Дельфис

45. В мире физическом верх и низ зависит от нашего положения. В мире духовном чем гармоничнее жизнь существ, тем выше они находятся; чем дисгармоничнее — тем ниже. В межпланетных пространствах, где размещаются существа высокоодаренные, и отвергающие учение любви и мудрости, там и верх, и низ. Почему одновременно существуют космосы высшие и космосы низшие? Если бы все были на одном уровне, не было бы порывов в верха, все бы застыло: движение — это жизнь. Неподвижность подобна смерти и ведет к распаду.

Было время, когда низы верхом были; придет время, когда низы, такими же прекрасными, как и верха станут. От находящихся в низах зависит приблизить это время. У всех был свой «низ». Различны низы эти, но верхи для всех одинаковы. Можно ли сказать про миры: здесь верх, а там низ? И нисходя можно подниматься. Жертвуя многим для слабых и обездоленных, можно стать сильным.

46. Своеобразен подход к пониманию и оценке законов кармы. Говорится в одном из сказаний: раз ты увидел свое будущее, ты властен изменить его. Оно стало бы таким, каким ты увидел его, если бы не познал его, а познав, не отрекся бы от него. Раз знаешь свое будущее, можешь сделать то, что его изменит. Если предвидишь — отходит от тебя карма. Учись предвидеть и, предвидя, строить свою жизнь.

Одни из Эонов, Эоны Мудрости, дают совет аренам, что только там, где необходимость требует высшей меры добра, следует приветствовать карму. Тогда это нечто высокое. Во всех же остальных случаях надо бороться с нею. Обнажите ваши мечи против нее!

Эон любви говорил Светозарному: различай карму и суд мой. По карме — нет прощения, по суду моему — всепрощение.

Как в физическом мире то или иное природное явление неизбежно вызывает определенный результат, вслед за причиной идет следствие, так и в мире душевном и духовном всякое действие неизбежно имеет следствие. Особенность духовного мира в том, что поступок духовной сущности сказывается не только на окружающем, но он оказывает воздействие на саму сущность, источник действия. Свободна в своих деяниях сущность, свободно может она принять то или иное решение. Даже тогда, когда обстоятельства вынуждают ее поступить против желания, она может вообще отказаться от действия, хотя бы это и было для нее мучительно. В этом случае остается свобода выбора. Но с того момента, как совершен поступок, с закономерной неизбежностью возникает его следствие, которое, в первую очередь, сказывается на совершившем его. Одними деяниями сущность может включаться в процесс подъема, что даст ей возможность стать выше, войти в жизнь более высоких космосов; другими деяниями она отягощает себя, укрепляя силы, удерживающие ее в данном космосе, а то и увлекающие в низы. Эта закономерная неизбежность, как следствие действий сущности, сказывающейся на ней самой, является проявлением кармических законов.

Когда наступает конец пребывания сущности в данном мире, тогда подводится итог тому, чего достигла сущность за свою жизнь. Поднимется ли она на следующую ступень духовного подъема, войдет ли в более высокие космосы, задержится ли в космосе, аналогичном тому, где жила, или спустится в низы — зависит от того, каково ее духовное содержание к концу жизни. В последующей жизни сущность может новыми деяниями исправить причиненное ею зло и тем избавиться от того, что отяготило, омрачило ее духовное содержание, сможет опять начать свой подъем к высотам.

В человеческом примитивном восприятии это отразилось как идея последующего суда, т.е. возмездия более ужасного, чем ветхозаветное «око за око». Конечно, это не так. Нет возмездия, а есть закономерное следствие, причем, не навсегда. В веках и мирах все идет по пути подъема. Но путь этот не для всех подобен прямой: бывают взлеты, бывают и падения. Когда духовная сущность осознает причиненное ею зло, осознает, что это зло омрачило ее духовное содержание, тем самым пред-определив вместо подъема задержку или падение, тогда она может свой дальнейший жизненный путь направить на искоренение сделанного ею зла, исправление его последствий. Это и означает «рвать нити кармы». Это не значит прощать содеянное зло. Но осуждая его, как таковое, надо добиваться исправления его, искоренения всего, что его вызвало. Только такие высокие сущности, как Эон Любви, могут противопоставить кармическим законам всепрощение. Об этом и говорится в приведенном отрывке сказания.

