Дельфис

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

2 ноября 1929 г.

Мой дорогой барон¹,

Получил Ваше послание по случаю открытия Музея Рериха в его новом здании. Разрешите мне поблагодарить Вас за выражение Вашей доброй воли и поздравление меня лично. Пользуясь случаем, выражаю наилучшее пожелание успеха Вашим культурным начинаниям. В этих замечательных замыслах культурного строительства мы все объединены как искренние друзья. Во имя такого понимания и дружбы я приветствую Вас.

Всем сердцем,

Н.Рерих

^{Н.К.Рерих, 1930-е годы}

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

28 июля 1930 г.

Дорогой барон фон Таубе,

Имею удовольствие сообщить Вам, что Вы избраны Почетным Советником Музея Рериха. Это избрание также означает, что Вы имеете титул Почетного Члена Французской ассоциации друзей Музея Рериха. Уверен, что Вы будете готовы оказать свою незаменимую поддержку нашим начинаниям, способствовать Красоте, Знанию и Миру. Пользуюсь случаем, чтобы сообщить Вам, что я ознакомил Совет Траста с принятым решением относительно сотрудничества между Музеем Рериха и будущим Международным Институтом Востоковедения. Я буду созывать специальный совет, информирующий о дальнейшем развитии этого проекта, предназначенного для оказания лучшей помощи продвижению научного знания и развитию идеалов культуры.

С верой, искренне Ваш,

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

[Борт корабля Messageries Maritimes]

17 октября 1930 г.

Дорогой Михаил Александрович,

В Алжире на стене старого сарацинского здания у ворот мы нашли выбитый на камне герб. По аналогии частей он не без интереса для Вашего изыскания. Нет ли и здесь мальтийских тамплиеров? Комбинация Соломоновых восточных звёзд с мусульманским знаком руки, а также раздел щита – всё это любопытно. В этой же части города находятся старинные испанские форты времени Карла V. Конечно, невозможно найти подробности об этом гербе. Стена очень старая, и герб залит белой известью.

Я предложил Америке включить Вашу работу как отдельную часть большой биографии, предполагаемой сейчас. Конечно, торопиться не следует, ибо найдётся масса поучительного материала. Нашли ли Мюллера? Плывем мирно. Привет Вашей супруге и дочерям.

Искренно Ваш,

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Naggar, Kulu, Punjab, Br. India

14 декабря 1930 г.

Мой дорогой барон Таубе,

Пишу уже из Наггара, куда мы прибыли недавно после нашего столь долгого «странствия». Мне очень неприятно сообщать, но здоровье мадам Рерих² ухудшилось, и мы делаем всё возможное, чтобы поддержать её и помочь ей.

Очень рад Вашим последним новостям и убеждён, что Ваше исследование в генеалогии будет иметь наилучшие результаты. Чувствую, что Вы того же мнения, что и я, и что полная мантия Зибмахера и коронованные шлемы, которые Вы недавно разыскали, и комптур³ тамплиеров приведёт нас неизменно ко времени Charlemagne, где упомянут Ярл Рорик, и затем мы снова придём к Ютландии. Надеюсь, Вы найдете книгу тайного архивариуса Мюллера, и тогда Ваш материал пополнится. Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания Вашей семье и всем нашим общим друзьям.

Искренне Ваш,

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Naggar, Kulu, Punjab, Br. India

9 января 1931 г.

Дорогой Михаил Александрович,

Спасибо Вам за Ваше письмо. Все мы сожалели о Вашей болезни и радовались выздоровлению. Относительно Вашего приглашения в Германию единственное, что можно сказать: человек предполагает, а Бог располагает. С интересом следим за Вашими исследованиями рода. Конечно, Вы правы, что в основе лежит скандинавское слово и в переводе на немецкий язык Rorich значило бы Ruhmreich. H перед R очень типично для Ur скандинавского. Идя в глубину, я не сомневаюсь, что мы придём к тому же Roerick Ютландскому, как это указывает Мюллер и некоторые подробности этого перечисляет Беляев⁴, который с такою любовью занимался Roric’ом, Маркграфом Фрисландским. Коронованные шлемы, найденные Вами, и полная мантия ведут нас к тому же. Так ценно, что Вы с Вашим знанием, а главное, с верным чутьём стали на эту правильную линию. Мне так же, как и Вам, казалось, что Roerich Тамплиеров не должен быть местным жителем, ибо очень часто комптуры назначались, и даже мне приходилось читать, что главы тамплиеров, а также и розенкрейцеров ввиду разных особых причин назначались извне. Уже предвкушаю, какое замечательное исследование у Вас получится. Без излишней торопливости, столько полезного будет принесено волнами жизни. Каждое Ваше письмо доставит нам живейшую радость.

