Дельфис

Мы говорили жарким майским днем, непростым днем. Дело было 8 мая, когда все теософы мира тянутся своими сердцами к лепесткам одного большого лотоса, к сердцу Блаватской, ушедшей в этот день с земного плана. И день этот они называют Днем Белого Лотоса.

У хозяйки дома выразительный взгляд, в котором читается и приветливость, и воля, и некая тайна. Моя собеседница почему-то напоминает мне египетскую жрицу, каким-то странным образом попавшую в наше время. Или на ее лице слишком явно отразилась печать древнего воплощения? Она ведь еще и целительница. Но сейчас ее целительство заключается в том, что она лечит меня от жары напитком со льдом и, конечно же, своей удивительной беседой.

Екатерина Сергеевна Лебедева. Катя Лебедева. Потомственный теософ, исполнительный секретарь Московского Теософского Общества. И еще мой хороший друг. Она рассказывает об истории русской теософии, о том, как теософские убеждения прошли через жизнь нескольких поколений ее семьи, а со стен на меня глядят портреты людей, чей типаж, увы, стал таким редким в России. Тонкий русский интеллект, высокая духовность. Это и есть элита, а вовсе не та милая компания, которая временно обосновалась на моей Родине и считает, что она, выражаясь словами герцога Ришелье, «главный нерв государства»!

^{Вера Васильевна Глебовская (ур. Модестова) 1881-1960 гг.}

Скоро, очень скоро теософы России, взглянув на календарь и увидев там 30 сентября 1998 года, отметят свое 90-летие. Но что такое время и даты для теософа, человека, живущего стремлением к бессмертному, к вечному, ко вселенскому? Великий Достоевский, говоря о времени, сказал, что оно всего лишь цифры, отношение бытия к небытию...

Но все-таки пока все мы находимся здесь, на грешной земле, мы смотрим на даты. Мы боимся их и любим одновременно.

Так с чего же она начиналась, русская теософия? Прежде всего с самой Блаватской. С великой русской основательницы международного Братства теософов. Но тогда, у себя на родине, трагически непонятая русская женщина мало кому была известна. Вот разве что некоторые ее очерки публиковались иногда в России в журнале «Ребус». Русский сфинкс, как называли знаменитую Е.П.Б., загадывал русскому читателю ребус...

И те, кто пытался этот ребус разгадать, стали первыми русскими теософами, неважно, были ли они официальными членами общества или нет. Как писал в ту пору Блок: «Теософия в наше время, по-видимому, есть один из реальных путей познания мира, недаром ей предаются самые разнообразные и очень замечательные люди во всей Европе». И хотя сам поэт крайне не любил никаких «любомудрых сборищ», тем не менее, вся его поэзия, весь его символизм проникнут глубокой теософской идеей космической разумности всего сущего. И стихи о Прекрасной Даме не есть ли первые современные строфы о Той, которую позже нарекут Матерью Мира?

Блистательный Владимир Соловьев встретил теософию в России враждебно, с явным неодобрением, ...и взялся писать о Вечной Женственности России!

Тончайший и трагичнейший Бердяев испугался в теософии слишком многих вещей, от которых давно отвыкли люди Запада, в частности, закона Кармы, закона Перевоплощений. Космическая эволюция бессмертной Индивидуальности и спокойное отношение к смерти показалось ему чуть ли не кощунственным! Но как раз к нему, убежденному христианскому философу, потом, в эмиграции, пришел некий посланец... Посланец Оттуда! Из Братства! И русский отшельник города Парижа испытал потрясение от увиденной им личности...

И все же дело делалось не так, как хотели люди, а так, как хотели звезды. «Будущее начертано в звездных рунах!» — скажет впоследствии Один из таких Сынов Звезд. В 1901 году в России стали появляться первые теософские кружки, часто домашние, практически «самодеятельные». В них принимали участие представители самых разных профессий и классов. Были среди этих интересующихся и прогрессивные священники, которым явно не хватало «Бога с бородой» и которые искали Высшего Начала там же, где его пытались искать непредубежденные, не впавшие в атеистическое суеверие ученые.