Что же следует понимать под тем, что называется кармой? Это не индивидуальная духовная сущность, не эгрегор. В мире материальной жизни движение проявляется через пространство и время. Существование материи не мыслится вне пространства и времени, или вне пространства-времени. Только в них возможно движение, иначе говоря, они обуславливают жизнь в формах мира материального. Примерно также обуславливается кармой душевная и духовная жизнь сущностей. Это та закономерность, которая определяет движение в духовном мире, развитие или деградацию духовных сущностей. Это сила неизбежного результата поступка духовной сущности, отражающегося, прежде всего, на ней самой, сила которая пронизывает миры вплоть до самых высоких. Только там, где духовные сущности настолько высоки, что подъем является естественным условием их жизни, соответственно их духовному содержанию, там карма, как неизбежная закономерность движения в духовном мире, уступает иному, более действенному началу, как у Эона Любви.

47. Стихийные силы — нечто необузданное, не отличающее творчество от разрушения, почему и не могущие создать что-либо. Их нельзя победить в прямой борьбе, а следует противопоставить им уверенную мощь разумного прозрения, утомляя, истощая их искусной тактикой.

^{Знак Тамплиеров}

48. Во всех космосах есть стремление к счастью. В каждом из них оно понимается по-своему. Конечно, имеет место индивидуальное разумение, но все же есть общее понимание, свойственное тому или другому космосу. Легги стихийных сил видят счастье в сознании мощи, в победе над стихиями; легги Звезды знания понимают счастье как сознание мудрости, знания, откуда пришли они, куда идут и по каким законам устроен мир; легти-проводники видят счастье в упоении неравной борьбой; легги Смерти думают — не в резкой ли перемене, подъеме и переходе из мира в мир счастье? Не понимают слово «счастье» Духи Стихий: думают они, что это говорится о мощи, силе. Есть блуждающие духи, которые считают, что счастье там, где при разнообразии царит равенство. А духи, быстро проносящиеся мимо наших бесконечностей, видят счастье в бесконечности перемен. Духи Пространства считают, что там, где они не преодолели, едва ли есть счастье, а там, где они преодолели, — там покой и в нем нет счастья. Там, где они, там и время, где нет их — нет времени, нет преодолеваемого пространства, только скука. Только там, где есть время, может быть счастье.

В космосе причинности, которую в борьбе преодолевают араны, счастьем считается разрыв нитей причинности. Считается счастьем не дать властвовать сильнейшей из них — не дать власти карме.

Сатанаилы, к которым долетели эманации Эона, видят счастье в стремлении к лучшему устройству жизни — в осуществлении, мечтаниях и высоком подъеме. Обитатели земель видят счастье в стремлении к достижению. На высоких мирах говорят духи о чувстве неудовлетворенности, неполноте постигаемого счастья. Последний из оставшихся на Земле от Светлого Братства сказал, что можно найти полноту счастья только в борьбе со злом, которое залило земли далекой бесконечности, те земли, которые не светятся сами, а освещаются золотыми солнцами-звездами. Он предложил принять облик людей, населяющих эти земли, и в этом облике бороться с торжествующим злом.

49. Страдание в том или ином виде присуще почти всем космосам, где есть жизнь и движение, борение и стремление к достижению лучшего. Там же, где жизнь застыла на достигнутом, где в самодовольстве признаются незыблемыми имеющиеся формы жизни — там нет страдания, но нет и подъема, и это худшее, что может угрожать духам. Не раз обитатели разных космосов ставили перед собой вопрос: если жить, то придется иногда страдать. Стоит ли переносить миг страдания далеко в счастье, или миг счастья далеко в страдание? Хорошо ли, если будут равны суммы страдания и счастья? Темные арлегти решили, что бессмысленна жизнь, если есть страдание. Оно всюду — и в теле, и в душе и в духе; нет, поэтому, смысла в жизни. Легги Звезды знания признают, что страдание существует, но оно же дает развитие скрытых сил. Без того, что для нас является страданием, был бы застой неподвижности. Сатанаилы указывают, что путем подъема через страдание есть путь подъема через сострадание. Араны считают, что только тем, кто Идет путем Эонов — страдания и непротестующей жертвы — доступно знание о Великом.

Говорится в одном из сказаний, что донесся до миров отзвук, от Элоа исходящий, и так был воспринят духами, населяющими миры: «Споры, распри, горе низов и верхов — это мое страдание. Во мне отражаются, страдания всего, мною созданного. И я страдаю в тысячи раз сильнее, чем все взятое вместе сущее страдает. Старайтесь не для меня — для себя уменьшить сумму страданий в мирах».