Прошу передать семье Вашей от меня и от Елены Ивановны лучшие чувства. К сожалению, не могу сказать, что здоровье её улучшилось.

Сердечно Ваш,

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Naggar, Kulu, Punjab, Br. India

19 января 1931 г.

Конфиденциально

Дорогой Михаил Александрович,

И вчерашняя почта не принесла нам Вашего письма, что заставляет нас беспокоиться, не пропало ли оно на почте. Всяко бывает. Последнее, что мы имели, была карточка из Рима. Со вчерашней почтой пришло письмо от Г.Шклявера⁵. В нём он сообщает о посещении нашего центра митрополитом Евлогием⁶. При этом не упоминается ни присутствие мадам де Во⁷, ни Ваше. Разве Владыко был встречен совершенно частным порядком?

В журналах заседаний в Нью-Йорке видно из письма Вашего, что Вы желали бы более частые собрания нашей Русской Ассоциации, но встречаете препятствие со стороны Г.Шклявера. Думаю, в количестве заседаний решающий голос имеет исключительно председатель. Шклявер сообщает о предположенных двух лекторах в Русской Ассоциации: граф Рошфор⁸ и Калитински⁹ (если он достаточно поправился, как замечает Шклявер). Между прочим, генерал Потоцкий¹⁰ никогда Вам не говорил своих соображений о графе Рошфоре, которые он нам передавал в Париже? В качестве лекторов не приходили ли на ум имена Эрнста¹¹, Ширинского-Шихматова¹² и других, если кто может быть полезен. Впрочем, распределение 2000 франков, данных на русские лекции, всецело предоставлено самой Ассоциации, и я без всякой настойчивости лишь вспоминаю о более широких возможностях.

Посылаю Вам при сём русский текст моей декларации, посланной мной мадам де Во (по-английски). Хотя она, вероятно, и ознакомит Вас с содержанием её, но всё-таки посылаю Вам копию для Вашего личного ознакомления. Как Вы знаете, я всегда защищаю моих друзей и никак не могу согласиться с аррогантными¹³ выражениями г-жи Дедле¹⁴ которая вместо пользы может вносить лишь смущение умов. Выражение о торжествующем собственнике и о том, что её предложение написать мне было встречено с аплодисментами (что Вы видели в копии её письма, Вам посланного), конечно, превышает всякую меру. Если есть что сообщить конфиденциально, то ведь Вы, как представитель и по родственному чувству, и по духу, конечно, сделали бы это гораздо лучше и полезнее для дел, нежели совершенно посторонняя и болезненная ментально мадам Дедлей. Если в чём-то мы можем видеть ошибки, то ведь хотя бы во имя христианских чувств о них можно предупреждать без всяких неприемлемых выражений.

К делу о неправильной степени ордена, о чём мадам де Во пишет неоднократно, посылаю Вам копию меморандума, полученного нами из Америки, из которого видно, что не одна Америка виновата. Вы знаете, насколько и я, и Америка готовы с радостью приветствовать каждую инициативу и принять в соображение каждое сообщение, основанное на каких-либо местных фактах. И мы, со своей стороны, можем поделиться несколькими накопленными сведениями. А Вы знаете, как мы разделяем осторожность Ваших суждений и всегда помним Ваш рассказ о соображениях Маркова II¹⁵, которые Вас так справедливо ужаснули. Ну, Бог с ней, и с больной Дедлей, и с её аплодисментами. Жду Вашего сообщения, ибо хочу знать соотношение и истинную соизмеримость фактов. Мы так горячо радуемся Вашей договорённости с мисс Лихтман¹⁶ и хотели бы, чтобы в Америке не подумали бы как-нибудь, что Вы участвовали в аплодисментах г-же Дедлей, вдохновившейся написать письмо, могущее затронуть наше общее достоинство. Я потому так и горевал, узнав, что, может быть, и симпатичное в сущности, но по болезни безответственное [лицо] взято в конфиденты и, конечно, при всяком случае расскажет на стороне, кроме фактов, и всякие приукрашенные легенды.

Очень рад слышать, что Владыко Евлогий так сердечно отозвался о делах наших и о моём искусстве и даже хотел писать Восточным Патриархам. Из Америки сообщают также о незабываемых сердечных выражениях митрополита Платона¹⁷ и знаменитого эпископального проповедника доктора Норвуда¹⁸ и духовного директора при кардинале о. Келли.

