Дельфис

Н.К.Рерих любил повторять: «Всегда верю, что наиболее идеальное является и наиболее практичным», — и добавлял: «Если кто-то будет указывать, что начинание слишком идеалистично и потому стоит вне жизни, скажите ему: "Ошибся, милый, это начинание не жизненно, потому что оно недостаточно высоко"» [1]. Стремление к высокому, к совершенствованию было присуще художнику с детских лет. Не зря, наверное, при первой встрече с девятилетним мальчиком безошибочный прогноз о его будущем сделал директор гимназии Карл Май: «Будет профессором». О гимназии Карла Мая, как образцовом учебном заведении, сохранились воспоминания многих замечательных людей отечественной культуры, пронесших через всю жизнь верность братству «майских жуков».

^{Н.К. Рерих}

Один из них замечательный художник, историк искусства соученик Рериха Александр Бенуа отмечал «по-домашнему уютную атмосферу гимназии», умеренную свободу, теплоту в общении педагогов с учениками и «несомненное уважение к личности каждого ученика».

Вот это лучшее несомненно вынес из этой гимназии Н.К.Рерих, став в 1906 году директором Школы Общества поощрения художеств. Позднее, с вниманием относясь к деятельности Рериха-педагога, Бенуа писал: «На старом, прогнившем, дуплистом пне вдруг появились зелёные ростки, и возникает надежда, что пень снова может вырасти в дерево... Это чудо произошло благодаря энергии одного человека, одного художника — Рериха, заслуживающего всё большее и большее уважение за ту последовательность, с которой он борется за живое искусство против мертвечины и казёнщины».

Александр Бенуа видит в молодом директоре мудрого хозяина, совершающего реформы без авантюрного риска, бережно сохранявшего то лучшее, что было создано его предшественниками. О плодотворности усилий Рериха, направленных на возрождение Школы, пишет и авторитетный художественный журнал «Аполлон» (№ 8,1910 г.): «Выставка работ учащихся ШОПХ, благодаря энергичной деятельности директора Н.Рериха, в этом году значительно интереснее, общее впечатление от этой выставки: в дело преподавания Школы постепенно и осторожно вливаются новые жизненные соки, много работы, любви». Связь традиций гимназии Карла Мая с педагогической деятельностью Н.К.Рериха прослеживается в его письме к старому учителю А.Л.Липовскому: «Вы несли нам знания незапылённые, с любовью устремлялись к истокам человеческой мысли... Полное лучших наступательных мыслей и стремлений, дело гимназии заняло прочное общественное место, и каждый, окончивший гимназию Мая и шедший под вашим руководством, может с радостью и гордостью сказать об этом... Вы учили нас работать, и мы помним это, работаем и учим...» [2].

Будучи сам наставником юных и руководителем Школы, Н.К.Рерих видел «главное знание художественного образования... в том, чтобы учащимся открыть возможно широкие горизонты и привить им взгляд на искусство как на нечто почти неограниченное» [3].

Работая в Школе, Н.К.Рерих следовал своим великим учителям. Ведь и в Академии художеств судьба подарила Рериху, по его словам, Учителей «не только живописи, но и всей жизни». Первым из них был «большой, сильный, правдивый Куинджи».

^{Учащиеся и педагоги Санкт-Петербургского Художественного училища им.Н.К.Рериха устанавливают мемориальную доску на доме — Васильевский остров, Университетская наб., 25. Фото Вл.Платонова}

Писатель Вс.Н.Иванов, соединяя два этих имени, восклицает: «Рерих — ученик Куинджи... Какое сочетание талантов!... Учительство одного по отношению к другому не было просто «выучкой». Оно было наставлением в главнейшем, ведущем к тому, чтобы выявить внутреннюю сущность художника-ученика» [4].

А.И.Куинджи в каждом ученике стремился развить яркую художественную индивидуальность, требовал «внутренней», самостоятельной мысли, учил чтению великой книги природы. Художник сумел не только раскрыть дарование своих учеников, их «мир в себе», но и сплотил прочной дружбой на всю жизнь. Все эти принципы старался передать своим ученикам и Рерих.