Пусть вдумается познающий в идею страдающего Бога.

50. Стремление познать жизнь не только своего мира, но и жизнь иных, высших миров, познать законы, уклад цели этой жизни свойственно всем существам, населяющим миры. Удовлетворяя своей любознательности, сущности получают новый смысл своей жизни. Трудно, однако, преодолеть грани, отделяющие один мир от другого, получить возможность, не отказываясь от своей формы в ином космосе постичь его особенности. Даже высоко стоящие прибегают в этих случаях к тому, что может быть названо суррогатом непосредственного ознакомления. И затруднительно тогда отделить отголоски реального — от фантазии.

Некогда на земле жившие, но потом оказавшиеся в более высоких, но все же близких к земле мирах, получившие больше чувств, чем утерянные ими на земле, развили в себе способность жить в дальних мирах реальной, то есть для них почти ничем не отличающейся от реальной, жизнью. В это время тела их остаются в их мире и кажутся погруженными в сон. Не могут эти существа отличить, где явь, а где сок. Когда говорили им: зачем отказываться от реальной жизни, тратить время на жизнь, проявляющуюся в снах, на ирреальную жизнь? — отвечали они: не все ли равно — реальна или нереальна жизнь живущих, если она воспринимается, как реальная. И так, как считали, что нет для них ни в той, ни в другой иного дела, кроме самой жизни, т.к. не было у них, поглощенных видением инобытия, дела, способного захватить их в их настоящей, реальной жизни, продолжали они пользоваться достигнутыми ими способностями.

Подобный соблазн возник у мощных духов, носящих в сказаниях имя Сатанаилов. Предложили им те сущности, которые сказания именуют «без образными», получить от них возможность познать неведомое в далеких мирах. Но для этого требуется поступиться частью своей духовной мощи. Однако, разве не стоит пожертвовать для такой цели частью силы своего разума? Ведь во много раз интереснее неведомое, могущее быть тогда познанным, чем то, что может дать разум. Ответили гордые Сатанаилы: «Нам, не становясь нерадивыми, удается познать все, что кажется непознаваемым. Знаем, что может затмиться разум от порывов могучих, но ни за какое вознаграждение не хотим его потемнения».

Приведенные отрывки дают понятие о двух путях постижения жизни иных миров. Познающий сам сделает соответствующие выводы. Когда же появлялось у духов стремление познавать или постичь того, кто был одним из создателей нашей вселенной? Говорили духи Познания, что стремление познать непознаваемое — бесполезно, и что в отказе от такого стремления и заключена величайшая мудрость. А арлегти делали из этих слов вывод что Элоа непостижим.

Говорится в одном из сказаний о своеобразной жизни существ, которые называются нэдами. У них удовлетворение духовных потребностей заключалось в познании своего и далеких миров, в изучении психологии и физиологии нэдов, потребности во всевозможных искусствах и усиленной борьбе с тем, что вредило здоровью тела. Это обращало их жизнь в сплошной веселый праздник. И только освоив это, нэд начинал интересоваться вопросами потустороннего состояния, изучать жизнь разумных существ на планетах других бесконечностей. Многих из них влекло за пределы своей бесконечности в миры, являющиеся мирами большего числа измерений, чем тот, в котором они жили.

51. Едва ли какое другое понятие вызывало столько противоречивых суждений, как понятие Бога. В сказаниях подчеркивается, что когда люди говорят о Боге, то, в сущности, понимают под этим, животное, человека или идею. У пантеистов Богом является природа. Боги язычников (а к ним относятся и многие христиане) — это плохие или хорошие люди, животные или воплощенные идеи. Непознаваемость Бога исключает возможность дать ему определение. Творческая жизненная сила, создав нашу вселенную, воспринимается как божественное начало. Когда говорится об Элоа — говорится именно об этой силе. И каждый из космосов воспринимает ее по- своему, насколько это ему доступно. Так Князья Тьмы считают, что Бог могучий дух, подобный им, но только далеко от них живущий. Легги Звезды знания думают, что Он — не душа, не дух, но кто Он — не знают; приложимо лишь к Нему понятия «Сущий и Творящий». Отблески говорят, что в Нем все величайшее — мудрость, сила, любовь; совокупность всего дает Его мощь и к ней прибавляется то, что дает совершенство. Эти высказывания дают возможность понять, как противоречивы суждения разных сущностей.