Эту неделю здоровье Елены Ивановны очень неважно. Она так волновалась письмом Дедлей. Сердечный привет Вашей семье.

Духовно с Вами,

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Naggar, Kulu, Punjab, Br. India

21 января 1931 г.

Дорогой Михаил Александрович,

Сейчас пишу триптих, посвящённый Жанне д’Арк. Как всегда, обращаясь прежде всего к первоисточникам, я начал перечитывать и пересматривать материалы древнейшей Франции. Прилагаю листок с двумя подробностями, которые, знаю, заинтересуют Вас в связи с гербом. Герб хроники Фруасара (золото на тёмно-синем) может напомнить нам времена, когда потомки Ютландских викингов могли принимать участие в походах первых королей Франции – во всяком случае, подробности любопытны. Если у Вас ещё что-нибудь накопляется, черкните словечко. Есть кое-что интересное в отношении розенкрейцеров. Шлю сердечный привет Вашей семье и Вам.

Преданный Вам,

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Naggar, Kulu, Punjab, Br. India

3 марта 1931 г.

Дорогой Михаил Александрович,

Только что через Гейтнера¹⁹ мы получили книгу, изданную в Бармене, «Studien uber den Einzelnamen von E.W.Rohrig», со ссылками на «Geheimarchivrat» Dr. K.Veltman в Wetzlar, а также на старое издание 53-го года «Das Altdeutsche Namenbuch» von E.W.Forstemann (2 Baende Nordhausen 1854–59) & Kruse, Chronicon Normannorum, Wariago-Russorum, etc. (Dorpat, 1851). Эта книга Вам очень полезна для древнейшей части Вашего исследования. Пусть Гейтнер достанет ещё экземпляр из Бармена для библиотеки нашего европейского Центра в Париже, и Вы можете им пользоваться. Кстати, если Вы хотели бы получить еще чек, сообщите мне, и я переведу Вам ещё сто долларов.

Очень рад был слышать от Шклявера, что Вы вполне поправились. У нас здесь не только неслыханно плохая погода и поздняя весна, но и болезнь Елены Ивановны, а также и тягучее продолжение волокиты, о которой Вы знаете, – всё это создает большое напряжение. Как всегда, буду рад слышать о Ваших работах и шлю Вам и семье Вашей наши сердечные приветы.

Сердечно преданный,

Н.Рерих

М.А.Таубе – Н.К.Рериху

Париж, 22 мая 1931 г.

Дорогой Николай Константинович,

Моё заказное письмо от 21 февраля разошлось с Вашим от 3 марта, а «пасхальное», очевидно, не дошло. Поэтому я, прежде всего, кратко резюмирую его содержание; послано оно было тотчас по получении Вашего письма, не заказным. В нём я благодарил Вас за библиографические указания – и, вперёд, за 100 долларов, которые я теперь получил через Г.Г.Шклявера, – и спрашивал Вас, является ли работа Э.В.Рерига «со ссылками на Гехеймрата Фельтмана в Вецларе» именно тем трудом, о котором Вы вспоминали зимою, приписывая его тогда «Гехеймрату Мюллеру»? Дело в том, что о существовании этой работы Рерига мне давно известно, и, между прочим, я и её имел в виду раздобыть в Лейпцигской «Фамилиенгешихтлихе Централштелле», в библиотеке которой она, несомненно, имеется, согласно полученной мною ещё в январе справке. Конечно, в этом направлении дело было бы облегчено, если бы Гейтнеру удалось достать ещё один её экземпляр, заказанный мною тотчас же по получении Вашего письма от 3 марта. Что касается других двух указываемых Вами книг, то старый и очень капитальный труд Ферстемана мне хорошо известен, а в «Хронике Норманнов» Крузе по интересующему нас вопросу есть очень немного; он, между прочим, один из первых изобретателей гипотезы о тождестве русского Рюрика с Рориком Ютландским. Кстати, г. Беляев продолжает разрабатывать свою тему и недавно читал тут интересный доклад о своих фризах²⁰ в древнейшей истории Англии и России; ему, оказывается, известна и моя работа о родовом знаке Рюрикова дома – «трезубце», с выводами которой он вполне соглашается. Пока, к сожалению, я не могу отплатить ему тем же в области главных его выводов...