К работе в Школе он привлёк своего соученика по Академии замечательного художника Аркадия Рылова. И вот как в своих воспоминаниях пишет тот о деятельности Рериха-педагога — «молодого, талантливого, энергичного директора», который сразу принялся за реформы:

«Прежде всего он восстановил педагогический совет... Раньше директор всё делал самостоятельно, совет только обходил работы учащихся два раза в год на экзаменах. Заседания совета не были надоедливыми, без лишних словопрений. Вопрос настолько бывал уже продуман, что возражений не встречал и принимался единогласно» [5].

Рылов отмечает, что обычно Рерих прежде обсуждал какую-либо идею, нововведение с несколькими педагогами, а только потом выносил это на общее суждение. С ним «было приятно работать: всё делалось по-товарищески, — продолжает автор воспоминаний, — главное — чувствовалась живая струя свежего воздуха. Школа не стояла на месте, каждый год открывались новые классы или новые художественно-промышленные мастерские, увеличивался состав преподавателей приглашением выдающихся художников» [5].

Рерих пригласил скульптора Андреолетти, анималиста Малышева, художников Белого, Бобровского, Билибина, Вахромеева, Вроблевского, Герардова, Клевера, Кардовского, Линдемана, Матэ, Химону, Щуко, Щусева, палешинского иконописца Тюлина, критика Маковского... Он отличался редким умением привлекать в своё дело талантливых людей, воодушевлять их идеей созидания и содружества.

Спустя десятилетия, оглядываясь на прожитое, Н.К.Рерих писал: «Содружество — какое милое и сердечное слово. В нём есть и от взаимопонимания, и от взаимоуважения, и от сотрудничества... Значит, именно в нём, в слове — содружество — заключается самонужнейшее. Не может быть содружество, если люди, сошедшиеся в нём, не знают, что такое взаимная помощь, не понимают, что есть самоусовершенствование...» [6].

Реформы, проводимые Н.К.Рерихом, коснулись не только организации, но и программ обучения. В соответствии с пожеланиями учащихся и рекомендациями коллег было увеличено число женских рисовальных классов, организован женский этюдный класс, создано старшее отделение в скульптурном классе, расширено количество занятий по истории искусств и в мужском этюдном классе, введена пластическая анатомия, проводились ежегодные экскурсии по древнерусским городам. Школа жила напряжённым ритмом преобразований, которые не замедлили дать добрые результаты.

«В пригожий майский день большой угрюмый зал Императорского общества поощрения художеств являет взору широкий, весёлый праздник, — пишет биограф Н.К.Рериха, хранитель Эрмитажа Сергей Эрнст. — Чего, чего тут только нет! Целая стена занята строго сияющими иконами, столы — пёстрым, нарядным роем майоликовых ваз и фигур, тонко расписанных украшений чайного стола, дальше лежат богато шитые шелками, золотом и шерстью подушки, ковры, бювары, стоит уютная, украшенная хитрым рукодельем мебель... На окнах колоритными пятнами красуются детища класса живописи по стеклу; далее перед зрителем белая толпа созданий класса скульптуры; живые наброски класса рисования с животных, а наверху ждёт целая галерея работ маслом и рисунков» [7].

Памятным событием художественной жизни Петербурга 1910—1911 годов стала выставка работ всех классов Школы в Александровском Царскосельском дворце, которую посетили Император Николай II и Императрица Александра Фёдоровна. За эту выставку академик Н.К.Рерих получил полное одобрение и благодарность — так было отмечено в «Отчёте» Общества поощрения художеств. Принцесса Ольденбургская покровительствовала Школе и хотела представить её директора к званию камергера Его Императорского Величества, но Рерих запротестовал, говоря, что он намерен подписывать и выставлять свои картины как «художник Рерих», а не как «камергер Рерих».

Примечательным событием в жизни столицы стал 75-летний юбилей Школы. Журнал «Аполлон» (№8,1914) писал: «На западно-европейский уровень Школа встала при Д.В.Григоровиче. В 80х и 90-х годах при директоре Е.А.Сабанееве начались командировки учеников в Россию и за границу, открылись пригородные отделения и художественно-ремесленные мастерские, но преподавание застыло в омертвевших формах.