В одном из сказаний так переданы мысли существ, много об этом думавших, о возможности постижения Элоа:

«Едва ли можно назвать верой то, что ощущается, когда говорится или мыслится о Боге; едва ли можно назвать эти думы, ощущения — знанием. Нам, откуда-то взявшимся и куда-то уходящим, когда сбрасывается наша оболочка-форма, приходится иной раз понять, что до нас доносится эманация начета бесконечно высшего, чем то, каким являемся мы. Нам кажется, или можно сказать — мы знаем, что на существование Бога указывает наличие бесконечности населенных бесконечностей. Когда говорится о бесконечности, то понимается, что она существует только потому, что существует сказавший это. А когда говорится о бесконечности бесконечностей, понимается, что она существует только потому, что над всем над этим Бог существует. Бесконечность является сущей, потому что в ней есть ты, а бесконечность бесконечностей — иррациональна, она как бы не-сущая, потому что она и проникнута силой Бога, который тоже не-Сущий, — он находится не в ней, а ее в себя, как свою эманацию, включает. По отношению к бесконечности бесконечностей, Бог является для тебя не-Сущим, но он — Сущий, хотя ты не можешь познать его. А то, что не можешь познать, то для тебя как бы не-сущее...»

Таковы схожие суждения во всех космосах, где возникла идея о Боге. Ниже нас по ступеням Золотой лестницы существа двухмерного измерения считают, что Бог есть, и что ниже его расположены миры существ сверкающих и существ тусклых. Но для них, для существ двухмерных, безразлично, существует или не существует Бог, вместивший в себя бесконечность измерений. Ничего нет общего между ними и им. Он непонятен для двухмерных, т.к. он безграничен. Но и двухмерное существо, считают они, непонятно для него, т.к. оно бесконечно мало. Более определенно высказываются существа, могущие жить в настоящем, прошлом и будущем. Говорят они: Бог — ноль, непостижим, он, без сомнения, сущий, кажется не-сущим. Он для пытающихся постичь его — ничто, а вместе с тем — всё. Ничто — потому что не понять его, а всё потому что безгранична его сила. А живущие в разное время придают этой мысли более резкое выражение: Бог — это вихрь, ничто. Его можно назвать всячески, т.к. он — всё существующее, существовавшее и то, что будет существовать. И он одновременно — свет, сияние, спокойствие. Он — то всё, в котором ничто; ничто — в котором всё; и то, и другое вместе.

Существа, имеющие пятым чувством огонь, задают себе вопрос: если все меняется, то чем отличается от всего Бог? И отвечают: тем, что Он не меняется.

Что можем сказать мы, люди, об Элоа, этой высокой творческой жизненной силе? Только то, что в попытках познать его, мы невольно очеловечиваем понятия о нем. Нельзя сказать, не заблуждаясь, «он есть», — ибо он не то, что может «быть». Ничего нельзя сказать о нем, т.к. тотчас же нечеловеческое принижается до человеческого. Сказать, что Бог есть — это значит исказить смысл, поскольку «быть» понимается в смысле «жить», а жизнь понимается нами лишь в человеческом преломлении этого понятия.

52. Превыше Элоимов — Великий Бог. Многое из того, что говорилось об Элоа в попытках постичь его, относится к Великому Богу, поскольку непостижимость его ощущается и высоко стоящими сущностями, не говоря уже о человечестве. Ему нельзя дать определения, к нему нельзя отнести ни одного эпитета, имеющегося на языках людей и духов. Можно сказать только, что «он есть», но нельзя сказать, что «он существует», т.к. слово это является выражением человеческого понятия. Нельзя в этом смысле назвать его «сущим», ибо его бытие, его существование не имеет ничего общего с тем, что существует. Его нельзя назвать и «не-сущим», ибо не будь его, не было бы даже Ничто. Все в нем бесконечно и конечно в том смысле, что всего и части всего не было бы без него. И все же следует отличать то, что отошло от него по его изволению, от того, что в нем осталось. А осталось все, ибо сколько бы ни было взято из бесконечности большего, оно остается бесконечно большим. Не из ничего, но из не-сущего, т.е. из него, созданы все миры, и ничто создано из него, ибо без него ничто не существует. В мирах разлит его блеск и блеск этот стремится возвратиться к нему. Блеск — часть его, как частью его является все, что есть. Все от него и все это — ничтожная его частица. Слабый отблеск его находится всюду, даже в самой глубокой мгле. В ней, мгле этой, он мглою стал. И самый глубокий мрак станет ярким светом, поднимется к нему, просветлевая при подъеме. Малого стоят все определения его. Кого бы ни назвать им, кого бы ни чтить, как его — это не он, если будет дана хоть тень определения. Нельзя определить не-сущее, то, чего нет для нас. Но все, что есть — есть через него и не прекратится, пока не станет совершенным, т.е. Им.