^{Барон Михаил Александрович Таубе}

Чего-либо существенно нового и интересного сегодня сообщить Вам не могу. Я ведь предполагал – как и писал Вам 21 февраля – отправиться в новую генеалогическую экскурсию в Германию в апреле и даже, видя, что «фонды» не прибывают, пытался, чтобы не терять времени, получить (в том же, конечно, упомянутом Вами в последнем письме размере) необходимый для поездки а-конт²¹ на Рю де Пуатье у Шклявера; однако Георгий Гаврилович затруднился это устроить, и, волей-неволей, я в течение «резервированного» у меня на поездку апреля должен был ограничиваться пересмотром по здешним библиотекам разных второстепенных источников. Теперь предполагаю ехать в Германию в самом начале июня и две недели минимум посвятить этим чрезвычайно интересующим меня разысканиям. Главная трудность их сейчас во множестве расходящихся в разные стороны генеалогических и геральдических указаний и несвязанности между собой различных ветвей или фамилий Рерих (или созвучных ей). Мои остальные работы за это время свелись главным образом к корректированию на днях выходящей в свет книжки (по-французски) о «Неприкосновенности международных договоров»... Это мои лекции, читанные в прошлом июле в Гаагской Академии Международного Права. Само собою разумеется, что я собираюсь тотчас же по выходе этой работы прислать её Вам в Наггар. Всё время слежу издали, по мере возможности, за тем, что у Вас там происходит, и часто вспоминаю Вас с Вашими милыми и дельными сыновьями. Кончаю письмо низким почтительным приветом их глубокоуважаемой Матери и сердечным поклоном Вам, дорогой Николай Константинович, от себя, жены и всех детей.

Ваш искренно Вам преданный,

[М.А.Таубе]

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Naggar, Kulu, Punjab, Br. India

3 июля 1931 г.

Доверительно

Дорогой Михаил Александрович,

Сейчас Вам была отправлена следующая телеграмма: «Trustees Roerich Museum elected you their Delegate Bruges Conference. Detailed letter check follows – Roerich»²². Радуюсь этой вести и надеюсь, что это избрание послужит к тому, о чём мы говорили с Вами ещё в прошлом году, то есть к постепенному приближению Вашему к нашим делам. Радуюсь и тому, что Ваше компетентное юридическое слово укрепит наш Пакт в постановлениях конференции. И по родству, и по родству духа Вы скажете крепкое слово в пользу культурного завоевания, которое символизирует наше Знамя Мира, нужное в мирное время ещё более, нежели в военное. Посылаю Вам при сём копию моего Обращения к конференции, а также мою последнюю статью о Знамени Мира, которые ознакомят Вас с течением моей мысли по поводу Пакта. Это не есть что-то отдельное или, чего Боже сохрани, конкурирующее. Уже вижу Вас мысленно во всех регалиях Ваших и в вооружении доспеха культуры, непроницаемого ни для каких врагов. Вы чувствуете мировой международный масштаб этого Знамени Культуры. Только что нами получена телеграмма из Америки, сообщающая о состоявшейся резолюции трёх миллионов членов женских организаций поддерживать наше Знамя. Может быть, Вы встретитесь на конференции с предложением другого знака (один католический член конференции предложил красную звезду, что, по нашему мнению, совершенно неприемлемо). Но наш знак, уже опубликованный и множествами принятый, — знак Триединства, знак Троицы – нужно сохранить. Три сферы можно видеть и на Папском гербе, и на очень многих как католических, так и православных иконах.

Прилагаю при сём чек на сто долларов на Ваши расходы в связи с поездкой. Может быть, Вам придётся сделать какой-то членский взнос, чтобы иметь голос, или же, как делегат, Вы уже его имеете. Нам писали об удешевлённом проезде в Брюгге для членов конференции, но подробно этого не знаю. Спешу послать это письмо, чтобы поспеть на завтрашнюю воздушную почту. Напишите нам, пожалуйста, Ваш подробный адрес для ускорения сообщения. Наш адрес для писем на этом письме, а для телеграмм сокращённый: Рерих, Наггар. Надеюсь, что это письмо найдёт Вас и всю семью Вашу в добром здоровье и настоящее избрание ответит и Вашему желанию, и сочувствию. От нашего французского Общества делегатами едут м-м де Во Фалипо, Марк Шено²³ и Г.Г.Шклявер, так что с ними Вы образуете дружественный квартет. М-м де Во прочтёт моё обращение к конференции. Привет и лучшие чувства.

Духом с Вами,

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

24 августа 1931 г.

