысль сильней всего на свете?»

«Та, что звучит без звука», —

мне с облака сказала

флейта.

«Но чем же можно эту мысль услышать?»

«Сердцем».

«А что ж тогда есть сердце?»

«Солнце».

«А Солнце?»

«Сверкающая в небе Мысль».

Спрошу у флейты:

«Повсюду голос твой волшебный слышу.

Скажи: ты — где?»

«Я здесь!» —

в душе моей сказала

флейта.