Так возникло Смоленское Теософское Общество, где одним из инициаторов его создания был настоятель местного мужского монастыря архимандрит отец Игнатий. Это общество было утверждено за целый год до основного! Но постепенно слово «теософия» начало уходить из лексикона его членов, потому что церковные иерархи выражали свое неудовольствие. Наконец, это общество стало чисто христианским философским объединением с журналом под названием «Жизнь Духа».

Но были и те, кто все же решил построить Российское Теософское Общество по образу и подобию международного объединения теософов. И как пишет современная исследовательница русского теософского движения Лариса Коровина: «Ситуация радикально изменилась с революцией 1905 года. Когда изменилась общая обстановка в стране, была получена свобода слова и собраний и относительная свобода во взглядах на философию. Теперь русские теософы, наконец, получили возможность открыто обсуждать свои проблемы. В январе 1908 года в Москве состоялась встреча представителей различных теософских кружков, на которой были намечены меры объединения кружков».

И тут мы с Катей Лебедевой отрываемся от экскурса в историю и говорим о том, что свобода духовная и свобода светская, социальная всегда идут рука об руку. И как актуально это сейчас, когда трудная русская свобода прорывается сквозь рогатки всякого рода явных и тайных запретителей, всевозможных ортодоксов и просто людей, не способных получать пряник без предварительной порции кнута! Только сейчас все гораздо трагичнее, масштабней. Полюса Света и тьмы с каждым днем, с каждым мгновением все активнее разделяют человечество. И Госпожа Свободная Воля там правит бал...

Мы смотрим в окно Катиной квартиры и думаем о том, что когда этот очерк увидит свет, будет уже осень. А потому так важно передать тому осеннему читателю весь весенний, весь майский заряд той энергии, которая питала нас в наш теософский День Белого Лотоса. Пусть лучи майской Манвантары мощно проникнут в сон осенней Пралайи.

И снова мы смотрим на материалы, лежащие на письменном столе Кати. На неопубликованную статью Ларисы Коровиной из невышедшего номера современного журнала «Вестник Теософии». Бог, как известно Троицу любит. Но у теософов нашего времени было в руках только два номера, а на третий — не хватило денег, а, может, и еще чего-то... Идеализма и энтузиазма выпускающих, например, то есть нашего идеализма. Моего, Катиного и всех других, кто так страстно хотел видеть журнал!

А вот те, что были родом из 1908 года, те первотеософы, выпускали журнал регулярно. Даже по определенным числам. Потому что у теософов той старой закваски идеализма, наверное, было больше, а страха перед трудностями меньше. Да и не прошли они еще страшной школы двадцатого века, ведь он только начинался!

Высокое теософское движение России обрело своего истинного лидера тогда, когда в двери храма Искателей Бессмертия постучалась Анна Алексеевна Каменская, любившая подписывать свои статьи «Альба». Значительно позднее, там, в злополучной эмиграции, она, правда, не сможет понять нового учения — Учения Живой Этики, Агни Йоги, будет ярым противником Елены Рерих. Тем не менее ее вклад в развитие русской духовной мысли огромен. Не человеческим, а Божеским весам взвешивать ее жизнь и все то, что было сделано ею в жизни.

А тогда, в начале века, Каменская очень напоминала ту, что возглавила Международное Теософское Общество — Анни Безант! Похожий темперамент. Тот же интерес к социальным вопросам, к благотворительности. И тот же путь — от социально-утопических идей к духовно-преобразовательным идеям мира в соответствии с Законами Космической Целесообразности.

В 1902 году Каменская прослушала курс лекций, который читала Анни Безант в Лондоне. Впечатление от этой встречи было столь велико, что по приезде на Родину «Альба» тут же взялась за самое активное создание теософского братства в России. Как пишет та же Лариса Коровина: «Одним из первых шагов, предпринятых ею по созданию Общества, стало чтение лекций по сравнительному изучению религий в избранных салонах Петербурга. Вскоре у нее появилась соратница — Мария фон Штраух-Спеттини, член Берлинского отделения Теософского Общества».

^{1 ряд: слева направо М.А.Кравец, К.Диланян, К.Берг, Е.С.Лебедева, Р.Бернье, Д.Н.Попов; 2 ряд: С.Рогожин, Л.Зубкова(Бычихина). 1991 год}

Кружок этой немецкой теософки быстро разрастался, от него даже отпочковался кружок Ипатии Александрийской, названный в честь античной красавицы и ученой, погибшей от рук христианских фанатиков, разъяренных, ослепленных завистью к ее интеллекту и обуреваемых нетерпимостью.