Дорогой Михаил Александрович,

Оба Ваши письма, из Берлина и спешное из Парижа, дошли. Мы ещё раз порадовались тому, что Вы будете на Брюжской конференции. Тем обеспечивается для меня, что в конференции сохранятся большие линии, в которых мы с Вами традиционно привыкли мыслить. Отныне буду писать Вам по Вашему личному адресу, и потому в случае перемены его будьте добры немедленно меня о том уведомить. Считаю, что так или иначе наши планы о более интенсивной совместной работе должны постепенно укрепляться, а для этого прежде всего мы должны углублять взаимопонимание. Очень буду ценить всякие Ваши соображения о деятельности нашего европейского Центра.

В конце октября в Париже будет мисс Э.Лихтман, одна из самых наших довереннейших сотрудниц. Вы будете иметь с нею частые беседы и можете быть совершенно откровенны, ибо я знаю, и к Вам мисс Лихтман питает самые лучшие доверенные чувства. С нею Вы переговорите о многом.

Осенью, вероятно, выйдет из печати моя книга «Держава Света», о которой нужно будет дать соответствующие её внутреннему содержанию отзывы. Вы понимаете, что такие книги нельзя безлично бросать на редакционный стол, но если Вы заметите, что кто-то не предаст и оценит многообразное единство содержания, то очень необходимо содействовать достойным отзывам в разных зарубежных колониях. Пора думать о будущем!

Имейте в виду, что мисс Лихтман послала мадам де Во и Шкляверу своё предложение для конференции, чтобы вне зависимости от постановления Лиги Наций все учреждения, музеи, общества, принявшие Пакт, немедленно уже подняли и развернули над своими культурными сокровищницами наше Знамя. Этим гласом народным всемирное Знамя Культуры уже войдёт в жизнь, и Вы, конечно, оцениваете практическое значение этого. Это не должно остаться каким-то предложением, повисшим в воздухе, но должно сразу войти в жизнь, тем более что Гаагский Протекторат является внутренне более значительным, нежели Лига Наций, и по приоритету, и по традиции, близкой нам с Вами, и по большей справедливости, которая положена в основание Гаагского Учреждения. Очень важно, что, по глубоким традициям, мы с Вами можем мыслить объединённо, и те же традиции обязывают нас к широкому вмещению.

К приезду мисс Лихтман будьте добры приготовить Ваш краткий курикулум вите##[24] с указанием почётных должностей и отличий. Это совершенно необходимо иметь в нашем досье Музея для будущих соображений.

Надеюсь, что на конференции гласность и печатное слово будут поставлены вполне достойно и широко, что вполне соответствовало бы всемирному, историческому, культурному значению собрания. Уверен в Вашем успешном выступлении в Брюгге и чувствую, что в Ваших руках наше всемирное Знамя держится бодро. Привет супруге и всей семье Вашей.

Духовно с Вами,

Николай Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Урусвати, 9 сентября 1931 г.

Дорогой Михаил Александрович,

Мы ещё не получили из Парижа соответствующих писем, но из телеграмм от мисс Лихтман мы знаем о Вашем председательстве и ближайшем приобщении. Вы должны чувствовать, как мы радуемся этим весточкам, ибо это всегда отвечало нашему внутреннему желанию. Не имеете ли Вы сведений от Тюльпинка²⁵ о ближайшей программе следующих действий? Мне он прислал письмо со всякими знаками уважения, но без всякой программы на будущее.

Не думаете ли Вы, что для финального успеха следует действовать уступами, то есть сперва поднять Знамя в Бельгии, в Ватикане, во Франции, везде, где уже выражено сочувствие Правительства. Затем нетрудно будет получить такое же согласие Югославии, в Чехословакии, в Латвии, Литве и Китае. Таким образом, постепенно прибавляя арену Знамени, мы подойдём к желательному результату. Уповать только на Лигу Наций, которая и сама в затруднительном положении, может быть, и не нужно, тем более что Лига Наций покрывает меньшую половину земного шара. Действуя постепенно и самостоятельно, можно получить согласие и Турции, и Сиама, и Персии, и тех Южно-Американских республик, которые не вошли или уже вышли из Лиги Наций. Как Ваше мнение о ближайших действиях? Может быть, у Вас есть другой план, который мы были бы рады услышать. Также каково Ваше мнение о Русс-Группе? Не считаете ли нужным добавить её двумя-тремя благонамеренными членами? Если да, сообщите мне, кто именно предполагается.