Его существование совсем иное, чем существование его творений. Для него, когда он волит, есть то, что мы называем прошедшим, настоящим или будущим. И нет для него этих различий, когда он хочет. Все это сливается в одно, и тогда нет времени. Он не имеет измерений и одновременно бесконечное в бесконечной степени число измерений. Он одновременно везде и в одном месте. В нем все постигаемое его творениями и вне его все, что могут постигнуть творения. Его свойства вне нашего понимания, но все мы идем к нему. Он и здесь, рядом с нами, как и со всеми другими. Непостижимость его столь полна и велика, что он кажется не существующим. Только слабое веяние доходит от него, только громадным напряжением интеллекта можно понять, что без него ничего не было бы. Лишь тем, кто идет эоновским путем страдания и жертвы непротестующей, только им доступно знать, что есть Великий Бог.

53. За Великим Богом, на верхах немыслимых, имеется Величайшее. Какой-то странный предел лежит между Великим Богом и тем, кто не называется. Но предел этот как бы не вне Великого и не вне того, кто за ним и над ним находится. Тот во столько же раз превосходит Великого, во сколько раз свет величайшего из солнц сильнее света светляка. Тот так же отличается от Великого, как последний, положим, отличается от инфузории.

54. Ниже того, кому нельзя подыскать названия, не один Великий Бог — многое множество Великих Богов раскинулось. Выше их тот, кто несказанно велик по сравнению с безгранично великим. Получившие возможность и способность смотреть в верха, теряют меру и счет, и сравнение, а также утрачивают дар выражать словами понятия. Видят они как бы черты оросов, а вместе с тем и Великих Богов воспринимают как Единого, как совместного с тем, кому нет названия, как ничтожную часть Того.

55. Стремление подняться в верха свойственно всем сущностям. Но по разному решают они, как добиться этого, по разному для своего космоса и каждый для себя лично. Если бы не было различия индивидуальностей, не было бы возможности подъема, была бы неподвижность. С земли нет другого пути подъема, как только через смерть. Говорится в сказании про атлантов той Атлантиды, которая была задолго до упомянутой Платоном, что они умирали только тогда, когда хотели перейти в другой мир или посетить его. Тогда душа атланта покидала его тело, и оно сжигалось. Бывало у них, что увлекался атлант мистическим учением своей религии и начинал жить в чем-то похожем на мир иллюзий и галлюцинаций. Это было вроде болезни, возникавшей от сильного желания представить себе жизнь иных миров. Но мощный интеллект позволял им излечиваться². Познающий должен иметь в виду подобную возможность, чтобы не принимать воображаемое за действительность. Нэды, которые в своей любознательности стремились посетить миры, близкие к тому, в котором они жили, или далекие от него, смотрели на это как на возможность легче подняться над своей бесконечностью, чтобы перейти в высшие космосы. Целью их было не переход из мира в мир, а подъем в веках и мирах. Пусть вначале этот подъем будет только в мирах близких измерений. Но и этот подъем желателен, пока нельзя будет вырваться из космоса близких бесконечностей.

В путешествиях по бесконечностям нэды стремились научиться и подготовить себя к высочайшему подъему. Знали они, что уходя так далеко от своего мира, забудут близких и свои семьи, и что тяжело это забвение. Но знали также, что, теряя, в чем-то приближаются к Великому Богу, а порыв вперед заставляет забывать прошлое. Но чтобы получить подъем, мало одного желания, как бы сильно оно ни было, если сущность не достигла в своей жизни того уровня, который соответствует жизни высшего космоса, не совершила того, что должна была совершить в своем космосе.