Истинное улучшение школы началось только с 1906 года, когда директором был назначен Н.К.Рерих. Постепенно произведён целый ряд реформ, открылись новые специальные классы, и чрезвычайно поднят общий художественный уровень работ. Особое внимание было обращено на слияние мастерских и классов, на ознакомление учеников с самой техникой разных производств, чрезвычайно расширены и систематизированы работы в натурных рисовальных и этюдных классах, благодаря чему ученические работы этих классов бывали часто не хуже аналогичных академических работ. Словом, школа, задавшаяся при своём основании целью "поднять и развить вкус среди рабочих масс" поставлена сейчас вполне художественно, а со своими мастерскими и пригородными отделениями является единственной в России общедоступной школой, отвечающей потребностям разностороннего художественного образования и художественных производств. Юбилей ознаменовался торжественным заседанием, изданием исторического очерка Н.Макаренко "Школа Императорского Общества поощрения художеств" и выпуском памятного знака по рисунку Билибина».

В трагический для России год русско-японской войны Н.К.Рерих не считал возможным проводить пышный юбилей и предложил ассигнованные на праздник средства передать «по назначению» — в пользу Комитета оказания помощи раненым и выздоравливающим воинам. С этой целью был проведён в Школе аукцион художественных произведений, в котором приняли участие преподаватели, учащиеся. Аукцион дал выручку в 5 тысяч рублей.

О внимании Н.К.Рериха к молодым художникам, его умении увидеть дарование, природу индивидуальности вспоминают многие воспитанники Школы, один из них Марк Шагал.

Приехав зимой 1906—1907 года в Петербург, он пытался поступить в Академию художеств, но не смог из-за отсутствия аттестата зрелости. Оказалась безуспешной попытка поступить и в Художественно-промышленное училище Б.Штиглица. Пришлось пойти в открытую для всех Школу Общества поощрения художеств. Это был первый год директорства Николая Константиновича, который заметил талантливого юношу и добился для него освобождения от службы в армии, всячески поощрял и хвалил. Весной 1907 года Шагал был удостоен «похвалы» Совета педагогов и награждён стипендией в 6 рублей, которая в последующем была увеличена до 15 рублей.

Педагогический талант Н.К.Рериха был освещен родительским чувством, бережным отношением, ответственностью за судьбу учеников. С не менее искренним теплом и поддержкой относился он всегда и к коллегам-художникам. Он старался добрым словом, щедрой оценкой творчества воздать должное многим замечательным художникам.

«Ярко горит личность Врубеля, — писал Рерих в книге «Зажигайте сердца». — Около неё много солнечного света... Подобно очень немногим, шедшим только своей дорогой, в вещах Врубеля есть особый путь, подсказанный только природой...».

О Валентине Серове: «Он умел высоко держать достоинство искусства... Мы и наши дети будем видеть, что произведения Серова оценены всё более и более и помещены на лучших местах, а в истории искусства Серову принадлежит одна из самых красивых страниц».

Как признание благодарного ученика Учителям жизни написаны Рерихом строки, которые мы с полным правом относим и к нему самому, посвященные Толстому и Тагору: «Только в больших людях может сочетаться такая простота и в то же время несказуемая значительность... Напрасно невежды будут уверять, что мир Тагора и Толстого утопичен. Трижды неправда. Какая же утопия в том, что не нужно убивать и разрушать? Какая же утопия в том, что нужно знать и напитывать всё окружающее просвещением? Ведь это всё вовсе не утопия, а сама реальность».

Но вернёмся к деятельности Н.К.Рериха - педагога. В юбилейной «Записке», от 13 сентября 1913 года, художник сформулировал профессиональное кредо Школы, призванной различать в сумятице происходящего истинное, подлинное творчество от эклектических явлений. Рерих надеялся, что грядущие преобразования положат начало большому делу, которое быть может впишет красивую страницу истории русского искусства.

В 1916 году затянувшаяся болезнь лёгких и требования врачей заставили Николая Константиновича уехать из Петрограда в Карелию, откуда он писал: «Прилагаю все силы, чтобы восстановить здоровье и скорее вернуться к любимому делу». Понимая всю сложность ситуации того времени, он в августе 1917 года отказывается от директорства, передав свои полномочия художнику Н.Химоне, но остаётся при этом членом Комитета и попечителем Школы. В этом же году Рерих представляет на суд коллег проект «Свободной Академии», в основе которого была идея государственной важности эстетического воспитания народа, идея «единого искусства».