Всячески уничтожайте клевету, которая неизбежно создаётся завистью и невежеством. Вы-то за всю Вашу жизненную практику государственную чувствовали на себе не раз эти чёрные стрелы. Но судороги клеветы часто доставляют большую пользу, если их применить как должно. Из последних сведений из Музея мы, например, узнали, что уволенный за недобросовестность и нечестность управляющий дома начал рассылать клеветнические письма об Учреждениях во всевозможные инстанции и даже прибег к письмам, угрожающим жизни г-на Хорша²⁶. Тут и злоба, и вымогательство. Мы указали в Нью-Йорк собирать все сведения по этому низкому нападению, и я очень прошу Вас, если бы и до Вас дошло нечто, сообщить это мисс Лихтман, ибо никогда не знаете, где истинный корень клеветы. Во всяком случае, широкий, можно сказать, всемирный и успешный рост Учреждений, конечно, многим не даёт спать. Со своей стороны, мы должны показать и широкий взгляд, и внепартийность, и крайнюю меру доброжелательства, словом, все те качества, которые неразрывно связаны с понятием истинной культуры. Делать врагов не есть наша задача, и Вы, конечно, этому посочувствуете.

Получили ли Вы уже «Державу Света» и что думаете предпринять для распространения её? Вероятно, в следующей почте мы найдём уже некоторые ответы и потому пока шлём Вам и всей семье Вашей наш искренний сердечный привет.

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Наггар, 26 сентября 1931 г.

Дорогой Михаил Александрович,

Мисс Э.Лихтман передаст Вам наши лучшие приветы и расскажет Вам о жизни нашей и обо всём, имеющем значение для настоящего. Расскажите ей подробно о конференции, ибо, к сожалению, кроме прелиминарных сведений, мы не получили оттуда никаких вестей. Даже не знаем, как была организована передача сведений в Америку, что имело бы особое значение для наших культурных кампаний. Жду получить от Вас подробные сведения о Брюгге, ибо знаю, что при упорстве и терпении мы будем непобедимы. Было ли сделано постановление о немедленном поднятии Знамени всеми учреждениями, которые уже присоединились к Пакту? Предвижу, что у Вас будут продолжительные и значительные разговоры с мисс Лихтман. Буду духовно присутствовать и посылать Вам мои лучшие мысли. Привет Вашей семье.

Сердечно Ваш,

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Наггар, Кулу,

5 октября 1931 г.

Дорогой Михаил Александрович,

Благодарю Вас за оба Ваших письма, как о конференции, так и о генеалогии; Ваша точная характеристика конференции для нас была очень ценна – чем объективнее картина, тем удобнее для будущей стратегии. Так же как и Вас, нас удивило число присутствовавших на конференции. В Америке даже на самом интимном собрании мы имеем не менее трёхсот человек. Очевидно, административные способности Тюльпинка, как Вы отмечаете, заставляют желать лучшего. Ваша параллель между Шклявером и Тюльпинком также очень верна, и мы должны иметь это в виду. Отсутствие шведов, югославов и чехословаков можно приписать лишь неосмотрительности наших администраторов, ибо совершенно легко получить весть от нашего друга принца Евгения²⁷, от короля Александра²⁸ и от Масарика²⁹, с которым мы хороши через семью Крэнас[30]. Также король Борис³¹, королева Вилигельмина³² и король Гаакон³³ всегда отзывались самым лучшим образом. Как Вы и отмечаете, у Шклявера есть известное нежелание кооперации, и Вы, как опытный администратор, знаете, насколько такая эгоцентричность может быть вредна в общественных делах.

Настоящая весточка, вероятно, дойдёт до Вас уже во время Ваших бесед с Э.Лихтман. С нетерпением буду ждать результата Ваших совещаний. Мы очень порадовались письму м-м де Во, в котором она, очевидно, отвечая нашим сердечным посылкам, предлагает избрать Вас генеральным делегатом нашего Музея в Европе. Такими же мыслями напутствовали мы и Э.Лихтман. Не удивляюсь Вашим сведениям о Политисе³⁴. Сам он во время наших встреч в Париже не произвёл на меня положительного впечатления. Впрочем, мы и не должны особенно погружаться в сферу второстепенных легаций. Лишь там, где мы будем идти большими линиями, которые Вы так чувствуете, лишь там мы будем победоносны.

Итак, буду ждать Ваших сведений о совещаниях с Э.Лихтман, и очень рад, что м-м де Во так восторженно оценивает Ваше сотрудничество. Всегда люблю, когда хорошие люди вместе. Сердечный привет Вам, супруге Вашей и всей Вашей семье от нас всех.

Духом с Вами,

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Naggar, Kulu, Punjab, Br. India

19 ноября 1931 г.