Теософия стала расширять свою географию далеко за пределы Петербурга. Возникали теософские кружки по всем городам и весям Российской Империи. Тогда-то и влилась в теософское движение замечательная писательница и исследовательница Е.Ф.Писарева из Калуги, П.Н.Батюшков из Москвы и многие другие.

Еще одной яркой женщиной русской теософии была Анна Павловна Философова. Она тоже, подобно Анни Безант, стала лидером движения за равноправие женщин. В России это имело особое значение, ведь страна часто даже отказывала своим лучшим дочерям в высшем образовании.

В 1902 году Анна Философова прослушала лекции Анны Каменской, после чего сказала докладчице: «Вы служите теософии... Я тоже хочу служить ей... Я буду помогать Вам... Мы должны соединиться!»

Но сама Анна Философова была очень независимой женщиной и не любила предписанную дисциплину. Говорила она и так: «Молитва — это дар и вдохновение, это не может даваться по приказанию, она проявляется неожиданно».

И снова мы с Катей уходим из того времени, возвращаемся в наше, поражаемся важности слов «Анны Второй». Сейчас, когда русское духовное поле изобилует всевозможными «вождями», а особенно «вождинями», это высказывание Философовой представляется крайне важным. И мы с Катей с удовлетворением отмечаем, что в наши дни все больше русских теософов поддерживают идею конфедерации теософских групп России со свободными, горизонтальными связями, а не с жесткой «иерархией» тех, кого разбирают личностные амбиции. И нам радостно, что Москва первой перешла на рельсы такой конфедерации, написав новый теософский устав, уважающий любое мнение, как теософской группы, так и отдельного человека. Здесь как бы реализовалась формула замечательного русского писателя Владимира Набокова: «Свобода духа — все дыхание человечества в этом сочетании слов!» Вспомнили мы и о «Декларации трех», реформаторском документе, адресованном нашим единомышленникам, работающим в непростых условиях русской духовной и социально-политической действительности. Наверное, многие из читающих регулярно «Дельфис»¹ помнят эту Декларацию.

Кстати, и в начале века Москва проявляла склонность к независимости суждений. Независимым теософским объединением в Москве стал кружок Клеопатры Христофоровой. А членами его были многие известные люди. Да хоть тот же Андрей Белый, знаменитый поэт «Серебряного века»!

С 30 сентября 1908 года по год 1918 Российское Теософское Общество, и само российское теософское движение в целом стали реальным фактом в культурно-духовной жизни страны. Теософы из России ездили на международные теософские конгрессы, самый впечатляющий из которых состоялся в Будапеште, о чем потом вспоминали многие бывшие там. А когда началась Первая Мировая война, то теософы раньше политиков приняли решение об оказании помощи военнопленным, независимо от того, к какой воюющей стороне они принадлежат. В те времена это решение было откровенным вызовом общественному вкусу!

Русские искатели бессмертия мечтали о преобразовании земной жизни так, чтобы она хоть немного стала похожа на жизнь Космоса. Они надеялись, что совсем скоро вспыхнет средь мира и над миром Иерусалим Небесный, столь живо явленный Иоанном Богословом. Но им пришлось увидеть снятие страшных печатей и услышать трубный глас Апокалипсиса!

Уже рвались к Земле новые очистительные энергии, уже грозил распоясавшейся тьме Космический Огонь, но старый мир не сдавался без боя. Еще бы! Бой был предсказан много тысяч лет назад. И не легкий бой, а битва! Кто может избежать Велений Неба?

Сверкнула над Россией красная звезда большевиков. И многие приняли ее за Новое Солнце. А она вдруг превратилась в огромное красное колесо, о котором столь ярко и скорбно сказал русский гений Солженицын, и пошло это колесо давить всех тех, кто мыслил не так, как хотели те, кто его пустил с высокой горки. И горка эта должна была заслонить от взора сердец людских Гору Голгофскую с Христом, пытающимся обнять всех, кто сквозь тернии мира шел к Нему на Зов...