В проекте конкретно с расчётами и сметой предложены пути развития «дела»: открыть десять мастерских — пять чистого искусства и пять прикладного, сохранить лекции по истории искусств, анатомии, перспективе, педагогике и черчению, открыть подготовительные и воскресные классы для учащихся средних учебных заведений и для лиц, занятых в будние дни...

Продуманный документ до мельчайших деталей сочетает высокие помыслы художника с деловым, конкретным, экономически выверенным подходом к решению вопроса о жизни, вернее выживания Школы как «очага искусства» в новых социальных условиях послеоктябрьского переворота. «Терпя несчастья со стороны материальной, — пишет автор «соображений», как называл Рерих свой проект, — мы должны получить достаточную сметную обоснованность. При основах свободных и независимых, при работе не за страх, а за совесть, при сотрудничестве лиц, проникнутых строгою любовью к искусству — возможен рост нашего любимого дела».

Взволнованным, искренним признанием завершается этот документ: «Я прослужил Искусству 25 лет, по мере сил защищал русское народное достояние и подготовлял путь для молодых; буду счастлив, если мой опыт послужит на пользу будущим деятелям искусства».

В годы лихолетий — революций, войн, блокады, Школа Рериха выстояла и сохранилась, меняя названия и адреса — Художественно-промышленный техникум, Художественно-педагогическое училище, Ленинградское художественное училище, которому в 1968 году было присвоено имя народного художника СССР, президента Академии художеств СССР Владимира Александровича Серова, хотя он никак не был связан с историей училища.

«Идея переименования училища возникла у нас, — пишет его нынешний директор, Заслуженный работник культуры С.А.Кирпичёв, — после памятной встречи в 1984 году в Москве со Святославом Николаевичем Рерихом, так много рассказавшем об отце и о Школе. Мы не предполагали, что встретимся с таким количеством препятствий идеологического и бюрократического толка: с одной стороны — активный отпор, а с другой — чиновничье равнодушие».

Долгий путь к переименованию училища подтверждает и папка с документами: письма в разные инстанции, начиная от глав Правительства и властей города до листов с подписями художников, преподавателей, учащихся. Представлены все жанры эпистолярного искусства — просьбы, ходатайства, обращения, воззвания, резолюции и ответы на них компетентных органов.

Так, из Министерства культуры РСФСР пришёл ответ Учёного совета по художественному образованию с приглашением представителей Академии художеств СССР и Союза художников РСФСР: «Переименование Ленинградского художественного училища имени В.А.Серова считать нецелесообразным» (от 1.03.1989 г.).

В поддержку инициативы училища о его переименовании выступили: академик Д.С.Лихачёв, скульптор М.К.Аникушин, директор Русского музея В.Гусев, директор Эрмитажа Б.Б.Пиотровский. В обращении к главе города А.А.Собчаку говорилось: «Присвоение училищу имени Н.К.Рериха — не только признание высокой значимости педагогической и художественной деятельности его руководителя, но и действенная акция в нравственном воспитании будущих художников, в приближении их к лучшим традициям отечественной культуры. Председатель Правления Советского Фонда Рерихов, член-корреспондент АПН СССР, член Союза писателей СССР В.А.Лакшин» (27.12.90).

«Только в январе 1992 года было принято решение о переименовании училища, — пишет его директор С.А.Кирпичёв. — Мы хотим, чтобы студенты знали 160-летнюю историю своей Школы, основанной в 1839 году, во все периоды её жизни, чтобы вселить надежду на то, что "должно, наконец, в России начаться и дело. Будем твердить и верить", как завещал художник и мыслитель Н.К.Рерих».

Пять лет тому назад, 9 октября 1994 года в день рождения художника, словно ещё раз подтверждая смысл его фамилии: Рерих в переводе с древне-скандинавского «Богатый славой», около дома на набережной Невы собрались люди, чтобы открыть мемориальную доску, выполненную студентами Художественного училища имени Н.К.Рериха под руководством скульпторов-педагогов. На красном граните — бронзовый барельеф головы художника.

Казалось, что этот дом и эти окна, из которых некогда видны были суда, верфи, слышны пушечные выстрелы причаливающих кораблей, помнят ещё старинную петровскую песню, память о которой пронёс Н.К.Рерих через всю жизнь как первое воспоминание детства:

На Васильевском славном острове,

Как на пристани корабельные,

Молодой матрос корабли снастил

О двенадцати белых парусах.