Дорогой Михаил Александрович,

Последняя воздушная почта принесла и Ваше письмо, и добрые вести о Вас от нашей милой Э.Лихтман. Сердечно радуюсь, что кооперация с нею, видимо, Вам по душе – это так важно, ибо иначе, в несогласии, не растут дела. Если поездка Ваша в Рим даст те результаты, о которых можно предполагать, это будет несомненным мудрым завоеванием. Всё последнее время мы имели от католического мира хорошие сведения. Папский нунций на Индию прислал мне своё благословение. Монсеньер Колас, архиепископ Французской Индии, прислал мне рекомендацию свою ко всем католическим миссионерам. Словом, где-то что-то стоит на хорошем месте, а все наши с Вами беседы о всевозможных духовных воссоединениях ведут к тому же доброму пути. Кстати, Елена Ивановна видела очень хороший сон о Вашей поездке в Рим, а её чувствования очень замечательны.

С этой же почтой я послал в Париж «О культуре и Мире моление» для прочтения 27 декабря во всех церквах. Такая манифестация постановлена нашим комитетом нашего Пакта в Нью-Йорке. Хорошо, если бы католический мир и в этом случае широко отозвался на призыв о Культуре и Мире. Не сомневаюсь, что митрополит Евлогий и отец Спасский³⁵ также не откажут поддержать этот призыв. По возвращении в Париж будьте добры, посмотрите, что делает Шклявер в этом направлении. Доверительно могу сказать Вам, что письма мадам де Во и мисс Лихтман выражают значительное неодобрение по поводу некоторых действий Шклявера. Между прочим, мы удивляемся, почему он поехал в Женеву без санкции от мадам де Во и Вас. В то время мы послали мадам де Во очень ясную телеграмму, чтобы эта поездка была решена коллегиально. Впрочем, это уже прошлое, будем смотреть в будущее. В наших комитетах в Нью-Йорке сейчас принимает участие мальтийский кавалер граф Лователли³⁶, из семьи которого известны четыре Папы.

Посылаю при этом письме мою речь к столетию Гёте. Если Вы найдёте нужным поместить её где-либо и в Германии, пожалуйста, располагайте ею. С удовольствием читал Вашу книгу, за которую искренно благодарю Вас. Получили ли Вы «Державу Света» по-русски? Если считали бы полезным дать кому-то эту книгу, напишите мисс Лихтман, и Вам пришлют из Америки нужное количество экземпляров. Буду ждать Ваших добрых сведений, которые так ответят моим внутренним настроениям. Напишите откровенно, очень ли вредит Германова³⁷? Прямо не знаем, что с нею, точно какое-то одержание. Главное, прискорбно, что она всем даёт совершенно противоречивые сообщения, от которых потом сама письменно отказывается. Не перешло ли к ней от мужа её?

Шлём наши лучшие приветы Вашей супруге и всей семье Вашей.

Духом с Вами

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Урусвати,

23 ноября 1931 г.

Дорогой Михаил Александрович,

Только что мы получили письмо мисс Лихтман по свидании её с Тюльпинком. Тюльпинк произвёл на неё лично хорошее впечатление и сказал ей о нескольких предположенных им мероприятиях, но среди них мы не видим двух, казалось бы, главных: первое, мер к распространению, а главное, к поднятию Знамени Мира, хотя бы частным образом, внутри Учреждений, примкнувших к Пакту; второе, мы не видим мер для восстановления мирового Дня Культуры, о котором будет стараться наш американский комитет. Из мероприятий Тюльпинка некоторые являются и преждевременными, и побочными. Его обращение к кардиналу о церковном денежном сборе для предоставления религиозных работ безработным художникам является соображением и побочным, и даже отвлекающим. Устройство во время будущей конференции выставки фотографий всех художественно культурных сокровищ мира является предприятием чрезвычайно громоздким. Кроме того, само техническое однообразие фотографий всегда губило каждую фотографическую выставку. Напечатание особой карт-посталь, совмещающей две эмблемы нашего Знамени и Красного Креста, является очень опасным, ибо нам известно, как ревниво относится Красный Крест к своему знаку, и это может вовлечь нас в осложнение с такой крупной организацией. Назначение приза за противогаз для художественных сокровищ; не лучше ли вообще протестовать против газов, нежели придумывать противогаз, который, конечно, немедленно будет покрыт новым губительным изобретением.