Перед обитателями высшего космоса возникает вопрос, разумно ли допустить к ним существа, не изжившие свои, пусть относительные, несовершенства. Ведь могут тогда омрачиться верха прибывшими с низов, а затем и сами они, в верха поднявшиеся, не выдержат новой жизни, потому что причинит она им, неприспособленным, горе и страдания. По отношению к более высоким, чем они, сущностям, станут эти существа из низшего мира в положение, подобное тому, в котором находятся животные и насекомые по отношению к людям в космосе Земли. Поэтому нельзя непросветленных допускать в обители светлые, а только тех, кто достоин войти в высший космос. С другой стороны, есть ли у обитателей высшего космоса право судить, кто достоин, а кто не достоин подъема? И надо учесть, что всякая попытка задержать подъем к верхам, вредна сама по себе. Неприспособленный к жизни в верхах сам в низы вернется. Но ничего, кроме пользы, пребывание в верхах, хотя бы и краткое, не может ему принести. Не надо мешать подъему. Ведь противящийся ему тем самым и свой подъем задерживает.

Эоны считают, что никто не в праве преграждать дорогу к верхам, но не смогут задержаться на высшей ступени те, кто не заслужил подъема. Духи Познания дают совет стремящимся подняться в верха: подъем этот надо делать, оставаясь в своих обителях. Такие подъемы много надежнее, чем порывы вверх, мало основанные на делах. Надо попытаться низы сделать верхами. Благодаря такой работе, изменятся сами отдающиеся ей. У них появится новое восприятие и перед ними откроются новые измерения, а тоска по безграничному совершенству превратится в уверенность, что движение снизу вверх и подготовка к нему и есть совершенствование. Конечно, идеал только тогда идеал, когда он недостижим. Счастье и радость в приближении, в том, что становишься как бы частью того, к чему стремишься. Следует иметь в виду, что наряду с подъемом через страдание есть путь подъема через сострадание, и что жизнь, построенная на началах справедливости без любви, не дает подъема. Все сказанное, касается подъема существ в пределах Золотой лестницы, на путях к постижению творческой жизненной силы Элоа. Но, говорится в сказаниях, настанет срок, и все души, все существа войдут в Великий Храм. А из Храма начнется шествие уже новых существ. Ничего общего не будет между некогда вошедшими в Храм и теми, кто выйдет из него, так как испытают в Храме великое преображение и забудут, кем были раньше. Неизмеримо более совершенными, несравненно более могучими станут эти существа и не будут помнить о прошлом, бесповоротно забыв свои прежние существования, так как шествие через Храм создает для всех нечто вроде полного небытия. Забудут новые существа, кем были ранее, ибо несоизмеримо с их прежним развитием будет совершенство тех, кто выйдет из Храма.

Но Эоны сохранят память существ об их прежнем бытии. Настанет момент, когда напомнят они забывшим их прежнее существование и те познают себя как сущих до и после Храма. Говорится в сказании, что всё, от Великого Бога отошедшее, к нему придет и с ним сольется, чтобы снова оторваться, от него и ринуться по течениям новой жизни, но без тех тяжелых переживаний, которые создает первоначальная оторванность от него светлого начала.

56. Для того, чтобы подъем в верха был реальным, а не иллюзорным ощущением, надо уже в течение жизни в данном космосе так изменить свою сущность, подготовить ее к жизни в верхах, чтобы жизнь в них не оказалась чуждой, чтобы потом не пришлось спускаться в покинутую обитель, не вынеся условий высшей жизни. Это достигается соответствующим отношением к сожительствующим в данном мире, с которыми устанавливается общение. Поэтому нельзя смотреть на заповеди морали, как на нормы поведения, установленные лишь для удобства жизни, но следует оценивать их, исходя из того, насколько они соответствуют возможности подъема, насколько они помогают осуществлению основной цели существования всех живущих — приобщению в веках и мирах к первосущему творческому жизненному началу. И не надо думать, что выполнение или невыполнение законов морали ничего не меняет в душевной или духовной сущности живущих. Изменения эти реальны и, если не сказываются в течение этой жизни в данном мире, то неизбежно проявятся в последующей, особенно при попытке проникнуть в высший мир.

Каждый из космосов по-своему решает, каковы должны быть те заповеди морали, которые обеспечивают подъем к верхам. Но не оставляют в верхах живущие своими советами обитателей, низших космосов, потому что сверху яснее то, что нижние сущие не в состоянии постичь из-за своей ограниченности. Познающий, может узнать, как проявляется в том или ином космосе закон морали, конечно, в том ограниченном восприятии, какое доступно людям.

(Продолжение следует)