Анна Философова не дожила до тех времен, она ушла с физического плана бытия в 1912 году. Анна Каменская была вынуждена эмигрировать и собирать там, за пределами Земли Русской Независимую, Мыслящую Россию, не захотевшую подпасть под когти дракона.

Но многие остались. И наивно или свято верили в то, что большевики, сами выступающие за общину, поймут и одобрят Общину Духа. Но искатели бессмертия не нужны были власти, построившей свою идеологию и смысл жизни на отрицании бессмертия и на крови! Разгромили коммуну толстовскую. Разгромили и коммуну теософскую, которую вела родственница Инессы Арманд. Та, «другая» Арманд была в ужасе от того, что сделали со свободой те, кто так много говорил о ней. Это целая история. И она была написана Алексеем Армандом — внуком создательницы коммуны и автором нашего журнала. И снова мы с Катей с радостью думаем и говорим о том, что сейчас есть коммуна Елены Арманд, сестры профессора Арманда. Травы, примятые красным колесом, стали распрямляться, давать новые ростки. А люди?

Лучше всего дать слово одному из современных лидеров русской теософии, доктору Андрею Гнездилову: «Усов Александр Александрович... Детский писатель, путешественник. В 1914-1915 годах вместе с единомышленниками основал на Кавказе маленький теософический ашрам в Лазаревской, близ города Сочи. Пытался построить в местечке Гуарек храм Солнца в виде звезды, где через систему зеркал солнечный свет был целый день в каждом помещении. По вечерам теософы разжигали костры на берегу моря, читали стихи, медитировали, обсуждали проблемы. В числе побывавших в этом ашраме был и Максимилиан Волошин... В конце 30-х годов... Усова арестовали, выслали в Сибирь на поселение. В 1941 году он ушел из дома, чтобы умереть на свободе, и не вернулся».

Да, ему, искателю бессмертия, было куда уйти! В отличие от его палачей, путь которым был только в ад. И хоть они в него не верили, но были вынуждены познакомиться с ним.

Можно было бы вспомнить и других. Жизнь того же профессора Лурье. Он успел вступить в Теософское Общество в 1918 году. И с тех пор всегда оставался теософом. В 1948 году была арестована его жена. За свои теософские убеждения она угодила в лагеря.

И снова хочется обратиться к хозяйке того дома, в котором.происходит разговор. Родственница Кати — Вера Васильевна Глебовская (урожденная Модестова) была одной из тех святых женщин России, что смогла пронести знамя света и веры сквозь тьму неверия и террора. Получив образование в Петербурге на знаменитых Бестужевских курсах, она уехала в Тверь и создала там в 1920 году Теософское Общество. Искатели бессмертия из Твери собирались тайно. Это происходило на улице Троицкой, 36. Собирались вплоть до самой войны. Умение хранить молчание сохранило и общество и его членов. После войны Вера Васильевна уехала к дочери в Ленинград.

А сколько еще таких, быть может, совершенно неизвестных людям идеалистов хранило в мрачные годы нетерпимости мысли о великом духовном братстве человечества?

Мученики теософии, как и мученики за любую идею, всегда верили в Свет. И тщетны усилия тех, кто пытается этот Свет загасить. Как сказал известный и яркий писатель-рериховец Николай Уранов: «Сейчас все по-другому. Теперь инквизиторам придется взойти на костер Пространственного Огня»! Никакой инквизиторский костер не может быть сильнее Света, как не могло пламя такого костра сжечь сердце Жанны Д'Арк. Так и бросил его потрясенный палач в Сену несгоревшим!

Мы с Катей молчим некоторое время. Потом говорим, что можно было бы еще долго перечислять имена. И понимаем всю невозможность этого на ограниченной журнальной площади. Но все-таки еще одно имя необходимо произнести — Марии Филипповны Дроздовой-Черноволенко. Оно хорошо знакомо читателям «Дельфиса». Ветеран теософского движения в России. Хотя слово «ветеран» не вяжется со столь хоть и не молодой по возрасту, но удивительно энергичной и подвижной женщиной. Не ветеран, а один из первых Искателей Бессмертия. Тут не обойтись без больших букв. И буквы эти пишутся не людьми...