Среди таких побочных и могущих вовлечь в осложнение соображений мы пока не видим никаких мер ни к распространению самого Знамени, которое естеством своим будет уничтожать нравственную возможность войны, не видим также и мер к мировому школьному Дню Культуры, когда будет сказано повсеместно о значении культурных сокровищ и тем будет насаждаться новая традиция возвышенной и утонченной Культуры, которая так нужна в наше одичалое время. Что Вы обо всём этом думаете? И не считаете ли Вы полезным собрать под Вашим председательством маленький комитет Пакта в Париже в нашем помещении? Комитет этот был бы в сотрудничестве с Американским комитетом и корректировал бы отвлечённое мышление Тюльпинка. Что Вы и об этом думаете?

Буду ждать Ваших суждений по сказанным вопросам и, конечно, с великим нетерпением Ваши Римские последствия. Полагаем, что название «Основатель» во французском Обществе для меня неудобно; если нужно, то не лучше ли «Протектор» или «Почетный президент», так же как во всех других Обществах моего имени. Привет от нас Вам и всем Вашим, сердечно желаем Вам счастливо встретить Рождество и Новый год.

Духом с Вами

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Урусвати,

24 ноября 1931 г.

Дорогой Михаил Александрович,

Шлю искренний привет к избранию Вашему Председателем Русской Ассоциации нашего Общества в Париже, а также искренно радуюсь тому, что, согласно извещению мисс Лихтман, Вы также будете моим личным представителем. Начало председательства Вашего ознаменовывается благодетельными для Ассоциации знаками. Намечается привхождение и сотрудничество редакции журнала «Утверждение», подходит редакция журнала «Числа», присоединяется Калмыцкая группа и приходит большая Сибирская группа, а Вы знаете, как велика моя личная симпатия к Сибири. Под Вашим просвещённым руководством нестеснённо направляемые и самодеятельные в существе своём группы, конечно, будут расти, и Вы найдёте каждой из них соответственное созидательное применение. Быть может, Сибирская группа установит ближайшее отношение со своими сородичами в Праге и в других европейских центрах, так же как и Калмыцкая станица будет в духовном объединении со станицами в Белграде, Праге и с прочими калмыцкими и донскими станицами. По всей вероятности, Вам придётся избрать в число почётных членов Ассоциации ближайших представителей означенных групп. Главное же, чтобы культурная работа налаживалась в широких линиях, не стеснённо никакими убийственными предрассудками, словом, в том широко строительном размере, который Вы благожелательно сумеете внести. И по нашим с Вами общественным связям, и по родственному положению мы всегда будем укреплять согласие, пресекая в самом зародыше разлагающие недоразумения среди сотрудников. Буду рад слышать от Вас все соображения и сообщения о деятельности вверенных руководству Вашему Культурных Ассоциаций.

Искренно Вам преданный

Н.Рерих

Н.К.Рерих – М.А.Таубе

Урусвати,

15 декабря 1931 г.

Дорогой Михаил Александрович,

В последних письмах своих Г.Г.Шклявер сообщал об удачных выступлениях в нашем Центре группы «Утверждения» и Сибиряков. Можно радоваться, что начало Вашего председательства ознаменовывается такими желательными и многочисленными привхождениями. Конечно, именно Вы сумеете сердечно протянуть руку всем приходящим, обогреете их исстрадавшиеся сердца и широко скажете им о вмещении и доброжелательстве. Также Шклявер упоминал о каком-то Обществе в Париже имени Св. Сергия и о кадетском корпусе как об организациях, пригодных для кооперации. Как Ваше мнение об этих планах и не имеете ли Вы в виду каких-либо ещё других организаций, которых доброжелательно можно было бы привлечь к строительно-культурному пути? По всей корреспонденции представляется возможным нахождение новых друзей, что будет облегчено тем широким вмещением, которое Вы принесёте. Ведь мы работаем не только для цивилизации, но, именно, для высшей Культуры, в которой «несть ни эллин, ни иудей».

Шклявер писал о нездоровье Вашем. При наступлении зимы в Париже это так обычно. Надеюсь, что всё у Вас уже прошло и мы скоро получим, как всегда, доброе сведение Ваше и о Риме, и обо всём, о чём я Вам писал в прошлых письмах. Имейте в виду, что мною послано одно буддийское изображение нашим калмыкам в Белграде. Вы, вероятно, уже встретились с калмыками в Париже. Ещё раз повторяю, именно при Вашем просвещённом вмещении Ваш словарь Блага будет так богат и блестящ.

Сердечный привет Вам и семье Вашей от всех нас к Новому году.

Духом с Вами

Н.Рерих